Иван на войне. По запискам лейтенанта. Серия «Русская доля»

– Немедленно собраться и убыть в штаб дивизии!

– Четыре я и без меня… – поворачиваясь на нарах, прокомментировал капитан Александров, – Саша! Жди меня, и я приду!…

В штабе дивизии капитан строевой службы, опросил всех офицеров по личным делам, затем сообщил:

– После взятия города Гатчина, в котором мы сейчас находимся, наша стрелковая дивизия, преследуя противника, дошла до реки Луга, сильно укрепленной немцами. По, только что полученным сведениям, дивизия пошла в обход, вправо, вот смотрите, капитан очертил указательным пальцем полукруг на расстеленной на столе карте.

– А вот здесь, – он остановил палец на одной точке, – дивизия должна форсировать реку и в обход лесом атаковать город Луга с тыла.

– Сегодня утром из Гатчины в том направлении выдвинулся запасной полк. Ваша задача: догнать этот полк до того, как он дойдет до места назначения. Вот сюда, – капитан ткнул пальцем в карту. – В любом случае необходимо установить его место расположения и присоединится к нему. Там, на месте, незамедлительно, набрать четыре роты, укомплектовать младшими командирами и форсированным маршем догнать дивизию. Дивизия очень нуждается в пополнении. Это понятно?

– Понятно! – хором ответили офицеры, – карту дадите?

– Карту дам. Старшим назначаю старшего лейтенанта Соловьева, – и, обращаясь уже к Сан Санычу, продолжил: – Сейчас, выйдете из города и ловите первый попавшейся транспорт. Берете его в своё распоряжение и вперед, догонять полк. Всем всё ясно?!

– Так точно! – снова хором ответили офицеры.

– А теперь идите оформляйте личные дела, после зайдете для получения предписания.

В течение часа, оформив документы, четыре офицера вышли из города, преодолевая природные силы тьмы и внутренние силы инерции, удерживающие всякого пытающегося изменить своё место нахождения и образ жизни. Они шли быстро и молча, неся каждый свои нелегкие мысли: о темноте, о неизвестности, которая ждет их там за поворотом, запорошенном щедрой февральской метелью. Что их ждёт на этой, усеянной со всех сторон воронками от взрывов, прифронтовой дороге? Гатчина, казавшаяся разрушенной и неуютной поначалу, теперь казалась уже какой-то своей и почти родной. С сожалением, вспоминались офицерами оставленные, застланные соломой, нары в душном натопленном расположении резерва, чайная на площади, добродушная Клава, чай с булочками, и странный немного холодный уют чужого города. Видимо город, как живой организм обижался на солдат, что они его сначала бросили, а потом так долго не освобождали.

– Теперь, бы, перед серьезным походом, надо бы было зайти в чайную и принять «сырца», – прерывая молчание, как будто про себя, но вслух проговорил Животов, – но, увы, чайная закрыта, деньги пропиты, и времени уже совсем нет…

– Прощай Гатчина – царская резиденция! Прощай Клава и чайная! Спасибо этому дому, пойдём к другому! – попытался поднять дух офицерам Сан Саныч.

– Почему прощай, Саш, может быть всё-таки до свидания?! – обнадёжил всех Тутышкин.

– Нет, друзья, не будем себя обманывать, чует моё седьмое чувство, что прав ты сейчас, Санёк. Прощай странный, некогда царский, а ныне просто разрушенный город! – заключил Животов.

Пропустив три сильно загруженных «амки», друзья увидели идущий за ними крытый грузовой «Студебекер». На переднем бампере машины белой краской было написано: «На Берлин!»

