скачать книгу бесплатно
– .. пуговица была оторвана в драке, предшествовавшей моменту убийства, и не связанной с ним. И я не «хочу сказать», а уже сказал выше. Слушать надо – и делать выводы!
Следователь и «опера» переглянулись: я шёл по пути наибольшего сопротивления, и их вёл за собой.
– Убийц… то есть, участников было больше двух?! Ты на это намекаешь, Петрович?!
Общую позицию озвучил хорошо мне знакомый майор из УУР УВД области. И, несмотря на то, что мужик был башковитый и не «шланг», озвучил он не только общую позицию, но и общее недовольство. И то: одно дело – убийство «раз на раз» на почве ссоры, или надо искать разрозненные звенья! Как говорят у нас в одном южном городе: «две большие разницы и одна маленькая»!
В ответ на вполне понятный вопрос «`опера» я даже не стал усмехаться: я ведь тоже – не Павка Корчагин. И у меня, помимо служебной жизни, есть личная… была, то есть… должна быть…
– Ну, «надейся на лучшее – готовься к худшему»… Будем надеяться на то, что наш оппонент «всего лишь потерял» эту пуговицу, а не аккуратно «расстелил» её под унитазом… Хотя…
Словно отгоняя малоприятные мысли, я махнул рукой и переключился на остальные вещдоки.
– Так, окурок чистый, без следов помады. И духами не провонял. Маловероятно, что он «из женщины». Да и обслюнявлен хорошо… Хорошо, доктор?
Эксперт оторвался от трупа.
– Хорошо.
– А не слишком ли хорошо?
Я может, и не хотел, так мои губы сами растянулись в усмешке. Эксперт посмотрел на фильтр и «прилегающую к нему область» в лупу.
– Ну, насчёт слюны – вряд ли… Но тут даже фрагмент отпечатка имеется… Может, это – слишком? Такие сигареты грязными руками не курят. Ну, руками алкаша.
Вдохновлённый анализом, я на время позаимствовал у эксперта «монокль».
– Браво, медицина! Хоть зачисляй Вас в резерв опергруппы. Правда, фрагмент вряд ли пригоден для идентификации… Семёныч?
Пожилой эксперт НТО отделился от группы и от стены, которую он ковырял скальпелем.
– Чего?
– Отвлекись от раскопок. Кстати, чего ты там накопал?
Вместо ответа Семёныч протянул мне фрагмент кафельной плитки. Я даже не стал приглядываться: сразу же покачал головой.
– Смотри, ты! А что: «сгодится нам этот фрайерок»!
«Фрайерком» работал бурый отпечаток пальца, вполне пригодный «для запуска в производство».
– А у тебя, Петрович – чего?
Мы, «практикующие юристы» – люди простые: если я ему «Семёныч», то он мне, самой собой, «Петрович».
– Да, вот, взгляни.
Семёныч лаконично приложился глазом к лупе и тут же покачал головой.
– «Не прохонжэ».
– Тогда я надеюсь на твой.
– А что тебе ещё остаётся? – хмыкнул эксперт.
– Ладно, ковыряйся дальше, – не остался я в долгу. – Так, джентльмены, и что мы имеем, так сказать, «итого»? Окурок, отпечаток, пуговица, «палец» на стене… Ах, да: ещё покойник в резерве.
Без должного, а заодно и недолжного, почтения к умершему… негодяю, я вывернул карманы его брюк и пиджака. Улов оказался богатым: пачка «сотенных», лишь слегка початая, два презерватива в упаковке – товарищ явно не собирался ограничиваться «одним заходом» – и несвежий уже носовой платок, явно заменивший владельцу салфетку.
Наибольшего внимания заслуживали две вещи: записная книжка и монета достоинством в одну копейку. Последнее само по себе уже не могло не вызвать законного любопытства: товарищ сотенных не считал, и уже не только рублей. А тут – копейка! Да ещё не простая. Нет, не золотая: согнутая посередине. Аккуратно согнутая, как по линейке.
– Любопытно…
Я обратился за солидарностью к коллеге из прокуратуры, но тот «солидаризовался» со мной лишь выпученными глазами и слегка отвешенной челюстью. Поскольку товарищ подводил меня, пришлось и мне подводить его… к ответу.
