Обман развития

– Кто ты такой?

– Меня зовут Данакт. А вас?

– Что с тобой случилось? – приятнее слов брата произнесла Сепия.

– Не говори им, – настаивал Бенджамин.

– Я и сам не знаю, что рассказать.

– Почему ты помог нам? – продолжала спрашивать Сепия, пока Номад оглядывался вокруг.

– Вы были в беде. Я стоял перед выбором: уйти или спасти вас, ну и… решил сделать доброе дело. – Данакту понравилось рассказывать это как истинное проявление влияния его решений.

– Ты не помнишь, кто сделал тебя… таким? – Сепия аккуратно развернула планшет и сделала снимок Данакта, правда, тот не понял ее действий из-за отсутствия звука или вспышки.

– Нет. – Акцент на внешность был неприятен Данакту, что сразу же подметили близнецы. – Но я пытался это узнать, правда, так и не понял, у кого спросить.

– Скажи-ка, – начала подозрительно Сепия, переглянувшись с Номадом, – а ты умеешь подключаться к системе? Например, взламывать компьютеры или…

– Нет.

– Как же ты тогда проник на склад? – Номад не верил ему, хотя было видно, что он печется о безопасности сестры больше, нежели ищет себе врага или повод для конфликта.

– А вы? – Данакт не ожидал угрозы, ему было по-юношески интересно и казалось, что они станут его друзьями, ну или ему просто хотелось этого.

– А мы, – начал серьезнее Номад, – думаю, допустили ошибку, что взяли тебя с собой. – Сепия только хотела возразить, как он продолжил: – Нет, ты послушай, а что если он сейчас записывает нас? Не забыла, куда мы пробрались и что нашли? Я все понимаю, пацан, возможно, ты классный чувак, но у нас свои причины никому не доверять.

Сепия хорошенько обдумывала слова брата, сочувственно поглядывая на несколько смущенного Данакта, который, в свою очередь, также начал задаваться вопросом, какое развитие событий он желает видеть дальше.

– Тебе есть куда идти?

Сепия не хотела его расстраивать, в голове у юной девушки уже рождался небольшой план действий. В этот момент вновь заговорил Бенджамин, сказав Данакту положительный ответ на ее вопрос. Более того, он сообщил, что только что связался со своими хорошими старыми знакомыми, уже готовыми принять его.

– Да, я думаю, да, – не сразу ответил Данакт, хорошо осмыслив не только слова Бенджамина, но и всю складывающуюся ситуацию, где будет наглостью навязываться к близнецам.

– Ты не можешь идти с нами, – спешно высказался Номад, вновь заведя транспорт. – Ничего личного, пацан. По-хорошему, мы вообще должны тебя убить, раз ты нас видел. Думаю, ты понимаешь, что если кому-то скажешь про нас, то мы поделимся информацией о тебе. А так как то, что с тобой сделали, незаконно, то еще посмотрим, кому будет хуже.

– Не слушай его, никто никого не убьет.

– Ага, скажи это Антону.

– Хватит! Что нам теперь, вообще ни с кем не общаться? Совсем уж давай не будем с ума сходить. Мы не знаем, почему и кто…

– Короче, пацан, ничего личного, но сейчас нам лучше позаботиться о своей безопасности чуть больше, чем обычно, о чем и тебе советую задуматься. Вот тебе совет – иди в безопасное место и не выходи оттуда без важной причины.

– Данакт, пусть мой братец и грубоват, но он говорит правильные слова. Все значительно сложнее, чем тебе может казаться.

Он не хотел их покидать, но понимал необходимость. Настоящее взрослое решение в его жизни, отметил он это интересное чувство, выходя из автомобиля, провожая поддерживающим взглядом Сепию. Этот самый момент нравился ему возможностью подвести некий промежуточный итог вместе с приятной надеждой на новую встречу, которую, думал смело Данакт, он заслужил, совершив правильный поступок.

– Мои друзья помогут тебе, – неторопливо заговорил Бенджамин. – Я уже связался с ними, сказал, где ты сейчас, примерно через час должны приехать и забрать. Зовут Агата и Филипп, им можно верить, я давно их знаю.

– Хорошо, спасибо. И спасибо, что не ругаешь меня за…

– Я не имею на это право. Это твоя жизнь, но ты только не забывай о своем отличии от людей, которые – а такое очень возможно – в корыстных целях могут обманом тобой воспользоваться.

