Точка бифуркации

– Тест? – перебил голос за кадром.

– Да. Никто не верит в подобное, поэтому предлагается тест. Пробник. Презентация. Мне пообещали показать, как все работает и убедиться в правдивости рассказа Степана. Оказалось, что нас ждут. Степан кому-то позвонил, мы вышли во двор. Уже были сумерки.

– Разговор проходил у вас дома?

– Да.

– Где была ваша семья?

– На отдыхе. Я уже неделю жил один. Только я и собака.

Сергей Леонидович остановился, ожидая новых уточняющих вопросов. Голос за кадром молчал. Возможно Сергею Леонидовичу кивнули в знак продолжение рассказа.

– Степан сам открыл калитку в воротах. Во двор зашёл какой-то мужчина. Нашего возраста, достаточно высокий. У него был увесистый чемодан, скорее всего тяжёлый. Тирион зарычал. Ему этот мужчина не понравился.

– Тирион?

– Да, – Сергей Леонидович на мгновение смутился. – Он маленький, беспородный, но толковый и забавный пёс. Тириону не понравился этот Алексей.

– Алексей?

– Он так представился. Со Степаном они казались давними знакомыми, хотя сам Степан говорил, что участвует в этих странных играх только месяц. Это подтверждалось снятием наличности. Две суммы ушли со счета в апреле.

– Что было дальше?

– Алексей разложил свой чемодан. Внутри было что-то напоминающее ноутбук, но массивнее и с большим количеством клавиш. Точнее их было не так чтобы много, скорее удивляла раскладка. Необычная форма кнопок. Он предложить мне принять препарат. Мне стало не по себе. Вряд ли они хотели меня отравить. Это слишком сложно, как мне кажется. Степан заявил о полной безопасности, подбадривал. Алексей сказал, что проведет короткую сессию. Только демонстрация возможностей, не более того. Отступать было поздно. Мне предложили капсулу. Небольшую, напоминающую ибупрофен или что-то подобное от температуры. Я проглотил её без воды.

– Какая была реакция организма?

– Никакой. Меня это еще больше убедило в абсурдности происходящего, – мужчина на экране пожал плечами. – Было глупое чувство участия в идиотском розыгрыше. Я взрослый почти старый мужик, один из самых влиятельных людей города. Куда втянул меня Степан? Что происходит? Эти мысли меня занимали всё больше и больше, я начал осматриваться в поисках камер. В это время Алексей что-то вещал о петлях времени и сессиях. Он называл себя оператором, напирая на это слово, будто его должность равняется чему-то важному. Я толком и не слушал этот бред. Вдруг он спросил, насколько мне дорога собака? Я переспросил, он подтвердил свой вопрос. Конечно, мне дорог Тирион. Мы подобрали его щенком. Тирион болтался у моих ног, рычал на Алексея, но не отходил от меня, как будто защищал. Алексей кивнул Степану, и тот достал пистолет. Вот тут я по-настоящему испугался. Промелькнула мысль, что в капсуле был наркотик, может они заставят меня застрелиться. Но Степан выстрелил в Тириона. Собака даже не взвизгнула, – Сергей Леонидович сжал кулаки. – На мгновение я опешил. Резкий звук выстрела чуть оглушил, но я быстро оправился. Тириона будто пригвоздили к земле. Я попытался ударить Степана, даже не думал о его пистолете. Но Степан легко меня оттолкнул, убрал пистолет и прижал меня к себе, закрутив руку, когда я попытался напасть снова. Степан значительно сильнее меня.

Мужчина на экране монитора замолчал. На его лице мелькали сменяющиеся эмоции. Ярослав разглядел знакомое чувство бессилия. Дрянное ощущение. Пожалуй, самое худшее из возможных. Сам Бочарников давно не испытывал бессилия, но прекрасно помнил себя беззащитным, неспособным противостоять унижению.

Сергей Леонидович провел несколько секунд наедине со своими мыслями. Голос за кадром не торопил. Наконец, рассказ продолжился.

