Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты

– Есть какие-нибудь идеи, что с этим делать? – поинтересовалась Кристина.

– Давай встретимся завтра после работы – выпьем кофе, поболтаем.

– Не совсем такую идею я имела в виду, но мне она нравится. Где и во сколько?

Мы договорились о встрече, и я положил телефон на тумбу. Можно было подумать, что я пригласил девушку на свидание, но это не было приглашением на свидание. Конечно, когда долго живешь один, в каждой девушке видишь потенциально свою даму сердца, но цели провести с Кристиной ночь у меня не было. Я устал от безвременья жизни, и даже если наша встреча пройдет отвратительно, она будет лучше вечера, который ежедневно ждал меня в пустой квартире. Здесь какое-то разнообразие. Последний раз я ходил с девушкой в кафе в институте. Когда это было – семь, восемь лет назад?

Мы с Кристиной встретились вечером, и я отвел ее в кофейню недалеко от отеля, где она остановилась. Сначала мы обсудили мое положение на работе. Вместе решили, что не стоит ускоряться к финишу и нужно подождать, пока начальник службы безопасности переключится с меня на другие вопросы. Затем мы взяли капучино в бумажных стаканах и пошли гулять по вечернему городу. Погода стояла теплая и безоблачная. Очень скоро стемнело, и на небе можно было рассмотреть созвездия: Большую Медведицу, Кассиопею, Ориона. Кристина вспомнила, как вместе с отцом наблюдала за звездами из загородного дома, где небо не закрывало электрической завесой города, и ей стало грустно. Я вспомнил, как в детстве, рассматривая небо через армейский бинокль, нашел Плеяды и принял их за НЛО. Девушка засмеялась, и оставшийся вечер мы обсуждали наше общее увлечение – космос.

Почти каждый вечер на протяжении недели мы встречались и гуляли по городу, обсуждая всевозможные темы: астрономию, фильмы, природу. Я даже начал уходить вовремя с работы, а не пересиживать по два часа за компьютером. В субботу мы сходили в кино, поиграли в снежки в парке, долго смеялись, затем сели пообедать в кафе, и в конце встречи я спросил себя: «А может быть, это больше чем дружба?» Я посмотрел на Кристину. Она погрузилась потерянным взглядом в чашку кофе и механически мешала сахар на протяжении нескольких минут.

– На следующей неделе у меня заканчивается виза, и я возвращаюсь домой. Спасибо тебе за путешествие, – произнесла она, а затем добавила: – Если ты что-то узнаешь, скажи мне. Я должна знать.

День посерел. Задул холодный ветер, мягкий снег превратился в грязное месиво, и я услышал голос своей квартиры, зовущий обратно в свою пустоту. Друзья приходят, друзья уходят, а я всегда остаюсь один. Я уже привык к этому, но после радости испытывать тоску – это так больно! Я попрощался с Кристиной. Я не просил остаться ее со мной и не высказывал желания уехать с ней. Из-за того, что я работал с государственной тайной, ближайшие десять лет закон запрещал мне уезжать за пределы страны. К тому же, друзей не просят остаться, а куда дружба нас могла привести – я не был уверен. Я точно знал, что не хочу идти на зов своей квартиры и возвращаться в пустоту.

В тот же вечер я взял дома вексель Патрицио и поехал к телеутке за ловцом снов.

Телеуты были древним таинственным народом Сибири. Они считали себя потомками гуннов, а их шаманы владели тайными обрядами древних. Урбанизация смела культуру и уклад жизни самобытного народа, но некоторые из них сохранили тайные знания предков. Вряд ли Патрицио был как-то связан с телеутами, но как торговец потусторонней информацией он должен был знать об их практиках.

Телеутка, к которой Патрицио меня отправил, жила на одноэтажной окраине города. Только чтобы добрать до этого микрорайона, мне пришлось полтора часа ехать на автобусе, поэтому, когда я вышел на нужной остановке, уже стемнело. Место оказалось таким захолустьем, что на дорогах не светили фонари, а на домах отсутствовали указатели, словно я выехал из города в деревню. Высокие заборы закрывали свет окон, и я видел дорогу только благодаря электрическому зареву города.

На одном из таких заборов я рассмотрел небрежно намазанное краской название улицы, что позволило сориентироваться на местности. Асфальт между домами в этом районе никогда не укладывали, и идти пришлось по дорожной колее. Когда навстречу выехал автомобиль, то, чтобы разойтись, пришлось залезть в сугроб. Мне еще повезло: если бы было чуть теплее, я бы утонул в грязи и лужах.