– Вот это наша! Как раз по пути! – Соловьев остановил машину. Он быстро договорился с шофёром и через минуту офицеры запрыгнули в кузов. Уже не спеша устраиваясь в кузове между ящиками и мешками, они заметили, что в кузове кроме них ещё кто-то есть. Чернов освятил фонариком дальнюю стенку. Тусклый свет фонаря высветил две женские фигуры в военной форме, прижавшиеся друг к другу. С первого взгляда, из-за недостаточного освещения, трудно было определить: молоды они, или не очень, красивы или нет. В дальнейшем, по некоторым ответам на заданные офицерами отвлечённые вопросы, мужчины всё-таки получили кое-какую информацию о своих попутчицах. Оказалось, что девушки едут туда же, куда и офицеры и скорее всего в туже самую часть. Одна из них представилась как сибирячка Таня – младший сержант медицинской службы, обладательница приятного бархатистого голоса. Она ехала к своему мужу – врачу – капитану медицинской службы в санитарный батальон стрелковой дивизии. Другая девушка с басистым хрипловатым голосом – старший сержант медицинской службы по имени Валентина, была из Мариинска и ехала тоже как бы к мужу, которого надеялась найти на фронте, хотя бы на время, или одолжить у подруги, как Животов понял из разговора.

Соловьев сел между девушками, Чернов и Тутышкин по флангам, а Животов устроился поодаль, как-бы в резерве.

После обмена первыми вопросами и ответами воцарилась минутная тишина, которую прервал Животов, продолжая начатый Соловьевым разговор:

– Так, значит сибирячка?

– Так точно, товарищ лейтенант! – бойко и кокетливо ответила младший сержант.

– Сознаюсь, не равнодушен я к сибирячкам. Да и на Тань мне всегда везло, – ухмыльнулся Иван.

– Вообще то, я только жила в Сибири, а родилась в Бузулуке.

– Ну, тогда совсем другое дело, – подытожил Животов.

Вскоре все прижались пригрелись и быстро задремали, время от времени просыпаясь от потряхивания на дорожных колдобинах. Ночью фронтовая дорога более оживленная, чем днем, даже при налёте вражеской авиации, бомбы летят наугад неприцельно. Вся тяжеловесная техника с мощными тягачами перебазируется обычно как раз ночью. Караваны такой техники, ревя, скрипя рессорами и лязгая железом, двигаются один за другим под надёжным покровом ночи. Водители техники имеют задачу прибыть в назначенное место до рассвета и укрыться на день от воздушных атак и наблюдателей. Технике нужны дороги, а противник эти дороги старается уничтожить совсем. Обычно бомбардировке подвергаются наиболее значимые участки: развязки, перекрёстки, мосты и тому подобные элементы. В таких раскуроченных немецкой авиацией местах устраиваются объезды, в которых техника часто застревает. Машины, следующие за застрявшими, подъезжают и останавливаются. Выстраивается очередь. Другие – отчаянные стараются объехать пробку, но чаще всего сами застревают. Все заканчивается большим скоплением разнообразной технике в одном месте и толстенной транспортной пробкой. Закупоривается и проезд и объезд. Попав в такую пробку, машина, уже не может выбраться обратно. Нередко в такой пробке застревает и машина с генералом. Иногда, для расчистки пути, застрявшую, мешающую проезду остальных, машину сбрасывают под откос. Пробка всегда гудит, и подобно водопаду, её приближение слышится издалека…

…Вскоре все пассажиры проснулись от приближающегося гула большого количества автомобильных сигналов и рёва многочисленных моторов. По мере приближения к гулу и рёву, шум, кажущийся издалека по началу однотонным, по мере приближения, начинал делиться на составляющие: лязг железа, удары кувалд, крики и ругань людей.

Шел мокрый крупный снег с дождём. Февраль 44-го выдался не из самых морозных. На дороге образовалась слякоть. Студебекер долго и упорно, с частыми остановками, пробирался, объезжая очередную пробку. Наконец, пару раз дернувшись вперёд-назад, машина забуксовала. Шофер – сержант автомобильного батальона, объявил пассажирам, что к технике помимо лошадиных, необходимо добавить ещё и несколько уже человеческих сил. Офицеры, медленно раскачиваясь, неохотно попрыгали на дорогу. Шлёпая и утопая в слякотной каше из мокрого и грязного снега, все четверо дружно взялись за борт. С третьей попытки, когда все уже окончательно проснулись и приспособились в нужный момент синхронно прилагать усилия под команду старшего – Соловьева: «На раз-два, взяли!», машина медленно тяжело, но всё-таки вылезла из канавы. Студебекер вылез на более менее ровную дорогу и благодарно заурчал, готовый к дальнейшему путешествию. Когда офицеры привели себя в порядок, запрыгнули в кузов и вновь расселись по свои местам, было уже всем не до сна и разговор продолжился.

