Принцип бумеранга

скачать книгу бесплатно


– Короче, сам подпишешь. Вечером, на докладе. Я после суток, потому ты сегодня за старшего в отделе. И не умничай там, анекдотов не рассказывай, а сиди, слушай, что начальник управления говорит.

– Ладно, – самодовольно согласился Буке и поспешил выйти из кабинета руководителя, но Киреев его остановил.

– Борис, а ты Рассказова из Комсомольского отдела знаешь?

Оперуполномоченный задумался.

– Короче, Олег Рассказов. Старлей, опер, – попробовал помочь Киреев.

– Нет, – уверенно мотнул головой Борис. – Там молодых понабрали, стариков раз – два, и обчёлся. Эдик – истерик у них начальником, знаю. Михалыча ещё знаю, он у них старшим по тяжким. А другие мне без надобности.

– А ты Михалычу не предлагал к нам?

– Предлагал. Отнекивается, колхозником себя называет, мол, ему на земле проще. Ты, Николаич, если хочешь, так я спрошу у Михалыча за этого опера…

– Короче, не надо, сам узнаю. Иди. Нет, стой. Как отнесёшься к тому, что старшим опером тебя назначим?

– Можно, – не стал лукавить Борис. – Но ты врио без освобождения от должности старшего.

– Короче, у нас ещё одна свободная строчка старшего опера. Плохо, что не владеешь информацией о родном тебе подразделении.

– А-ай, сдались мне эти строчки, – солгал Буке, чувствуя, что начальник это видит. – Я пошёл, Николаич?

Киреев кивнул и, оставшись один, подошёл к окну. Открыв его настежь, он чуть не наполовину высунулся на улицу. Лето. Весь прошлый день и всю ночь лил дождь, но теперь слепило солнце, и от испарений влаги на нагревшемся асфальте, дышать было трудно. Отоспаться бы да в ночной клуб, познакомиться с новой волнительной девушкой, угостить, закрутить недолгий роман, на речку пару раз сходить, позагорать, а потом снова в клуб за новыми впечатлениями, обжигающими чем-то очень похожим на любовь, но даже и рядом с этим чувством не стоящими. Хотя, кто знает, какая она на самом деле, любовь? На что похожа? К новым узам брака Киреев не был готов. Мужем он был уже дважды, и ему хватило. Однако клубы до тех пор, пока не укомплектует вверенное ему подразделение, отменялись. Вышестоящее начальство так и говорило: «Не можешь организовать работу, найти людей, которые пахать будут, вкалывай сам. Ты в большей степени старший опер, а начальник отдела в меньшей».

Киреев закрыл окно, подошёл к сейфу, открыл его, достал оттуда старое, недавно вернувшееся из Министерства оперативное дело по факту обнаружения двух сожжённых трупов в машине за деревней Журавкой. Он сел за стол, открыл дело. Полистал и закрыл. Никакие мысли в спящую голову не лезли. Киреев взглянул на часы над входом, показывавшие обеденное время, встал из-за стола, убрал дело обратно в сейф и, опечатав его, вышел из кабинета. Домой. Спать.

