Отставник 6

– Причину, зачинщиков установили?

– Зачинщиков установили. Это двое техников-смотрителей, что в помещении приёма пищи устроили потасовку. Но причина, почему она произошла пока неясна. За несколько минут до начала бунта на камерах наблюдения зафиксирован проход вооружённого подразделения.

– Кто там сейчас? – на последнее предложение адмирал не обратил внимания, мало ли какая группа патрулирует сектор.

– Двенадцатая рота внутренней охраны.

– Нво́ски?

– Их подразделение оказалось ближе всех к месту событий.

– Плохо, – поморщился адмирал. Он не хотел формировать воинские и полицейские подразделения по расовому принципу, тем более состоявшее из тех, кому он не доверяет стопроцентно, но в то время ему пришлось пойти на уступки, а сейчас заниматься переформированием не было времени. И выходило, что бунт нво́сков пришло усмирять подразделение на девяносто процентов состоявшее из тех же нво́сков, – что предпринимается?

– В сектор ограничен доступ, но блокировать его не стали. На территории находятся полицейские подразделения.

– Связь?

– Ограничена. Переговоры ведутся только на специальной частоте.

– Зачинщиков поймать, установить причину. Если бунтовщики применят оружие, стрелять на поражение. И ещё… отправить для блокады сектора восьмую роту внутренней охраны.

– Им до места добираться не менее пяти часов.

– Думаю, за это время ничего не произойдёт.

– Адмирал, на видеосвязи старший офицер – командир двенадцатой роты Лисо́ки Цуну́ки, – доложился один из дежурных офицеров связи.

– Соединяй…

– Командующий, докладывает Цуну́ки. Один из зачинщиков беспорядков схвачен и в ходе опроса удалось узнать, что поводом послужил арест кого-то из знакомых. Я хотел бы уточнить, в последнее время не задерживались техники-смотрители?

– Бунт подавлен?

– Нет.

– Так почему бездействуешь?! – не выдержал, рявкнул адмирал. Он надеялся, что происшествие толком не начавшись подавлено, а тут какой-то местный, ни разу не стоявший на планете начинает задавать вопросы и интересоваться тем, что ему и знать не положено.

– Бунтовщики держат заложников.

– Какие заложники?! Это жилой сектор! Они все там друг друга знают! Слушай, офицер, пока в сектор не прибудет подкрепление, у тебя пять часов подавить бунт. Ты меня понял?

– Слушаюсь, – ответил командир двенадцатой роты и отключился.

– Как-то слишком спокойно он согласился, – сделал ремарку стоявший рядом и всё слышавший дежурный старший офицер.

– Уточни, не понял.

– Это же нво́ски, а они эмоциональные до такой степени, что разговаривают на повышенных тонах и…

– Я тебя понял, но это офицер, а не гражданский, – прервал начавшегося распаляться дежурного офицера адмирал.

– Извините.

– Лучше проверь сводку. За последние двенадцать часов, задерживался кто-то или какое фиксировалось происшествие с этими нво́сками.

– Могу сразу доложить. За последние двенадцать часов никто из техников-смотрителей не задерживался, по крайней мере, в ежечасную сводку данный факт не попадал. Имеется сообщение об обнаружении трупа с признаками насильственной смерти. Личность потерпевшего установлена – это техник-смотритель Лива́нски. Он нвоск. Идут разбирательства.

– Почему так долго не могут разобраться? Проверить системы автоматической видеофиксации и распознавания, и всё.

– Тело обнаружено в техническом помещении, которое не оборудовано автоматическими системами видеофиксации. Приходится всё смотреть в ручном режиме.

– Что за помещение? Где его нашли? – адмирал вывел на экран монитора схему станции. При упоминании теоретически слепых зон у него ёкнуло сердце, и он насторожился. О том, что не все помещения огромной станции оборудованы системой видеофиксации с распознаванием лиц и происходящих событий, которая в автоматическом режиме, из большого объёма фиксируемой информации, по сложному алгоритму, в режиме реального времени выдает сигнал оператору обратить внимание на происходящее, он знал, но до недавнего времени и попыток абордажа корабля-станции не случалось. А ведь он, его солдаты как раз этой прорехой в системе безопасности и воспользовались, когда брали её под контроль, вот только сделать с этим ничего нельзя. Сажать тысячи операторов в реальном времени просматривать видеокартинку – бессмысленно. Перенастраивать алгоритм отбора для оповещения – тоже.