4

Эхо снял шлем с головы и медленно поднялся со специального наклонного кресла. Его родители лежали в горизонтальных колбах в специальном растворе, где оборудование поддерживало их жизнедеятельность, а на головах были крупные шлемы наподобие того, который снял Эхо. Ему было трудно на них смотреть – тела выглядели значительно хуже их образов в виртуальном мире, а сокрытые под шлемами лица лишались идентичности.

– А почему ты там выглядишь моложе? – Заботливое любопытство сразу же выдало Алину, тихо сидевшую в это время рядом с компьютерами, за его спиной.

Эхо обернулся и увидел ее невинное выражение лица. Сам он и правда выглядел старше, полнее и с заметно более тяжелым взглядом, а она пусть и была одного с ним роста, но необычайно стройная.

– Не хочу рушить для них памятный момент.

– А может, для себя?

Эхо обнял ее, прячась от тяжелых мыслей о грустном положении родителей. Виртуальный мир стал единственным местом, где он мог общаться с ними, пусть это было повторение одного и того же сценария с редким отклонением.

– Жаль, что они не узнали тебя так, как знаю я, женушка моя.

– Это у нас взаимно.

– М-да, кстати, они спрашивали про тебя. А еще про нашего сына.

Алина колебалась между сочувствием к мужу и гневом в адрес его родителей.

– Я знаю, ты не солидарен со мной в этом вопросе, но именно из-за них мой сын утерян.

– Я верю, мы встретимся с ним. – Для него в отличие от нее эта тема была менее болезненной, но эмоций на этот счет он проявлял больше, чем Алина.

– От этого ты им ничего не говорил про него? Веришь, что…

– Я просто хочу сохранить последний момент, вот и все. Они уже не вернутся к нормальной жизни. Оставшееся работает скорее их отражением, а это и так недолговечно, любовь моя.

– Если твой Космос посчитает надобностью свернуть мою жизнь, то не подключай меня так же – хочу честной смерти.

– С любимыми так не поступают.

– Если любишь, то исполнишь мою волю, а не свою.

Они любили друг друга, несмотря на слишком большое различие школ воспитания и содержания мировоззрения. Алина видела в нем уникальные зачатки того, кем он мог бы быть, если бы не фанатики-родители, посеявшие в сыне надменное чувство космического влияния. С ней он был другим, ему нравилась полярность двух миров: семья личная – и остальная, созданная родителями еще до его рождения, чьим отцом он стал после их несчастья по его вине.

– Все получилось, как и задумывалось, – уверенно произнес худой мужчина с длинными белыми волосами, как только вошел в помещение без приветствия.

– Здравствуй, Конор, – скромно поздоровался Эхо. Алина же улыбнулась, больше ожидая от того деталей о проделанной работе, нежели дружеских обменов словами.

– Миледи, – Конор чуть кивнул в знак приветствия Алине, сразу же передав ей карту памяти. – Здесь все необходимое, проверка достоверности пройдена, осталось только применить.

– Это прекраснейшее известие, – высказал благодарность Эхо с почти профессиональным изяществом мимики и ритма голоса. – Время, как всегда, на нашей стороне. Полагаю, с вашей стороны столь предсказуемое, но все же неприятное открытие благодаря юным созданиям возымело правильное применение…

Но тут Конор поднял руку, останавливая речь Эхо.

– Каждый получил необходимое, – подвела итог Алина, видя неоднозначную реакцию мужа на лишенный личных мотивов жест Конора.

– Хорошо, что мы преследуем одну великую цель.

– Согласен, – ответил Конор Эхо столь же играющим тоном. – Плохо, что пути наши были слишком разные. – Конор неоднозначно посмотрел на родителей Эхо, как бы используя их в доказательство своей правоты. – Дабы наше сотрудничество и впредь шло верной дорогой, могу смело считать, что вы убедились в компетентности ваших сотрудников центров «Лучшей Жизни», а то уж очень не хочется повторения недавнего внимания со стороны Бюро.

– Всего лишь излишняя инициативность определенных, не разделяющих с нами перспективу лиц. Лишь осталось о них забыть, – более твердо ответил Эхо в этой игре характеров.

– Если забыть, то не будет примера остальным.

– Этого бы и вовсе не потребовалось…

– Ты смеешь указывать мне? Наше сотрудничество – это меньшее из двух зол.

