Два года в армии

Славу к тому моменту переселили от вечно пьяного Соловьева к старшему лейтенанту Юрке Лизогубову, командиру второй батареи, в однокомнатную квартиру на первом этаже. Прибывших молодых лейтенантов, всех троих, поселили в такой же квартирке на втором этаже.

Славе, да и всему офицерскому составу дивизиона, сразу стало легче. Станция обрела трех специалистов, которых так не хватало. Ведь кроме обслуживания техники, необходимо было нести еще и другую службу: периодически заступать как дежурный по части (когда дивизион находился на БД) и как начальник караула в штабе бригады, когда дивизион готовился к следующему дежурству (охрана складов и гарнизонной гауптвахты, куда свозили нерадивых бойцов).

Все прибывшие оказались нормальными парнями, общительными и компанейскими. Видно было, что в общаге им жить не впервой, привычно. Офицерское (курсантское) училище так же хорошо учит, как и студенческое. Но по характеру они были совершенно разные. Коноплев – разбитной веселый и простодушный рубаха-парень, Чернуха – флегматичный, немногословный и немного заторможенный, Курапов – серьезный, вдумчивый, но в то же время с кавказским огоньком-запалом, который мог его взорвать в любой момент (Владикавказ, одно слово). Слава быстро сошелся с Димой Кураповым. По причине того, что во-первых, Диму назначили в кабину, где уже старшим офицером был Слава, то есть как бы в его подчинение, хотя это и неточное определение. Просто в каждой кабине с несколькими системами должен быть старший офицер. Ну а Слава, прослуживший уже полгода, им стал по определению. А во-вторых, они были очень похожи по складу характера. Оба холерики по натуре, (взрывные, но отходчивые) прожившие часть своей жизни на Северном Кавказе, Слава в Кабардино-Балкарии, Дима во Владикавказе.

Так бывает, когда впервые видишь человека, и он тебе уже симпатичен. А бывает и наоборот. В общем, они быстро стали друзьями, тем более, что армия располагает к быстрому сплочению, или разобщению. Второе гораздо реже, но тоже бывает. А чего в этой жизни не бывает?

Еще полгода назад Слава сидел в одиночестве в своей кабине, с толстой книгой-инструкцией по проведению регламентных работ, осваивал нелегкую профессию офицера-координатчика ракетного комплекса, без наставника и без всякой поддержки. Но регламент он освоил быстро и легко, и уже через две недели систему определения координат, сердце станции, он знал вдоль и поперек. Конечно, было скучно и сложно одному в аппаратной кабине (кабина «А») наедине с самим собой коротать армейские будни за наладкой, а иногда и за ремонтом уже устаревшей радиоаппаратуры. Рядовые, а их в кабине было трое, не в счет. Это из разряда «поднеси-отнеси, подай, убери». Второй офицер в кабине – это уже коллектив, и служба пошла веселее.

Война войной, а обед по расписанию. Время с 13.00 до 14.00 офицеры, свободные от дежурства, могли использовать его как личное время. Есть в этот час, или не есть, – каждый решал по-своему. В солдатской столовой дивизиона кормили так себе, отдельной готовки для офицеров не было предусмотрено, дома никто не ждал с готовым обедом, а готовить себе никому не хотелось, да и времени на это не было. Однако, в двух километрах (если напрямки) от дивизиона находилась маленькая эстонская деревушка на 10-15домов. В ней был сельсовет, крохотный магазинчик типа «сельпо», в котором можно было купить разве что хлеба, консервы и бутылочку сухого вина. Более крепких напитков там не продавали. Эстонцы заводные парни, как потом выяснилось. Была там также и столовая от рыболовецкого совхоза. В столовой, как вскоре выяснил Слава, вполне сносно кормили, правда с эстонским акцентом приготовляемых там блюд. Первого блюда в меню не было (эстонцы без понятия, что это такое), а второе было жидковато, как густой мясной суп. Но все лучше, чем казарменная баланда. Одному Славе ходить в эту столовку было как-то скучно, а втроем (четвертый всегда по определению дежурил по части или был в карауле) – совсем другое дело. Дружно в обед пешком шли к столовой, иногда под настроение заходили в сельпо и покупали бутылку сухого красного вина, тут же выпивали ее, после этого обедали. Как раз в час укладывались. А сухое вино выпивали без угрызений совести, потому что к часу дня все технические работы офицеров на станции заканчивались. После обеда – изучение технической документации, ну или кому-то отводилось 4 часа отдыха перед заступлением в караул или на дежурство по части. Так что вечером в основном немного отдыхали.

