Новый Вавилон

– И начался у тебя курс молодого бойца…

– Да. А потом и настоящая война.

Я не любил вспоминать о тех днях, никому не рассказывал подробно и обстоятельно. По правде сказать, многое я и не помнил. Сначала от боли, потом от однообразия, тоски и лишений – воспоминания были однообразны и не блистали упорядоченностью. Чуватин вдоволь поиздевался, сделал из меня киборга. Я понимал рептилий, плавал под водой. С такими навыками можно выступать в цирке, но я, как правило, служил приманкой для военных. Мы захватывали флотилии и топили десятки кораблей.

– Слушай, Семён, – кровь удалось остановить, и Франсуа выглядел вполне сносно. – А почему ты никогда не пытался найти другие острова?

– Я думал об этом и не один раз. Скорее всего, там совершенно другой уклад. Чуватин не раз подчеркивал, что в нашем Вавилоне всё пущено на самотек, а в других резервациях есть промышленность и какие-то глобальные задачи. Подозреваю там и контроль выше и лояльность людей к рептилиям. Попытаться их найти можно, только вот без средств связи и навигации даже свое местоположение не определить, что и говорить о других островах.

– Теперь у нас есть средства связи, – француз гордо показал на лежащий рядом чемоданчик.

– Вот сейчас мы с тобой в этой пещере все тайны откроем и спокойненько умрем, – грустная шутка с моей стороны.

– В пещере боюсь сигнал не поймать. Но самое главное – спутники по-прежнему болтаются на орбите. Может не все, но они есть.

Нас прервал далекий, но нарастающий шум с другой стороны завала. Похоже, йекли пытались разобрать насыпь и добраться до нас. Понятия не имею, способны ли они на это.

– Мда, – только и пробурчал Франсуа.

– Я нырну, может найду шнорхелей.

Мне нужно было чем-то заняться. Француз был в ловушке, мы оба понимали – его руку не вытащить без специальных инструментов. Я не собирался бросать товарища, но сидеть, сложа руки, было тошно. Мой путь к подземному водоему прервали круги на воде и появившаяся на поверхности черепашья голова. Судорожно схватив нож, последнее оставшееся оружие, я приготовился к бессмысленной драке за свою жизнь. Беспомощно приклеенный к камням Франсуа в последний раз попытался вырвать из западни правую руку.

      По мере выхода черепахи из воды я опознал рептилию. Само по себе это не давало нам повода для радости – высшие черепахи такие же враги, как и йекли, но к нам вернулась та самая рептилия, которую мы выручили незадолго до взрыва гранат. Это существо вернулось, и в его руках я с замиранием сердца увидел две заветные медузы – шнорхели.

– Расклад меняется, мой друг, – бросил я Франсуа и с интересом разглядывал шнорхелей.

Взрослые медузы, их помощи хватит для длительного погружения. Рептилия хотела нас проводить до Вавилона. О заплыве к городу рептилий можно было забыть. У меня на руках был раненный Пинар и всего два шнорхеля. Вокруг островка наверняка кружили йекли.

– Ты забываешь о моем, эммм, ограничении, – француз не разделял моей радости.

– Посмотри на его ручищи, – я был уверен в посильной помощи со стороны рептилии. – Вместе мы сможем тебя вытащить.

К сожалению, наши усилия ни к чему не привели. Камни и осколки породы легли плотно и закрывали руку Франсуа сплошной стеной. Рептилия нервничала, поломанный панцирь причинял ей большое неудобство, в схватке с йеклями мы не могли рассчитывать на черепаху. Боли как таковой рептилии не чувствуют, но панцири не были до конца окаменевшими, они соединялись с телом тканями и нервными окончаниями, я предполагал ограничение возможностей черепахи из-за ранения.

По мнению рептилии в нашем распоряжении было не более двух часов, йекли были способны разобрать завал и упрямо шли к своей цели. Наша участь в пещере была не завидна.

– Уходи один, – решительно заявил Франсуа. – Мне все равно противна мысль прислонить к лицу эту отвратительную субстанцию.

Рептилия радостно закивала, она изнывала от нетерпения и желания скрыться из этого опасного места.

– Ты сможешь его дотащить? – я показал черепахе на француза. – Я поплыву с чемоданом и не смогу помочь.