– Вот здесь, на этой технической лестнице, обозначенной «МТ-34с» у выхода на уровень «Т-17с», – из размышлений адмирала вывел голос дежурного офицера, что указывал на монитор.

– Установили, как давно помер этот нвоск? Может это несчастный случай?

– В сводке сказано, что более двух стандартных часов. И однозначно указано, что его задушили. В добавок из разнарядки известно, что он был не один. Его сопровождал стажёр, но его найти пока не удалось.

– Местные разборки. Странно, что эти нво́ски так всполошились. Ладно. Распорядись, чтобы…

– Адмирал, разрешите, – подошёл второй помощник дежурного офицера, – важное сообщение.

– Что там?

– Начальник дежурной смены пятого РКП докладывает, что у входа, в коридоре идёт бой…

***

Задняя створка шлюзовой камеры с шипением закрылась, и я занервничал, озираясь. Так легко попасться в ловушку… Ладно бы один, но со мной четверо анторсов и этот шабутной офицер, что после разоружения ни проронил ни слова.

– Офицер-капитан, – подал голос арестованный.

– Что тебе? – ответил вопросом, не скрывая раздражения. Я пытался придумать как выпутаться из ситуации, а тут молчаливый офицер подал голос и мешает думать.

– Нужно приложить коммуникатор к панели или пройти идентификацию по зрачку, но вы пока не занесены в базу данных.

– Коммуникатор сломан. Сам же знаешь, – с интересом повернулся к офицеру, – приложи свой.

– У меня руки связаны.

Жестом приказал его развязать, тем более, все присутствующие нас слышали и понимали.

– Ну и ловкий вы… – растирая руки, говорил трусливый капитан.

– Открывай и обещаю, что попрошу, чтобы тебя сильно не наказывали. Понимаю, что объявлена тревога, все на нервах. Непонятно кто пытается захватить корабль… – говорил пространно, усыпляя бдительность. Как-то слишком мы долго находимся в шлюзовой камере, но не меняется ни давление, ни состав воздуха. Я опасался, что попадём внутрь, а там мало- или ограниченно пригодная для существования окружающая среда.

– Готово, – победно произнёс трусливый офицер и отступил назад.

Гермодвери медленно отъезжали в сторону, и я заметил, что нас встречают.

– Офицер… – удивлённо на нас посмотрел «адъютант». Он стоял в окружении двух солдат и явно не ожидал увидеть нас.

– Мы с разрешения офицер-капитана Новта́ски воспользовались приглашением.

– Офицер-командир Ми́со Шо́ти вас ожидает, но солдатам придётся подождать.

– Хорошо, – ответил и, повернувшись к сопровождающим анторсам, добавил, – ожидайте здесь. Охраняйте задержанного.

– Но здесь нельзя находиться посторонним, тем более вооружённым, – возмутился «адъютант». Он оказался смелее, чем его начальник, но может это из-за того, что находился на своей территории, в окружении солдат и… я действительно не ошибся – помещение пятого РКП оказалось по планировке совсем иным, чем занятый ранее четвёртый и это не только наличие шлюзовой камеры, но и площадь помещения и соответственно планировка отличались. Но, что самое неприятное, этот РКП намного лучше приспособлен для обороны: наличие отсекающего помещения, куда одновременно более восьми вооружённых солдат просто-напросто не влезут, и продуманная для обороны планировка. Мы находились в просторном холле, где имелась стационарная бронированная огневая точка. Название, конечно, земное, но суть понятна – это сооружение из бронелистов в виде башни с бойницами, где по моим прикидкам размещается не более трёх солдат, которая прикрывала узкий, извилистый коридор, а вот что дальше – пока непонятно, но думаю не одно большое помещение, а разделённое на секции, а нас всего-то пятеро…

– Ничего страшного, мои полномочия позволяют находиться здесь как мне, так и моим солдатам, – ответил с умным видом, а сам жестом отдал приказ «Приготовиться!». – Если вы не настаиваете, то они подождут меня здесь.

