скачать книгу бесплатно
– Папа… – неуверенно начал я, осознавая, что обратного пути уже не будет. – А на всех уровнях Чуландии живут шуршастики?
– Зачем тебе?
– Ну-у-у… так, интересно просто.
– На всех, кроме первого, – ответил папа.
Да так ответил, что и не прицепиться. Как теперь спросить про старика, которого я видел?
– Что, первый совсем пустой? Ни одного шуршастика? Это сколько же места зря пропадает! – Я старательно возмутился.
– Ты ведь не был там? – Папа прищурил глаза и внимательно посмотрел на меня.
– Нет, конечно! Нам же нельзя, – я изо всех сил сделал честное лицо и выдержал его взгляд, чтоб он ничего не заподозрил.
– Ладно, я расскажу тебе. Рано или поздно ты всё равно узнаешь, – папа внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь определить, можно ли доверить мне такое знание. – Когда-то давным-давно, когда и меня ещё на свете не было, произошёл несчастный случай. Единственный за всю историю нашего народа. Ты ведь знаешь, что все шуршастики, достигнув определённого возраста и получив нужные знания, могут становиться невидимыми?
Я кивнул.
– Так вот, оказалось, что не все… – Папа замолчал, а мне почему-то так страшно стало. Как это не все? Как же жить-то можно без невидимости?? – Однажды маленький шуршастик не смог стать невидимым.
– И что же с ним произошло? – заволновался я. – Он погиб?
– Нет. Но его жизнь стала такой ужасной! Ведь если шуршастик не научился становиться невидимым, то и защитить себя он не сможет. Стоит выйти из Чуландии, и его тут же схватят топтуны! Тот маленький шуршастик так огорчился, так опечалился, что замкнулся в себе. Он думал, что все смеются над ним, ведь никто раньше даже не слыхал о шуршастике, который не мог становиться невидимым. Поэтому он начал избегать встреч с другими шуршастиками. Постепенно друзья отдалились от него, потому что все они теперь могли выбираться в большой мир, а он боялся. Он потерял смысл жизни, ушёл подальше от всех, устроил себе жилище на первом уровне, где топтуны свалили в кучу свои огромные вещи, и стал жить тихо-тихо. Словно он невидимый.
Слушая папину историю, я быстро понял, кого мы с Чижом встретили на первом уровне.
– А как его зовут?
– Дедушка Пыж, – ответил папа.
– А чей он дедушка?
– Ничей. Просто его так называют. Из-за своих страхов и огорчения он так и не создал семьи. Да и к остальным шуршастикам не поднимается со своего обжитого первого уровня. Так и живёт один. Прячется ото всех. Когда ты сможешь выходить наружу, ты его встретишь. Тогда сделай вид, будто не видишь его. Он очень нервничает, когда кто-то его замечает.
М-да… странная история. Чудной какой-то старик. Ну что ж, мне нетрудно сделать вид, будто я его не вижу. Тем более если в таком случае он не станет на нас бросаться.
Правило № 2: Детям запрещено выходить из Чуландии
Время шло, а запасов не становилось больше. Теперь некоторые шуршастики даже в открытую об этом говорили, строя разные версии. Больше всего, конечно, они обвиняли в нехватке припасов добытчиков, которые «совсем обленились и стали работать хуже». Об истинной причине, похоже, знали лишь сами добытчики да мы с Чижом. Я никак не мог понять, почему папа не скажет всем, что запасов и снаружи нет, а продолжает настырно ходить и ходить в большой мир, пытаясь что-то раздобыть там. Ведь было бы так просто всем объяснить, что происходит на самом деле, и сказать, что это не его вина. Вот что бы тогда все говорили? Обвинять-то уже было бы некого. Запаниковали бы, наверное. А как они хотели? Это очень легко – сваливать всю ответственность на кого-то одного. А мне было так обидно за папу! Я же видел, как он старается.