Опять заплакал дождь, и подолгу простаивая в безумно надоевших своей неотвратимостью пробках, Вячеслав Николаевич внимательно глядел на огромные капли на лобовом стекле и не переставал думать о Рассказове. Старого знакомого он не узнавал. Встречи с ним не ожидал, но за прошедшие годы вспоминал о нём не раз, и только хорошо, а иногда, сам удивляясь неуместным мыслям, представлял, как они встретятся. И потому ещё больше, чем сама встреча, неожиданным оказалось для Вячеслава Николаевича то, что прошлой ночью он встретил отнюдь не своего наставника. Всегда уравновешенного, уверенного в каждом слове и действии, любящего поболтать о том, о сём, побалагурить и справедливого до мозга костей. Киреев чувствовал, что между ним и Олегом осталось что-то недосказанное, и тяготился этим. Вячеслав Николаевич понимал, в произошедшем много лет назад, его вины нет, и, всё же, чувствовал себя виноватым. Хотя бы в том, что промолчал, когда ему сказали, молчать. И даже не сказали прямо, а так, намекнули, что неразумному стажёру лезть во взрослые разборки не надо. Не зная, как поступить правильно, Киреев предпочёл слушаться командиров. Так в армии учили, в Кремлёвском полку. Всё по уставу, над чем, кстати, подшучивал Рассказов, но Киреев, всё равно, безмерно его уважал. И по этой причине Вячеслав Николаевич прошлой ночью, неожиданно увидев Олега, обрадовался. Он выжидал момент, когда можно будет отозвать Рассказова в сторону и, наконец, объясниться с ним, и сделал это сразу, как только стало возможным, но результат беседы лишь добавил вопросов. Вчера ночью он увидел не того Рассказова, которого знал, а невростенника, в отчаявшемся взоре которого сидел раздавленный своей же непогрешимостью человек. Вячеслав Николаевич понял, Рассказов сбежал не только из родного городка, он изо всех пытался убежать от себя, но не мог, и винил в этом весь окружающий Мир, и его, своего бывшего стажёра, если не в первую очередь, то и не в последнюю. И когда Рассказов убеждал, будто бы всё забыл и сумел начать новую жизнь, без прошлого, он врал. Прежде всего, себе самому. Потому и отказался разговаривать, криком воспринимая каждое слово.

Познакомились они совершенно случайно. Вернувшийся со срочной службы Киреев долго не знал, чем занять себя на гражданке и дни да ночи напролёт кутил с дружками. Устроиться на работу пробовал, то автослесарем, то отделочником в строительные бригады, и даже почтальоном. В общем, был мастером на все руки, однако к рукам желательно было иметь и голову, а с ней, судя по всему, у Славки имелись проблемы, и довольно серьёзные, о чём после увольнения с четвёртой за год работы, ему в сердцах высказали родители. Славка обиделся и переехал жить к товарищу, с которым познакомились на призывном пункте, когда их увозили служить Родине по разным воинским частям, а после дембеля они нежданно встретились. Новый друг нотаций не читал и наливал, наливал, наливал. Откуда у него водились деньги, Киреев так и не понял, но особого интереса к этому не проявлял. Окружающие давно окрестили их, родившихся на исходе восьмидесятых, потерянным поколением. Кто их потерял и почему, оставалось для начинающих жить парней, неясным, а потому вскоре тоже стало неинтересным, и они не обращали внимания на слова бабок да теток, что с утра и до вечера сиживали на лавочке у подъезда да судачили об охальниках. Киреев и его дружки просто прожигали жизнь. Много пива, много девочек, согласных на всё, и редкие случайные заработки. То в ближайшем магазине загрузить, разгрузить чего, то соседям подсобить, вещи перевезти на дачу да обратно, а то ещё какая шабашка. Несколько раз ходили на разборки со шпаной, старательно подражавшей бандитским группировкам из забытых уже девяностых. Драк не было, так тычки в плечи да грудь: «Ты че?! А ты че?! Да, ты оборзел?! Ты понял?! А ты понял»? Брали друг друга на испуг, по принципу, кто кого перекричит, однако заказчики, мелкие коммерсы, до которых большим дядям из мэрии и милиции не было никакого дела, потому что взять с них было нечего, хоть и скупо, а платили. Иногда Славке Кирееву мечталось о настоящем, мужском деле. Но незаметно наступал вечер, похожий на сотни предыдущих, и мечты тонули в стакане, до краёв наполненном прохладным пивком. Киреев снова и снова пробовал устроиться на постоянную работу, и нигде не задерживался. Любое дело, за которое молодой парень увлечённо хватался, уже через неделю нашёптывало: «Я не твоё», а ещё через пару недель безжалостно сверлило душу толстенным буром.

Как-то под утро, возвращаясь к товарищу от очередной пассии, которую пошёл провожать с общей вечеринки да залежался у неё в гостях, Киреев заблудился и, пока искал дорогу, увидел человека, вылезающего из окна на первом этаже обычной панельки. Тот, прежде чем спрыгнуть, сбросил вниз полную сумку. Славка присмотрелся и понял, что перед ним вор. Настоящий. Оценив ситуацию, Киреев, не ожидая от себя подобного, пьяно заверещал во всё горло и кинулся наперерез.