– Пока Степан меня держал, выкручивая руку, этот ублюдок Алексей продолжал монотонно говорить. Он сказал, что убийство домашнего животного очень эффективно. Эмоционально привязанный к собаке или кошке хозяин сможет по-настоящему прочувствовать момент. Он так же сказал, что убийство человека так же крайне эффектно, но иногда бывают непредсказуемые реакции. Я не знаю, что он имел ввиду. Мне хотелось его ударить. И его, и Степана. Пока я пытался вырваться, Алексей замолчал. Видимо он закончил свою лекцию, которую я толком и не слушал. Алексей наклонился к своему раскрытому чемодану, простучал по клавишам, и я оказался напротив него. Степан стоял справа, а Тирион бегал вокруг моих ног и скалился на Алексея. Живой Тирион. Понимаете?

Ярославу показалось, что видео поставили на паузу. Мужчина в кадре замер, не доносилось никаких звуков. Однако никто не останавливал ролик, мужчина на мониторе моргнул, несколько раз нервно сглотнул слюну. В его глазах читалась надежда. Надежда на понимание со стороны человека, остающегося за кадром. Сергей Леонидович точно не был идиотом и понимал, что рассказывает абсолютно фантастическую бездоказательную историю.

– Понимаю, – наконец откликнулся голос за кадром. – И вам сообщили о проводимых массовых убийствах в нашем городе?

– Да, – кивнул Сергей Леонидович. – В городе, но по большей части на территории заброшенного завода…

– Принадлежащего вам?

– Да. Со Степаном. Мы выкупили весь участок с постройками в девяносто девятом. Степан, как я понимаю, совместно с Алексеем обустроил территорию под так называемые игры. Сюда съезжались различные люди из Екатеринбурга и Челябинска.

Ярославу стал понятен интерес ведущего съемку человека. То, что речь идет о следователе было ясно сразу. Но почему съемка? Для смеха? Теперь все прояснилось. Никто никогда не поверит в рассказ о петлях времени, но отреагировать на информацию об убийствах необходимо. Следователь снимал Сергея Леонидовича для подстраховки – донесение от психически неуравновешенного фантазёра…

– Что вам известно о массовых убийствах?

– Только со слов Степана. Конкретно он в первых числах апреля и первого мая охотился, если можно, так сказать.

– Убивал людей?

– Да.

– Что ещё?

– Как минимум три…мероприятия в апреле. По словам Семёна, разыгрывались известные блокбастеры. Много, очень много убийств.

Видео замерло, Ярослав перевёл взгляд на Андрея Андреевича. Пока Бочарников смотрел ролик, его руководитель копался в смартфоне, пару раз делал звонки и отдавал короткие распоряжения. Теперь он нажал паузу и Ярослав полностью переключил внимание на Андрея Андреевича.

– Дальше разговоры ни о чем. Переливание из пустого в порожнее. Что думаешь?

Ярослав взял небольшую паузу. Он специализировался на зарвавшихся Операторах и потерявших границы реальности Клиентов. С каждым месяцем среди Операторов все чаще появлялись умники, желающие срубить лишнюю денежку на привлечении новых Клиентов, игнорируя протоколы безопасности при презентации их технологии. При зарплатах Операторов такое поведение граничило с вопиющим хамством. Обычной заботой Бочарникова были и Клиенты, забывающие об обязанности платить за услугу, выходящие за рамки, угрожавшие Операторам, шантажирующие Фирму. Ярослав занимался решением возникающих проблем. Он был специалистом по ликвидации, а не детективом.

– Похоже на классику, – осторожно начал анализ Ярослав. – Упомянутый Степан привлекает новых клиентов, организует извращенные игрища. Интерес Оператора скорее всего финансовый. Демонстративное убийство домашних животных при презентации выглядит жестковато, но в рамках протокола. Нужно начать с этого Сергея Леонидовича, прижать Степана.

Андрей Андреевич задумчиво кивнул. Ярослав выдерживал паузу, ему было нечего добавить, и он был готов помолчать.

– Есть несколько вводных. Данные еще собирают, но могу точно сказать следующее. Во-первых, мужчина на видео. Сергей Леонидович Шулев. Во-вторых, место съемки. Город Шеломенцево, бывший Свердловск-14, запретка. Городок строился вокруг комбината по обогащению урана. Завод прекратил фактическую деятельность ещё в восьмидесятые, ошиблись с оценкой жилы урана. После распада Союза город открыли. На удивление быстро развили сельское хозяйство. Несколько предприятий по мелочи. У Шеломенцево удобная логистика. Находится между Екатеринбургом и Челябинском. Правда они это не особо используют. Находятся чуть в отдалении от трассы. До сих пор мало кто об этом городе знает. Так вот…, – Андрей Андреевич с несвойственным ему раздражением сбросил звонок на завибрировавшем телефоне. – Сам Шулев инженер. Учился в школе с Армеевым. Он упоминал его. Степан Викторович. Есть основания считать, что он был в их компании лидером, локомотивом. Шулев скорее балансировал активность компаньона. Это есть в записке следака, что вёл видеосъемку. Шулев доложил о массовых убийствах, но, разумеется, никто не нашёл ни одного доказательства. Как ты понимаешь Шулев был у них на окладе.