«Адъютант» колебался. Бросал взгляд то на меня, то на трусливого офицера, но надо отдать должное, последний наконец-то пришёл в себя.

– Бо́днис, всё нормально. Командир отряда усиления имеет право находиться внутри охраняемого нами помещения.

– Но…

– Его личность подтвердим по видеосвязи. И офицер-капитан прав, надо заканчивать препирательства и разобраться в ситуации. Не исключаю, что был неправ, но пусть нас рассудит старший офицер-командир Ми́со Шо́ти – это в его полномочиях и я выполнял его приказ. Всё. Занимайся по распорядку, я сам провожу офицера к командиру.

Извилистый коридор, с одной стороны множество дверей и все они закрыты.

«И как ЭТО штурмовать?!», – думал, следуя за Новта́ски.

– Нам сюда, – Новта́ски остановился возле самой дальней двери по коридору и нажал на кнопку, как понял переговорного устройства.

– Кто? – послышалось из динамика.

– Офицер-капитан Новта́ски и командир группы усиления офицер-капитан Хова́тис.

– Входите, – послышалось в ответ и щёлкнул электромагнитный замок, одновременно бронированная дверь медленно поехала в сторону.

– Проходите капитан, впереди тамбур. Там только один сможет разместиться, а следующая дверь не откроется пока не закроется эта.

«Вот это я понимаю продуманная система безопасности!», – непроизвольно похвалил противника за проработанную до мелочей охрану РКП. Ладно подобраться к основному входу в РКП трудно, но выполнимо, но вот дальше начинаются танцы с бубнами. Шлюзовая камера при входе с ограниченным и явно малым пропускным числом боевых единиц – это, во-первых. Видимо поэтому отряд Новта́ски так долго собирался, концентрировал силы на рубеже. Во-вторых, при выходе встречает подготовленная огневая точка, сектор обстрела которой вход и бо́льшая часть коридора. В-третьих, все двери закрыты, и они не выглядят хлипкими, что с одного пинка откроешь. В-четвёртых, не удивлюсь, хотя это излишне, что входная группа каждого помещения оборудовано тамбуром, где поместится только один боец.

Как только дверь за мной закрылась и щёлкнул замок, так практически сразу стала открываться следующая дверь. Я приготовился увидеть большое, уставленное специфическими приборами и мониторами слежения помещение, но оно оказалось на удивление небольшим, даже можно сказать маленьким, и скорее походило на кабинет, чем на общий зал контроля и управления.

– Проходите, – произнёс… не знаю, то что передо мной особь мужского пола – это точно, но какую расу он представляет я так толком не разобрал. Слишком сборная солянка на корабле-станции из всяких лога́ндцев, нво́сков, доска́ков, тома́нцев и коха́нцев. Но что он не представитель шнаха́ссов и не гона́к, я определил точно. Слишком этот, на вид, слегка за сорок мужчина смахивал на землянина. Правильные черты лица, естественно светлый, но не бледный или бледно-серый цвет кожи и не скажешь, что в ограниченном пространстве станции отсутствует естественное освещение. А мужественный взгляд, аккуратная стрижка и ухоженная борода ввели в заблуждение. Вдобавок, тёмно-синий мундир привычного покроя с, правда, незнакомыми знаками различия. В первую секунду, когда его увидел подумал, что предстал перед командиром нашего батальона, так он сильно походи́л на него. Но что обрадовало, в помещении оказались одни.

– Представьтесь! – не вставая с места, произнёс командир.

– Офицер-капитан Хова́тис.

– Я это уже слышал. Идентификатор, номер части к которой приписаны, от кого получили приказ, кто ваш непосредственный командир? – засыпал вопросами офицер.