Рептилия беззвучно приоткрыла клюв и через некоторое время согласна кивнула. Насколько я знал нам необходимо преодолеть несколько десятков метров подземной реки, потом течение само подхватит наши тела и основной задачей будет вынырнуть в нужном месте. Я не мог ориентироваться в полной темноте, но черепахи определяли маршрут интуитивно.

Решение пришло спонтанно, и я не хотел давать себе время на размышления. Своей майкой я перетянул раненую ногу француза, сейчас мне пришлось сказать, что ткань необходима для плавания и аккуратно сделав разрез, распорол и снял футболку Франсуа. Пинар без возражений расстался с одеждой, он смотрел на меня грустно и обреченно, но с пониманием и одобрением моей решимости.

– Прости, Франсуа.

– Ты должен выжить, всё…

Француз прервался на полуслове и через мгновение громко закричал. Все охотники щепетильны в уходе за своим оружием, мой боевой нож всегда поддерживался в идеальном состоянии и с одного удара разрубил руку француза чуть ниже локтя. Такой тонкой работе в ограниченном пространстве, точностью попадания максимально близко к камням, чтобы сохранить большую часть руки, я буду гордиться в будущем – сейчас нужно было срочно перевязать предплечье.

Пинар притих и бешено вращал глазами, наблюдая за моими неловкими движениями – мои руки тряслись от напряжения, хотя повязка всё же получилась плотной и не соскальзывала. Теперь импровизированный жгут нужно проверить водой. Не давая раненному прийти в себя, я одним движением прилепил шнорхель к его лицу. Медуза мгновенно растеклась, принимая форму своего нового хозяина. Пинар закатил глаза и обмяк, потеряв сознание. Так бывает со многими, помимо резкого изменения ритмов дыхания француз был обессилен ранами и болевым шоком.

Рептилия подхватила Франсуа – взрослый мужчина смотрелся ребенком в руках черепахи – и, не теряя времени, ринулась к водоему. Схватив чемоданчик, я бросился вслед.

***

– Ну как ты?

Я опасался реакции Франсуа, он выглядел беспомощным и жалким – забинтованная рваной футболкой нога, окровавленная культяпка правой руки, стянутая такой же почти истлевшей майкой. Сильный мужчина в одночасье превратившийся в калеку мог упасть духом только от одного осознания своей инвалидности, нам же ещё предстояло бороться за жизнь, проделав большой путь до ближайшего поселка.

– Я всё пропустил, – стойкий француз попытался улыбнуться.

– Если честно, там было ни черта не видно. Я сам уцепился за лапу рептилии и плыл, не разбирая дороги.

Черепаха выполнила уговор, мы смогли уйти от преследования йеклей и теперь вернулись обратно в осточертевший, но понятный и относительно безопасный Вавилон. Рептилия оставила нас у очередного источника воды, куда вела подземная речушка. По моим расчетам, несколько дней назад здесь высадили группу вундеркиндов.

– Очень болит. Надо зашивать, – Франсуа с содроганием заглянул под повязку.

– Намазал тебя какой-то толченой смесью, рептилия перед уходом притащила. А может как Рэмбо? Прижечь? – я шутил, но в душе теплилась надежда на реальность такого лечения.

– Не, не вариант, – Пинару, конечно, виднее. – Посмотрим, как черепашья мазь подействует.

– Я видел их лекарства в действии, они очень эффективны. Надеюсь её эффекта хватит на время пути. Потом будешь в распоряжении человеческих врачей.

По моим расчетам до Мыса нам потребуется двухдневный марш-бросок. С учетом не транспортабельности Франсуа, возможно больше. Пока он был без сознания, я успел смастерить хлипкие деревянные носилки, отдаленно напоминающие сани. Две длинные палки в качестве ручек и несколько соединённых реек, на которые я планировал положить раненого. Тащить француза придется волоком.

– Где чемодан? – Франсуа встрепенулся, но увидев терминал связи успокоился. – Рептилия уплыла?

– Да. И мы очень плодотворно пообщались. Хотя и новости так себе, – добавил я после паузы.

– В дороге расскажешь, – Пинар со знанием дела оглядел носилки. – Дотащишь?

– Если устану, брошу тебя. Но начнем завтра с рассветом.