Ярослав кивнул. Для многих в этой стране будет сюрпризом масштаб сотрудничества бизнеса с властями. Кто-то стучит полиции, кто-то спецслужбам. Донесения в обмен на помощь, деньги или покровительство, поступают от бизнеса во всех городах, при любой власти.

– Почему меня отправляют в Шеломенцево? – он задал вопрос сухо, по-деловому, стараясь скрыть удивление.

– А ты бы хотел банально ликвидировать болтунов? – усмехнулся Андрей Андреевич.

– Там от силы пять левых сессий. Не понятно, как их провели, в чем именно нарушения. Найти Сергея Леонидовича, Степана, Оператора Алексея вычислить по нашим базам. Потерянные пару дней.

– Дело в том, Слава, что Шулев мертв. А еще, – Ярославу дали мгновение на обработку информации, – у нас нет Операторов такого возраста и мы не проводили сессии в Шеломенцево. Ни разу.

Если в Шеломенцево проводились сессии, но Оператор не был их сотрудником, а Фирма не работала в этом городе…Бочарников был готов принять информацию о предательстве, излишней самодеятельности Оператора. Это происходило каждый день по всей многострадальной Земле. Но то что кто-то проводит сессии параллельно с Фирмой… это было нонсенсом.

Андрей Андреевич нажал кнопку связи с секретарем. Попросил зайти некую Тамару. В кабинет зашла девушка из холла. Она направилась к Ярославу, положила перед ним две папки. Не говоря ни слова, вышла. Бочарников так и не услышал ее голоса.

Андрей Андреевич встал, давая понять, что Ярославу пора выдвигаться.

– Приоритеты расставляй сам, пока нет времени тебе помогать. У меня много оперативных задач. Но твое направление лично мне представляется важным. Считай это чуйкой. Изучи имеющуюся информацию по Шеломенцево, новое дошлем по мере поступления. Действуй аккуратно, Слава. Нам нужно разобраться в происходящем.

Ярослав вышел в холл. В кабинете Андрея Андреевича его сменили два дерганных мужичка с распухшими от документов кожаными дипломатами. Тамара опять без слов, жестом предложила стул. Похоже она собиралась его караулить, не дать скопировать документы из папок. Будто Бочарников был идиотом и мог начать делать фотографии страниц.

Через сорок пять минут Ярослав вышел на дорогу. В руке горел экран смартфона с отрытым приложением Яндекс.Такси. Пусть он работает на Фирму, а не Контору, не станет героем России, но зато ему не нужно отчитываться за такси.

Глава 18

День третий. Шеломенцево. Воскресенье. Вечер.

Вдалеке от Екатеринбурга и тем более Москвы, осиротевший без своего терминала Серебряков провел скучный вечер в Шеломенцево. Сразу после прибытия в город он направился на местное кладбище.

От нечего делать Алексей Геннадьевич разглядывал надгробия. Причудливые формы памятников – от прямоугольных плит до стел, всевозможные материалы, включая мрамор и пирамидки из металлических прутьев, бесконечные фотографии, барельефы, таблички с именами и годами жизни. За каждым памятником скрывалась чья-то, зачастую всеми забытая, судьба.

Серебряков прошёлся по петляющей дорожке. Участки нарезали неровно, кому-то доставалось больше земли, а кто-то лежал на обделенном крошечном клочке. Фамилии, лица, оградки, мраморные столики, бетонные лавочки, кучки веток, листвы, торчащий из-под мусора инвентарь для уборки, цветы… Немного свежих, но в основном бездушные пластмассовые венки и разноцветные когда-то «веники». При определенной фантазии здесь можно было выдумывать жизненные истории, сочинять взаимосвязи покойников. Шеломенцево город не большой, обитатели погоста должны были пересекаться при жизни.