– Никаких аллюзий, как говорит наш словоохотливый Михал Сергеич?
– Хм… хм… – старательно прочистил горло коллега.
– Знак? – ещё решительней подтолкнул я товарища. – Или подсказка?
– Знак?!
Лоб коллеги проявил удивительные способности в деле формирования морщин: они избороздили там всё пространство. Но отвешенной челюсти «на выходе» это мероприятие не отменило.
– Не понял…
– Вижу, – не пожалел я коллегу: оно и для ума полезней. – «Судьба – индейка, а жизнь – копейка». А жизнь этого типа и гроша ломаного не стоит.
Челюсть коллеги отвисла ещё ниже, но во взгляде появился смысл.
– А ведь верно! Бандитский знак!
– Или наводка на него, приятель. Иначе говоря: подсказка нам
с тобой. «За так», но не просто так.
– Что-то вроде крючка?
– Не исключено…
Я покачал головой: ну, вот, не люблю я, когда много всего. Потому что на месте происшествия много всего – это… слишком много. Это чересчур. Да, чаще всего, по глупости. Но нередко и от большого ума. А это уже совсем нехорошо.
– Ладно, заглянем в записную книжку.
Я веером развернул записную книжку и опять удивился. И опять неприятно.
– Ба, да кто-то уже заглянул в неё до нас!
Заинтригованный прелюдией, коллега простонародно выглянул у меня из-за плеча. Не меняя «диспозиции», я «ткнул» парня «глазами» в книжку.
– Видишь: несколько страниц отсутствуют. И вырваны они явно не в стерильных условиях: наспех, грубо, да ещё грязными пальцами… Семёныч, это – по твоей части.
Эксперт НТО, уже откровенно скучающий у стены – всё, что можно было взять от неё, он уже взял – присоседился к «следаку».
– Приглядись, Семёныч, к первой – от «демонтажа» – странице.
Эксперт вооружился лупой и последовал указанию. Пару раз он вынырнул у меня из-за плеча, а потом это ему надоело – и он протянул руку:
– Дай сюда!
Некоторое время он молча вертел блокнот под разным углом к источнику освещения: забранной в металлическую сетку люминесцентной лампе. Спасибо «Ахмеду»: прежде здесь тускло мерцала покрытая слоем пыли и мушиного кала двадцатипятиваттная лампочка накаливания – одна на весь туалет, тогда ещё уборную.
– Знаешь, Петрович, можно попробовать…
– Методом съёмки в косопадающих лучах?
Эксперт ухмыльнулся.
– Ну, ты же дока в наших делах… Хотя кое-что я и сейчас могу сказать. На первой «живой» – от последней вырванной – странице остались вдавления каких-то цифр. Что-то с нулями. Ещё просматриваются крестики. Остальные подробности завтра.
– Сегодня.
Семёныч отдернул рукав пиджака.
– Тьфу, ты: и в самом деле!
– «Ах, как скоро ночь минула…», – поработал я «немножко Остапом Бендером».
– Вот именно, – декадентски хмыкнул Семёныч. – Ладно, звони после обеда: что-нибудь «нарисую».
Я разогнул спину.
– Ну, что: для начала хватит добра?
На этот раз коллектив моментально выказал сплочённость: все дружно загудели в ответ: «Хватит» Хватит!». Понять товарищей было несложно: каждому хотелось поскорее в душ и к обеденному столу, чтобы слегка взбодриться перед очередным «забегом на длинную дистанцию»: ненормированный рабочий день явно просматривался на неделю вперёд. Почему именно на неделю? Никакой тайны: практика. Например, раскрытие дела по «очень горячим следам» – это в течение суток. Раскрытие по «горячим следам» – до трёх суток включительно. Раскрытие по ещё «тёплым следам»… когда ещё теплится надежда – в течение недели. Раскрытие в течение десяти дней – это уже комбинация из «ещё не совсем простывших следов», фарта и случая. То есть, уже – «как карта ляжет».