– Коммуникатор вышел из строя во время боя, – делая шаг, начал плести чепуху. Я остановился практически по центру небольшого кабинета четыре на пять метров и до оппонента мне оставалось не более трёх метров. Вот только я не решился сразу броситься на него, так как он находился за массивным столом и одной его руки не видел. Скорее всего она сейчас лежит на тревожной кнопке или сжимает рукоять оружия, и второе вероятнее. Своё личное оружие мне пришлось оставить возле шлюзовой камеры и в наличии у меня только подаренный ашш Сошша Хааш боевой клинок. При всём желании противник среагирует быстрее, пока я буду извлекать клинок и метать его. Впрочем, боевой нож принца крови не метательное оружие и промахнуться с такого расстояния вполне вероятно, – приказ о выступлении и поступлении в ваше распоряжение отдан лично старшим командиром полковником О́нто Буса́ти… – на последней фразе я выдержал паузу, зная, что имя этого офицера оказывает специфическое воздействие на нижестоящих офицеров и, к счастью, не ошибся, потому что далее мне просто-напросто нечего говорить. Дальше ни на один поставленный вопрос я не знал ответ, а оппонент так и продолжал сидеть за столом.

– Полковник теперь курирует оборону «Охану»?! – удивление промелькнуло на лице командира. И я понял, что сказал что-то не то, но отступать было некуда.

– Не могу знать! – ответил и сделал шаг вперёд, вытянулся и расправил плечи.

«Надо, если всё получится, какого-нибудь офицера-солдафона оставить в живых, чтоб просветил про местный Устав воинской службы, если таковой имеется, хотя, вроде кто-то из встреченных ранее говорил, что Устав существует, но не действует или не действовал», – сделал для себя пометку на память.

Командир продолжал сидеть, но теперь его рука показалась в поле зрения.

Звякнул щелчок электромагнитного замка и на звук я обернулся. Это Новта́ски вошёл внутрь, и я сделал ещё один шаг, делая вид что посторонился, пропуская.

– Старший офицер-командир, разрешите пояснить, – сразу заговорил Новта́ски.

– Потом. Основное я знаю. Почему не доложил, что полковник Буса́ти назначен курировать оборону внутреннего пространства корабля? – встав со своего места, укоризненно посмотрел на, как понял, помощника офицер-командир.

– За последние три часа сведений о назначении не поступало.

– Разберёмся. Выяснили, кто напал? Это именно те сумасшедшие, кто осмелился взять на абордаж межпланетную станцию?

– Кто напал пока установить не представилось возможным. Я планировал вызвать спецгруппу утилизации для идентификации тел и всестороннего расследования.

– Правильно, – ответил командир и обратившись ко мне продолжил, – значит так, капитан. Сейчас проходишь идентификацию, подтверждаешь свои полномочия и приступаешь к выполнению прямых обязанностей, а я доложу о произошедшем адмиралу, успокою. А то как доложил дежурному офицеру о боестолкновении, так каждую минуту требуют доклада о происшествии.

– У меня раненые. Им необходимо оказать помощь, – нашёлся что сказать.

– Потери?

– Трое убиты, не считая гражданского, которого сопровождали на уровень. У остальных ранения различной степени тяжести.

– У самого?

– Контузия.

– Ладно. Ускорим процесс. Говоришь, лично получал приказ от полковника?

На заданный вопрос промолчал, только кивнул, так как офицер-командир вышел из-за стола и до него оставалось всего три-четыре шага, и я приготовился, опустив руку к бедру где висел боевой клинок.

– Не тянись, капитан. Вижу, что боевой офицер, вот только… – я не дал ему договорить, так как он расположился очень удачно возле меня – вполоборота правым плечом ко мне, а его помощник стоял на одной линии со мной в трёх шагах справа. И у меня появилось время и главное пространство для действия.

Клинок оказывается в моих руках. Слышится вскрик справа, но остриё, усиленное волновой кромкой, не замечая препятствия вонзается в грудь офицера-командира. Рывком, расширяя рану, дёргаю клинок вбок и на себя, так как противник всё-таки успел среагировать на движение и оружие вонзилось не в сердце, куда метил, а в лёгкое.

– Стоять! – кричу, заходя за спину, прикрываясь телом убитого. Я не был уверен, что Новта́ски без оружия и поэтому перестраховался. Не кинулся сразу к нему, а сначала прикрылся телом поверженного противника. Шлюзовую дверь он сразу не откроет, но применить личное оружие, если у него таковое имеется, вполне мог успеть.