Еще здесь было очень тихо и безлюдно, если не считать лая собак, и те начинали тявкать, только когда слышали мои шаги за забором. Стоило только отойти от калитки на пару метров, псы тут же замолкали.

Из-за попавшего в ботинки снега ноги стали замерзать, а я никак не мог найти нужный дом в лабиринте покосившихся домиков. В какой-то момент мне показалось, что я заблудился. Я хотел спросить дорогу, но не увидел ни одного человека, который бы смог мне помочь – их просто не было в этих жутких переулках.

– Ведьма, – буркнул я и остановился.

Где-то рядом, если верить смартфону, жила шаманка, но из-за отсутствия указателей на домах сказать, где именно, я не мог. Я покрутился на одном месте, пока не увидел круглый деревянный дом, напоминающий монгольскую юрту. Если где и жила шаманка – то только там.

– Вот и нашел, – с облегчением вздохнул я и прошел сквозь калитку во двор дома.

Я увидел, что через отверстие в крыше юрты идет дым, и посчитал это знаком, что дома кто-то есть, однако в здании я не обнаружил ни окон, ни дверей. Я решил, что вход с другой стороны и сошел с аккуратно очищенной дорожки в сугробы, обойдя юрту по кругу.

Входа не было нигде!

Стало жутко. Не столкнись с мистикой на работе, я бы уже бежал обратно к остановке, но паранормальный опыт сделал меня смелее. Я внимательно осмотрел юрту со стороны и увидел березовое полено, прислоненное к стене дома. Я вспомнил, как в детстве бабушка рассказывала, что сельские жители так магическим образом огораживают свой дом от нежеланных гостей. Я отбросил полено в сторону и еще раз обошел дом по кругу.

Напротив калитки появилась дверь в дом. Я постучал в нее несколько раз, но никто не ответил. Тогда я набрался наглости и вошел в дом без спроса.

Сначала я почувствовал запах дерева и травы и только потом рассмотрел жилище шаманки. Здесь было только одно помещение, и внутри юрта казалась значительно больше, чем снаружи. Брус, из которых сложили дом, отшлифовали и покрыли пропиткой – никаких обоев, штукатурки, линолеума и прочих современных отделочных материалов стены не знали. Древесину украшали гобелены3 и шкуры животных, а вся мебель ограничивалась самодельными скамейками, шкафами, столом и прочей мелочью. В доме отсутствовали любые электроприборы. Не было даже лампочек! Освещало комнату кострище посередине. По другую сторону от очага сидела пожилая женщина со слегка смуглой кожей и прищуренными глазами, одетая в традиционную одежду: синий кафтан, перевязанный широким поясом. Хозяйка ворошила кочергой угли в костре и не обращала на меня никакого внимания. Я сделал шаг вперед и произнес:

– Добрый день!

Голос ничего не изменил. Женщина никак не отреагировала на приветствие, продолжая копошиться в своих угольках. Я посчитал, что она плохо слышит, и повторил громче:

– Добрый день! Мне сказали, я могу купить у вас ловец снов. Дали бумагу, чтобы я мог расплатиться.

С этими словами я открыл свой рюкзак и показал вексель.

Телеутка еще раз провела кочергой по золе, затем отложила ее в сторону и молчаливым кивком указала на скамейку с моей стороны очага. Устав от тяжелой дорогой по сугробам, я обрадовался предложению сесть, но когда сел, то почувствовал жар от костра, скорее обжигавший, чем согревающий конечности. Я отодвинулся немного назад вместе со скамьей и посмотрел на телеутку – ее лицо то исчезало, то появлялось за языками пламени, но она была не против небольшой перестановки в доме.

– Вы продадите мне ловец снов? – спросил я.

Шаманка снова кивнула, но так и осталась сидеть на месте, ничего не спрашивая и не предпринимая. Я стал сомневаться в том, что пожилая женщина осознавала, что я от нее хочу. Не желая тратить время на деликатность, я спросил прямо:

– Вы понимаете, что я от вас хочу?

– Понимаю, – наконец услышал я неспешный хриплый голос. – В какие сны ты хочешь отправиться?

– А какие сны бывают? – поинтересовался я.