– Короче, милиция! Стоять! Лежать! Стоять! Милиция!

Вор остановился в нерешительности, осмотрелся по сторонам и прошептал:

– Тихо ты, Слав. Че буробишь? Какая милиция?

– Короче, оперативная! – понять, откуда вор его знает, Киреев не мог и не пробовал, продолжая кричать, да так, чтобы пострашнее. – Опера мы! Упал! Быром упал! Ну…

Что было дальше, Славка помнил смутно. Его ударили. Странно, вор стоял перед ним, а шибанули по шее. Он резко развернулся и увидел перед собой тёмную фигуру, которая ударила его ещё раз. В лицо.

– Хера зыришь? Вали его. Никакой он не мусор. Дебил обожратый.

– Как валить? Это ж Славка, кореш наш, вчера бухали…

Через миг Киреев, переставший что-либо понимать, лежал на асфальте и видел только подошвы. Его пинали, но больно не было, и он даже ухитрился схватить одну ногу, потянуть на себя. Противник шлёпнулся, и они стали мутызгать друг друга, куда придётся. Боль пронзила только, когда спина, как показалось Славке, переломилась пополам. Встать не получилось, и, почувствовав холод, он вспомнил, что на дворе уже стояла середина октября.

Воры убежали, и оттого было паршиво, но в следующий миг Киреев ощутил, как его трогают за плечо и услышал:

– Живой?

– Короче, живой, – с трудом выговорил Славка, чувствуя во рту солоноватый привкус и безуспешно пробуя повернуть голову к говорившему с ним.

– Ты, правда, из милиции? Я не знаю тебя. Из какого подразделения?

Ему помогли подняться, посветили фонарем в лицо, и, увидев мента, он даже не удивился. В форме. В шапке. Рядом ещё одного. Не обращая внимания на боль, Киреев повернул голову и увидел третьего милиционера. С укороченным калашом наизготовку, он застыл перед сидевшими на корточках двумя парнями. Неподалёку стояли две большие сумки.

– Вы кто? – повторил вопрос милиционер, светивший в лицо.

– Короче, а вы? – спросил Киреев, морщась от света и от боли во всём теле готовый рассыпаться на мелкие кусочки.

– Старший сержант милиции Рассказов, – представился милиционер. – Вневедомственная охрана. В квартире сигнализация сработала, оказалось, кража, воров сразу задержали. А вы что здесь делаете? Вы кто?

– Короче, Киреев Вячеслав Николаич, воров ловлю, но делать это должны вы.

Славка улыбнулся, и менты тоже, а тот, что держал под прицелом задержанных преступников, самодовольно крикнул:

– А нам некогда, мы спасаем жизни энтузиастов, которые лезут, куда их не просят.

– Короче, как это, куда не просят? А гражданский долг? – попробовал возмутиться Киреев, но не получилось, и он сел на асфальт прямо пятой точкой.

– Не мы бы, так они тебя тут наглухо загасили, и опознавай потом по моргам, кем ты был при жизни…

– Вам плохо? – спросил тот, что представился старшим сержантом. – Скорую?

– Короче, не…, – прошептал Киреев из последних сил и потерял сознание.

Когда он очнулся в больнице, медсёстры жаловалась, что милиционеры замучили. Ходят и ходят к нему, а он всё не приходит в себя и не приходит. Оказалось, что допросить, как свидетеля, приходили один раз, а во всех остальных случаях навещал тот мент – старший сержант. Звали его Олегом. Приходил он через день и каждый раз рассказывал забавные истории из своей службы, каких преступников и как он со своими товарищами ловил. И когда милиционер назвал имена да фамилии тех воров, что избили Славку, больной постеснялся говорить, что это были его хорошие знакомые, с которыми он ни один литр пива выдул. Кирееву стало стыдно, и в один из дней, измученный нехорошими мыслями о том, кто на этой Земле и зачем, он, робко спросил у навестивших его родителей: