Школа для дурака

– Ты..ты… урод.. я бежала как в жопу раненная рысь, думала у тебя диабет, или сердечный приступ, я думала, что ты умираешь, а ты просто жрать хотел?

– Обожаю тебя такой.. сердитой, слушай, я даже готов прервать пищеварительный процесс ради такого дела, давай я отложу бутерброд, и мы, как это говорится – предадимся любви, а?

– Пошёл ты, иди со своей правой рукой любви предавайся, понял? А что это ты делаешь с моим компьютером? Копирование, это зачем? Ты что задумал?

– Для одной изящной комбинации, которую я задумал, мне не хватает пары штрихов, мне кажется, ты можешь мне помочь..

– Так ты специально меня отослал чтобы.. ну ты и гад..

– Ну, Людок, ты ..

– Мне всё правильно про тебя говорили, а я – то дура.. а почему у тебя в телефоне я забита под именем «невзрачненькая»? Я что, такая страшная? А?

– Люд, ну это же шутка, я..

– А кто все эти «чаровница», «глазунья», «соковыжималка», «Лена – пылесос», что они делают у тебя в контактах?

– Это однокурсники, мы дурачились во время учёбы, и придумывали друг другу прозвища, меня звали .. слушай, а ты в моём телефоне шарила, зачем? Какая низость!

– Однокурсники? «глазунья» пишет, что после прошлой встречи, она неделю в туалет сходить не может..

– Мы ели, в какой – то тошниловке, он отравился..

– и даже крем от анальных трещин не помогает.. что это за дружба у вас?

– Ну, знаешь, среди однокурсников бывает всякое, бывают моменты острой тоски, я должен был поддержать товарища..

– А «Лена – пылесос» пишет, что у неё «задержка две недели»..

– Бедняга, им на заводе зарплату задерживают, выплачивают крайне неаккуратно..

– Ты издеваешься надо мной? За дуру держишь? Я всё поняла, ты меня использовал, тебе надо было узнать что – то о бухгалтерии, и ты.. вот же сволочь.. как ты мог.. я же тебе поверила.. я всё расскажу Милене Власьевне, и ты отсюда вылетишь как пробка.. тебе ничего не удастся сделать.. понял?

Я ласково, но с силой обнимаю её за плечи, и тяну к открытому окну, прикидывая в уме – какие шансы у крепкой, здоровой девушки выжить после падения из окна четвёртого этажа? Люда вырывается, но я держу её крепко, захватив шею в замок, окно выходит во внутренний двор, в это время тут пусто, вроде бы никого нет..

– Люда, ты меня вынуждаешь, мне не хотелось бы завершать наше знакомство на такой ноте, но приходится, я мог бы отпустить тебя, если ты пообещаешь молчать в ближайшие две недели, ты как согласна?

Как только я убрал ладонь с её рта, она попыталась закричать – ну что ты, Людок, фу, как это грубо (до подоконника остаются какие – то сантиметры), ну так что – молчание на две недели, или молчание навсегда – что ты выбираешь?

Она втыкает ногти в кисть моей руки, выступает кровь, я не чувствую боли, чувствую досаду на то, что всё выходит так глупо, резко разворачиваю её и бью кулаком в живот, её тело сгибается, я нагибаюсь, сжимаю ладонями её щиколотки (такие изящные, тонкие) и собираюсь разогнуться, и рвануть её ноги вверх, и в этот момент слышу сзади интеллигентное покашливание – я вам не помешала?

В дверях бухгалтерии стоит БМВ – Болтанкина Мария Владимировна, словесница способная вытрясти душу из любого, самого необучаемого двоечника – я за квиточком зашла, но если вам некогда, то я загляну позже.

Люда хрипит, я отпускаю её, БМВ сурово разглядывает нас обоих, я скороговоркой произношу – девушка что – то не то съела, стала задыхаться, хотел дать ей подышать, свежий воздух, знаете ли.

– Мария Владимировна, хотите сделать доброе дело?

– Я всегда на стороне добра.

– Помните газету, пожалуйста.

– А зачем?

– Мните – мните, я всё объясню.

Она усиленно разминает газету окольцованными пальцами – хватит?

Я пробую край газеты рукой – нет, ещё недостаточно мягкая, помните еще, пожалуйста.

БМВ мнёт газету с отчётливым выражением злости на лице – достаточно?

– Ещё чуть – чуть.

– Вы обещали объяснить мне, для чего это необходимо.