На другую сторону кладбища, через грунтовую автомобильную дорогу, Алексей Геннадьевич не пошел. Там была еврейская часть, надгробия смотрели в другую сторону, но ему надоело. Скучно. К тому же он нервничал. Нервничал не из-за места, тихое кладбище Серебрякова совсем не смущало. Алексей Геннадьевич вдруг понял, что присутствие Степана его напрягает.

Степан Армеев уже двадцать минут разглядывал изуродованную надгробную плиту отца. Он скосил глаза на подошедшего Серебрякова, но промолчал. Алексей Геннадьевич встал рядом.

– Никого?

Армеев кивнул. Вопрос был бессмысленный, местные могильщики до сих пор не появились, но Серебрякову было не по себе от молчаливого Степана. Дима остался в Екатеринбурге, Алексей Геннадьевич отвык обходиться без своего помощника.

– Четвертый раз за год, – наконец нарушил молчание Степан. – А ведь еще только лето.

– Тут должна быть охрана.

– Сторож, полуживой инвалид. Я местную администрацию еще зимой гонял, но толку нет.

Серебряков посмотрел на Степана. Такой и правда мог «погонять» кого угодно. Армеев излучал силу и энергию. Он был из тех, кто видел тренажерный зал только в рекламе, но обладал некой животной, звериной силой. Статный высокий Степан даже в свои пятьдесят оставался физически сильным, мощным, таким, кого можно лаконично назвать крепким мужиком. – Они ещё и ссут здесь. Сейчас лучше, а зимой хорошо видно.

Степан говорил о могиле отца. Большой прямоугольный участок, добротная кованная ограда, красивый зеленый газон, аккуратная клумба, мраморная арка, такой же памятник, медный барельеф. Сейчас оскорбленный сын и его спутник разглядывали последствия вандализма. Хулиганье растоптали клумбу, откололи куски мрамора, оторвали и помяли барельеф.

– Почему ты такой напряжённый, Лёша? За батю моего обидно?

Армеев усмехнулся, пришлось взвешивать слова. Отец Степана Армеев Виктор Андреевич 1920 года рождения помятым медным лицом строго поглядывал на Серебрякова с земли. Алексей Геннадьевич решил проигнорировать второй вопрос.

– Завтра важный день, Степан. Волнуюсь.

– Ты и про воскресенье так же говорил. Но сработало ведь.

– Да. Накрыл я их сеть, все как планировали. Но без моего терминала всё бессмысленно. Сколько у нас сейчас людей? Пятнадцать вместе с тобой. Но без петли времени я им буду бесполезен.

– Это временно. Договорились же. Привезут его завтра с евреем твоим. Несмотря ни на что, это мой город. Мои менты и прокуроры, половина земли принадлежит мне. Пусть они, что хотят говорят, на моего отца напраслину наводят, но я их как держал в кулаке, так и буду. А захочу, так и без твоего терминала перестреляю к ебеням. За батю, за себя, за Витьку моего.

Степан развернулся на звук шаркающих шагов. По грунтовой дороге приближались местные работяги. Серебряков отошел в сторону. Не хотелось вникать в местные дела, слушать ругань и наставления Армеева, жалкие оправдания могильщиков. Алексею Геннадьевичу осточертело провинциальное Шеломенцево со всеми местными жителями и их разборками. Серебряков присел на оградку ближайшей могилы.

Пока без Армеева он не сможет обойтись. При всех преимуществах не испытывающего щепетильности Димы, его ресурсы были ограничены. Найти, убить, покалечить. Украсть, запугать, поработать личным водителем в конце концов. Все это работало с обывателями. А вот достать Шаца в РОВД, вытащить оттуда терминал. Это уже задача покрупнее. За три года в бегах и строительстве своей подпольной сети Серебряков обзавелся серьезными союзниками. Он дарил дисконты на петли времени, теперь пришло их время вернуть долги. Шаца и изъятое из арендованной квартиры оборудование перевезут в Шеломенцево. Армеев решит вопрос с устранением живучего Клиента и достанет терминал. Дима в Екатеринбурге найдет оказавшегося шустрым Кирилла и вернет капсулы. Всё казалось решаемым, но Серебряков терял контроль. Да ещё и проклятое Шеломенцево навевало тоску.

Пожалуй, когда он вернет под контроль собственное оборудование, стоило полностью перебраться в Екатеринбург.

***

Административно Шеломенцево составляли только Промышленный и Левобережный районы, разделенные естественной преградой. Узкая, но глубокая река Шеломка разрезала город на две непропорциональные части.