Мы с Чижом больше не пытались выходить наружу и даже не разговаривали о том, что тогда произошло. Потому что нам было стыдно признавать, что мы не справились и опрофанились при первом же выходе. А если бы нас тогда кто-то увидел, мы вдобавок и опозорились бы. А ещё мечтали стать добытчиками! Мы просто старались забыть о своей нелепой попытке, но у меня никак это не получалось. Я всё думал и думал – что мы сделали не так? Как добытчики выходят наружу? Неужели они каждый раз вот так мучаются? Тогда у них действительно очень опасная работа. Но ведь, когда я выходил в первый раз, такого не было. Ну да, да, я не полностью выходил, но глаза-то мои вместе со всей головой были не в Чуландии, и они не полопались. И никакой вспышки света тогда не было.
Уроки закончились, и мы с Чижом пошли домой. Разговор не клеился, потому что Чиж что-то спрашивал про учёбу, а я всё думал и думал о своём и на его вопросы отвечал невпопад. Да и какая может быть учёба, когда снаружи творится неведомо что!
– Надо ночью выйти, – вдруг сказал я.
– Куда? – не понял Чиж.
– Наружу.
– Ты что, с ума сошёл? – оторопел Чиж. – Не-е-ет, я туда больше ни ногой! У меня это, вообще-то, единственные глаза, и мне их нужно как-нибудь доносить до старости в целости и сохранности.
– Но ведь ночью нет дневного света, потому что дневной свет назван дневным из-за того, что он только днём бывает, – продолжил я свою мысль. – Значит, ночью мы сможем видеть. Добытчики ведь так и делают – как мы сразу до этого не додумались?
– Знаешь, я уже как-то не уверен, что хочу быть добытчиком.
Я даже остановился и посмотрел на него так, будто не узнавал. Потому что в голове не укладывалось, как это можно было расхотеть быть добытчиком. При первой же трудности? Да у них вся жизнь – сплошные трудности!
– Чего смотришь? – засопел Чиж.
Я продолжал молча смотреть на друга. Даже чуть прищурил левый глаз для убедительности.
– Да не смотри ты так! – Чиж отвернулся, но продолжал искоса поглядывать на меня.
В такие моменты главное – выдержать правильную паузу и правильно смотреть, мысленно передавая: «Ты что! Ты же совсем не так рассуждаешь! Ну-ка, пусть в твою голову лезут хорошие мысли». Ну и, конечно, один глаз чуть-чуть прищурить. Без разницы – правый или левый. У меня просто левый лучше щурится.
– Ладно уж, пойдём, – наконец сдался Чиж.
Я улыбнулся. Теперь я снова узнавал своего друга.
Еле дождавшись ночи, мы с Чижом тайком побежали вниз. И как нам раньше это в голову не пришло? Ну, то, что выходить из Чуландии нужно ночью. Ведь и добытчики всегда уходили по ночам, да и другие шуршастики, если и выбирались наружу, то непременно ночью. И я за папой тогда тоже ночью пошёл. Ведь неспроста же это? Нужно было сразу над этим задуматься. А то – ишь! – решили и тут же помчались радостные, толком ни в чём не разобравшись.
Но если днём мы бежали открыто, и никому дела не было, куда и зачем мы бежим, то теперь нам приходилось осторожничать. Ясно ведь, неспроста два мелких шуршастика направляются среди ночи в сторону первого уровня, куда, вообще-то, ходят только с определённой целью. А у нас прямо на лицах было написано, что мы ещё не проходили тему маскировки.
Мы скрывались по углам, за коробками, которые были чьими-то спальнями, старались никому не попасться на глаза. Если бы нас увидели, просто вернули бы обратно, и наш план не осуществился бы.
Вот мы кое-как добрались до первого уровня. Здесь уже мало кто мог нас заметить. Разве что добытчики, но они все уже ушли – мы проследили. Значит, теперь можно было беспрепятственно выбраться наружу, в большой мир. Оставалось пробраться сквозь кучу огромных топтуновых вещей. Вот и ботинок, в котором живёт старый шуршастик. Мимо него мы прошли особенно тихо, чтобы на этот раз не потревожить его обитателя. Ботинок уже остался позади, и вдруг совсем рядом кто-то ка-а-ак рявкнет:
– Опять вы здесь!