– Видите ли, в детстве я с родителями (выразительно смотрю на Люду) жил в коммуналке, кроме нас там жило ещё три семьи, вечные очереди на кухне, в ванную, в туалет, туалетной бумаги никогда не было, и с тех пор я глубоко убеждён – нет ничего лучше для моей спартанской задницы, чем хорошо помятая дружескими, добрыми руками газета, давайте сюда, вы действительно очень добры, а теперь я иду в туалет.

Ни слова не говоря, БМВ выходит из бухгалтерии, Люда вытаскивает из ноутбука мою флешку и швыряет на пол, я поднимаю её, заговорщицки подмигиваю Люде и говорю – твой младший братик ходит в седьмой садик, да? Такой маленький, а уже без взрослых, ай – яяй –яй, какая неосторожность, думать, что если дом рядом, то с малышом ничего не случится, современные улицы полны опасности.

Лицо Люды белеет, и становится каким – то варёным, она смотрит на меня с ужасом, не моргая. Я выхожу из бухгалтерии, напевая:

– И пусть гуляют с ней собаки, а не такой орёл как я!

17.

– Ну чего, ты готов?

– Уже пора?

– Да, пошли.

Мы входим в актовый зал, безвкусно украшенный золотистыми шариками – кривоватая надпись «В добрый путь» отчётливо заваливается вправо, пухлые связки полусдутых шаров цвета национального флага дрябленько трепещут в углах зала.

– Дизайнера приглашали, кучу бабла отдали за эту роскошь.

– Да, впечатляет.

Мы садимся на втором ряду (первый уставлен табличками с угрожающей надписью «Администрация».

– Сейчас будут долго и уныло петь песни, самые скудоумные дуры, из числа тех, кто и в школу – то почти не ходил, будут реветь от полноты чувств, в общем, готовься, всё будет медленно и печально.

– Откуда ты знаешь?

– Давно здесь работаю, у них двадцать лет один и тот же сценарий.

Первый ряд заполнился представителями администрации, не прошло и получаса, как заиграл гимн, по окончании которого, в центр зала вышла директриса, верная своему принципу в одежде – на ней была застиранная, бесформенная простыня, несколько раз обёрнутая вокруг мощного тела.

– Чувствую себя как в вытрезвителе, там тоже в такие штуковины клиентов заворачивают.

Учительница начальных классов, сидящая рядом, громко фыркнула и погрозила короткопалому пальцем.

– Уважаемые товарищи родители, дорогие наши выпускники, вот и настал торжественный момент, которого мы все так долго ждали, сегодня для вас прозвучит последний звонок. Но мы не прощаемся с вами, нам предстоит экзаменационная сессия, и я верю, что в конце июня мы вновь соберёмся здесь в полном составе для того, чтобы вручить вам ваши аттестаты. А сейчас слово представляется представителю (прямо масло масленое – гха – ха) – первый ряд угодливо засмеялся – слово представляется нашему дорогому другу из управы района «Дышащее Подгузниково» Крохоборову Дормидонту Калистратовичу!

– Во, опять он тут, он тебе никого не напоминает?

– Да нет, вроде бы.

– «Афонь друг, ты мне рупь должен!»

– Точно, это же он, вылитый!

Дормидонт Калистратович чинно вышел к микрофону, взял его в руку и стоял молча минуты полторы. Испещрённое багровыми прожилками лицо, мутные, выцветшие глаза, манера шмыгать носом – всё выдавало в нём поборника здорового образа жизни.

– Эта, я, в общем,… каждый год прихожу сюда… в стены школы… лучшей школы нашего округа..Милена Власьевна любезно приглашает, а я прихожу,… она приглашает, а я прихожу.. ну чёт я увлёкся… так вот.. всегда приятно здесь быть.. бывать.. приходить.. а особенно приятно сегодня, потому что … выпускной! То есть.. последний звонок.. всех с последним звонком!

Присутствующие облегчённо выдохнули – настолько тяжело давалась человеческая речь представителю местного самоуправления – и зааплодировали. Короткопалый громко крикнул – браво!

– Браво!

Несколько минут бушевала самая настоящая овация, ошарашенный таким приёмом Дормидонт растерянно бегал глазами, в этот момент подбежала ученица младших классов и протянула ему пакет, (отчётливо звякнуло бутылочное стекло), и букет цветов, осчастливленный, он громко сказал в микрофон – спасибо, я пошёл дальше, в другие школы нашего округа, надо поздравить всех!

– Слово предоставляется нашим родителям!