Меньшая часть, правобережное Шеломенцево, вмещала окруженный горами и тягучим плотным хвойным лесом заброшенный комбинат и неброскую инфраструктуру. Вокруг бывшего градообразующего предприятия советские планировщики разместили небольшое скопление теперь уже малозаселенных разваливающихся на глазах трех-четырехэтажных микрорайонов, военную часть и несколько невзрачных объектов. Исторически первый в городе Промышленный район умирал.

После закрытия комбината, снятия секретности и перехода всей страны в новую экономику, военные объекты раздали милиции, ФСИН и прочим ведомствам. Тюрьма в изолированной природой и человеком правобережном Шеломенцево пользовалось умеренным спросом при необходимости особого надзора за арестантами и осужденными со всего Урала. Правобережное Шеломенцево жило скудной на события жизнью под контролем нерасформированного с советских времен особого отделения милиции.

Левобережный район в противовес своему правобережному соседу развивался. Сюда стягивались рабочие руки, здесь шла торговля и строились современные дома. Оставшийся с былых времен потенциал трансформировался в предприятия машиностроения и цеха химических производств. Не разбежавшиеся учёные осваивали новые отрасли и создавали местный бизнес. Шеломенцево уверенно росло.

Разрастающийся частный сектор, как и по всей стране, пестрел индивидуальными проектами жилья, заборы участков доходили до трёхметровой высоты, хотя и встречались умеренные традиционные ограждения. Местная строительная компания возводила кирпичные монолитные дома, организовывая современное городское жильё в отдельные микрорайоны.

Власть в современной малозаселенной правобережной части делили Армеев с покойником Шулевым и измученное сокращениями полицейское отделение. Левобережное Шеломенцево жило обычной провинциальной жизнью небольшого – относительно соседних Екатеринбурга и Челябинска – промышленного городка и не проявляло интереса к происходящему за другой стороной реки.

Районы города соединялись единственным мостом.

Машина Армеева поскрипывая преодолела разбитый мост и вклинилась в неожиданно плотный для воскресного вечера поток. Серебряков сопоставил хорошую летнюю погоду и вечер выходного дня, по своим домам массово разъезжались дачники и отдыхающие с озёр. В Екатеринбурге он наблюдал такую же картину.

– Думаешь, построят?

Степан показывал на плакат с рекламой высокоскоростной железнодорожной дороги между Челябинском и Екатеринбургом. Проектируемый транспортный узел проходил через Шеломенцево, что сулило городу приток финансов и неплохие перспективы. Сегодняшняя власть активно пиарилась на рассматриваемом в столицах соседних областей проекте, хотя реально местная администрация никак не могла повлиять на принимаемые решения.

Серебряков пожал плечами. Ему было наплевать и на проект, и на Шеломенцево.

– Вот ведь сволочи, – Армеев и не ждал ответа. – Напишут потом везде, что их заслуга. Знаешь, как это у них бывает, да? Власть работает и всё такое.

Алексей Геннадьевич опять пожал плечами. Он никогда не интересовался политикой. Сам Армеев два срока подряд руководил городом из кресла мэра. Карьера Степана Викторовича строилась на репутации собственного отца и поддержке партии власти. Долгие годы Степан Армеев был готов сражаться за честное имя своей партии, последние два – презрительно фыркал при одном упоминании.

Машина проехала мимо местного Дворца культуры и юркнула на улочки частного сектора.

– Наши партии курам на смех. Ты думаешь у нас есть политические партии?

– Нет? – осторожно предположил Серебряков.

– Конечно. Вместо партийной системы у нас есть каста и несколько сект. В касту принимают по статусу, а в секте все молятся на единственного гуру. Всем наплевать на программы и ценности. Вот у нас в городе как бы четыре партии, и я лично каждую неделю бухал с мужиками из каждой. Все делают дела, решают вопросы, прокачивают темы. А корочки партийные для понта, скорее, чтобы в тусовке быть. Ну это я про те времена, – пояснил Степан, сделав ударение на «те».

Алексей Геннадьевич кивнул. Истории об отчислении Армеева из партии, а затем и снятия с должности мэра получили резонанс. Степан Викторович был не из послушных и смиренных людей, он воспринял свой отвод как личное оскорбление и начал локальную войну. Пожалуй, именно он раскалил обстановку до сегодняшних масштабов и невольно подтолкнул собственного сына к трагической смерти.

