Сказочная жизнь

– Белла Родионовна, а что у вас в животе шевелится?

– Это маленькие мальчики, они испугались.

– Блин, – охнула та, что затащила на кухню мужа. – Белла Родионовна, сядь на стул, бога ради, вон уже, слышишь, полиция мордой в пол соседей укладывает, сейчас они скорую вызовут.

Соседка попыталась выйти, но полицейский велел ей вернуться. Через пять минут на кухню заглянула фельдшер скорой помощи. К счастью, это оказалась родительница ученика их школы, так что Беллу без задержки спустили к машине, только по дороге фельдшер всё возмущалась, как можно было учительницу в бомжатник поселить, да соседка вслед кричала, что за девчонками приглядит. «Неужели не выношу?» – подумалось.

Вроде, год хорошо начался. Перед Новым годом Дима отвалился, встретила праздник она на работе, в ресторане. Потом подготовка юбилея и новоселья заодно, два в одном, так сказать. А в начале февраля она, пробегая мимо кухни, прихватила баночку оливок и съела их в один присест, а потом вдруг подумала, что давно не следила за циклом. И администраторша, провожая взглядом полетевшую в корзину банку, сказала, что, если бы не Беллин диагноз, сделала бы она ей пошлый намёк. Да не надо намёков, до Беллы и так уже дошло! Но за тестом в аптеку сбегала.

Взяла календарик и вспомнила, что расстались они в декабре. Семь-восемь недель, не меньше. Что делать? В Новогорске к врачам обращаться опасно. Ладно, в субботу свадьба, в воскресенье корпоратив стоматологической клиники, в понедельник – в Москву!

Инна Леонидовна сопровождала её в ту самую клинику и к той самой специалистке, что ей липовый документ делала. Специалистка поулыбалась, направления расписала. Провели обследование, врач ознакомилась и улыбаться перестала. Сказала, что дело её, конечно, но следующей беременности может и не быть. Прошлый раз именно на этом сроке у неё анафилактический шок случился? Похоже, что организм собирается избавиться от плода. Белла махнула рукой: правильно мыслит организм, но врачиха стала уговаривать. Инна Леонидовна расстроенно сказала:

– Давай я тебя в клинике оставлю. Полежи, подумай.

Назавтра она с Григорием Семёновичем приехала. И он тоже уговаривать стал. Говорил-то убедительно: висит, мол, это наследство над ней, и не будет ей покоя, пока его никто не получил. А может, это знак судьбы? Выносишь ребёнка, закрепишь за ним миллионы – и отвалятся родственники. Главное сейчас, чтобы никто из претендентов не узнал. Спрятаться ей надо где-то, лучше всего в столице.

Отлежала она десять дней и вернулась домой за вещами. Никому, даже Марку, решила не говорить. Только Пирогову сказала. А он ей и предложил поехать к чёрту на кулички, в посёлок Черемхи, вокруг которого на многие десятки километров шахты, а сам посёлок разросся на десяток с чем-то тысяч жителей, не считая вахтовиков, и где директором школы его сестрица, которая слёзно просит найти ей математика на те самые пять месяцев, что ей до декрета остались. И где-то в этих краях, километрах в пятистах, отбывал реальный срок Денисов, получивший максимальное наказание по вменяемой ему статье – четыре года. Вот, предлагал вместе на север уехать, а получилось поодиночке.

Сулила-то директор Пирогова много, а по приезде сунула вместо гостиницы в бомжатник, где не смогла Белла не вмешаться в судьбу маленьких сестрёнок своей ученицы Оли.

Назавтра после того происшествия сестрёнки оказались в той же больнице, где Белла лежала, только в детском отделении. Опека их туда поместила. Хотели соседки об этом Белле не говорить, да разве в маленьком посёлке что-то скроешь? Тем более, что мать девочек в той же больнице в хирургическом отделении не приходя в сознание умерла. Белле вставать не разрешали, но она позвонила Оле и сказала, чтобы приходила к ней с малышами.

– Что делать, Белла Родионовна? – с тоской шепнула ей девушка. – Ведь теперь их в детдом заберут. Можно как-нибудь на меня опеку оформить?

– Исключено. Формально и тебе нельзя одной оставаться, потому что восемнадцати нет. Но уж тут либо мы на кого-нибудь опеку оформим, либо по суду тебя эмансипируем.

– А сестрёнки?

– Их родственники обещали прилететь на днях.

– Какие родственники? Мама детдомовская была.