Я даже уши прижал – так страшно стало. Мы с Чижом прижались друг к другу. Сразу даже не поняли, кто на нас ругается. А это оказался дедушка Пыж. Мы-то думали, что он у себя в ботинке сидит и вылезает оттуда, только чтоб поворчать на прохожих. Но нет, на этот раз дедушка Пыж рылся в большой коробке, задвинутой к самой стенке. Уж не знаю, что он в ней искал, но сейчас оттуда торчала только его растрёпанная седая голова.
– Что таращитесь? – недовольно проворчал дедушка Пыж.
– Представь, что ты его не видишь, – торопливо шепнул я Чижу, опустив глаза.
– Зачем? – удивился Чиж.
– Да так. Это сумасшедший старик, он думает, что он невидимый. А с сумасшедшими лучше не спорить.
Мы прошли совсем рядом с дедушкой Пыжом, старательно делая вид, что не замечаем его. И он нам больше ничего не сказал, только проводил сердитым взглядом.
А вот и дырка в стене. На этот раз она не была прикрыта куском картона. Мы с Чижом осторожно выглянули наружу – мало ли там подстерегает какая-нибудь опасность, кроме дневного света. Но снаружи было темно и тихо.
– Вот видишь? – спросил я.
Это со стороны могло показаться, что мой вопрос такой короткий. На самом деле он вмещал в себя многое: видишь, раз нет сейчас яркого света и опасностей, значит, не зря мы ещё раз попробовали выбраться наружу; это просто в первый раз нам не повезло; ну и, конечно же, рано Чиж передумал становиться добытчиком. Вот это всё было в моём вопросе. Чиж прекрасно меня понял – не зря же мы столько лет дружим – и молча кивнул.
Мы выбрались из Чуландии. Впервые в жизни. Прошлый раз не считается: мы ведь тогда только вышли и тут же обратно спрятались. А сейчас мы сделали шаг и ещё один и вот уже на пять шагов отошли от входа в Чуландию. Ну и что, что постоянно озирались по сторонам.
Этот наружный мир и в самом деле оказался невероятно огромным. Понятно, что у таких гигантских существ, как топтуны, и жильё должно быть гигантским, но эта большущая коробка была намного больше, чем вся наша Чуландия со всеми её шестью уровнями. Здесь было тихо и пусто. Вот то есть совсем ничего не было – только огромные голые стены, уходящие далеко и вширь и ввысь. А уж от стены до стены такое невероятное расстояние! Это вам не коробка из-под печенья. Столько пустого пространства, что дух захватывает!
– Ох, что-то мне нехорошо… – промямлил Чиж. – Голова кружится.
И немудрено. У меня самого с непривычки были странные ощущения. Эта пустота как будто давила сверху, с боков. Вроде бы и не тяжёлая, а давила. И я чувствовал себя таким маленьким и беззащитным в этом огромном наружном мире. Выходить на середину этой пустоты было страшно, и мы торопливо отбежали обратно к стене, в которой был вход в Чуландию.
– Ну, чего? – кивком спросил Чиж.
– Чего? – повторил я за ним.
– Пойдём? – И друг тихонько подтолкнул меня.
– Пошли, – даже не сказал, а выдохнул я, потому что понял, что я пойду первым.
И мы пошли, стараясь идти вдоль стенки, даже придерживаясь за неё – так надёжнее. Я шёл первым, а Чиж за мной, и я слышал, как он дышит мне в затылок.
Потом стенка неожиданно закончилась. Дальше, через какой-то промежуток, она снова начиналась, но, чтоб до неё добраться, нам пришлось бы отцепить руки от стены, за которую мы держались, как будто это соединяло нас с нашим домом. Мы в растерянности остановились. Если бы Чиж снова подтолкнул меня, то я, наверное, пошёл бы, но он не спешил, и я не торопился. Так мы и стояли, прижавшись к стене. А потому что страшно!
– Может, хватит для первого раза? – осторожно спросил Чиж. – Вышли, посмотрели. Даже прошли вон сколько. На топтунов не наткнулись.