– Мы это прекрасно понимаем, – Алина выступала сильным голосом разума.

– Еще бы, – Конор так и вел зрительную борьбу с Эхо, – иначе вас бы тут не было. Исполнительность – это хорошо, но уважение вы заслужили, лишь признав свои ошибки.

– Мы понесли потери не меньшие, чем остальные. – Алина чуть приблизилась, вынудив Конора сначала посмотреть на родителей Эхо, а после еле заметно кивнуть в знак согласия, смотря уже на нее.

– Я все жду момента, – заговорил Эхо с особым наслаждением надменности и властности, отстаивая свою позицию, – когда уважение заслужите вы. – Конор с особым интересом воспринял эту наглость. – Моя семья поднялась с низов, создала большую общину, заработала хорошее состояние и ни разу не сбилась с пути, потому что понимала свое предназначение, используя время и обстоятельства, как рыба использует волны, адаптируясь не потому, что надо, а потому, что отлично это умеет. А что сделали те люди, кого вы представляете? Если отнять деньги, то разве смогут они сделать хотя бы половину того, что мы делаем, имея лишь слово?

– Умение убеждать словом – это единственное, почему вы привлекли наше внимание. Единственное.

– А разве нужно больше?

– Наше сотрудничество доказывает, что нужно.

На этих словах Конор развернулся и ушел так, словно время отмоталось обратно, до момента его появления. Он был больше похож на оловянного солдатика, нежели на живого человека, а твердость слова и сила характера делали его единственным достойным уважения противником для Эхо.

БКТ

Впервые за день Ксения вернулась в свой кабинет в Бюро контроля технологий. Небольшой, крайне скудно обставленный, он был одновременно самым нелюбимым местом в ее жизни – и самым безопасным. Шумоизоляция и бронированное – в данный момент затемненное – большое окно за ее спиной создавали уникальную атмосферу уединения в любой надобный ей момент. Сидя за единственным столом напротив двери, она бы хотела провести это время иначе, недовольство чем вот-вот могло вырваться в гнев на любого, кто явится на порог.

Обычно все начиналось с малого: появляется лишнее время, служащее большинству людей звоночком о надобности восстановления сил на фоне активной жизнедеятельности, но Ксения, как бы ни хотела, не способна разрешить себе такую роскошь. Дело здесь не в желании доказать кому-либо собственную значимость, преследуя некое мифическое предназначение, срезающее все неприятные углы порой невыносимой работы. Все ее действия, чувства и мысли направлены пусть и на медленное, но жизненно важное для нее приближение к исполнению страшной мести. Причем, как бы она порой ни хотела отпустить этот болезненный якорь, все вокруг вновь и вновь, словно некий сговор, подталкивает ее к свершению задуманного, утверждаясь в необходимости такой незавидной, а главное, незаменимой роли праведного разрушителя. Словно сама жизнь выковала из нее орудие для исправления ошибки человеческого фактора, как некий противовес, результат естества жизни, где, кроме нее, возможно, некому уже занять эту обреченную на несчастье должность. Если в начале этого похода ничто, кроме раскаленного гнева, не наполняло ее ум и сердце, то с годами правильное, оттого и редкое влияние хороших людей чуть-чуть утихомирило казавшийся бессмертным нрав, освободив немного места для самого страшного вопроса: а что будет потом?

Звонок секретарши Ксении испугал своей внезапностью – та сообщила о приходе Бенджамина Хилла, и уже через пару секунд он оказался в кабинете.

– А ты, я вижу, не задумывалась об уюте: ни фотографий, ни растений, даже книг нет, – осматриваясь вокруг, невзначай сказал Бенджамин, прежде чем сесть напротив Ксении.

– Равно как ты о своем состоянии – вид у тебя ужасный, ты совсем не спишь, что ли? Если бы я тебя не знала, подумала бы, что ты не просыхаешь месяцами.

– Я рад, что не придется объяснять ограниченность моего свободного времени. Работы так много, что я и вправду почти не сплю, от кофе или хорошего чая не откажусь.

– Нет, – со странной усмешкой сказала Ксения, – тебе только долгий сон поможет, глаза свои видел?

– Давай уже по делу, – немного устав от болтовни, поторопил Бенджамин, – ты же не просто так настояла на моем приезде в этот маленький кабинет?

– За таким следить легче.

Бенджамин нахмурился, огляделся.