– Родственники Колтакова. Не маши руками, я разговаривала с его сестрой, она показалась мне нормальной. Оленька, не психуй, сначала познакомимся, потом будем соглашаться или отказываться.

Пришла дежурная медсестра, заворчала, что из других отделений больные ходят. Девчонки, заснувшие рядом с Беллой, подымались, протирая глаза. Младшая потребовала, чтобы Белла Родионовна открыла рот.

– Чего это, – удивилась она, но открыла.

– Мальчишки, пока, – крикнула Света ей в рот.

Смеялась вся палата. Белла, отсмеявшись, подумала, что этой четырёхлетней девчушке её не родившиеся сыновья интереснее, чем ей самой. Как-то не пробуждался в ней материнский инстинкт. Ведь влюблена она была в Диму, но узнав, что он был нанят, чтобы её обаять и осеменить, прониклась к нему негодованием и невольно переносила это чувство на его детей. Знать бы всё наперёд, оставила бы первую беременность. Тот студент уж точно ей зла не хотел. Да ладно, это будут её и только её дети! Хотя, конечно, внешность им бы лучше унаследовать от этого донора спермы.

Вечером позвонила сестра Колтакова, сообщила, что через день они с мужем вылетают из Москвы. Белла была вынуждена рассказать ей об изменившихся обстоятельствах. Женщина охнула, но потом решила, что ради оформления документов на удочерение задерживаться не будет, лучше разведает обстановку, а потом вернётся домой, чтобы выполнить необходимые формальности. «Сомневается», – подумала Белла, но не в осуждение, взять в семью двоих детей – шаг нешуточный.

Пролежала колодой два дня, а потом ей разрешили подниматься. Немного поспорила с лечащим врачом, но всё же договорилась, что в первой половине дня её будут отпускать на работу, благо школа от больницы в сотне метров. Ну, не могла она бросить учеников, тем более, выпускные классы перед ЕГЭ и ОГЭ! Заодно и Олю с Аней с собой водила, нечего им учёбу запускать.

Первая встреча с родственниками произошла в больнице. Светлана Ивановна, очень похожая с племянницами, только реснички и бровки подчернены, а у них золотом отливают, глядела на девочек во все глаза, и её слегка потряхивало. А вот её муж, крупный, с грубоватым лицом, повёл себя как-то очень по-свойски, предложив Свете проехаться у него на плечах. А потом сказал:

– Не будь жмоткой, Светка!

Ссадил её и легко поднял Анечку. И она радостно засмеялась. А Света спросила, подёргав его за штанину:

– А ты кто, дядя?

И Оля, ревниво выглядывающая из-за плеча учительницы, вдруг сказала:

– Это ваш папа.

– А тот дядя, который конфетки приносил?

– А он просто дядя!

– Хороший у нас папа, да, Аня? И Олин?

– Нет, Света, мой папа умер.

Оля со слезами сказала потом учительнице, что сразу видно хорошего человека, и лучше будет, если дети с первого дня начнут к нему привыкать. Супруги жили в Черемхах несколько дней, побывали в отделе опеки и попечительства, договорились, что вернутся с необходимыми бумагами и оформят покуда опеку, а уже дома будут удочерять девочек, и уехали, дождавшись приезда бабушки. Перед отъездом Светлана Ивановна предложила Оле переехать к ним вместе с сестрёнками, но девушка отказалась: дети легче будут воспринимать их как родителей, если рядом не будет старшей сестры как напоминания о прошлом. Да и учиться ей надо. В первые дни после приезда Белла спросила Светлану Ивановну, виделась ли она уже с братом. Та ответила шёпотом, что виделась, что расцарапала ему лицо и вообще бы прибила, да муж оттащил.

После больницы Белла поселилась в гостинице рудоуправления, где ей выделили двухкомнатный полулюкс. С собой она пригласила девочек и их новую бабушку, крепкую ещё старуху лет шестидесяти пяти, шуструю и говорливую. Девчонок она просто обожала, пока они были в школе и в детсаду, бегала по магазинам и рынкам, стараясь их принарядить, что-то вязала и перешивала, готовила еду. Пыталась подкормить и Беллу с Олей, сетуя, что уж больно они тощие. Переживала за деда, как он там с хозяйством справляется. С сыном иногда встречалась, что можно было понять по испортившемуся в те дни настроению. Белла вздыхала: вот оно, счастье материнства, много ли ей сынок радостей приносит. А у Беллы двое будут, как бы в этом счастье со временем не захлебнуться.