Вечер, после 19.00, коротали, кто как мог. Телевизора не было, только радиоприемник или магнитола. Прогулки в сосновом бору (редко), посиделки во дворе дома, по настроению. Летом выезд (а чаще поход, всего три километра лесом) к берегу Финского залива, с условным купанием. Пролив Моонзунд известен тем, что это мелководье на десятки километров. Судоходный пролив был очень узким и единственным. С северного побережья острова Сааремаа этот пролив контролировался еще с начала века береговыми батареями двенадцатидюймовых орудий. А теперь там размещался дивизион ЗРК С75 с позывным «Акробатика».

Первый раз Слава, добравшись до кромки воды, кинулся в залив, но воды оказалось по колено. Слава прошел по воде около 300-400 метров, а воды только по пояс. Еще 200 метров, уже берега почти не видно, а воды почти не прибавилось. Ну, это как в ванную зайти, только здесь для этого надо пройти 500 метров, чтобы прилечь на воду. Вот такое купание получалось. Единственное развлечение было в том, что можно было взять из части изолированный военный противогаз с автономным химическим источником дыхания (по сути акваланг), но его хватало максимум на полчаса. Это в первый раз интересно, а на второй уже не тянет – смотреть не на что. Песок, один песок. На берегу тоже золотистый песок, но пляж пустой. Дикое место на небольшом острове. Впрочем, на острове Сааремаа, что был сразу за островом Муху (через насыпную дамбу), начинались небольшие пляжи, где отдыхали и купались местные. Чужих, туристов, тут не было, пограничная зона.

Кстати о пляже. В том же июле, вскоре после прибытия офицерского пополнения, молодых лейтенантов пригласили в гости для ознакомления с техникой в соседний дивизион зенитных ракет ближнего радиуса действия С125, находившийся буквально в пяти километрах от их станции. С125 (сухопутный вариант такого комплекса) был призван работать по низколетящим целям в радиусе 15-20км, на высотах от 30 метров. Он располагался прямо на берегу Финского залива и смотрел своими счетверенными пусковыми установками прямо на море. В отличие от С75, который находился в 3-х километрах от берега, в лесу, и был хорошо замаскирован. Его задачей было встретить противника на дальностях 70-120 км. По дороге на ракетный комплекс соседей офицеры посмеивались: «Это просто пулемет по сравнению с нашими дальнобойными ракетами!».

Добравшись до позиции комплекса и присмотревшись, гости поменяли свое мнение. Несколько пусковых установок, на каждой из которых размещалось по четыре ракеты, могли за 5-10 секунд выпустить 16-20 ракет по воздушному или надводному противнику. Это серьезное прикрытие комплекса С75, который в ближней зоне и на малых высотах подлетающего или подплывающего противника был бессилен. Но большее впечатление произвела система телевизионного визирования координат воздушных целей (ТВК). С расстояния в 10-15км можно было разглядеть лицо пилота, сидящего в кабине летящего штурмовика. И гости в этом убедились на месте.

Учебные атаки на островные зенитно-ракетные комплексы проводились чуть ли не каждый день, с военного аэродрома Хаапсалу, что находился в 50км на материковой части Эстонии. В основном это были СУ25, МИГ25 и СУ27. Они отрабатывали свои задачи, ракетные комплексы – свои. После пролета МИГ25 (Слава на самом деле увидел даже пилота в кабине), антенну перевели в режим свободного наблюдения. Офицер наведения развернул антенны и систему ТВК на побережье соседнего острова Сааремаа, что было в 10-12 км от позиции. И на экране появился пляж с отдыхающими там эстонцами и эстонками, под прицелом радара. «Круто» – разом выдохнули все находившиеся в кабине офицеры. Причем при включении максимального увеличения можно было разглядеть родинки на теле загоравшей девушки. «Хорошо вы тут устроились», – с завистью обронил кто-то из лейтенантов. «Приезжайте почаще, всегда будем рады, и ТВК в вашем распоряжении», – сказал в ответ офицер наведения и улыбнулся.