– Только не говори, что дело в безопасности… той информации, которую ты хочешь мне поведать.

Молчание Ксении стало подтверждением подозрения Бенджамина. Но не успел он выразить свое недовольство ее совершенно бессмысленным преувеличением ценности мер безопасности, как она начала внушительный монолог:

– Три дня назад мы с тобой были на обыске одного из центров «Лучшей Жизни», там еще была толпа идиотов, ненавидевшая нашу работу. И даже когда мы там обнаружили лабораторию по выращиванию эмбрионов и пересадке детей, эти люди что-то не особо поменяли свое мнение. Хотя, да, некоторые все же решили прислушаться к голосу разума и дать показания, когда мы опрашивали жильцов того дома. Правда, оказалось, что все и так знали, что там творится, и никто не собирался ничего делать, а знаешь почему? «Это лучше, чем ничего» и «не хочу лезть не в свое дело» – два самых частых ответа. При этом были исключения, яро выступавшие против, но этих людей быстро ставили на место, не поверишь, свои же соседи, да еще у «Лучшей Жизни», оказалось, были личные «мастера убеждения». А вот сейчас тебе понравится: мы нашли заявления в полицию, целых два, одно потом забрали, а другое так и осталось в ящике стола, потому что никакого состава преступления найдено не было, ведь никто же не будет сознаваться вот так просто, а обыск без бюрократии не проведешь. Короче, все как всегда, пока человека лично не коснется, все идет в жопу. По сути, ничего удивительного, кроме одного: «Лучшая Жизнь» – это франшиза. Долбаная франшиза, а значит, главный офис, типа, не несет ответственности за то, чем занимаются отдельные филиалы, спасибо нашему законодательству. Знаешь, сколько еще таких вот единоличных заведений в Мегаполисе? Пятьдесят. А владельцы медицинских карт отрицают любую причастность к этой организации, что я могу понять: все же ребеночка еще растить – правда, если доживут до чудесного рождения. Мы пытались понять, как проходит вербовка, но ничего не вышло. Сторонников ищут через обычных клиентов, которым нужна психологическая или медицинская помощь, которую часто врачи оказывают в этих центрах. А заслать своего оказалось не так уж и просто, потому что эти крысы каким-то образом знают о том, как и что мы делаем. То ли у нас стукачи, то ли – вот это интересно – у них приличный коллектив хакеров, потому что атаки на правительственные и оборонные системы с каждым годом только учащаются. Я думала еще затребовать ордера на обыски, но у нас слишком много точек, да и не уверена я, что они уже не переместили все свои операционные после нашей с тобой облавы. Если бы я знала, как эти мрази корни пустили, то не спешила бы, но сведения говорили лишь о единичном случае. А БКТ – это не ЦРТ, у нас тут такая идеализация, что если на красный свет пройдешь, то выговор дадут, потому что нужно идеальное лицо как пример для всех и вся в исполнительности. Я сама тут чуть ли не по блату оказалась, да еще и с на карандаше постоянно, если ты не знал. Это не ЦРТ, мы здесь скованы такой бюрократией, что ты себе и представить не можешь. Да, когда-то я была этому только рада – но все изменилось, и мне нужны неофициальные возможности ЦРТ. Прослушка, взлом почты, хакерство – все, чтобы подковырнуть этот камень и вытащить на свет всех тараканов. Теперь ясно, почему я говорю это здесь и неофициально лично тебе?

– Годы идут, а ничто не меняется… Правительство открыто критикует ЦРТ, пытается обуздать наш потенциал, но каждый раз, как заходят в тупик, прибегают за помощью.

– Ты поможешь или нет?

– Какую помощь ты ждешь? Даже если я дам тебе десяток спецов, откуда ты узнаешь, что среди них не будет крысы? Да даже если я дам десяток проверенных спецов, дальше что? Ты не сможешь завести официальное дело, как и не сможешь довести все до суда, если улики будут добыты незаконным путем, – а ты сама подчеркнула вашу непоколебимость перед законом. Но тебе все это и так известно, а значит, ты либо выбрала путь личной войны, либо что-то мне недоговариваешь, но в любом из вариантов я откажу.

– Да тебе просто плевать на нас всех, вот и не хочешь лишний раз напрягаться! – нагло и грубо бросила она.

– У меня куча своей, куда более важной, чем твое дело, работы.