Так они прожили почти месяц. И вот наконец Светлана Ивановна сообщила, что её мытарства завершаются, и на следующей неделе она приедет, чтобы увезти детей в Ярцево.

Значительно позже, уже незадолго перед отъездом бабушка услышала Беллину фамилию и удивилась:

– Ты Палей? А ты не из Ярцево? А может, родственники твои в Ярцево жили? Надо же, фамилия такая не часто встречается, а вот довелось ещё кого-то из Палеев встретить. Раньше у нас их несколько семей было, а когда я дитём была, оставались только одни наши соседи. Всё-то наши деревенские смеялись, что на нашем порядке все хозяева на букву П. Первый дом от дороги наш, Петрова моя девичья фамилия, за нами Павлушкины жили, у них дядя Федя сбежал от семьи, мать Верочку одна растила, потом Потуданские, у них детей не было, а следом Палеи. По-уличному их кровосмесителями звали…

Белла сидела над тетрадями, не очень вслушиваясь в рассказы говорливой бабули. Но поддакивать всё-таки из вежливости приходилось:

– А кровосмесители почему?

– Вообще-то в шутку сначала звали, а получилось потом всерьёз. Ну вот, слушай. Эти однофамильцы твои, Палеи, что через два дома от нас жили. Детьми-то мы вместе играли. Мишка их мой годок, мы с ним даже дружили с месяцок. Но потом мой Иван из армии пришёл, и я к нему переметнулась. А Жанка постарше была, она взрослая-то с нами не зналась, они с Верочкой одногодки…

Имя это Беллу по ушам резануло – Жанна. Тётю так звали. Не самое популярное имя. Значит, надо расспросить:

– Наверное, к тому времени она уже замуж вышла? В деревне, я знаю, девчонки сразу после школы себе начинали пару приглядывать.

– Ха, в деревне! Она после школы в Ленинград поехала в институт поступать. И там с братом двоюродным спуталась. Нет, он троюродный по документам, но вот сама подумай: были у нас в Ярцево Палеи – двоюродные брат и сестра и Зюкины – тоже двоюродные брат и сестра. Зюкин женился на Палей, а Палей женился на Зюкиной. Палей с женой в селе жили, Зюкин с женой учились в Ленинграде и там остались. И кто их дети друг другу? По матери троюродные и по отцу троюродные, а по крови ближе, чем троюродные!

– Да, у двоюродных половина крови общей, у троюродных – четверть. А если оттуда четверть да отсюда четверть – то математически они двоюродные

Помертвевшими губами она произносила эти слова, а у самой даже в голове застучало: вот же они, Зюкины и Палей! Может, она тоже от какого-то кровосмесительного союза, и тогда зря она согласилась родить, как бы какое-нибудь генетическое уродство не вылезло. Но всё-таки хватило присутствия духа дотянуться до телефона и включить диктофон.

– Ну вот, этот Родион, брат её двоюродно-троюродный, был научным сотрудником в каком-то «ящике». Всё как у людей, жена и дочь-школьница. Они Жанку как родную приняли, пока экзамены сдавала, а она к родичу в постель влезла. А потом объявила, что беременная. Жена этих кровосмесителей выгнала, на развод подала. Родька-то в годах был уже, он нас чуть не на двадцать лет старше, он уходить не хотел. Но Жанка в него клещом вцепилась, ну, и жена не простила. А получилось, что кровосмесительница прогадала. Родион квартиру семье оставил, комнату снял. Сын у них родился, только не через год, а лет через пять. Ваньке моему он ровесник, а ему сорок четыре. Они пацана к бабке привозили на лето. А потом гляжу – Родион вроде помолодел. Бабку спросила, а она заплакала: это не Родион, а Ларион! То есть эта шалава уже на младшего брата перекинулась. А бывший зять-то где? А он, как можно стало, за границу уехал. Где-то какие-то родственники обнаружились и его позвали. А Мишка Палей женился на чьей-то начальнической дочке. Они в Уремовск уехали, и там с тестем, тёщей и женой ещё до перестройки на машине разбились. Детей у Мишки не случилось. После смерти стариков Жанка приезжала только раз, дом продала. Где жила, не знаю. Может, и не жива сейчас, наших-то одногодков многих уж нет.

