Нежить и некромант

скачать книгу бесплатно


– Ведьма! – прошипел Салбатор и поморщился, как от боли.

Они вроде как люди, только живут дольше.

– Чёрная ведьма, домин, – рядом на скамью опустился Болдер и обезоруживающе улыбнулся, словно они только его и ждали. – Кристина Виговская. Но она нелюдима, всегда одна.

– Замолчите! Падре не любит, когда болтают во время проповеди.

Салбатор шикнул на спутников и крепче надвинул шляпу на глаза. В этой церкви не возбранялось сидеть в головном уборе, здесь вообще было лишь одно правило: не мешай другим и не оскверняй храм.

Некромантова доля такова, что нет у тебя дома, кроме номеров в постоялых дворах, вот и ездил Салбатор де Торес столько по округе столько раз, сколько не сосчитать! Всех узнал, всё видел, всё ему пресытилось. Лишь на родной Север не возвращался.

– Братья и сёстры! – произнёс падре. Пожилой домин хоть и был одет в белую сутану, но его тощая фигура и серая пергаментная кожа производили на смертных удручающее впечатление. Если не сказать, устрашающее. – Рад видеть вас в добром здравии и полными сил, чтобы в очередной раз вознести хвалу Создателю, поделившему мир между людьми и иными созданиями. Кое-кто из вас спрашивал перед мессой, должны ли мы уважать тех, кто не уважает нас и наше право жить под солнцем и творить то, ради чего Создатель привёл нас в мир? Помните, что он завещал нам блюсти баланс. Разве волк убивает лося ради забавы? Или змея разоряет птичье гнездо ради мести?

Баубай сделал паузу и обвёл тяжёлым взглядом всех присутствующих. А потом ободряюще улыбнулся той самой Кристине, сидевшей во втором ряду.

Салбатор подметил, как вздрогнула нежить. Баубау – создание Тьмы, и как все они, имеет особенность, отвратительную для взгляда того, кто был человеком. Даже если уже он им не является.

– Так и мы, братья и сёстры, не должны идти на поводу злобы и мести. Мы живём с людьми бок о бок с начала времён, и они не враги нам, равно как и мы им.

Салбатор обожал проповеди отца Брикинса, это существо с двумя рядами заострённых зубов, охотящееся на беспризорных детей, было довольно разумным и милосердным.

Никогда не забирало тех, кому пора не пришла, и кто сам не просил помочь ему перейти в другой мир, где нет бед и нет боли. И холода с голодом тоже.

Создатель мудр: одним он постановил быть хранителями мира, других приспособил провожать души к свету. А то, что вначале боль им причинить надобно, так все понимали: к свету без боли не дойдёшь.

При прочих обстоятельствах Салбатор бы с удовольствием послушал проповедь и подошёл по её окончании к отцу Брикинсу, чтобы перекинуться словечком, да выпил бы вина за здоровье его прихожан. За его милосердие по отношению к людям и за проповеди, наставляющие нечисть на путь сдерживания в себе сил зла.

Только не сейчас.

Салбатор и не мог себе ответить, почему смотрит на прихожанку во втором ряду. Вроде бы обычная ведьма, темноволосая, кудрявая, волосы перехвачены сзади, значит, пришли сюда не заигрывать, не показывать себя, а слушать падре. И кожа бледная, почти белый мрамор, руки, сжимающие молитвенник, тонкие, как веточки.

У Катаржины была такая же молочно-белая кожа и тонкие руки. Она сама казалась неземным созданием, посмотрит на него голубыми глазами, и Салбатор был готов жизнь отдать за её прихоть.

Не пришлось.

Он уже и не помнил лица невесты во всех подробностях, а сейчас смотрел на ведьму и ловил себя на мысли, что Катаржина тоже могла бы сидеть вот так в церкви и внимательно слушать святого отца.

Если бы они поженились, Салбатор де Торес не стал бы некромантом, не познал горечь разлуки с любимой и ощущение бессилия перед судьбой. Когда хочется стиснуть зубы, бить кулаками врагов или скакать верхом до полного изнеможения.

Только бы не думать. Не вспоминать.

– Понравилась? – наклоняясь к нему, спросил Болдер. Салбатор посмотрел на ведьмака и даже не удивился, что тот нашёл их здесь.

Если события завязываются в один крепкий узел, если в одном месте собираются все участники недавних событий, то кто он такой, чтобы противиться замыслу Создателя?

Тем временем падре Брикинс закончил проповедь, и зазвучал орган.

В Чёрной Церкви звуки музыки особенно сильны, они пробирают до костей, заставляя поверить, что Создатель быть может, сидит сегодня в этом зале и наблюдает за прихожанами. Слушает их речи и мысли и запоминает, кого помиловать сейчас же, а кому ниспослать испытаний.

Таких, что по силам обычному люду, пусть и нежити. Глядишь, уму-разуму и научат.

– Как здесь красиво и торжественно, – прошептала нежить и поднесла платок к глазам.

После гибели Катаржины Салбатор не любил церкви и не посещал их, да вот пришлось нарушить данное самому себе обещание: не обращаться к Создателю, пока некромант сам не найдёт ответа на вопрос: почему Он забрал именно Катаржину?

Светлую, чистую, искренне верующую. Почему не остановил чары Чёрной ведьмы, явившейся из преисподней, чтобы покарать Салбатора? Ударить в самое сердце.

Вернуть ему тот кол, который ведьмак безжалостной рукой вонзил ей в сердце пару дней назад.

Месть женщины, она такая. Страшная и безжалостная.

Наконец, орган замолк, и можно было заняться делом.

– Это Чёрная ведьма? – стиснул он плечо нежити, преодолевая в себе отвращение к её смердящему сладковатому дыханию тлена. – Уверена?

Рыжеволосая вскинула на него испуганные тёмные глаза-вишни и кивнула, закусив обескровленные губы. Сейчас в мягком свете ламп она выглядела почти обычной девой, но Салбатор не обманывался: все они умеют надевать личину, а нутро всё одно гнилое.

Мёртвое.

– Значит, пойдём. И ты с нами, – бросил он Болдеру.

Пусть ни на шаг не приблизился к убивцу девушек, будет срок, а их пути пересекутся, а пока у Салбатора появилась возможность решить свои дела, ради которых он и проделал многолетний путь.

– Доброго вечера, домнишоара, – произнёс он, в два шага оказавшись за спиной незнакомки. – У нас к вам дело есть. Крайне неотложное.

И была не была!

Глава 8

Миджина

– Ко мне, домин? Разве мы знакомы? – певуче спросила ведьма, и Миджине захотелось съёжиться или залезть под лавку.

– Пока нет, домнишоара. Разрешите представиться…

От незнакомки веяло тягучей сладостью болотных ягод, которые произрастают в топких местах. Привлекают прохожих своей яркостью и мнимой доступностью, а потом спокойно взирают с веток, как очередного путника принимает болото.

Вбирает в себя, и на какое-то время на топи опускается сытый покой.

Миджина никогда не бывала на болотах, но сейчас так явственно представила их, что сделалось страшно.

Смертные люди не чуют нитей, пронизывающих этот мир, а те, кто однажды умерли, навеки связаны с Тьмой. И видят тлен во всех вещах и прохожих, кому вскорости предназначено отойти в иной мир.

Но эта ведьма не была такой. И всё же Миджина могла бы поклясться на алтаре Создателя, что она связана со смертью, поклоняется ей или выпрашивает особые милости.

– А это моя помощница, Милеока!

О Создатель! Либо некромант над ней издевается, либо и впрямь неспособен запомнить, как звать нежить. Подумаешь, эка невидаль, перепутал имя живого трупа! Нежити вообще не положено зваться, как человеку!

Да, именно так он и и думает!

– Пойдёмте, мы проводим вас, домина. Лихих людей хватает, будем охранять вас, – предложил Салбатор де Торес.

Слова прозвучали насмешкой.

Миджина ощутила мурашки, пробежавшие по спине. Не хотелось ей даже на минуту дольше, чем это было необходимо, находиться рядом с этой Кристиной!

И дело совсем не в том, что её, Миджины, имя, некромант постоянно забывал, а ведьму сразу приметил и запечатлел в памяти. И говорил с ней так, как никогда не обращался с Миджиной.

И то верно, нежить, что с ней церемонии водить!

Даже Петер Болдер, казалось, попал под очарование новой знакомой. И смотрит на неё покровительственно, и рад вклиниться в разговор. А она знай молчит да присматривается.

– Я не делаю зелья, подобные тем, что вас интересуют, домин, – произнесла она, наконец, когда Салбатор изложил суть просьбы. Но как-то нерешительно, заискивающе. – И дело не в деньгах. Это очень опасно, вытягивает магию. Нет, рисковать так не могу.