– Охота вам было скитаться по фронтам. Спали бы сейчас сладким сном, где-нибудь, подальше от войны, в тёплой постеле! – обратился к девушкам Иван.

– То есть, как так охота? – недоумевающее спросил басистый голос старшего сержанта Валентины.

– Очень просто, – продолжал Животов, – наше дело подневольное, да и мужчинам по природе положено воевать, а вот женщина в это время, пока муж воюет, должна за детьми и хозяйством смотреть, на фабриках и заводах, ушедших на фронт мужчин заменять. Пользу должна приносить Родине в такое тяжелое время, а на фронте от женщин какая польза, а чаще всего наоборот получается – вред один.

– Ничего подобного, женщина наравне с мужчиной сражается, – басил голос Вали.

– Наравне?! – повторил Животов, – Небось, наравне с нами, не пошли технику толкать?! Так где тут равенство?

– Это, вы, мужчины, виноваты, что не можете на нас смотреть иначе, как на женщину, даже тогда, когда мы в брюках и шинелях, – сердито возразила Таня, отодвигаясь от навалившегося на неё Соловьева.

– Хорошенькую женщину, не то, что в брюках, но и за каменной стеной учую. При определенных навыках по голосу можно определить возраст, характер, манеру ходить и прочие данные, – начал расходиться Соловьев, снова пододвигаясь к девушке все ближе, и ближе.

– В этом вы опять-таки сами виноваты, – продолжал свою мысль Животов, – ничего не поделаешь, природа такая. Конечно, это с её стороны героический поступок, если женщина, презрев все опасности, которых она могла бы легко избежать, по доброй воле пошла на фронт в помощь отцу, мужу, жениху или брату. В этом ничего порочного нет, все это очень даже патриотично и героично. Только мне, почему-то видятся другие причины: романтика, жажда приключений, в том числе и любовных, обилие симпатичных мальчиков, почти полное отсутствие соперниц, вот какой основной мотив стремления женщин в район боевых действий. А еще, бегство от тяжелой физической работы и обыденной жизни в тылу.

– Эх, вы! … – с досадой пробасила Валя. Она собиралась дать отпор возмутительным нападкам на весь воюющий женский род, но тут автомобиль остановился и водитель громко чем-то тяжёлым постучал по кузову:

– Приехали! Станция Березайка, кому надо, вылезай-ка!

Разговор прервался, пассажиры, поднимаясь с мест и разминая суставы, стали выбираться из, гостеприимно приютившего их на несколько часов, Студебекера.

Перед вновь прибывшими открылась небольшая деревушка, расположенная на опушке хвойного леса. В разных частях деревни над избушками поднимались к верху клубы сизого, а где-то и совсем черного, дыма. Оказалось, что это дым от сгоревших и догорающих домов. Было похоже, что совсем недавно, деревня пережила авианалёт. Деревня, казалась совсем пустынной, а уцелевшие дома нежилыми. На площади, обнесенной забором, среди дыма виднелись два красных кирпичных корпуса, как потом выяснилось, бывшего лесозавода. Там, подобно муравьям, копошились люди. Приблизившись к двум рядом стоящим сохранившимся после бомбежки зданиям, офицеры нашли рядом с ними только что прибывших на впереди идущих грузовиках бойцов авиачасти. Капитан – командир лётчиков, сообщил, что прибыли они сюда уже после налёта, но маршевого полка в деревне не видели. Поэтому, офицеры, единогласно решили расположиться на ночлег, стараясь не нарушать уставные каноны, в том числе, режим приёма пищи и отдыха. Женщины попрощались и пошли искать своё медицинское подразделение, а за одно и место на ночлег.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.