Она Родионовна, а дядю, мужа Жанны, Илларион звали. Родион в завещании Беллу назвал. Ох, слишком много совпадений. Кто же мать, тоже из родственников? В свидетельстве о рождении мать – Палей Мария Фёдоровна, 1960 года рождения, в графе «отец» – прочерк.

– Что, Палеев больше нет в селе?

– Говорю же, последними наши соседи были, Жанка по мужьям Зюкина, а Мишка погиб бездетный.

Вскоре Белла с Олей проводили Светлану Ивановну, бабушку и детей в аэропорт. Оля осталась с учительницей до окончания школы. Ни оформлять опеку, ни признавать по суду дееспособной её не стали, решив, что за полгода до совершеннолетия не стоит разводить формальности. Каким-то образом переоформили на неё пособие по потере кормильца, да и всё.

Как-то вечером, оставшись в номере одна, Белла ещё раз решила прослушать рассказ бабушки Колтаковой о родне. Что-то зацепило её в этом рассказе, что-то пропустила она важное. А, вот, фамилия соседей, Павлушкины. Какая-то знакомая фамилия. Может, кто-то из однокашников, а скорее, из учеников. Их за десять лет учительской работы сколько через её память прошло! А может, самих знала? Дядя Федя, значит… ну, коли он из семьи ушёл больше полувека назад, так сейчас его наверняка в живых нет. Как брошенную жену звали, она не сказала, а дочь Верочка, получается, тётке её ровесница. Может, бывала у них? Так, Павлушкина Вера Фёдоровна… точно, это старушки Резниковой девичья фамилия! Показывала она фотографию выпуска финансово-экономического института тысяча девятьсот семьдесят лохматого года, там групповая, а потом индивидуальные в овалах фотографии, а её подписана «Павлушкина Вера». Может, этот сюрприз касается её знакомства с тёткой? Ведь в это время то Виктор, то тётка появлялись в Новогорске.

Два дня она голову ломала, потом позвонила следователю, который почти два года назад вёл дело. Он и дело-то не вспомнил, не то что её. Какая тётка? Какой брат? Что вы там вспомнили, через два-то года? Бабьи фантазии.

Белла обозлилась. Ну, не бери ты меня в расчёт, но хоть не хами! Она сгоряча хотела позвонить Резникову, но потом вспомнила, что давно удалила его номер за ненадобностью. Через кого на него теперь можно выйти? Разве что через Борисова. Но… давно они не виделись, и, откровенно говоря, общение возобновлять не хотелось. Она очень Лёше благодарна, и всё такое, но ему от неё то требуется, что дать она не может. Марк? Вряд ли он с Иваном Борисовичем знаком, и самого главного в её жизни на данный момент он не знает. Так, перезванивались за эти три с небольшим месяца раза три-четыре, да и всё. Одна подружка осталась – Пирогов. Его и набрала.

Старик к информации отнёсся очень серьёзно, обещал связаться с Резниковым, но сказал, что между ними дистанция огромного размера. Владелец одного ресторана – это что-то между мелким и средним бизнесом, но ближе к мелкому, а Резников – величина губернского масштаба. Попутно Белла должна была решить ещё один серьёзный вопрос: ей нужно было куда-то устроить Олю. И тут Пирогов её не поддержал: если, как она планирует, поселить Олю в Беллиной квартире, девочке придётся объяснять, что интересное положение Беллы – это большая тайна, и не факт, что она не проболтается, да и наехать на неё могут. В общем, обещал подумать.

Через несколько дней следователь по делу Резниковой позвонил и с возмущением спросил, почему госпожа Палей не является к нему по повестке.

– А куда вы её послали?

– По месту регистрации.

– А я от этого места в двух тысячах километров.

– Когда приедете?

– Думаю, к концу года.

Он забурчал о том, что некоторые устраивают скандалы, а сами смываются, чтобы не отвечать.

– Я так понимаю, что потерпевший по нераскрытому вами делу сам начал расследование? А кто мешал вам меня выслушать? Когда вы обвинили меня в бабьих фантазиях, я ему эти фантазии сообщила. Если бы вы пообещали сами в этом разобраться, я его впутывать бы в это не стала.