– А может, поделишься?! Для разнообразия помоги мне помочь тебе – и что-то полезное да выйдет. А то получается, что ты и ЦРТ вроде как готовы на все ради людей и мира, а на деле Итан свалил подальше от всех, а ты стал изгоем, ведя какую-то теневую игру.

– Если БКТ не может справиться с каким-то сраным учреждением, то я тем более не вижу смысла брать роль няньки.

Взгляд Ксении изменился.

– Бенджамин, ты вообще читал отчет о переписи техники с «Лучшей Жизни», отчет судмедэкспертов? Я тебе в тот же вечер все прислала!

Сдерживаясь из последних сил, Ксения резко встала из-за стола и подошла к стене слева. Двигало ею желание доказать свою правоту, вновь вступая в противостояние с собственной беспомощностью, где лучшим орудием всегда было упрямство. Виртуальный экран включился на стене по ее команде, звонок неизвестно кому казался Бенджамину детской истерикой, вызвавшей в нем ощутимое в ней разочарование. Если бы он не был таким уставшим, да еще и не принимал стимуляторы для лучшей продуктивности, чтобы спать не более пяти часов, то постарался бы реализовать сочувствие в ее сторону, видя в ней отлично знакомое на своем опыте помешательство. Лучшим же для него итогом окончания бурлящих споров с дерзкими эмоциональными штрихами оказался молчаливый уход с поля игры – не в последнюю очередь из-за четкого, по себе известного понимания неудачи каких-либо дальнейших с Ксенией переговоров. Но в момент, когда с тяжелым грузом на сердце Бенджамин протянул руку к двери, на звонок Ксении ответили, спровоцировав не только любопытство к дальнейшим событиям, но и желание присмотреть за ней в этот, вполне ожидаемо, критичный в ее судьбе момент.

– Ксения, здравствуйте, очень удивлен этой встрече именно сегодня – судьба, не иначе. Видеть вас в здравии – большая радость. Правда, не могу скрыть удивления от вашего звонка на прямой номер, а ведь я был уверен в его скрытости из общей доступности, отчего не могу не поинтересоваться вашим источником его приобретения, разумеется, строго преследуя цель обеспечить свою конфиденциальность. Уверен, вы понимаете мое беспокойство.

– Бенджамин, знакомься с генеральным директором «Лучшей Жизни».

Лицо Эхо излучало слишком уж неприличную доверительность – кинуться навстречу так и хочется, но некое сомнение не позволяет отдаться слепому порыву, провоцируя поиск подвоха.

– Что ты делаешь?

– Расширяю твой кругозор.

– Меня зовут Эхо, крайне рад знакомству с такой известной личностью.

Услышав имя этого человека, Бенджамин впервые оторвал взгляд от Ксении, начав изучать таинственную фигуру.

– Мы уже давно направляем в ЦРТ приглашения на встречу для обсуждения вполне ожидаемо перспективного сотрудничества. Ваша программа лояльности – это рука помощи многим нуждающимся, благородство чего попросту невозможно описать словами. А недавняя трагедия в одном из филиалов лишь укрепила нашу веру в надобность дать людям всевозможную помощь в столь трудное для всех и каждого время.

– Ты лучше расскажи о «Дороге света»! Думаю, Бенджамину будет очень интересно узнать о твоей попытке создания цифровой секты!

– Ну что за грубость, Ксения, я еще могу понять ваш настрой, все мы лишь люди, но вот ложность обвинений – это ниже вашего достоин…

– Ты был одним из двух создателей виртуальной онлайн-игры «Дорога света» с полным осязательным подключением через шлем и прочее дерьмо! – Она не только критиковала Эхо, но и раскрывала Бенджамину набившую оскомину правду. – Не прошло и полгода, как дети начали терять связь с реальностью, а родители обратились в суд с целью запретить эту игру. И не успели мы толком дело состряпать, как появились первые жертвы не только среди потерявших рассудок подростков, но и родителей, которых их же дети убивали и калечили из-за запрета. А теперь эти люди устраивают новую секту, везде развешивая надписи «услышь эхо»!

– Ксения, я уже говорил вам, какой шок оказало на меня предательство, как я считал тогда, по глупой наивности, друга… чье имя даже произносить не буду из-за низменности того человека, решившего организовать ту ужасную игру. Я был в шаге от заключения взаимных отношений, все же я – бизнесмен, всегда ищу интересные вложения. Но я прекрасно понимаю вашу, к сожалению, разрушительную агрессию. Трагедию, которую вам выпало пережить…

– Заткнись! Раз уж ты такой хороший, то разреши обыск всех помещений «Лучшей Жизни», скрывать же нечего!