Две женщины вышли к микрофону, они явно испытывали неловкость от сконцентрировавшегося на них всеобщего внимания, первая из них плакала, не стесняясь, и не вытирая слёз, вторая, преодолев робость, протараторила в микрофон – дорогие учителя, уважаемая Милена Власьевна, мы благодарны вам за то, что все эти годы вы воспитывали наших детей днём, а мы.. ночью!

Аплодисментам, раздавшимся вслед за этой речью позавидовал бы сам Дормидонт, зал грохотал, свистел, слышно было восторженное – ооо! Сконфуженные представители родительского комитета подбежали к директрисе, клюнули её в обе щеки, и потрусили на свои места.

– А теперь, наши любимые выпускники исполнят для вас несколько песен.

Занавес отъехал в стороны, и на сцене остались одиннадцатиклассники стоящие в три ряда. Скорбь всего мира была написана на их лицах, траурно возведённые вверх глаза, дрожащие губы, похоронное впечатление усиливал здоровенный детина в чёрном костюме, стоявший в третьем ряду, он так крепко стиснул зубы, что казалось ещё минута, и он начнёт выплёвывать раскрошившиеся осколки. Девочка с кукольными щёчками и детскими бантиками в волосах, сделала шаг вперёд и замогильным голосом произнесла – молодость моя, география..

Делая страшные глаза, дети старательно, и очень нудно затянули «по долинам и по взгорьям», в середине песни, две сестры – близняшки из второго ряда начали «таять» – по щекам потекла тушь вперемешку со слезами.

– Видал? Что я тебе говорил? Как думаешь – отчего они плачут?

– Ну, от полноты чувств, близости расставания…

–Хорош бредить, они последний раз были у меня в марте месяце, эти крошки не утруждали себя учёбой, от радости они плачут – конец мучениям! Теперь можно спокойно купить баночку «Отвёртки», сунуть в пасть сигарету и рассекать по массиву – мы круче всех! Лоховской шик, не пройдёт и года, как обе выйдут замуж, и будут нарезать вокруг школы с колясками – мы не хуже людей, и при этом они без мата, двух слов связать не могут, вот оно – наше светлое будущее.

Песня завершилась жиденькими аплодисментами собравшихся, детина в третьем ряду не расцепил челюсти, и не произнёс ни звука, продолжая убивать взглядом кого – то из задних рядов. Две выпускницы подбежали к Навсикае, и вручили ей букет и пакет.

Зачёсанный на прямой пробор блондинчик (удивительно напоминающий полового из русских трактиров, не хватало только перекинутого через руку полотенчика ) сделал приставной шаг вперёд, и звонко отчеканил – всё, что о жизни знаю я, почерпнул я на уроках обществознания!

– Я к рублю добавил пять,

и купил себе тетрадь,

экономлю, экономлю, экономлллююю!

Короткопалый хрипло и громко захохотал, песенка. Спетая на мотив «учат в школе» ,ему явно понравилась, он хлопнул меня по плечу, и показал выступающим большой палец, в зале царила гробовая тишина, присутствующие юмора не оценили.

– Если вдруг инфляция,

Или девальвация, то уроки ваши

Вспомню, вспомню, вспомнннюю!

Короткопалый бешено аплодировал, и заставил зал присоединиться, постепенно аплодисменты стали громче, и переросли в овацию, которая бушевала несколько минут. Смачно расцеловав поздравивших его выпускниц, он помахал одиннадцатиклассникам букетом, и сел очень довольный, и сразу же полез в пакет.

– Опять дезодорант? Да у меня их столько, что я ими парты мою, хорошо оттирают чернильные пятна, сколько можно дарить это дерьмо? Значит, этому Шарикову из управы бухло, а мне дезодорант? Лучше бы деньги подарили!

Директриса обернулась, и бросила на короткопалого короткий, и убийственный, как удар кинжалом, взгляд, тот нисколько не смутился.

– Что? Чего я не так сказал? Ааа,.. пошли воздухом подышим (это он мне).

Мы вышли на крыльцо, за углом дымили старшеклассники, до нас долетали обрывки разговора.

– … по сценарию я должен встать на колено, и пробредить – Удостойте меня чести станцевать со мною, богиня, королева!

– Это кто – «королева»? Паулина? Эта сука немытая? Ты видел, какой слой штукатурки у неё на лице? Выстрел из РПГ отскочит, срикошетирует! Половины зубов нет, изо рта воняет, как из пепельницы..

– а помнишь, как она угрожала наши аттестаты растоптать, если мы не будем на репетиции ходить?