– Да, можно уже и обратно идти, – согласился я. – В следующий раз дальше пройдём. Посмотрим, что там ещё есть.
Мы повернули назад. На этот раз Чиж оказался впереди, а я шёл следом за ним. И только начали потихоньку продвигаться, только я подумал, что обратно-то можно и побыстрее бежать, как вдруг сзади кто-то – хвать меня за ухо! Я аж взвизгнул. Нечаянно… Любой бы на моём месте взвизгнул. Быстро обернулся, а там оказался мой папа.
– Вы что здесь делаете? – сердито воскликнул он.
– Мы хотели посмотреть… – тихо промямлил я. А сердце всё ещё колотилось, как сумасшедшее.
– Вы что, не знаете наших правил? – продолжал ругаться папа.
– Детям запрещено выходить из Чуландии, – заученно выпалил я.
– Тсс… – Чиж испуганно озирался по сторонам. – Услышат же.
– Здесь никого нет, – громко и как-то грустно сказал папа. – Топтунов больше нет… – И он вдруг сел прямо на пол, обхватив голову руками.
Мне стало по-настоящему страшно. Даже страшней, чем если бы сейчас на нас выскочил огромный топтун. Я никогда не видел папу вот таким. Растерянным, что ли. Его глаза смотрели так грустно и обречённо, что сразу становилось ясно – дальше не будет ничего хорошего.
– Их уже давно нет, – продолжил папа. – Однажды они ушли и больше не вернулись. Вы думаете, почему мы так спокойно живём в их чулане? Разве раньше мы могли вот так расселиться по всем полкам? Мы ютились среди вещей, постоянно прятались и скрывались. Зато у нас всегда были запасы еды. А теперь… Какое-то время мы ещё находили то, что забыли топтуны, но теперь не осталось ничего, даже малой крошечки.
Я не знал, что сказать. Папа впервые рассказывал о таких вещах, о которых я даже не задумывался. Оказывается, наша прекрасная Чуландия – это всего-навсего просто чей-то чулан? В котором кто-то хранил всякие ненужности?
– И что же делать? – растерялся Чиж.
– Не знаю, – сказал папа.
– Нужно сказать всем, – предложил я. – Нужно, чтоб все знали о проблемах и решали их вместе.
– И как они будут их решать?
– Ну, хотя бы перестанут обвинять во всём добытчиков.
Папа посмотрел на меня так, будто впервые увидел. Потом задумался. Потом кивнул. И мы пошли. А в Чуландии он на общем собрании рассказал всё как есть. И про топтунов, и про запасы, которых не осталось в большом наружном мире. Все долго молчали. А потом общим собранием было решено экономить запасы, которые у нас ещё пока оставались, а добытчикам поручить искать новый источник запасов. Ведь должен же он где-то быть.
Заклинание маскировки, или Как важно быть взрослым и разумным
С тех пор наша жизнь мало изменилась. Разве что еду теперь выдавали каждому в руки, и для этого нужно было отстоять длинную очередь. Я-то думал, что нас из-за тяжёлой ситуации тоже раньше положенного срока определят в добытчики. Ведь это же логично: больше добытчиков – больше шансов что-то найти. Но нет, мы по-прежнему продолжали ходить в школу и изучать всякую бесполезную ерунду типа истории нашего народа. Но вот однажды…
…Учитель Куш стоял и терпеливо ждал, когда мы все рассядемся по местам и перестанем шуметь. Потом, как бы невзначай, спокойно и даже, как мне показалось, безразлично, сказал:
– Сегодня у нас тема урока: «Маскировка».
Да, сказал вот так запросто, как будто речь шла об обычной теме. А нужно было сказать «очень важная», «невероятная», «суперинтересная», «всем необходимая», «без которой шуршастики не представляют своей жизни». Ну или ещё как-нибудь.
– Ура!!! – завопил Чиж.