Нам предстоял долгий путь через полоску пустыни и невысокие холмы. Близилась ночь. Я решил выступать утром – мне совсем не хотелось рисковать и тащить бесполезного в стычке Пинара. Наша парочка не представляла интереса сама по себе, но у нас был узел спутниковой связи.

– Хорошо, – Франсуа с удовольствием выпил заранее подготовленную воду. – Что там рептилия?

– Не знаю, верить ей или нет, – я начал издалека.

Черепаха торопилась, раненная рептилия хотела вернуться в глубины океана – безопасные и привычные. Город рептилий был не досягаем для меня без шнорхелей, а их больше не осталось, но мы условились передать весточку Ошош. Я был жив и надеялся на добрую память условно молодой черепахи – когда-то я спас ей жизнь.

Вокруг Вавилона сгущались тучи. Рептилии отступали по всему миру, они бросали обжитые места и группировались вокруг своих глубинных поселений, куда не могли проникнуть йекли. К сожалению, по мнению руководства высших черепах, технический прогресс их младшей братьев был вопросом времени. Йекли были похожи на людей – они стремились к технологиям и рукотворному оружию.

– То есть мы остаемся с ними один на один? – Франсуа планировал сражаться.

– В этой части океана больше не осталось рептилий. Противостоять йеклям можем только мы.

– А мы разобщены, безоружны и не имеем никакой информации, – продолжил француз. – У тебя уже есть план?

Некоторое время перед его пробуждением от беспамятства я раздумывал о дальнейших действиях и прошлом. Когда-то я был вполне успешным предпринимателем, небольшая сеть кондитерских давала стабильный доход и достаточную творческую нагрузку для мозга. Грех жаловаться. Не имея семьи, я наслаждался жизнью в современном мегаполисе, пробовал различные виды спорта и досуга, умеренно путешествовал и не стеснялся пользоваться вниманием женщин.

Что могло заставить меня двигаться вперед, открывать новые горизонты и прочие мотивирующие приблуды современных гуру в части личностного роста? Меня устраивала моя жизнь и только, пожалуй, родители регулярно плескали деготь в бочку меда – мама переживала из-за отсутствия моих наследников. Младшая сестра вышла замуж, её дети были не за горами, а я, любимый первенец, немного расстраивал родителей. Но зачем торопиться с браком и детьми в двадцать первом веке?

Именно таким человеком, довольным жизнью и скромными успехами, не стремящимся к чему-то большему, я попал в это место. Конечно, мы не сразу оказались в Вавилоне и почти неделю мариновались на маленьком клочке суши под присмотром полусумасшедшего и глубоко несчастного Геннадия, но под «этим местом» я понимал не только наш остров, но всё связанное с рептилиями.

Три года назад меня сопровождали друзья. Знакомые с начальной школы Миша и Пашка, с которыми мы прошли все радости и приключения обычного мальчишеского детства. Верные и преданные, веселые и отзывчивые – невозможно представить охлаждение такой дружбы. Мы часто мечтали и шутили о старости и женитьбе наших детей. Вавилон сделал нас посторонними. В отчуждении не было чьей-то вины, я часто думал об этом. Мы стали заложниками обстоятельств, различной реакции на новую обстановку и угрозы.

Теперь меня окружали новые люди. Поляк Кшиштоф, добряк, огромный как сказочный тролль. Братья Макгроу, рыжие шотландцы, большие мастера боевых искусств и отзывчивые преданные люди. Наконец, покалеченный, но не сдавшийся Франсуа, опытный солдат с безмерной волей к жизни и борьбе.

Конечно, ещё оставалась Лариса. Обуза или судьба? Я не мог дать ответа, но положа руку на сердце, она оставалась важной частью моей жизни и меня радовала перспектива вновь увидеть её.

За последние годы я прошёл большой путь, научился выживать и убивать, красть и выменивать, смотреть на смерть и страдание. Но я так и не обрел цели. Мой план переговоров с рептилиями, даже путешествие в их город, был скорее желанием не сидеть без дела, чем обдуманный замысел.

– Знаешь, – Франсуа слушал меня более чем внимательно. – Когда-то Чуватин упрекнул меня и всё местное население в отсутствии инициативы. Мы объединимся с Ричардом и азиатами, создадим единый Вавилон. Но сначала нужно поговорить с Петром Алексеевичем. Похоже, этот подлец до сих пор действует на стороне рептилий, и я хочу провести с ним переговоры. Но не знаю как, – я придвинул к Пинару чемоданчик с терминалом сотовой связи. – Ты сможешь выйти с ним на переговоры?