Тем временем, они выехали на окраину. Своё жилье бывший мэр построил на последней улице входящего в город посёлка. Ночевать Серебрякову предстояло у Армеева.

****

Воскресенье. Екатеринбург

Он устал. Недосып, нервы, физическая и эмоциональная изношенность. Глаза щипало. Хотелось закрыть веки и ненадолго отключиться, но голова гудела от мыслей, усталости и шума вокруг. Кирилл уже три часа сидел на неровной с выщербленным ободком табуретке в обнимку с покачивающимся алюминиевым столиком. Пора было заказывать очередную бутылку пива, на него и так посматривали без особого одобрения. Весь крошечный кабачок крафтового пива был забит завсегдатаями.

Крафтовое пиво…Кирилл не воспринимал этот напиток и раньше, а сейчас, когда хотелось ледяного чешского или немецкого, чтобы взбодриться, сбить внутренний жар, еле-еле охлаждённые бутылки с экспериментальным продуктом стали настоящим мучением. Крафтовое пиво – одно из самых непонятных трендов последнего времени, за которым Кирилл, вполне себе молодой и современный человек, не успевал уследить. Каждая новая бутылка пива таила сюрприз – какую на этот раз комбинацию ингредиентов использует креативный пивовар? Добавит ли он в ведро с зельем специи для курицы или ограничится тремя видами солода?.. Однако он должен был хоть что-то заказывать, оправдывая свое нахождение здесь.

Нежилое помещение на первом этаже, скорее всего переделанная однушка, вмещало самодельную барную стойку, два холодильника с прозрачными дверцами, четыре столика, диванчик и кресло. В углу небольшого помещения, отданного под торговый зал, запихнули настольный футбол. Владелец то ли магазина, то ли бара ежеминутно исчезал в подсобном помещении, выносил чистые стаканы и нехитрую закуску – чипсы, орешки, вяленные комочки мяса и кальмаров в пакетах. Обратно он забирал грязную посуду, пустые бутылки и мусор. Ряды разноцветных бутылок на полках холодильников еще пару часов назад напоминавшие стройные фаланги греческой армии несли сокрушительные потери. Через час заведение не сможет предложить своим посетителям ни одного напитка.

Посетителей было много. Не меньше двадцати человек забили крохотный торговый зал. Разгоряченная пивом и обсуждением последних новостей публика гудела. Массовые жестокие убийства по всему миру, два упавших самолёта, теракты, резня в самых разных местах…все произошло за первую половину воскресенья у нас и вечер субботы на американских континентах.

На Кирилла резко навалились, рука с бутылкой пива дёрнулась. Никакой агрессии, обычная случайность – в тесном помещении захмелевший посетитель оступился. Кирилла потрепали по плечу в знак извинения. Разговоры не умолкали. Никто и не заметил инцидента, опальный Оператор поднял глаза и осмотрел присутствующих – обычные люди, мужчины, несколько девушек. Все без умолка галдели и махали руками. Возбужденные от дурных, странных, пугающих новостей, выливающихся на них с экранов телевизора, ноутбуков и смартфонов гнусности, вопиющие злодейства, дурные фантазии больных ублюдков. В отличии от остальных посетителей Кирилл знал эти истории и раньше. В отличии от него, эти люди могли пойти домой и сладко потягиваясь вытянуть ноги в своих кроватях. У, наверное, теперь уже бывшего, Оператора были серьезные проблемы.

Кирилл пытался отвлечься от разворачивающихся вокруг него теорий заговоров, диких предположений и пустых обвинений. Один из парней, не присевший ни на минуту, зычным голосом доказывал теорию «левой» наркоты, на которой сидели обезумевшие в этот день по всему миру. Перекрикивая сторонника «теории наркотиков», девушка за спиной Кирилла уверенно поучительно докладывала об известных учёным случаям массового психоза. Кто-то приплетал жидомасонский заговор. С прикрепленного на стене телевизора кучка так называемых экспертов не очень-то и деликатно намекала на происки госдепа.

Сосредоточиться не получалось. Конечно, он, Кирилл Плеханов, знал реальную причину произошедшего. Наверное, он мог встать и изложить свою версию. Она бы не отличалась особой безумностью в сравнении с другими, но здесь не искали истину, важнее был сам факт обсуждения.