Учитель Куш строго посмотрел на него, но это было бесполезно, потому что тут же вслед за Чижом закричали все. А как он хотел? Я, может быть, и учиться-то ходил только ради этой темы. Ведь это означало, что теперь нас уже никто не будет считать маленькими детишечками и нам можно будет открыто выходить в мир топтунов. Наконец-то дождались!
– Наше занятие будет состоять из теории и практики. Маскировкой мы пользуемся в случае опасности, – медленно, нараспев продолжил Куш. – Это умение спасло жизнь не одному шуршастику, оказавшемуся в трудной ситуации. Трудная ситуация – это оказаться лицом к лицу с самым опасным существом в природе – с топтуном. Некоторые из вас вскоре станут добытчиками, вот им особенно понадобится умение становиться невидимым. Но это не значит, что другим оно не пригодится. Любой шуршастик должен уметь маскироваться, потому что никто наперёд не знает, что с ним может случиться.
– Ы-ы-ы-ы… – послышался недовольный выдох справа, где сидел Толстяк Рюш – самый тощий из нашей группы.
Это не мы придумали ему такое прозвище. Толстяком называли в детстве ещё его отца – такого же тощего и хилого. А Рюшу прозвище досталось по наследству.
От этих долгих россказней Куша я бы тоже застонал, да Толстяк Рюш меня опередил, а повторять за ним было уже не круто. Вообще, круто делать что-то первому. Поэтому я просто вздохнул. Без «ы-ы-ы-ы».
– Ещё раз кто-нибудь помешает мне вести урок, и я выволоку его за ухо вон! – так же монотонно, нараспев предупредил Куш и указал пальцем на круглую дырку в большой картонной коробке, которая служила нам кабинетом для занятий. И, даже не сделав паузу, словно его предупреждение было частью темы, продолжил: – Говорят, что когда-то давно наши предки – дикие шуршастики – умели делать и другие магические вещи, но утратили эти навыки, осталось только заклинание маскировки, которое теперь передаётся из поколения в поколение. Впрочем, может быть, это всего лишь пустые разговоры.
«Вот это вот всё – пустые разговоры! Когда мы уже к практике перейдём?!» – подумал я, изо всех сил стараясь быть терпеливым. Потому что если я начну крутиться, или ворчать, или вздыхать громко, как Рюш, то учитель может выгнать меня с урока и я пропущу такую важную тему. А ведь мне ещё добытчиком быть! Поэтому я никак не могу пропустить тему маскировки.
– Почему невидимости не учат с младенчества? Ведь, если это наша единственная защита, то, по логике, нужно обучать этому шуршастиков сызмальства, – учитель внимательно осмотрел нас всех в ожидании ответа.
– Наверное, это очень трудное волшебство, и малышня с ним не справится, – предположил я, раз уж все остальные молчали.
– Нет, не правильно, – усмехнулся Куш, явно довольный тем, что я ошибся.
– Потому что младенцев и так не выпускают наружу. Зачем им невидимость? – выдал свою версию Чиж.
– Тоже неверно! – радовался учитель. – Ну, есть ещё предположения?
Предположений больше не было.
– Ну что ж, – учитель Куш сделал паузу и внимательно оглядел нас: – Младенцев не выпускают как раз потому, что они пока не могут себя защитить и замаскироваться. А не учат их этому потому, что они ещё маленькие и неразумные. Нельзя доверять великую тайну маскировочного заклинания маленьким и неразумным. А вдруг они выдадут её кому-нибудь? Не со зла и не из вредности, а только по своей неразумности. Вот поэтому проще до какого-то возраста держать их внутри Чуландии и оберегать, чем доверить им нашу тайну. Но, когда ребёнок становится достаточно разумным, тут-то ему и передают секретное знание. Сегодня вы все сделаете очень важный шаг в жизни, – учитель замолчал и с улыбкой посмотрел на нас, на каждого в отдельности. Будто мы все должны вот-вот измениться, и он непременно хочет запомнить нас такими. – Итак… Перейдём к делу, – сказал учитель после паузы.
«Наконец-то!» – подумал я. И, наверное, все остальные тоже так подумали.
– Внимательно наблюдайте за мной. Чтоб стать невидимым, нужно замереть на месте.