В начале августа в бригаде произошло ЧП. Из караула одного из дивизионов сбежал солдат-новобранец, с автоматом и двумя рожками боевых патронов. Видимо, достали старослужащие. Для Славы это было странным, потому что в их дивизионе было всегда спокойно. В составе из 70-ти солдат дивизиона было много национальностей. Кого там только не было: русские, белорусы, украинцы, армяне, грузины, азербайджанцы, узбеки, таджики. И не по одному человеку, а по 5-6 как минимум. И многие из них не обладали минимальными знаниями, даже в рамках средней школы. «Странно, – думал Слава, – ракетный дивизион, на границе, а присылают кого попало». Один даже по-русски не мог говорить, многие говорили плохо. Вот что с такими делать? Как с ними воевать, если придется? Не отправлять же обратно. Вот что значит многонациональная страна. А присылают все же без отбора. Тем не менее, дедовщины практически не было, в отличие от других дивизионов бригады. Командир дивизиона был строгий, но справедливый, к тому же разбирался в людях. Замполит, как ни странно, тоже был хорошим мужиком, к каждому бойцу находил свой подход. Наверное, в этом было дело. Максимум, что могли позволить старослужащие солдаты, которым до демобилизации оставалось несколько месяцев, это ночью тайком пожарить мяса на кухне, или немного втихаря постебаться над «салагой». Офицеры дивизиона, а их стало уже 15 человек, тоже в корне пресекали любые проявления дедовщины.

Так вот, на поиски и поимку сбежавшего перепуганного и обиженного чем-то в карауле солдатика каждый дивизион бригады отрядил дежурные патрули на дорогу и поисковые группы. Беглец был вооружен, а кругом мирное население, хотя и малочисленное. Остров. Но остров лесистый, сплошь заросший многолетними соснами и другими деревьями. Есть где спрятаться. Но при этом дорога на материк была всего одна. Она тянулась от паромной переправы до конечной точке – города Кингисепп, названного так в честь эстонского революционера Виктора Кингисеппа. До этого город назывался Куресааре. Переправа одна, дорога одна. Но по дороге ходит общественный транспорт, рейсовые автобусы, в основном «Икарусы», большие, на 40 мест. Дорога отличная и прямая как стрела. Автобусы летели со скоростью 90-100 км в час. Слава заступил начальником патруля на эту дорогу. С ним два сержанта. Всем выдали автоматы и по магазину с холостыми патронами. «Интересно,– подумал Слава, – у нас холостые, а у него 60 боевых патронов, как же его задерживать?». Тем не менее, приказ есть приказ, и через 10 минут патруль был уже на дороге. Движение редкое, шоссе прямое, просматривается на километр. Приказ был останавливать только автобусы, или при подозрении, и легковые автомобили. Автобусы проходили не реже чем раз в полчаса, и патруль занял позицию на шоссе. Когда появился рейсовый «Икарус», Слава, с автоматом за спиной и красной повязкой «Патруль» на рукаве, вышел на дорогу и поднял руку. Автобус слегка притормозил и, аккуратно его объехав, не останавливаясь, тут же прибавил ходу. «Блин, – подумал Слава, – ну как тут кого-то останавливать? Русских офицеров здесь не любят, и уж точно не остановятся на дороге». К приходу следующего автобуса Слава уже был готов. Когда транспорт появился на шоссе, он взял автомат наизготовку, сержанты встали немного сзади. Слава поднял руку, но понял, что автобус не собирается останавливаться. Тогда Слава поднял автомат и дал очередь поверх кабины. Эффект был потрясающим. Автобус, взвизгнув тормозами и оставив широкий черный след на асфальте, встал как вкопанный. Перепуганный водитель открыл дверь и на всякий случай поднял руки. В автобусе сидело около 30 пассажиров, замерших от страха. «Проверка. Сбежал боец…» В автобусе беглеца не оказалось. Блокада и проверка на дороге продолжалась до последнего автобуса. Не нашли. Только через два дня солдатика обнаружила поисковая группа на дальнем хуторе острова, где его приютила пожилая сердобольная эстонка. Он тут же сдался. Потом его увезли на материк, и там перевели в другую часть. Наказания он никакого не понес, его действительно в дивизионе прессовали «старики». А ведь мог за такое воинское преступление, как побег с поста часового с оружием в руках, штрафбат получить года на два, а то и исправительную колонию на несколько лет…

      А поводу дедовщины Слава запомнил еще один эпизод, просто анекдотичный, случившийся этим же летом, уже в его дивизионе. Шел он как-то августовским вечером с позиции, после регламентных работ. Навстречу бежит его подчиненный, рядовой расчета кабины «А», узбек с труднопроизносимой фамилией, поступивший в дивизион месяц назад. Маленький, щупленький, ростом не выше 160см. Но очень исполнительный и старательный. Бежит с пустым, ведром, направляясь на позицию.