После десяти дней – исключительно «делопроизводство»: работа на бумагу. Для объема. Для проверяющих. Для того чтобы «замазать глаза» и «отмазаться». Потому что декада вхолостую – это «висак сто процентов». Нет, «висаки» тоже иногда раскрывали, но исключительно в двух форматах: либо чудом, либо «перевешиванием на добровольца» в порядке «аналогии преступлений». Не знаю, как в других областях, но в нашей дело – вместе с «делами» – обстояло именно так. Первые три дня мы «рыли носом», до недели включительно «рвали пупки и жилы», «на автопилоте» дотягивали до десятидневного «юбилея» – и, наконец, переводили дух. Именно так: не «капитулировали», а «утирали заслуженный трудовой пот»: «я сделал всё, что можно – пусть другой сделает больше».
– Тогда – по коням?.. Отставить!
Товарищи ещё не успели испугаться, а я уже уточнил формат команды:
– «Не пужайтесь, граждане»! Это – скорее, «задание на дом». Как мы видим, «наш подшефный» не сверкает ни золотом, ни бриллиантами. А это не очень вяжется с его «обликом выходного дня». Отсюда задача: установить, не сняли ли с этого хмыря «что-нибудь на память»? Ну-ка, дайте сюда уборщицу!
Один из оперов быстро метнулся к двери: видимо, ему больше всех хотелось домой. В проёме он столкнулся с движущимся во встречном направлении коллегой. Не моим: его.
– «Ахмеда» привезли!
Моя бровь без спроса выгнулась дугой.
– «Ахмеда» привезли»?! Смелые люди!
Я не иронизировал: этот «авторитет» был таковым не только в кавычках. Как говорил Аркадий Райкин: «Всё городское начальство туваровед любит, ценит, увжает!». В нашем случае поправку нужно было делать лишь на уровень начальства: «любило», «ценило» и «уважало» «Ахмеда» всё областное начальство. Но за то же самое, что и городское – коллегу «Ахмеда» по юмореске: как и «туваровед», «Ахмед» «сидел на дефсыт». Только уровень «дефицита» у «Ахмеда» был выше: в эпоху всеобщего дефицита этот товарищ мог обеспечить не только белужью икру, дачу, иномарку или шикарную девочку, но и «переход в другую лигу»: из политиков в бизнесмены и наоборот. А «материальную помощь» – это, уж, как водится.
Поэтому областное начальство горой стояло за «Ахмеда»… и свои привилегии. А уже поэтому доставка «авторитета» в порядке навязчивого сервиса была сродни подвигу.
Пока «доставляли» «Ахмеда», я успел переговорить с уборщицей, «насмерть» запуганной вопросом о «перемещении материальных ценностей» из гражданина бывшего начальника юстиции.
– Клянусь, товарищ… господин… гражданин…
– Ну, так, уж, и сразу: «гражданин»! – решительно снизошёл я.
Для того чтобы сделать это, мне достаточно было одного взгляда на изуродованные хлоркой руки уборщицы, и её не менее изуродованное – но только жизнью – лицо.
– То есть, Вы, как увидели этого «друга» в петле, так только Вас и видели?
Вокруг засмеялись, но старушке было не до тонкостей стиля, и, уж, тем более, не до смеха. Вместо этого она принялась истово осенять себя крестным знамением.
– Так и было, гражданин… то есть, товарищ… ну…
– Ну, понятно, понятно, бабуля! – не отделил я себя от народа: похлопал старушку по плечу. – Можешь идти: никто тебя ни в чём не подозревает… Ну, а с «Ахмедом» мы поговорим не в сортире…».
Глава третья (наши дни)
… – Товарищ генерал! – вклинился «Новичок». Пока мы с «Важняком» предавались философии, он работал «за себя и за того парня» на осмотре места происшествия. – Есть свежая партия вещественных доказательств…
– Дежа вю…
Я хмыкнул и покачал головой. «Новичок» ещё и не успел подключиться к недоумению «Важняка», а я уже «заходил на него» с вопросом:
– Ну, и что вы «нарыли»?
«Новичок» тут же «вывесил» передо мной в воздухе полиэтиленовый пакет с просвечивающим сквозь него окурком.
– Чьих будет? – слегка покривил я щекой.
«Новичок» в меру дозволенного осклабился.
– Пока – только от марки «Давидофф», товарищ генерал. А над подробностями будем работать.
Мы переглянулись с «Важняком».
– Приметные сигареты, – уважительно хмыкнул я. – Не для народа…
– «Автандил»? – включился «Важняк».
Я пожал плечами.