– Возможно, – француз неуверенно открыл защитный футляр здоровой рукой. – Но что ты ему скажешь?

– Без понятия, – честно признался я.

Франсуа некоторое время ковырялся с аппаратурой, а я вспоминал лицо Петра Алексеевича. Во время экспериментов мне очень хотелось его убить, этот человек не знал понятия гуманности и сострадания. Настоящий фанатик.

– Мы сможем дозвониться, если у него постоянный номер, – бормотал француз. – Надеюсь, он таскает такой же аппарат или аналогичный. Этот американский, но суть везде одна.

Я вспомнил свой побег. Мы встретились на одном из захваченных кораблей. Опустевший окровавленный авианосец угнетал и пугал меня. Первый раз я воочию наблюдал последствия резни и в ушах до сих пор звенели крики, мольбы и редкие выстрелы. Рептилии захватили очередное судно, на этот раз его не утопили.

– Нам тоже нужны мобильные базы, – пояснял Петр Алексеевич.

Он деловито расхаживал по огромной палубе, пока его соратники в странной синей униформе деятельно сновали по кораблю – брали его под свое управление. Чуватин прибыл на вертолете, скорее всего у них уже были свои авианосцы.

– Команда, – пояснил ученый, показав на людей в синих комбинезонах. – Мы не вступаем в бой, но собираем необходимые ресурсы, подчищаем за рептилиями. Следующая цель Япония. Там уже почти всё зачистили, но нужно предусмотреть множество факторов. Остановить реакторы, законсервировать заводы. Очень много дел, но для благой цели – избежать техногенных катастроф.

Пётр Алексеевич брезгливо потрусил ногой в армейском ботинке, на палубе было множество кровавых пятен, и он неосторожно вляпался в одну из лужиц. На месте этой крови недавно был живой человек, но Чуватина это совершенно не смущало. За несколько недель в его лаборатории и последующих месяцев войны, я привык беспрекословно подчиняться. Я был бессловесной пешкой в руках этого человека и рептилий, но сейчас что-то изменилось. Накопившаяся обида и ярость вылилась неожиданно для меня самого – двумя ударами я сбил ученого с ног и со всей силы приложившись, пнул его напоследок.

– Есть! – победно вскликнул Франсуа. – Этот терминал настроен на связь только с одним номером. Это странно и подозрительно, но укладывается в теорию связи всех владельцев терминалов с одним единым центром. По идее это и должен быть твой ученый или его радист. Ты готов?

Я усмехнулся и взял трубку. После моего «вопиющего агрессивного поступка» Чуватин приговорил меня к медленной смерти в открытом океане. Мой организм мог долго поддерживать жизнь в воде, и это добавляло мучениям особый шарм – я почти не мог утонуть, сначала нужно было полностью выбиться из сил. В тот раз меня спас Уикл, возможно его доброта стала фатальной, и он понес наказание, но эта рептилия привела меня в Вавилон. Второй раз.

– Звони, – я дал отмашку Франсуа и приготовился услышать гудки.

– Алло, – трубка заговорила без промедления. – Вавилон? Что со старым аппаратом?

Это не был голос Чуватина. На другом конце говорила женщина. И она говорила по-русски.

Глава 13.

– Почему ты сам не хочешь возглавить Вавилон?

Ричард был подозрителен и дотошен. Мы вместе ещё раз допросили Максима, парнишку вундеркинда, который проболтался про связного Чуватина в Вавилоне. Я подталкивал главу «бизонов» к мысли об объединении всех человеческих сил и контроле над островом. Для начала надо было расширить горизонты американца.

– Ричард, я не управленец. У тебя даже группа в пять раз больше моей, и вы работаете успешнее нас. Плюс твой авторитет в Нью-Бостоне и всем побережье. Сколько вас там, включая австралийцев и англичан? Не меньше пяти тысяч я думаю.

– Наверное, в этом районе, – неохотно согласился Ричард.

– И все тебя знают. А мне доверяют только мои ребята, даже русские, которых на острове полтора землекопа, со мной не особо якшаются. Дело не в тщеславии, а результате.

Американец готовил операцию по перевозке снаряжения с острова амфибий. На Мыс вернулись все кроме старшего Макгроу. Его утащили под воду, и это стало ударом не только для Яна. Вся команда пребывала в унынии, а Кшиштоф впервые на моей памяти напился. Они уже не надеялись увидеть нас и поляк был мертвецки пьян когда я дотащил Франсуа к поселку. С учетом инвалидности француза, которому я собственноручно отрубил часть руки, и потери Оуэна наша группа переставала существовать как полноценная боевая единица.

– И всё же я не понимаю. С одной стороны у нас англоязычная община, с другой азиатская. Почему тебе не попытаться возглавить нас? Твои знания амфибий самые глубокие, ты был на войне, знаешь их повадки и возможные слабости.

– Мы в России привыкли быть посередине цивилизаций и привыкли никому не верить, – я усмехнулся, даже здесь и сейчас внутри нас оставались прежние предрассудки. – И нам русским тоже верить не принято.

– Ладно, этот вопрос терпит, а пока остановимся на этом. Я хочу попробовать достать оружие. Там остался второй терминал связи.

– И потерять оставшихся людей?

Ричард ждал подкрепления с Кратера. Тапани, местному старосте, в обмен на лодки и людей пообещали весь собранный куш, за исключением огнестрельного оружия.

– Если йекли будут на острове, мы сразу отступим. Я надеюсь, они ушли с этих камней, для них там нет ничего ценного.

– Но они знают о ценности собранных там вещей для нас и устроят ловушку. Сто процентов.

Я и правда, был уверен в хитрости черепах. Упускать такую приманку было бы глупо, а в смекалке йеклей сомневаться не приходилось. Это в одиночном бою они бескомпромиссно самоотвержены и слишком прямолинейны, но после вытеснения из океана амфибий, потенциал этого вида черепах очень настораживал.

– Твое предложение? Бросить добычу?

– Оставь наблюдателей, никого не подпускайте к острову. Изменится ситуация – поменяешь планы. Сейчас такая операция чистое самоубийство. А вот старосту Кратера надо бы раскулачить.

– В каком смысле?

– Если мы ставим своей задачей, контроль над всем островом, то всем нужно работать сообща и в открытую. У Кратера есть сеть информаторов, многие с рациями. Нужно создать единый центр для контроля над всей территорией.

– Так он и поделился, – Ричард неуверенно рассмеялся.

– Я смогу его заставить. У меня есть сильный аргумент.

Тапани Ярвинен добился внушительных успехов в управлении и приросте благосостояния Кратера. На острове он оказался с сыном и как любой любящий и заботливый отец не мог позволить себе пустить жизнь на самотек. Первым делом финн увел юношу из эпицентра восстания в только образовывающийся новый поселок и, прочно осев в необычном месте, энергично занялся устройством быта и организацией торговых связей с другими частями Вавилона.

Место, выбранное для поселка, оказалось чрезвычайно удачным. Благодаря естественному ландшафту Кратер был защищен от непогоды, пещеры в мягкой породе рылись легко без специализированного инструмента, а вскоре найденные лодки и неизменный успех в морских операциях принесли новому поселку богатство и постоянное пополнение населения. Сам господин Ярвинен укрепляя свой авторитет изо дня в день, оказался заботливым руководителем и в целом успешным старостой.

Через некоторое время, после восстания, когда остров погрузился в хаос и оказался разбит на многочисленные общины и странствующие неприкаянные группировки, непререкаемый лидер Кратера вложил большие усилия в бесплодную, как оказалось, попытку объединить Вавилон. Почему Тапани потерпел крах остается только догадываться. Его действия были разумны, он не скупился на материальное снабжение агентов и действовал неторопливо, поступательно. Большинство островитян не волновало фиаско незаурядного старосты, для многих его деятельность даже осталась не замеченной, но у меня имелась догадка по этому поводу.

Я, пожалуй, единственный знал о договоре между Тапани и амфибиями. В самом начале своего восхождения к власти будущий староста вступил в контакт с высшими черепахами и не так важны обстоятельства их переговоров, как итоговые договоренности. А сошлись эти представители разных видов разумных существ в желании построить на острове взаимовыгодную кооперацию. Амфибии получали от Ярвинена информацию и возможно другие услуги, взамен лидер Кратера пользовался свободой передвижения в океане. Первые вылазки он совершал вдвоем с сыном, их рейды неизменно приносили богатую добычу и быстро подняли авторитет фартового финна до небывалых высот.

Обнародование таких сведений могло мгновенно обрушить акции старосты Кратера и привести к плачевным результатам его собственную жизнь. Мне не хотелось использовать этот сильный рычаг давления без крайней необходимости – с финном мы поддерживали добрые рабочие отношения – тем не менее, вырисовывающиеся задачи и цели были важнее личной привязанности и моральных принципов.

– Хорошо. Финн прибудет к вечеру, – Ричард верил мне на слово. – Ты проведешь с ним переговоры, и мы получим связь по всему острову. Но без огнестрельного оружия нам будет сложно перебить шайки разбойников, а построить устойчивую власть, имея в тылу бандитов и мародеров, утопично.

– Первое время будем обходить пески. Для обеспечения безопасности, можно сделать систему сигнальных огней и прочие штуковины. Все передвигаются на своих двоих, в том числе, мародеры, так что скорость перемещения не высокая. А потом посмотрим, предложим им амнистию, в конце концов.

– Ну-ну, – хмыкнул американец. – Ок, давай остановимся и подождем старосту Кратера.

***

Остаток дня я провел в постоянном перемещении по Мысу. Успел проведать Франсуа, пожурить мучающегося с похмелья Кшиштофа и немного поболтать с Яном. Младший Макгроу был в растерянности, он не знал, как смириться с потерей брата. Наконец, под вечер, я добрался до Ларисы.

– Я же обещал вернуться, – попытался пошутить с мрачной ухмылкой.

– Для меня это очень важно.

Лариса встретила легким ужином на скорую руку. Она устроилась в одной из пустовавших хижин и по собственному признанию, не хотела уходить с Мыса, даже почти смирившись с моей гибелью. Местные обходили русскую женщину стороной, что было её на руку. Полноценно общаться она не могла из-за плохого знания языка и, к тому же, не испытывала никакого желания вливаться в местное общество.

– Что ты выяснил? – Лариса была наслышана о наших приключениях, но не знала подробностей.

– Нашли оружие и много полезных вещей, включая продукты. Очень много. Хватит для одного поселка на многие месяцы, но для целого острова конечно ничтожно мало. Вавилон слишком большой, чтобы прокормить всё население.

– Но особое значение имеет оружие, правильно?

– Винтовки, Лариса. Гранаты есть, но главное винтовки и боеприпасы. Можно зачистить весь центр. Хотя я, если честно, не умею ими пользоваться.

– Отмазался от армии? – девушка посмотрела на меня с усмешкой. – Я не военкомат, меня можешь не стесняться, – рассмеялась.

– Времена были такие, – понуро ответил я и попытался быстро перевести тему. – Но для нас главное терминал спутниковой связи!

– Так-так, – лицо девушки выражало максимальную заинтересованность. – И что нам это дает?

– Франсуа умеет с ним обращаться…

– Кто бы сомневался, твой француз на все руки мастер, – вставила Лариса.

– Ревнуешь что ли? – теперь была моя очередь подкалывать. – Короче, мы вышли на связь с неким единым центром и там! Барабанная дробь, Лора! Мне ответили по-русски!

Лариса некоторое время помолчала, переваривая информацию. В её глазах было полное понимание вопроса и последствий тех сведений, которые я вывалил. Лично я до сих пор окончательно не разобрался во всех этих спутниковых каналах связи и впервые подумал, что не знаю о Ларисе почти ничего. Например, о её профессии.

– То есть, они по точке связи считали, что на контакт выходит постоянный оператор с Вавилона. И он говорит на нашем языке.

– Получается, что так, – я внимательно следил за её реакцией.

– Мы ведь знаем всех русскоязычных, так? В Карталах остались четверо из нашей группы, ещё мы двое. До восстания были несколько израильтян и русских немцев, но сейчас их всех нет в живых. Итого шесть человек.

– Всё верно. Мне бы сообщили о других носителях языка, в Вавилоне очень развито землячество.

– Ну, или этот человек тщательно скрывает свои корни, – продолжила рассуждения Лариса.