К концу учебного года она уже знала, что, просмотрев записи уличных видеокамер, хранящиеся в деле, и зная, кого искать, тётку Змеюкину обнаружили около дома Веры Фёдоровны, более того, в проулок между домами со стороны подъезда, в котором жила Резникова, она проследовала в тот день в четырнадцать ноль две. Бабка клялась и божилась, что к землячке заходила, но провожала она её живёхонькая, и дверь Вера Фёдоровна за ней закрыла. Всё это рассказал Белле сам Резников по телефону, и попенял, что она не напомнила ему об обещании почти двухгодичной давности: выяснить, кто преследовал её, заставляя работодателей увольнять. Он же после похорон матери с Беллой не встречался и не знал о тех страшных событиях! Вот теперь, когда Пирогов рассказал о похищении и идиотских претензиях Зюкиных, он по своим каналам выяснил, что просьба об этом поступила из Уремовской областной администрации, где Виктор Зюкин трудился на не таком уж важном посту. Ну, попросили, и что, глава районной администрации разбираться будет, законно ли, справедливо ли это? Попросили – дал указание – исполняйте! А ещё он сказал, что Пирогов сообщил ему о её ученице, которой требуется подработка на лето. Есть у него пансионат на берегу Чёрного моря, куда её протеже может выехать на два месяца и поработать официанткой в столовой с графиком день работать – день отдыхать.

– Это просто подарок феи, – сказала Оля. – Я никогда не была на море. Да что там на море, я вообще нигде не была!

– Всё будет хорошо, ты там зарабатывай, отдыхай, только головы не теряй и имей в виду, что будут к тебе отдыхающие клеиться и золотые горы сулить…

– Не надо об этом, Белла Родионовна, я маминым опытом научена, что весёлая жизнь долгой не бывает.

Да, подумала про себя Белла, за подарки фей приходится кровью расплачиваться. Мать девочек, женщина красивая, но абсолютно безбашенная, просто обожала подначивать и стравливать, комната её была средоточием самых громких конфликтов. Мужиков у неё было немало, только рожала она почему-то от этого рыжего, не считая первой, которая была от законного супруга. Бедные дети за свою жизнь на этюды в багровых тонах, когда стены кровью разрисованы, налюбовались. Может, дальше будет лучше?

Сразу после выпускного Белла проводила Олю в аэропорт. Самой ей пришлось задержаться, потому что контракт был заключён на пять месяцев, а они истекали в середине июля. Чистая формальность, но с директором не поспоришь. В результате она прилетела в Домодедово в середине сентября и вышла в рукав последней пассажиркой, с рюкзаком за плечами, держа в руках две сумки-переноски из коляски-трансформера, а следом за ней два стюарда выставили эту коляску. А к встречающим она вышла с коляской, на которую был нанизан весь её багаж.

Встречали их Инна Леонидовна с Григорием Семёновичем.

– Господи, Гриша, ты посмотри, какая она худая и облезлая! Бери ребятишек, освободи ты ей руки наконец! Всё, едем ко мне, и дальше ты не двинешься, пока не откормлю!

В этом маленьком домике, где маленьким был и участок, Белла провела почти спокойные две недели. Очень неохотно рассказала этой паре о том, что в июле положили её в больницу на сохранение, и соседкой её оказалась молодая роженица, у которой случился инсульт вследствие оборвавшегося тромба. Санавиация выслала за ней вертолёт из областного центра, заодно и Беллу прихватили. Через пару недель её отпустили, но лететь не советовали. А местный начальник, чьей невесткой была эта парализованная, попросил Беллу помочь им. Ещё месяц она жила в их квартире, ухаживая за новорождённым, но только днём, ночью за ребёнком приглядывала родственница. Когда начались схватки, вызвала сменщицу и такси, прихватила сумку и поехала в перинатальный центр. Почему не скорую помощь? Побоялась, что отвезут в ближайший роддом, а ей надо было попасть туда, где она наблюдалась, всё-таки случай сложный – старородящая да с двойней! Предполагалось кесарево, но родила сама.

– Вот что у тебя за манера, Беллочка, кидаться на помощь всем окружающим! Детей заслоняешь, взрослым горшки подаёшь… ты хоть теперь понимаешь, что у тебя есть твои дети, а у них одна ты для подачи горшков? – с досадой сказал Григорий Семёнович.

Порученец Григория Семёновича вёл переговоры с адвокатами покойного Родиона Зюкина. Они настаивали, чтобы наследники прибыли в Барселону лично, и соглашались оплатить дорогу и проживание, причём остановиться ей предстояло на вилле Палей. И Белла легко согласилась:

– Больше полугода на северо-востоке провела, поеду косточки погрею.

В результате семья Палей вступила на родную Новогорскую землю, когда она уже была прикрыта ненадёжным ноябрьским снежным покровом.