– А другие делаете? – спросила Миждина.

– Другие? Конечно, многие делаю, – улыбнулась ведьма кончиками губ и снова посмотрела на некроманта.

С поволокой так, словно на милого друга, встреченного после долгой разлуки.

Миджина поразилась собственной смелости, когда задала вопрос про зелья. В ней говорила обида: Салбатор раз двадцать упомянул зелье омоложения, но ни разу не сказал о воскрешении своей «помощницы».

Конечно, если Миджина спросит его прямо и наедине, а так и будет, то некромант станет оправдываться тем, что нужен подходящий момент. Нельзя сразу, раскрывать, кто она такая. И прочую чушь.

Будто Миджина всё ещё наивная, не видавшая жизни селянка, которую легко обвести вокруг пальца!

Она теперь чует, если что недоговаривают. Впрочем, и здесь её навыки пока очень несовершенны. Явное притворство различить на слух несложно, особенно если оно исходит от обычного человека.

А вот с нечистью и прочими Миджина пока не может совладать. Но очень хочется.

Не верилось ей, что жизни в её теле больше нет. Странно, но именно этой ночью, такой душной и тихой, Миджина поняла, что начала привыкать к новому состоянию.

Как там сегодня говорил отец Брикинс, «надо смириться с ролью, уготованной нам Создателем. И попытаться сыграть её наилучшим образом?»

Пусть так, только упускать шанс и скромно молчать в сторонке, когда некромант и Болдер решают свои дела, как два петуха, распуская перья перед молодой курочкой, Миджина не собиралась.

– Вы можете вернуть к жизни того, кто недавно умер? – спросила она, дотронувшись до рукава платья новой знакомой.

Мужчины обернулись и посмотрели на неё с осуждением. Особенно де Торес, тот разве что не стукнул её по голове, но она решила попытать судьбу. Немедленно.

Сейчас, когда летняя ночь так душна и темна, надо решаться, где останешься: по эту сторону или уйдёшь в тень.

Навсегда. Без возврата.

– Я не некромант, домнишоара, – и снова в улыбке ведьмы промелькнуло что-то такое, от чего захотелось отшатнуться, пробормотав извинения и опустив глаза. Сила была за ней страшная, такая, от которой икается случайным прохожим, если встретятся с ней ночью на узкой дорожке.

– Я не про это, – Миджина поджала губы и гордо выпятила подбородок. Отступать она не собиралась.

– И вообще, ни про что подобное, – некромант сдавил ей руку, но и это не убавило решимости той, кому нечего терять.

Кто знает, когда другой случай представится?! Если уж смотреть в глаза Тьмы, то делать это открыто, не таясь. И не опасаясь последствий.

– Пустите, домин, или закричу!

Они как раз проходили через оживлённый квартал, а нечисть, это Миджина уже поняла, избегала огласки, предпочитая оставаться в тени.

Расчёт оказался верен. Некромант смерил её презрительным взглядом, но отпустил, пробормотав проклятие.

Его Миджина расслышала, она теперь отличалась обострёнными чувствами, как у охотничьей собаки, у которой одна роль: найти и загнать добычу. А когда это сделано, Чёрная ведьма найдена, то, выходит, Миджина больше и не нужна?

– Я хотела спросить, домнишоара, – упрямо продолжила она, чувствуя затылком, как некромант смотрит на неё и что при этом испытывает. Горячее желание воткнуть кол между лопаток. – Можно ли нежити стать человеком? Есть ли такое зелье?

– Что-то такое я слышала, – пролепетала та, к кому Миджина обращалась, и замедлила шаг. Потупила глаза, словно вспоминала. Или решала, стоит ли откровенничать со слишком настойчивыми незнакомцами. – Я сама нездешняя, но в моих краях, это возле Глуж-Сапока, говорят живёт одна ведунья. Только для того, чтобы отыскать её, надо не побояться Омертвелого Леса.

Миджине это ни о чём не говорило, но она бы сейчас и бесов Подземного мира не побоялась, только бы снова почувствовать теплоту кожи, ощутить биение живого чувствительного сердца в груди, сжимающегося от страха или от умиления.

Как было бы хорошо, если бы пение птиц на рассвете снова вызывали щемящее чувство чего-то необычного, что вот-вот должно случиться! Миджина скучала даже по страху, а ещё больше по предвкушению любви, томлению души, которое испытывала в последние месяцы жизни.