– Стоять, – приказал Слава пробегающему мимо своему подчиненному.

– Куда это ты с ведром бежишь? И почему не приветствуете офицера?

Солдатик замялся, опустив глаза. Слава повторил свой вопрос, уже понимая, что что-то здесь не так.

– Товарищ лейтенант, меня послали на позицию..

– Кто послал и зачем?

– Сержанты в казарме послали, за ведром тока… Сказали, без тока не возвращайся..

Слава, едва сдерживая смех, спросил:

– И где ты его наберешь?

– Сказали, в дизельной тока навалом..

– Ну, ты хоть понимаешь, что это розыгрыш? Не тупи. Или мне от тебя избавиться и перевести в отделение для слабоумных, будешь ракеты мыть на стартовой позиции и насыпать там бруствер каждый день?

– Я понимаю все, но сержанты сказали, что без тока не возвращайся…

– Хорошо, иди поищи там с полчасика, а я разберусь с сержантами.

Уже обозленный Слава (как так, над его подчиненным измываются?) зашел в казарму дивизиона и увидел трех сержантов, сидящих на кроватях и лениво бряцающих на гитаре. Он их мигом построил и сказал:

– Ну то, что вы до отбоя кровати в казарме топчете, я еще могу простить. Но издевательство над своим бойцом, бойцом моего расчета, я не могу простить. В чем дело? На «губу» захотели на недельку? Я могу вам это устроить!

– Товарищ лейтенант, – испуганно замямлил один из сержантов, – пошутить, что ли, нельзя?

– Запомните сейчас, раз и навсегда, бойцов моего расчета, да и всех новеньких в дивизионе, не трогать! Это для вас шуточки, а для них, вчерашних школьников, это стресс, унижение и прессовка с вашей стороны! Еще раз это повторится, – пожалеете! Командир дивизиона вас видит только на разводе, я вас вижу на службе постоянно. Все ясно?

– Так точно, товарищ лейтенант, больше не повторится!

– Теперь я за вами буду наблюдать. На первый раз прощаю. Марш из казармы!

История четвертая

Регламентные работы. Штурмовик

Повседневные служебные будни Славы, лейтенанта и младшего офицера ЗРК, складывались так.

Понедельник – это всегда еженедельные регламентные работы на своей системе, которые могли продолжаться целый день. Если потребуется – приходилось оказывать помощь в соседних отделениях первой батареи, а их было три.

Первое отделение – кабина офицера наведения и трех операторов, командный пункт дивизиона, располагавшийся в этой же кабине, а также команда обеспечения комплекса автономным питанием (дизель-генераторы и прочее). Второе отделение – это кабина «А», старшим офицером которой был Слава. Это сердце станции, где находились система выработки команд для ракет (СВК), система определения координат ракеты и цели (СОК), и система селекции движущихся целей (СДЦ). Обе кабины, так же как и дизели, были надежно укрыты в капонире, под насыпной 15-ти метровой горой, на которой стояла кабина с антеннами. Третье отделение – собственно антенный пост. Это глаза и уши станции, антенны обнаружения и сопровождения целей, антенны наведения своих ракет. В итоге антенны комплекса находились примерно на высоте 25 метров над позицией.

Что касается второй батареи дивизиона, а по-другому – стартовой батареи, то это были шесть пусковых установок ракет средней дальности. Располагались они по периметру позиции, с радиусом от основных кабин примерно 100 метров. В 150 метрах от позиции находились капониры для ракет и заряжающих машин. В распоряжении дивизиона были и ракеты со специальным зарядом. Ракеты были оснащены малым ядерным боезарядом, для ведения жесткой обороны, а при случае и атаки. Для них был предусмотрен отдельный капонир, и отдельное обслуживание. Так что все по-серьезному. Более того, всему обслуживающему персоналу по заправке ракет ядовитой кислотой и ракетным топливом выдавался ежедневный дополнительный паек. Сливочное масло, паштет из гусиной печени, консервы. Офицеры второй батареи всегда охотно делились своим пайком в столовой с другими офицерами дивизиона.

На очередных регламентных работах, где-то в конце августа, Славу попросил помочь начальник третьего отделения капитан Валера Седов.

– Надо поменять сканер на антенне. Делов всего на час, не более. Одному мне не справиться. Поможешь? Я поляну накрою.

– Не вопрос, – ответил Слава, – я свои дела закончил.

– Хорошо, тогда полезли на антенну.

Седов с помощью гидравлических приводов положил основную параболическую антенну комплекса горизонтально, чтобы там можно было работать, и они достаточно быстро смогли на нее подняться.

Остров был абсолютно плоским, без всяких холмов и возвышенностей, и с высоты антенны (примерно 25-30 метров) открылся потрясающий вид на весь небольшой десятикилометровый остров. Окраины острова конечно не было видно, но все просматривалось примерно на 5 км.

При проведении еженедельных регламентных работ для обслуживания систем антенного поста требовалось около литра спирта для смазывания и протирки всех волноводных соединений. Поэтому у капитана, начальника третьего отделения, спирт был всегда. Ему еженедельно командир дивизиона отливал положенный спирт для проведения работ, из выделяемых дивизиону десяти литров на месяц.

Стояла тихая, теплая и безоблачная погода. Наверху, на полотне лежащей горизонтально антенны, было жарко, припекало. Офицеры сняли гимнастерки, развернули необходимый инструмент, немного расслабились. Капитан достал фляжку с выделенным ему спиртом, стаканчики и заранее приготовленную закусь. Слава уже научился пить чистый спирт – а как в армии без него? Пить надо на выдохе и одним глотком. Не вдыхая воздух, надо было тут же запить водой или чем-то быстро закусить. Иначе можно обжечь пищевод. Выпив по 50 грамм, стали снимать неисправный сканер.

Новый сканер лежал рядом, сияя свежими алюминиевыми боками. Капитан, прослуживший в этом дивизионе уже 6-7 лет, был многословен, как и всегда. Ну вот такой человек. Откручивая болты крепления сканера, он рассказал несколько историй из своей жизни на острове, в этом дивизионе. В том числе историю о том, как наш штурмовик с ближайшего аэродрома Хаапсалу, что в 50 км от острова, лет пять назад, выполняя полетное задание, зашел в учебную атаку на позицию дивизиона. Но не справился с управлением, не успел выйти из пике и упал в километре от станции, пропахав 300 метров соснового леса и сделав там широкую просеку. Куски самолета и оборудования потом собирали около двух недель. Была специальная комиссия из округа по этому инциденту. Печальный случай. В армии такое иногда случается.

Помянули погибшего пилота, не успевшего катапультироваться, и приступили к установке нового сканера. Успели прикрутить только второй болт крепления, как Слава заметил черную точку на горизонте. Точка быстро приближалась и росла в размерах. Стало понятно, что на них сверху пикирует штурмовик. Бесшумно и очень быстро он неумолимо шел на их антенный пост. Увидев это, капитан крикнул:

– Ложись на полотно антенны, быстро! И держись! А то вылетишь из тарелки!

Слава моментально упал (помня рассказ Седова) и вцепился в прорези антенного полотна, не выпуская атакующий истребитель из поля зрения. Через пару секунд штурмовик бесшумно пролетел почти на одной высоте с антенной, в 30 метрах справа. Слава сквозь плексиглаз кабины штурмующего истребителя увидел пилота за штурвалом, в шлеме и кислородной маске. Самолет пролетел как молния, и резко стал набирать высоту, включив форсаж. Все это заняло доли секунды. Тут же раздался сильный грохот двигателей самолета, антенна закачалась от прилетевшей воздушной волны. Слава краем глаза увидел два красных сопла уходящего вверх на форсаже истребителя.

– Это же МИГ25!, – воскликнул Слава.

– Так точно! Эти тут тоже летают, – сказал Валера, поднимаясь с полотна антенны, – Что для них 50км, 5 минут полета от аэродрома. Главное, чтоб не зашел на второй круг. Отрабатывает на нас атаку, и к тому же без предупреждения по радио, гад!

Самолет сделал полукруг над позицией, и уже на высоте примерно 300 метров приветственно покачал крыльями, уходя в сторону материка с набором высоты.

– И вот так каждую неделю, а то и почаще, – сказал Седов, прикручивая последний болт сканера.

– А что? Летом, и при такой погоде, им сам бог велел. Тренироваться на ком-то ведь надо? Вот и утюжат нас периодически.

Слава промолчал, комментарии были излишни. На войне, как на войне. Хотя какая тут война? Просто армейские мирные будни. Хулиганят немного соседи–летчики, но у них свои задачи. Без согласования и предупреждения – да. Но кто при проведении боевых действий предупреждает противника об атаке? А зенитно-ракетный комплекс системы ПВО острова для воинской летной части истребителей и штурмовиков был учебно-потенциальным противником. Понимать надо.

История пятая

Армейские будни.

Дежурный по дивизиону

Служба в дивизионе для Славы была не в тягость, хотя проблем хватало. Подчиненных в его расчете было всего двое, вместо положенных по штату четырех. Он справлялся, да и его солдатики тоже. Но служба на станции – это далеко не все. Младшего офицерского состава в части было меньше, чем требовалось. Поэтому для молодого лейтенанта практически работала офицерская поговорка «через день на ремень». Когда дивизион стоял на боевом дежурстве, Слава заступал через день-два дежурным по части, так как в дежурном боевом расчете по станции всегда находилось неотлучно три офицера. Соответственно, остальные младшие офицеры (а их оставалось уже 2-3) выполняли все остальные необходимые по уставу обязанности по части, в соответствии с расписанием дежурств.

Сложнее было, когда дивизион не был на дежурстве (раз в два месяца), и тогда к служебным обязанностям по части добавлялись наряды по несению караульной службы в штабе бригады. И опять это бремя падало на плечи зеленых лейтенантов. Так что, в каком-то смысле, «дедовщина» была и в среде офицеров. Слава об этом как-то не задумывался, служба есть служба. Всякие истории случались при таких дежурствах, в основном, к счастью, не грустные.

Славе запомнился один эпизод. Дежурство в дивизионе начиналось с вечернего развода в 18.00. Офицеры после развода шли домой отдыхать, а для дежурного офицера начинались нелегкие сутки. На него ложились обязанности ночного командира дивизиона, с довольно разношерстным личным составом, около 70 человек. Опора только на дежурного сержанта и на дневального, который, впрочем, ночью в основном спал «на тумбочке». Заступив на дежурство в этот день, Слава, как всегда, провел ужин для личного состава, проконтролировал свободное время солдат до отбоя и после вечерней поверки отправил их на отдых. Проверив в час ночи вместе с начальником караула часовых, охранявших позицию станции, Слава вернулся в свою «каптерку», помещение для дежурного офицера. В два часа ночи он почувствовал запах жареного мяса, который шел из столовой. Зайдя туда, он обнаружил трех сержантов, сидящих возле сковороды с только что пожаренным мясом.

– Это что такое? Немедленно убрать, марш спать! Завтра разберемся.

– Товарищ лейтенант! – взмолились застигнутые врасплох сержанты, минуту назад уверенные, что дежурный офицер спит, – Да просто осталось немного мяса, пожарили. Вам жалко, что ли? Вот старший лейтенант Аристов нам разрешает. А вы двухгодичник, вам тем более должно быть по барабану!

– Я так же как и вы пришел отдать свой долг стране. И я выполняю свои обязанности. А ваши пиршества ночью я не потерплю! Командиру сегодня не буду докладывать. Мясо доешьте, и спать! Но чтобы в мое дежурство это было в первый и последний раз. Кто там вам разрешает и что, мне плевать. У меня этого не будет!

Слава быстро усвоил, что в армии, особенно в небольшом коллективе, офицеру нельзя панибратствовать с солдатами, равно как и нельзя сильно дистанцироваться от них. В должностных отношениях с бойцами всегда надо держать ту дистанцию, которая позволит эффективно выполнить боевую или учебную задачу, и не позволит им «сесть на шею» с полной потерей авторитета офицера и командира. Отправив сержантов спать, Слава пошел еще раз проверить караул. Дивизион находился на боевом дежурстве, и надо было быть уверенным, что комплекс должным образом охраняется.