– Разочарована? – спросил первым принявший её в объятия Пирогов.

– Скорее нет, чем да, – улыбнулась Белла. – Не было больших надежд, не получилось и сильных разочарований. Если подвести итоги, в дебете двое сказочных героев, Иван-царевич и Илья Муромец.

Стали обживаться. Обновились прежние знакомства. И Оля, ставшая студенткой, к ней переселилась.

Как-то вышла Белла с коляской во двор. Осветило её редкое в это время года солнце. Она улыбнулась: хорошо дома! И вдруг слышит:

– А вот и мои внуки! Ну-ка, ну-ка!

Тьфу! Дима с мамой! Вот кто, скажите, им о детях настучал?

– А ну, отошли! Ближе пяти метров не приближаться!

У Димы выражение лица триумфатора, мама тоже светится довольством.

– Ты не имеешь права лишать меня общения с детьми!

– Ты педофил?

– Я отец!

– Чем докажешь?

После пошлейших шуточек Белла сказала:

– Ты что-то перепутал, этим ты с мамочкой своей занимался. А ко мне не подходи, посажу. Хочешь общения с детьми – милости прошу в наш российский суд, самый гуманный в мире. Признание отцовства и пятьдесят процентов зарплаты нам троим ежемесячно.

– И плюс испанское наследство, – с торжеством добавил он.

– Это на юго-западе, примерно там, – указала она рукой и удалилась.

– Крошка, лучше по-хорошему договориться, – крикнул он ей вслед.

– Только через суд, дубинушка!

Откуда они узнали? Спросила Марка, он смертельно обиделся, ты, мол, беременность от меня скрывала, а теперь вообще в подлости обвиняешь. Зюкины? Виктор отбывает срок, тётка в КПЗ. Скорее всего, утечка была от тайного агента из «Арфы», той, что из сумки справку вытаскивала. Вообще похоже, что не Зюкины его подослали, а он действовал в своих интересах, каким-то образом узнав о наследстве.

Некоторое время о благородном отце и любящей бабушке не было слышно. Потом поступил звонок с неизвестного номера. Белла даже не хотела отвечать, но вдруг заказ контрольной работы? Женский голос, представилась. Что-то знакомое, но вспомнить не могла.

– Вы в прошлом году делали мне примочки из чая, а потом поправляли макияж.

А, Димина банкирша! Это явно что-то связано с Димой, но от неё подлянки Белла не ждала. Поэтому просто ответила, что сидит с детьми и выходит только с ними прогуляться.

– Мы в Новогорске.

Белла вздохнула и назвала адрес.

Банкирша пришла с дочерью. Увидев детей, она сконфузилась:

– Ой, я не поняла! Я думала, что вы работаете няней, а то, что вы родили сами, об этом я не подумала!

Белла поняла, что расшаркивания могут продлиться очень долго, а дети уже скоро должны были проснуться. Поэтому решила не церемониться, и заявила, что догадывается о причине их визита. Она, мол, при знакомстве заметила, что девушка неравнодушна к Диме, и готова ответить на её вопросы. Девушка залилась краской, а мать её сказала, что Дмитрий весь год проявлял к их дочери особое внимание, а в последнюю неделю внезапно взял отпуск по семейным обстоятельствам и исчез. Белла кивнула: понимаю, вы решили, что он вернулся к бывшей, и кинулись проверять. Уверяю вас, это не так, и так никогда не будет. Но неужели он родителям нравится? В ответ дама непроизвольно затрясла головой. И Белла рассказала о завещании, о похищении и о том, что Дима был нанят, чтобы сделать ей ребёнка. А теперь решил урвать кусок пирога. Он появлялся здесь, чтобы договориться о разделе наследства.

– Боже мой, он ещё хуже моего, – вырвалось у банкирши. – Так дети его? А почему он претендует на наследство? Дед ведь завещал первому внуку?

– Дети только мои. Нечёткая формулировка в завещании: «родителям первого внука». Конечно, Зюкин имел в виду, что тому из его детей, кто внука подарит, но получилась такая лазейка для быка-производителя. И теперь он пытается отсудить несколько миллионов евро за один сперматозоид. Ну, посмотрим.

– А… вам не жалко?

– Понимаете, там не так уж жирно. Наследство оценивается в очень большую сумму, но это не деньги. Оценивается земля, строения, производство. И всем этим можно управлять и получать доход, но нельзя продать. Продать могут только мои мальчики.