– Да я бы разрешил, но не все зависит лишь от меня. Да и, разрешив это пугающее для многих сотрудников и опять же инвесторов действо, да еще и неофициальное, я тотчас поставлю под сомнение всю огромную работу честных людей. Уверен, вы понимаете. Но раз уж самим Космосом было суждено увидеться нам всем в этот час и день, то я бы хотел наконец-то с вами, Бенджамин, обсудить сотрудничество с целью создания одного общего проекта под названием «Коллектив».

– Составьте предложение и отправьте в мой офис, – очень сухо ответил Бенджамин, желая с минуты на минуту прервать этот разговор, уже составляя суть выговора Ксении, чей взгляд полыхал.

– Я думаю, лучше будет, если вы выслушаете сейчас. – Сквозь самодовольный тон просочились ноты хитрости, причем настолько властные и многозначительные, что даже сам Бенджамин удивился такой смене настроения. – Удивительно, не правда ли, как порой Космос помогает заблудшим умам найти точки пересечения для возведения трудов собственного потенциала. Мне необходимо одобрение БКТ для получения лицензии на волонтерскую деятельность в Мегаполисе, а если еще и ЦРТ будет поддерживать наши великие начинания, то созданный союз станет крепче всех недругов нашего мира. И так как я всегда стремлюсь к сплочению и созиданию, строительству и расширению силы вселенной, то не могу обходиться без прощения и понимания неправильно принятых решений тех или иных людей. Например, я прощаю Ксению за ее нрав, прекрасно понимая те незалечимые, ужасные, несправедливые раны ее жизни. Как и понимаю желание ЦРТ привести армию роботов в Мегаполис.

Ксения искала в Бенджамине отрицание сказанных слов, но тот, нахмурившись, не сводил по-настоящему злого взгляда с Эхо, ожидавшего именно такой реакции.

– Я понимаю ваше удивление. Все это незаконно, а ЦРТ обязался не применять свое же творение на своей же территории. Но, повторюсь, сам Космос привел вас именно сегодня, когда я получил доказательство нахождения тысячи – лишь на данный момент – рабочих единиц на складе недалеко от жилых районов Мегаполиса. Они в контейнерах, пока что отключенные и не до конца укомплектованные, но это вопрос даже не часов, а минут. Посмотрите сами, все видео и фото к вашим услугам.

На экране появились не просто фотографии контейнеров с роботами внутри, а целые видео, причем не только самих предметов разговора, но и ремонтной зоны ЦРТ со складами, маркировками, терминалами и конвейерными системами сборки, аналогов которой ни у кого нет.

– Признаюсь, я не сразу поверил этой неизвестно откуда взявшейся у моего порога информации. Но, тщательно ее проверив, убедился в отсутствии каких-либо манипуляций в коде. Одной из причин моего желания связаться с вами, Бенджамин, является именно этот вопрос: как минимум, как законопослушный гражданин, я готов был исполнить долг во благо безопасности нашего общества. Но раз уж мы здесь, то разве могу я утаить от вас известное мне. Ведь, кто знает, вдруг кому-то еще были отправлены эти данные, способные при обнародовании еще больше пошатнуть и без того неспокойное общество. Думаю, вы меня понимаете.

– Ты смеешь нас шантажировать?! – Ксения, казалось, вот-вот ударит виртуальный экран. – После всего, что делал ранее, думаешь, я поверю этой липе? Бенджамин, да он лживый кусок говна, нагло играющий с травмами людей еще до того, как бесплодие стало проблемой, а сейчас пытается пустить корни в сам Мегаполис, создавая новую секту! Не будет никакого «услышь эхо», ясно?!

– Думаю, Ксения, Бенджамин, пусть и полон схожих с вашими чувств, не так солидарен с голосом затуманенного разума.

– А может, расскажешь, как убил моего информатора? Да, того, кто сдал мне «Лучшую Жизнь», его звали Антон – подросток, один из многих, которых ты используешь для черных дел. Потому что их не посадят надолго из-за возраста, а еще такими легко управлять, так как все они либо сироты, либо из неблагоприятных семей, следовательно, ухватятся за любую руку, которая не бьет, а кормит.