Меня удивило то, что Патрицио не сказал, какой ловец снов мне нужен. Я хотел уже быстрее получить то, за чем пришел, и вернуться домой. Но женщина не спешила – она подбросила несколько поленьев в костер, и пламя тут же вцепилось в сухое дерево. Телеутка неторопливо взяла в руку кочергу и продолжила ей водить по углям, пока огонь не разгорелся и окончательно не скрыл собой лицо хозяйки.

– Сны бывают разные, – медленно объясняла шаманка. В такт ее голоса дрожал огонь, словно это он говорил со мной. – Хорошие, плохие. Есть сны, которые мучают людей и от которых хотят избавиться. Есть сны, которые уводят людей в счастливое прошлое. А есть сны, которые предсказывают будущее, но не у всех будущее счастливое. Какие сны хочешь увидеть ты, милок?

– Это не так просто описать. Может быть, настоящие? – задумался я.

– Настоящие сны, милок, может увидеть душа, покинувшая тело и ставшая гостем в царстве духов. Такие путешествия – удел мертвых. Зачем тебе умирать раньше времени?

Пламя говорило медленно и проникновенно. Так говорят пожилые люди, когда не имеют сил спорить со строптивыми внуками и пытаются добрым словом и жалостливым голосом убедить их отказаться от своих желаний. Старым людям вообще свойственно бояться желаний – испробовано в жизни много, ошибок совершено еще больше, а сил на новые уже нет. Поэтому я ответил так, как любой из молодежи ответил бы на подобные назидания:

– Во-первых, я не собираюсь умирать. Во-вторых, я просто хочу купить ловец снов. Вы мне его продадите или нет?

– Вы всегда торопитесь и не слушаете, – посетовало пламя. – Я должна объяснить тебе Закон: мертвые не вмешиваются в мир живых, пока живые не вмешиваются в мир мертвых. Ловец снов откроет дверь в мир мертвых, через которую ты сможешь ходить в гости к духам, но через нее и духи могут прийти в гости к тебе. Если не хочешь, милок, встречать у себя дома гостей из мира духов, не держи его у себя дома. Повесь его на даче или в казенном доме, где сможешь уснуть днем.

Телеутка поднялась из-за огня и короткими неспешными шагами подошла к стене, где висело множество шаманских инструментов. Дряхлеющие руки старухи почувствовали себя молодыми и бодро начали перебирать артефакты, прощупывая каждый из них подушечками пальцев, словно женщина не доверяла близоруким глазам. Наконец она нашла, что искала, и подозвала меня.

Я подошел к шаманке и увидел, что она держала в руках нечто ужасное! Ловец снов, он был каким-то нечеловеческим: к шипастому ободу привязали белые и черные ленты с птичьими черепами, а внутри обода ползал по свитой паутине живой паук – огромный, черный, с тонкими длинными лапами. Казалось, хозяйка держала в руках не ловец снов, а образ самой смерти!

– Чего ты ждешь, милок? Бери что просил, – невозмутимо сказала шаманка, поторапливая меня.

Я неуверенно протянул руку вперед. Артефакт магический, но вдруг паук бросится на ладонь и вонзит в нее ядовитое жало? Телеутка заметила мою дрожь и попыталась успокоить:

– Не бойся, милок! Паук не причинит вреда своему хозяину, тебе, и не покинет пределы своего жилища. Он страж, который охраняет ворота между мирами и может выручить в беде.

С недоверием я взял ловец снов в руку. Паук побежал по паутине, но так и не выбежал за границу обода. От его движения я вздрогнул и, тяжело вздохнув, отвел взгляд в сторону. Держа ловец снов подальше от тела, я аккуратно положил его сначала в пакет, а затем вместе с пакетом в рюкзак.

Я протянул шаманке вексель, отданный мне Патрицио. В руках хозяйки бумага вспыхнула ярким огнем и моментально сгорела в собственном пламени. На этом миссия завершилась, и я поспешил убраться из первобытного дома в первобытном районе.

Домой я приехал очень поздно, уже на ночном автобусе. Я бросил рюкзак в коридоре и упал на кровать, даже не сняв верхнюю одежду. Я решил, что буду экспериментировать с ловцом снов завтра. Утром я позвоню Кристине и сниму комнату в гостинице. Там мы повесим ловец снов и вдвоем отправимся путешествовать по потусторонним снам. Но это все будет завтра, а пока я засыпал в своей постели, вдали от иных миров.

ГЛАВА 10. РЕСПУБЛИКА ОБЪЕДИНЕННЫХ ЭТАЖЕЙ

Я смотрел в глянцевый подвесной потолок и видел в нем свое отражение. Странное чувство, словно душа парила над комнатой и смотрела сверху на тело. Вот он я – в белой постели, лежу в ней одетый, с раскинутыми в сторону руками. Мой разум отделился от тела, а я все равно чувствовал биение сердце и прикосновение сатиновой постели.

Я находился в собственной комнате, я знал это, но не мог понять, где находится моя комната. Не сон, не реальность, что-то среднее между ними. Все казалось таким настоящим и сюрреалистичным одновременно. Комната и предметы были размыты, но только до тех пор, пока я не концентрировал взгляд на чем-либо. Тогда вещь, пойманная фокусом зрения, представала во всей своей красе, такой, какой она была задумана.

Я посмотрел на лампу. Днем это была обычная невзрачная лампа со следами эксплуатации и пыли, чей грязно-желтый свет делал комнату немного светлее. Во сне она выглядела совсем иначе. Я видел саму идею лампы: она должна была украшать, и она украшала; она должна была светить, и она светила; ее свет должен был быть чистым, и он был чистым. Без всяких «но».

Я переводил взгляд с одного предмета на другой, и каждый из них представал в своей изначальной сути. Отслаивающиеся обои должны были уродовать, и они уродовали. Плотные шторы должны были скрывать, и они скрывали. Тени должны были поглощать свет, и они его поглощали. Самой интересной вещью оказался глянцевый подвесной потолок. С его помощью можно было наблюдать за собой со стороны.

Причиной миража, очевидно, служил ловец снов. Даже спрятанный в сумке, он воздействовал на разум и пространство. Моя неуютная квартира стала еще неуютнее, и я решил, что пора возвращаться в реальность.

Я встал на паркет и услышал хруст стекла под ботинками – а я ведь их снял перед сном. На полу я увидел остатки полуразложившейся пищи, оставленные чьим-то больным желудком, со следами босой ноги. В мой нос тут же ударил отвратительный запах гнили, и я закашлял. Но как только я убрал взгляд с рвотных масс, воздух снова стал чистым.

Я чувствовал: чтобы проснуться, я должен подняться на крышу. Не могу сказать, откуда у меня появилась эта уверенность, наверное, это свойство сна – всегда знать, куда тебе надо идти.

Я вышел в узкий коридор – во сне он оказался гораздо длиннее, чем был в реальности, да еще и завален выброшенными вещами и игрушками из моего детства, юности и вообще всей жизни. Я споткнулся о детский деревянный стул и упал рукой на стену. Ладонь почувствовала что-то скользкое и мерзкое, размазывающееся по поверхности. Я одернул кисть, посмотрел на нее, но не увидел следов краски. Когда я обернулся, то заметил на зеленой стене бежевую полосу, оставленную моей кожей. Брезгливость заставила меня ускориться.

Входная дверь открылась от одного толчка. Странно, в моей квартире стояла глубокая ночь, а на площадке светило солнце. Лестничная клетка, как и в реальности, оказалась крошечной: на три квартиры здесь было три-четыре квадратных метра. Вот только пол на моем этаже и этажах выше отсутствовал. Рухнул. Межэтажная лестница осталась на месте, но тоже не вся – ближе к крыше она исчезала.

Хотя этаж ниже сохранил твердую поверхность, я ощущал глубину дыры так, будто падать в нее предстояло метров пятнадцать. Я не хотел сорваться в нее, хотя если бы это и случилось, то наверняка бы не разбился. Дело было в другом: спуск вел в темноту, а выход находился там, где солнце. Я чувствовал, что от его света нельзя удаляться. Я должен был идти наверх, а для этого следовало допрыгнуть до лестницы, лишенной поручней. В реальности мне хватило бы всего лишь шага, чтобы взойти на нее, но здесь для этого требовался хороший прыжок, поскольку размеры во сне тоже оказались искажены: то, что для глаз казалось близким, для ног было бесконечно далеким, и наоборот. Хорошо, что до этой лестницы я мог допрыгнуть.

Я приготовился к прыжку и еще раз посмотрел вниз.

– Главное – не упасть туда, – подумал я, но мои слова будто произнеслись вслух и отозвались эхом от стен лестничной шахты. Я сделал вид, что не услышал их.

Я взялся правой рукой за покосившийся дверной притвор, а вторую оставил свободной для замаха. Затем разбежался и оттолкнулся от пропасти. Тело развернуло на девяносто градусов, и я зацепился одной ногой за нижнюю ступеньку. Гравитация потащила меня назад, но я оттолкнулся рукой от дверного косяка, перенес центр тяжести вперед и удержался на лестнице.

Я поднялся до межэтажного пролета и посмотрел в окно. Мне стало интересно, что снаружи дома? Но я ничего не видел. Матовое стекло пропускало свет словно прозрачное, но увидеть хоть что-то за ним оказалось невозможным. Створки окна не имели ручек или других механизмов, позволяющих его открыть. Бить стекло я не стал – даже во сне я не собирался заниматься вандализмом. Я продолжил восхождение.

На четвертом этаже лестница закончилась. Чтобы продолжить путь, мне нужно было проникнуть в чью-нибудь чужую квартиру. Я подумал, что через них можно подняться наверх, хотя в реальном мире такого, конечно же, сделать было нельзя. Сразу несколько квартирных дверей в подъезде оказались выломаны. Но все проходы, кроме одного, располагались этажами выше, и я не мог до них добраться. А вот в квартиру справа от меня я мог допрыгнуть после хорошего разбега, что и сделал.

Как только я приземлился, мой взгляд поймал силуэт незнакомца. Одетый во все черное, он оставался незаметен с лестничной клетки. Но теперь я его видел, а он видел меня.

– Друг или враг? – подумал я. Мысль неожиданно прозвучала вслух.

Незнакомец приподнял небольшую шляпу, лукаво улыбнулся и представился:

– Я Тень, не знавший света, мистер. А буду я вашим другом или врагом – зависит от вас.

– Я бы предпочел, чтобы мы были друзьями, – признался.

– О, мистер, это легко устроить. Но дружба нынче в цене, – с этими словами Тень, не знавший света, протянул мне руку.

Чтобы я не подумал, что незнакомец хочет со мной поздороваться, он сделал характерные движения пальцами, какими просят на чай оборзевшие швейцары. Чтобы я не сомневался в том, что платить придется в любом случае, второй рукой незнакомец взялся за длинный нож за поясом. С мрачным выражением лица я спросил:

– Сколько?

– Тариф тут всегда один, мистер. И очень гуманный: одна монета любого достоинства.

Я залез в карманы джинсов и вытащил оттуда горстку монет. Тень, не знавший света, жадно смотрел на мою руку, мысленно отсчитывая количество денег. Я протянул ему монету самого крупного достоинства, ожидая, что он потребует все остальное, когда получит первую мелочь. Так поступают даже шестиклассники, когда вымогают деньги на обед у малолеток, чего ожидать от матерого вымогателя. Незнакомец обхватил мою ладонь обеими руками и забрал монету себе. Мне показалось, что вместе с деньгами из меня высосали часть силы, отчего по телу пробежала легкая дрожь, которую тут же заметил незнакомец.

– Не бойтесь, мистер. Я не жадный. Просто знаю всему цену, – говорил Тень, не знавший света, переводя взгляд с меня на монету и обратно. После того, как незнакомец убрал деньги в карман, он спросил: – Я вас раньше не встречал, мистер, вы здесь недавно?

– Да. То есть нет. Не совсем. До этого я путешествовал по другим комнатам, – ответил я, вспомнив про белую комнату в Лаборатории. К тому же я не хотел признаваться, что совершенно не понимаю, где нахожусь.

– Вон оно как! А вам объяснили порядок этого места? – поинтересовался незнакомец.

– Какой порядок? – напряженно спросил я, полагая, что в лучшем случае у меня сейчас продолжат вымогать деньги.

– Ну, законов здесь нет, мистер. Но есть порядки, которые надобно знать уважаемым людям, если они не хотят, чтобы их съели. В буквальном смысле этого слова. А я, мистер, могу с вами поделиться знаниями на этот счет. За чисто символическую плату, – с этими словами лукавый собеседник протянул мне руку. Кто бы сомневался, что монолог закончится чем-то другим.

– Одна монета? – не без иронии спросил я.