– а у меня из уха тоннель вырвала в девятом классе, я чуть кровью не истёк.

– а эта манера – ходить круглый год в сапожищах, такое ощущение, что она Д Артаньян бля, только что с лошади!

– ты ей харкни в рожу, и скажи – удостойте меня чести, отхлестать вас моим пролетарским членом по вашей царственной морде!

– На ногу ей наступи во время танца, а лучше всего сделай ей заднюю подсечку, и наебни башкой об пол!

Короткопалый сладко ухмыльнулся – слыхал? Зайчики, я ж тебе говорил, вся эта церемония – сплошное лицемерие, детишечки ненавидят нас, мы презираем их, администрация видала нас всех на хую, все всё понимают, но делают вид, будто действительно верят, что в школе царят всеобщая любовь и понимание.

–Да ладно, а цветы, а слёзы?

– Цветы куплены родителями, сами дети ничего не сделают, они про это и не вспомнят, они считают, что им все вокруг должны, а они только принимают это всё как должное.

– Ну, допустим, а слёзы?

– Эффект заражения – одна дура заплакала, другие подхватили, простейшая психология, люди массы – они такие, ты спроси у них – почему они ревели, они не смогут объяснить.

– Да ты – романтик, видишь в людях лучшее.

– Я просто давно в школе работаю, и немножечко изучил людишек, за последние двадцать лет они изменились и не в лучшую сторону. Какие дети учились у нас в восьмидесятые! Эрудированные, грамотные, начитанные, какие споры мы вели с ними на уроках и в походах! О философии, об экономике, спроси у кого – нибудь из этих бабуинов, что курят за углом – что такое диалектика? В лучшем случае покрутят пальцем у виска, а скорее всего, ответят тебе, что – это такое модное извращение, наподобие БСДМ.

– О, месье знает толк в извращениях..

– Да пошёл ты, я тебе о серьёзном, а ты..

– Извращения – это очень серьёзно, очень..

– Ну – ну, ты чего – то перевозбудился, пошли внутрь, а то пропустим самое интересное – бешеный вальс старой лесбиянки.

В тот момент, когда мы вернулись в зал, упитанный розовощёкий мальчуган заканчивал читать стихи о первой учительнице.

– Легко и охотно входили вы в класс

Любили работу, а значит и нас,

А мы забывали… ммм. .. а мы забывали..

Повисла пауза, кто – то хохотнул, послышался возмущённый гул зала, стихотворец быстро нашёлся, вытащил из кармана телефон и, не смущаясь, прочёл с экрана.

–а мы забывали о папе и маме,

В часы, отведённые школьной программе!

Быстро поклонившись, он убежал за кулисы, на сцену вышла выпускница с очень смелым декольте, заканчивавшимся где – то в районе пупочной впадины. Короткопалый громко крякнул – видал? Вот это девка!

– Я не хочу в Америку на ПМЖ, я хочу – учить ОБЖ!

Хор затянул искромётную песню

– Лишь она заходит в класс,

надевай противогаз – о – о – б – ж!

Первый ряд затрясся от смеха, учитель ОБЖ смущённо подхихикивала – ну етое, ну ребят.. ну вы даёте блин..

Короткопалый ткнул меня пальцем в бок – во, смотри, в первом ряду стоит, щекастый такой, видишь?

– Ну, вижу.

– Это её сын.

– Отличник?

– Кто? Он? Да это вертикально поставленный хомяк , только жрёт целый урок, как большая белка, хрустит чем –то постоянно, и лапы у лица держит, а как спросишь его, ничего не говорит, а на глазах слёзы, неговорящий абсолютно, и никогда ни тетради, ни учебника, заходит в класс, улыбаясь, прыг на стул, и давай жрать из пакета.

– О, а вон красивая какая, во втором ряду, первая слева, хорошо учится?

– Вообще не учится, зато на прошлой неделе говорит одноклассницам – девочки, мне нужны деньги на аборт , у меня задержка.

– Ну, это нормально..

– Ага, а мы им о морали, о социальных нормах.. а вон в третьем ряду, видишь, парень спит?

В третьем ряду стоял худощавый подросток с тонкими, арабскими чертами лица, глаза его были открыты, но затянуты какой – то мутной плёнкой, он не пел, а находился в каком – то полусонном состоянии, его покачивало из стороны в сторону, он балансировал на грани сна и яви.

– Умеет спать стоя, как конь в стойле, вот же красавчик! Приехал сюда из Дербента, говорит – хочу стать таможенником, брать взятки! Я ему говорю, а ты знаешь – чем таможенники занимаются? А он мне, как чем – взятки берут, и я буду! Он и на уроках также дергается, весь год проспал с открытыми глазами.

Песня про ОБЖ завершилась вялыми хлопками, зазвучала мелодия вальса, женская часть зала издала полустон – полувыдох, все обернулись, и мы с короткопалым тоже – от входа в зал, грациозным танцевальным шагом шёл настоящий красавец: идеально уложенные иссине – чёрные волосы , медальный профиль, подбородок с ямочкой, атласная, загорелая кожа контрастировала с ослепительно – белым воротничком сорочки, стилизованный под смокинг танцевальный костюм сидел на нём идеально, подчёркивая стройность талии и широту плеч, в каждом движении чувствовалась упругая сила, он подошёл к Паулине, опустился на правое колено, и произнёс звучным, поставленным голосом – удостойте меня чести станцевать со мною, богиня – последовала хорошо рассчитанная пауза, и на полтона ниже, интимно – обволакивающе – королева.

Завуч начала озираться, ища поддержки у присутствующих, по лицам выпускниц и их мамаш, было видно, что на месте Папулины, они не раздумывали бы не секунды.

– Иди Поля, иди!

«Поля» встала, и сделала куцый, неловкий шажок вперёд, партнёр подхватил её, и уверенно повёл в танце, каждый раз, как она наступала ему на ногу, или делала неловкое движение, он победительно улыбался, демонстрируя кипенно – белые зубы, склонялся к уху завуча, шептал ей что – то, и, не дожидаясь ответа, хохотал, прекрасный как греческий бог, неотразимый в своей красоте, ощущая свою власть над ней в этот момент. Одновременно с последним аккордом, он поднял вверх руку партнёрши, налетевшая овация заставила Паулину покраснеть, зал бешено рукоплескал в течение нескольких минут.

– Мне кажется, или старая сволочь нежно подрумянилась в лучах всеобщего внимания?

– Ммм, да, есть немного.

– Корова, испортила такую музыку, вот же он её унизил, этот танец войдёт в историю как «танец тростинки и кувшина», лоханки и соломины, кита и шеста для прыжков в высоту!.

– Ты о чём?

– Ты что – слепой? Они специально подобрали такого партнёра – изящного, грациозного, для того, чтобы она выглядела нелепо, жирная туша топталась на месте, а он хохотал как заведённый, хотел бы я знать – какие гадости он ей нашёптывал на ухо.

– Тебе показалось, по – моему всё было красиво..

– Это по – твоему, а по – моему, это настоящее издевательство над этой тупой лесбой.

Зал стремительно опустел, по пути в свой кабинет я встретил завхоза – заходите в кабинет 108, там накрыты столы.

– Нет, спасибо, я домой.

– Как хотите, дело ваше.

Короткопалый заглянул в кабинет – ты идёшь?

– Иду.

– Козье племя, даже на последний звонок ничего организовать не могут! Сценарий – полное дерьмо!

– Да ладно, а по – моему всё было сделано с юмором, и тонким вкусом.

– Да чего ты заладил «по – моему», как старая контуженая бабка, та тоже метлу раскинет – «по – моему…по –твоему..» всё было уныло и безвкусно, нудные песни, убогий танец, лицемерные славословия, даже пожрать не дали!

– Как не дали? Тебя не предупредили что – ли?

– О чём?

– В сто восьмом столы накрыты, я думал – ты знаешь.

– А почему мне никто не сказал?

– Не знаю.

– Ну, так пошли, пожрём?

– Не, я не хочу.

– Пошли, закинем на кишку..

– Нет, я домой.

– Ну, смотри, я пойду.

Он развернулся и побежал назад (к этому моменту мы уже обогнули здание школы).

18.

Одиннадцатиклассники обступили меня со всех сторон.

– Роман Викторович, дайте номер вашего телефона, вдруг нам понадобится ваша поддержка?

– Нет, ребята, не дам.

– Вы не хотите, чтобы мы хорошо сдали ЕГЭ?

– Хочу, но причём здесь номер моего телефона?

– Вдруг нам попадутся очень сложные вопросы, вы могли бы нам помочь.

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

– Сам погибай, а товарища выручай.

– Орёл свинье не товарищ.

– Пацаны, кто помнит пословицы про дружбу, подскажите, а то я иссяк!

– Вечер русского фольклора окончен, удачи вам на экзамене.

– Эх, Роман Викторович, а могли бы жить..

– Что, простите?

– Ничего, ничего, спасибо за поддержку.

– Мобильные телефоны сдаём, получите назад после экзамена, проходим к металлоискателю!

Школьники покорно проходили через рамку. После чего, полицейский повторно обследовал их с помощью ручного металлоискателя. Поток экзаменующихся разбивался на две группы, и, повинуясь настенным указателям, они поднимались к аудиториям. С левой стороны раздался шум, и с лестницы скатился выпускник с окровавленным лицом.

– Что там?

– Драка.

– Когда успели?

–Долго ли умеючи?

Медсестра останавливала кровь, промокая губу ученика тампоном с перекисью.

– Из – за чего подрались?

– Да он сказал, что у меня очки лоховские, а у меня Рэй – Баны, родные, я в Барселоне в дьюти – фри покупал..

– И что?

– Ну, я и дал ему в морду…

– А он?

– А он мне..

– Пообщались, в общем.

– Ну да.

Я расслабленно стою у входа, ЕГЭ не требует от сопровождающих учителей ничего, кроме терпения, надо только дождаться окончания экзамена, и довести детей от пункта проведения до своей, родной школы.

– Вы не видели мальчика светленького такого? Только что зашли, а его уже нет!

– Ну, был тут такой.

– «Был»? Где он?

– Сказал, что ему надо выйти на минутку.

– «Выйти»? Куда вы смотрели!

– Да что случилось?

– Он же напьётся! У него диагностировали алкоголизм второй степени!

– Простите, пожалуйста, у него на лбу нет таблички – я алкаш, держите меня крепче! Откуда же мне знать?

– Где его теперь искать? Вадик! Вадик! Я побежала искать Власова, он убежал!

За исключением парочки альтернативно одарённых выпускников, пришедших на экзамен с загранпаспортами, и алкаша, которого быстро нашли, (он успел выполнить возложенную на него миссию, и его душа пела) – где этот ваш сраный йэгэ? Да я с полпинка его напишу! Давайте бланк! Сто баллов!

– Лёшенька, успокойся, уже не надо ничего писать, сегодня не надо.

– Эт, почему это?

– В следующий раз, придёшь в следующий раз.

– Что я, лох что ли?

«Лёшенька» хватает за воротник блузки проходящую мимо учительницу – бланк давай, курица!

Учительница шарахается в сторону, слышен треск рвущейся ткани, в руках «Лёшеньки» остаётся приличный кусок блузки, на дебошира набрасывается охранник, сопровождающая алкаша женщина хватается за голову, и громко кричит – не бейте его, он болен!

ЕГЭ проходит в тёплой, семейной обстановке. Через полчаса первые дети начинают покидать аудитории.

– Чего так рано вышел?

– Всё равно я не знаю ничего.

– Зачем выбрал обществознание?

– Я думал, это легко, предмет – то устный, можно логически догадаться…

– Я вам говорила, без долгой, систематической подготовки экзамен не сдать!

– А, плевать, аттестат я всё равно получу.

По лестнице спускались, рыдая, две ученицы из моей школы.

– Что случилось девочки?

– Они ..нам.. не дали закончить..уэээ..

– Не понял, кто вам не дал закончить?

– Мы попросили дополнительные бланки, а нам сказали, что до конца экзамена осталось полчаса, и бланков нам не дадут, мы не дописали эссе…

– А, вот оно что, сейчас мы решим этот вопрос.

Я иду к двери, на которой висит табличка «Руководитель ППЭ». Какая – то дама пытается помешать мне войти, я аккуратно, но с силой отодвигаю её с дороги. Пышная блондинка сидит за компьютером, при виде меня она удивлённо поднимает брови – вы ко мне?

– Вы – руководитель ППЭ?

– Да.

– Дайте мне, пожалуйста, бумагу, я напишу претензию о нарушении процедуры проведения экзамена.

– Стоп, стоп, какую претензию?

– Ваши сотрудники не дали выпускницам дополнительные бланки, мотивируя это тем, что до конца экзамена осталось полчаса, это нарушение процедуры, вы обязаны предоставлять дополнительный бланк, даже если до конца экзамена остаётся минута.

– Подождите, вы из какой школы? Из 777? Милена Власьевна директор?

– Да.

– А ведь вы – учитель истории?

– Да.

– А вы знаете, что вы не имеете права сопровождать детей на экзамен по вашему предмету?

– Ну и что?

– Я напишу про вас, что вы сопровождали детей на экзамен по обществознанию, несмотря на то, что вы – учитель истории.