– Тариф тут всегда один, – ответил незнакомец. Он ждал, что я дам ему еще денег. Увидев, что я не спешу этого делать, Тень, не знавший света, решил дополнить свое предложение дополнительным аргументами и объяснить часть правил бесплатно: – Главная ценность в этом мире, мистер, – жизненная энергия. Всем ее приходится постоянно тратить – чтобы ходить, разговаривать, жить. И живые, и мертвые платят эту цену за свое удовольствие. Когда мы с вами, мистер, были живыми, то жизненная энергия появлялась сама собой, а теперь мы вынуждены одалживать ее у других. У тех, кто готов ей поделиться. Каждый заимствует по-своему: вампиры забирают жизнь вместе с кровью, суккубы – со спермой, гули – с плотью, а я – вместе с деньгами. Вы, мистер, очень богаты жизненной энергией для этих мест, но, как я вижу, если, конечно, не ошибаюсь, то не очень понимаете, как все здесь устроено. А я очень голоден, но зато знаю здешние порядки. Мы могли бы помочь друг другу.

Незнакомец снова протянул мне руку, ожидая, что его речь произвела на меня впечатление и теперь я готов платить за информацию. С одной стороны, узнать хоть что-то про это место было большой удачей. С другой стороны, платить за знания своей жизнью я не собирался.

– Мистер, не скупитесь, спрашивайте! – прежде веселый голос незнакомца наполнился агрессией и злобой, а зубы скрипнули в нетерпении. Если бы у меня сейчас было оружие, разговор закончился бы совсем по-другому. Увы, оружие здесь было не у меня.

– Что это за место? – спросил я и протянул монету собеседнику.

Он вновь обхватил руку обеими руками, и я ощутил, как вместе с монетой меня покинула жизнь. Теперь это чувство было гораздо отчетливее. Оно придавило мне грудь и наполнило легкой усталостью мышцы. Нестрашно, но и приятного в этом ничего не было.

– Это место называется Лабиринтом. Вы, наверное, уже заметили, что тут много запутанных коридоров, как в лабиринте. Выше находится Цоколь, еще выше – Мир живых. Ничего интересного. А вот ниже… Ниже, мистер, находится Бездна. И не дай Господь потерять вам слишком много жизненной энергии и упасть на дно. Оказаться там – то же самое, что второй раз умереть. Меня, к счастью, Бог миловал. Некоторые говорят, что ниже Бездны лежат другие миры, еще хуже, гораздо хуже Бездны.

– Так значит, Лабиринт – это что-то вроде Ада? – спросил я.

Незнакомец молча протянул руку. Это было полной наглостью с его стороны. За часть моей жизни он не сказал ничего! Оставалось надеяться, что когда я вернусь наверх, жизненная энергия снова наполнит тело и душу, как мне обещал собеседник. А пока я рассчитывал получить ответ на свой вопрос без дополнительной платы.

– Я думаю, что ты еще не ответил на первый вопрос, – сказал я.

– Я думаю, мистер, что вы плохо осознаете положение, в котором оказались. И я не про наш с вами разговор. Поверьте, мистер, тут очень, очень нужны друзья. Потому что здесь любой, кто не является вашим другом, является врагом. А друзья друг другу должны помогать. Не скупитесь на дружбу, мистер.

Меня передернуло: в гробу я видел таких друзей! Хотя я, похоже, и так в нем находился. Хуже таких друзей были только такие враги. Поэтому я отдал еще одну монету, которая отозвалась тошнотой в моем желудке. Собеседник, получив очередную порцию жизни, улыбнулся и продолжил рассказывать:

– Не переживайте, мистер. Это правильное вложение – оно окупится. Вы спросили: это Ад? Нет, это Рай. Здесь каждый может делать то, что захочет, и ему за это ничего не будет. Здесь все зависит от нас с вами, мистер. Хотите знать, что такое Лабиринт? Это иллюзия, которую мы строим вместе. Я знал одного святого человека: он говорил, что человек создан по образу и подобию Божьему и поэтому жаждет творить. Но Бог может создать мир из ничего, а человеку остается только искажать Божье творение. Вот так мы – вы и я – создаем Лабиринт. Наши желания, эмоции, потребности рисуют его своими красками. Вот только люди очень дрянные существа, и мир, который они создали, такой же дрянной, как они. И если вы думаете, что вы не такой, как другие, – то вы ошибаетесь, мистер…

Мне все больше и больше не нравился мой собеседник и разговор, который мы вели. Тень еще что-то говорил, но я не стал дослушивать его до конца, прервав монолог простым и единственно беспокоящим меня вопросом:

– Отсюда можно выйти?

Незнакомец захохотал в полный голос. Его прямо затрясло в конвульсиях. За этим было мерзко наблюдать, но прерывать его было бесполезно. Наконец он спросил сквозь смех: