скачать книгу бесплатно
Я позавтракала в 6 часов утра и до 8 часов вечера не съела ничего, кроме как выпила чашку чая. Потому что допустить кусочек конфеты я не могла – это «неправильно», а «полезных» белков, жиров и углеводов рядом не было. Я жутко голодала, желудок «орал», но я стоически терпела: «Что же делать, если нет полезных продуктов рядом, раз люди не думают о здоровой пище?! Терпеть и ждать, когда будет доступ к правильному питанию!» Только в 8 часов вечера, когда я вернулась домой, я съела свой полезный творог, и, довольная собой, легла спать: «Не съела вредную еду, молодец!»
*
Осенью 2011 я поступила в МГУПС-МИИТ на специальность «Реклама и связи с общественностью». Была ли я рада? Нет, что тут такого? «Поступил и учись себе, вот прямо достижение нашли, чему радоваться. Как я теперь есть-то буду?!»
Первый курс не был для меня большим стрессом, и я и не хотела особо контактировать с окружением. Я только помню, что мои одногруппники все были радостные, весёлые, они знакомились, смеялись, шутили, ходили куда-либо все вместе, а меня не брали. Меня это ни капли не обижало: «Зачем я буду с ними куда-то ходить? Я лучше посижу дома, неспешно правильно поем, выучу все уроки, никто меня не будет трогать». Так что все были довольны.
В сентябре 2011 я взялась за самостоятельное изучение английского языка. Меня не пугали размеры информации, которые мне предстоит выучить и уложить в своей голове. Строгого перфекциониста внутри меня не пугало ничего: ни затраченное время, ни мои способности к языку – всё было неважно. «Ты обязана всё понять и усвоить на все 100%».
Дело было так: в ВУЗе нас определили в 2 группы – английскую и французскую. Тот, кто был полным нулём в английском, шёл во вторую группу, а тот, кто знал английский на среднем уровне, тот мог остаться в «English». Когда я сказала отцу, что пойду «ко французам», так как английского я не знаю вовсе, он сказал: «Насть, ты что?! Какой французский?? Иди в английскую группу! Выучишь там как-нибудь, не нужен тебе этот французский, сначала английский!»
Я вылупила на него глаза, согласилась. В глубине души я и сама не хотела учить французский, но что мне оставалось, если в ВУЗе были поставлены такие условия? Я записалась в группу английского на свой страх и риск, чувствуя себя «зайцем» в трамвае.
Первое занятие было на определение уровня знания языка. Я подчистую всё списала у соседа, который знал английский вполне неплохо. Мне сказали, что по результатам теста у меня «хорошо» и оставили заниматься вместе со всеми.
Второе занятие было уже по учебнику. Это были самые простые задания, для тех, кто находился на среднем уровне или хотя бы что-то знал из азов, но я не могла ответить и на такое. Я ничего не понимала. Как что строится? Тем более, как что говорится?! Всю пару я мычала и ничего не могла сказать.
В конце занятия мне поставили тройку. Тройку! «Я не могу получать тройки, это ужасно, мне была нужна пятёрка!» – моё отношение к учёбе было очень трепетным, даже болезненным. Я не училась на бюджете, так как на моей специальности его просто-напросто не было, и я чувствовала огромную ответственностью перед отцом: он платит немалые деньги, а я тройки получаю. Класс.
В тот день я ехала в метро домой расстроенная и злая на себя: «Всё, Насть, ты будешь учить язык! Чтобы потом приходила на занятия и отвечала, как надо! И не мямлила!!»
Как только я зашла домой, вымыла руки и переоделась, я сразу же откопала на полках самоучитель, по которому занимался отец: «Вот он и подойдёт!» Это был учебник из двух томов[8 - Бонк Н., Бонк И., Левина И. Английский шаг за шагом. В 2 томах; 2013.]. Я даже не собиралась читать в Интернете отзывы о книге: может, есть другие варианты и так далее. Я просто схватила эти два тома и сказала себе, что я всё пройду и всё выучу, чего бы мне это ни стоило.
*
В первый день я занималась английским 5 (!) часов без перерыва. Видимо, это было со злости. Потом я уже не помню, как я распределяла время, но у меня была гонка: я учила язык, где угодно.
В 6:45 утра я выходила на трамвайную остановку, чтобы приехать к первой паре в ВУЗ к 8:00. Зима 2011—2012 было ужасно холодной. Учитывая то, что я ещё и кошмарно мёрзла из-за недостатка веса, то мне было особенно плохо. Приезжал трамвай, ледяной внутри. Я садилась, тряслась от холода и… снимала варежки, чтобы страницы самоучителя было легче переворачивать.
Я ехала к метро 20 минут и успевала кое-что прочитать в книге. Потом я спускалась в метро, там я ехала примерно 25 минут, и их я тоже тратила на английский. В ВУЗе я изучала язык на каждой перемене. Каждую свободную минуту я открывала материалы. Мне нужно было всех догнать и всё знать.
Ближе к декабрю 2011 наша преподавательница отметила, что я неплохо знаю английский, причём лучше, чем некоторые люди в нашей группе. Я поняла, что всё это работает и нужно «бежать» дальше. Ни дня без английского: я не отдыхала от него совсем. Мне нужно было взять в голову новое знание. Срочно!
Я учила иностранный язык примерно до 2015 года. После первого курса у меня выработалось расписание заниматься английским 1 час в день, хоть умри. В каждую свободную минуту я им уже не занималась. Я успокоилась, что я догнала свою группу в ВУЗе ещё в 2012 году, и теперь не гналась за остальными, а спокойно всё изучала.
Сейчас я владею разговорным английским и преподаю этот иностранный язык по «Skype». Я ни минуты не жалею, что я тратила всё своё свободное время на то, чтобы «ботанить». Я потратила деньги только на пару новых обучающих книг с упражнениями, когда «прошла» книги авторства Бонк, и ни одной сотни рублей на учителей и курсы – я всё делала на коленках в ВУЗе и транспорте либо за столом дома. К сожалению или нет, школа и ВУЗ не дали мне знания языка – я «взяла» его полностью сама. Я горжусь тем, что сделала это.
*
В остальном учёба была интересной: новые предметы, преподаватели, обстановка. Я чувствовала себя взрослой и самостоятельной. Ближе к ноябрю 2011 года у меня начались особенно заметные проблемы с едой: пришли бинджи. Они были как вне института, так и в нём.
Одно сильное переедание въелось в память очень хорошо: 3 декабря 2011 года. Это был день, когда мы расстались с Н., а перед встречей с ним и произошёл утренний «зажор». За неделю до этого дня мы с Татьяной решили объесться. Выбрали дату, договорились, что всю неделю будем есть трёхзначное количество калорий в день. По нашей логике, так мы бы избавились от жира, а потом столько же бы и наели, поэтому таким образом мы сохраняли нужный вес и не толстели. Какая ужасная логика.
Наступило 3 декабря, мы договорились встретиться в ТЦ буквально в 9—10 часов утра, чтобы пораньше «накидаться» едой. Я толком не ела всю неделю. Когда я встала на весы в день встречи, они показали мне «потрясающе маленькую цифру». Я подумала: «Это знак, чтобы я ела, пока не лопну».
Каждый накупил разных сладостей. Мы пошли в ресторанный дворик и сели рядом с «Макдональдсом», купили там что-то попить. Достаём на стол батончики, шоколадки, вафли – глаза горят адским пламенем: «Наконец-то». Потом мы начали жадно всё это поглощать.
Две 18-летние девочки сидели на фуд-корте в полупустом ТЦ в буднее утро с пакетами сладкого и стремительно пытались их уничтожить. Они улыбались, потому что были рады, что им можно такое есть, и они, всё-таки, пара «повёрнутых» людей, а не две одиночки – от этого было как-то легче, что ли.
После того, как мы примерно 20—30 минут ели без остановки, пришло осознание, что дальше уже ничего не влезет. Я смотрела на венские вафли с отвращением: «Фу, Татьяна, убери их, я на них даже смотреть не могу!» Мы сидели, обсуждали, естественно, еду, а потом мне нужно было выезжать на встречу, чтобы сказать Н., что я больше не хочу с ним быть и почему.
После того, как мы вышли из ТЦ и пошли к метро, мы остановились в переходе у витрин со сладким. Его никто не продавал, полки были в полумраке. Мы начали рассматривать шоколад за стеклом, как в музее:
– О, смотри, какая шоколадка! Я бы такую съела!
– Ты глянь, а я бы вот эту взяла!
– Тань, смотри, что тут есть!
Мы наперебой показывали друг другу сладости, которые нам нельзя было даже купить, и мечтали поесть то или иное. С Татьяной я простояла у витрин непонятно сколько времени, пока не очнулась: «Блин, мне нужно ехать к Н.! Я сейчас опоздаю!» – я попрощалась с подругой и побежала к поездам.
Прилетев на место, я была в крайне взбудораженном состоянии: я съела очень много, и от этого у меня появилась куча энергии. Я улыбалась, смеялась, рассказывала, что мы с Татьяной только что наелись всего до отвала, но Н. знал, зачем я к нему приехала, и был очень грустным.
Мне было плевать: «Ты только прикинь, мы столько шоколада съели, конфет, ещё подруга вафли приносила. О, у меня осталось печенье! Оно, конечно, странное на вкус, но ты всё равно попробуй!» Н. отвечал мне, что у него совсем нет аппетита, к тому же, он надел чёрную водолазку, и весь его вид говорил «мне очень плохо».
Мы расстались. Он, конечно, забрал моё печенье, я ему начала подкладывать ещё. Это выглядело так нелепо и глупо. Я ничего не видела, кроме еды. Я не испытывала никаких эмоций. Радость возникала только от того, что происходили бинджи после намеренных голоданий.
*
В ВУЗе у меня часто случались сильные переедания, так как я не выдерживала до дома, где бы меня никто бы не видел, и я могла есть, есть и есть.
Первый курс. Я сидела на холодной скамейке с одногруппником на паре, мы оба были голодными. Он мне говорит: «Через полчаса будет звонок, мы сходим в столовую и что-нибудь купим поесть». У меня в сумке лежали 5 батончиков-мюсли на весь день в универе. Я не выдерживаю, желание объесться возрастает (я голодала особенно сильно на 1—2 курсах), и прямо на занятии достаю коробку с батончиками и начинаю один за другим их есть.
Одногруппник сидит, ничего не понимает. Я жую, говорю: «Будешь?» Он говорит: «Нет, я подожду звонка». Я съела 5 батончиков за несколько минут. Молниеносно. Даже сама не заметила.
Иногда я на пары приходила с полной сумкой сладкого. Я заходила перед занятиями в магазин, просила мне продать по батончику каждого вида, набирала плиток шоколада, иногда покупала печенье/конфеты и шла в университет. Во время пары я сидела и ела шоколадки. Даже не ела – я впихивала их в себе в рот, потому что завтра уже режим.
Самая страшная фраза: «Завтра уже нельзя».
После пары я подходила к мусорному ведру и выбрасывала много бумажек от батончиков, а потом ненавидела себя. Как же тихо я себя проклинала. Оскорбляла, ругала. Но организм просто просил начать есть, а дождался этого только в конце 2015 года. Хочется просить у себя прощения и говорить телу «Спасибо», что смогло выдержать и остаться без необратимых последствий до моего восстановления.
Я, мило улыбаясь, предлагала шоколадки и печенье другим: одногруппники иногда брали немного, иногда отказывались, но в душе я была жутко несчастной. Потому что эти студенты радовались, просто жили, учились, а я сама себя посадила в тюрьму и находилась в ней дни и ночи, месяцы и годы.
Один раз биндж пришёлся на «окно» между парами. В нашей столовой было всё очень дорого, но меня это абсолютно не волновало в период поглощения еды. Я на последние деньги купила 2 плитки «Альпен-Голда» и перед одногруппницей съела всё сразу. Просто так. Сидела и ела одну полоску за другой. Так просто, как будто грызла морковку. Так как она смотрела в свои тетради и телефон, то она этого не видела, а я ела и готова была убить себя за безволие и бесхребетность.
Я страдала от ограничительных расстройств пищевого поведения особенно тяжело в 2011—2012 гг., причём мучилась «про себя» перед другими людьми каждый день, но никто этого не замечал.
Визуально вы не определите, находится ли человек в периоде недоедания. Что ещё страшнее, человек в недоедании может сам не принимать этот факт и говорить, что с ним всё хорошо. И вот тогда этому человеку не поможешь – он не даст: «Со мной всё нормально, не трогай меня».
Нахождение в пищевых ограничениях нельзя определить с первого взгляда на человека. Он может быть худым как щепа, но он будет таким от природы; как и обратная ситуация с полной женщиной, у которой булимия. Мне не раз писали девочки и говорили, что они – булимики, но я бы никогда по фото этого не узнала и не смогла бы угадать. Как-то мне оставляли комментарий: «Я не верю, что вот у такой девушки, как вы – расстройство». Дело ваше. Я не стала объяснять, что оно невидимо.
Отчасти это страшно, но я не помню свой 2012 год. Я училась, мы переехали, стали жить без бабушки – она теперь живёт под Тулой. Но я не помню, что я чувствовала, как я жила, что происходило хотя бы каждые полгода. Наверное, организм включил некую стадию «анабиоза»: по сути я будто «спала» и не была вовлечена в жизнь, но я и не умерла. Что отпечаталось в памяти, так это некоторые бинджи, которые так и происходили время от времени. Вероятно, они запомнились потому, что в момент их течения я ощущала сильнейшую, прожигающую с ног до головы ненависть к себе, и это было одно из тех редких чувств, которые были во мне живы.
2012—2013
Зима 2012. Каникулы. Мой 1-й курс. Кто-то подарил мне коробку конфет «Рафаэлло». Вообще не помню, откуда она у нас появилась, но я прекрасно помню эту белую упаковку. Естественно, я жила с мыслью «Насть, у тебя жизнь без сладкого, так что такая еда совсем не для тебя. Навсегда. Смирись». Я спокойно ходила рядом с этими «Рафаэлло», меня это не трогало.
Как-то утром я встаю, ем свой завтрак – как обычно, каша с какао. Все ещё спят, было довольно-таки рано. Вдруг я набросилась на подаренные сладости. Причём я начала их естьс таким остервенением… Я даже не успевала сказать себе привычное «Стоп-стоп, давай остановимся на двух… трёх… четырёх…». Я просто сметала эти белые шарики в кокосовой обсыпке. Я чувствовала, что мне «жирно» их есть, было неприятно во рту и желудке – это достаточно тяжёлые конфеты для меня – но я ела, ела и ела.
Наступил тот самый момент, когда я доела последнюю конфету, поняла, что больше ничего нет – пустая коробка рядом. Тот момент, когда ты хватаешь коробку и смотришь калорийность, знаешь, что там «слишком много калорий для тебя». Когда ты начинаешь высчитывать съеденное.
Этот момент мне запомнился потому, что меня насквозьпронзило ненавистью к себе. Как будто ко мне в спину прилетело копьё и вылетело спереди. «Что же ты наделала, зачем ты столько съела?? Что теперь тебе делать, ты об этом думала?!»
Я возненавидела себя за несколько секунд. Жуткая ненависть. Сильнейшее уничтожающее чувство. Я готова была себя даже бить, чтобы неповадно было в следующий раз так есть конфеты. Не помню, что было потом, совершенно не помню – туман. Но вспышка ненависти была просто ослепляющей.
Приходили разрывающие голову голоса: продолжать впихивать в себя весь остальной шоколад в доме или терпеть до следующего дня «чистого питания». Чаще всего я сметала в доме всё остальное. Потом всё по кругу: «ненависть – еда – ненависть». Убийственный цикл. Морально он истощил меня до прозрачного состояния за все годы расстройства.
Мне дарили сладкое без всякой негативной мысли – что в этом ужасного? Это же вкусный шоколад, пирожные. Праздник, в конце концов! Но в каждой пачке я видела то, что люди желают мне плохого: «Они что, не в курсе, что я ем только правильное?! Нельзя подарить что-нибудь получше?? Что, думали, так просто подарить мне подарок? Сладкое не прокатит!»
В глубине души я знала, что, если дома будет лежать много конфет и шоколада, рано или поздно произойдёт биндж.
Каждый биндж для меня означал последующие жесточайшие самоненависть, ярость и психоз.
На Новый Год 2012 Татьяна подарила мне небольшую коробку шоколада «Мерси». Не помню, сколько там было шоколадных палочек. Я пришла в большую комнату, где были отец и брат: они были заняты и поэтому не смотрели на меня. Я сажусь на диван, поворачиваюсь в уголок, открываю коробку с шоколадом, и, чтобы громко не шуршало, медленно снимаю прозрачную оболочку.
Медленно ем эти шоколадные палочки. Одна, две, три… Такие вкусные, что не могу остановиться. Четыре… Пять… Вдруг Никита заметил, что я что-то зажала в углу. Естественно, мне пришлось поделиться шоколадом со всеми, и я чувствовала большое разочарование. Я хотела, чтобы сладости достались только мне.
В периоды бинджей я становилась самым жадным человеком в мире.
*
Примерно в этот период я начала покупать только одну марку творога, который показался мне просто божественным. Я так радовалась, что в своём режиме питания я нашла хоть что-то просто безумно вкусное, так как мне всё уже надоедало, и я ела из принципа «хоть это и невкусно, зато полезно».
Я до того влюбилась в такой творог, что начала вместо одной пачки на ужин скупать себе его партиями и есть брикеты по 2—3 штуки в день. «Творог моей мечты, буду есть до конца жизни!» – думала я.
Однажды, в очередной раз ужиная творогом, я решила спросить у «Google», почему же он такой прекрасный. Ответ поисковика напрочь отбил мне аппетит: «В этом твороге крахмал, кучи жира, не ешьте его никогда!! Именно поэтому он такой вкусный и от него не худеют, а только поправляются!» Вдруг я вспомнила, что такой творог я ела уже примерно 2—3 месяца.
Как же мне стало обидно! Я стала жаловаться отцу: «Па, прикинь, я думаю, почему я правильно питаюсь, тренируюсь, а мой зад всё растёт вширь! А это творог левый, скотина! Я столько его съела!» Отец с меня долго смеялся, точнее, с моего надутого недовольного лица, что я сама на себя обиделась из-за того, что раньше не погуглила про злосчастный брикет. По сей день он мне может вспомнить этот случай.
Меня здесь удивляет то, что я не стала худеть после такой «новости». Я несколько лет говорила себе: «Настя, у тебя нет месячных, поэтому худеть нельзя, а вот правильно питаться – можно». Но примерно ближе к 2015 году я уже стала наплевательски относиться к этому «нельзя»: «КД всё равно не могу вернуть несколько лет, какая разница, что я на ПП, что я худею. Значит, буду худеть».
*
В конце февраля 2012 я познакомилась с мальчиком из параллельной группы. Сначала мы просто сидели вместе за столом в аудитории, а потом начали встречаться после занятий. Он не знал о том, что у меня проблемы с едой, да я и сама себе даже не говорила, что у меня проблемы: «Я просто хочу питаться правильно!» Он приглашал меня в кино, в кафе, но он даже не представлял, что перед этими походами я устраивала затяжные периоды голодания.
Весной 2012 года я встречалась с парнем с курса. И не ела. Один раз это дошло до абсурда. Я знала, что я пойду на свидание с ним после пар, мы зайдём в кафе: «Там же надо будет что-то есть!» Поэтому, как обычно, я позавтракала в 5 утра и больше ничего не ела, а пары заканчивались примерно в 3—4 часа дня.
Ближе к 14-ти часам я почувствовала, что мне слишком плохо. Вот честно, думала, что я умираю от голода, внутри всё скрутилось так, что всё: либо что-то съешь, либо сдохнешь. Я купила маленькую пачку томатного сока (самое безобидное, как я тогда подумала), выпила, и меня «отпустило». P.S. Перед кафе оказалось, что мы пойдём в кино. У меня был тяжёлый день.
Весна 2012 тоже была вся в бинджах. Я могла выдержать максимум 6 дней на примерном подсчёте калорий и «правильной» еде, а затем снова объедалась шоколадом, печеньем и мучным. Это могло происходить дома, на улице, в ВУЗе, где угодно. Мозг настолько громко просил меня поесть, что я могла устроить биндж в любом месте.
Помню, как я сидела на паре теологии одна на лавке, и, пока вокруг не было одногруппников, я в тетради на последней странице считала, сколько дней у меня нет бинджа и когда можно в следующий раз его устроить. Как это было ужасно! Это длилось несколько лет.
Все смеялись, шутили, писали то, что диктовал преподаватель, а я думала: «Вот уже целых 6 дней я не объедаюсь, какая я молодец». Я никого не слышала. Я только видела даты и плюсы с минусами. Минус считался бинджем.
*
Не помню временной период, но как-то раз я пыталась вызвать рвоту. Мне было так тревожно и плохо, что я подумала, а что будет, если я «достану из себя еду» таким путём? Сама по себе я очень её боюсь. Я не хотела засовывать 2 пальца себе в горло, поэтому начала гуглить, что бы мне противного съесть, чтобы аж блевать захотелось. Гугл сказал, чтобы я выпила кофе с солью.
Чётко помню, что сделала его себе, пошла в туалет и перед раковиной пила. Было даже не так ужасно, я думала, вкус будет противнее. И… ничего не произошло! Я не смогла вырвать. Мне как будто не разрешали. «Не лезет» и всё. Покряхтела над унитазом и ушла. Во все остальные разы, даже если меня тошнило, я не могла вызвать рвоту. Мне «не давали всё обратно».
С одногруппником мы как-то пошли в ресторан. Он считался жутко дорогим и модным. Там я заказала большой кусок мяса – это была свинина. Да, это было вкусно, но и жирно, а от такого меня с детства часто мутило.
В то время я ещё писала одну важную работу в ВУЗе. Я пришла после свидания домой, решила посидеть над проектом. Мне помогал отец. Он сидит, что-то объясняет мне по материалам, а я понимаю, что сейчас из меня всё это жирное вылезет обратно. Он что-то говорит, а я: «Угу, угу», а сама уже ничего не вижу. Понеслась в туалет: хоть бы хны! Страдала тошнотой, но рвоты не было.
Я считаю, что это противоестественно, когда еда по собственному желанию идёт «снизу вверх», а не «сверху вниз». Вероятно, я где-то глубоко внутри себя всё равно запрещала себе «рвать едой», поэтому, к счастью, булимия меня обошла стороной.
*
Май 2012. Самый большой биндж в моей жизни. Я купила пакет сладостей, который весил килограмм 5. Я спрятала его под кроватью и легла спать, чтобы брат или отец не смогли ничего найти и съесть. Это были батончики, шоколадные плитки, сдобные рулеты – как будто я скупила полмагазина. Я плакала ночью, чтобы не услышал отец, испугавшись своего текущего состояния, я не могла заснуть от того, что знала, что под кроватью у меня сладкое – в прямом смысле я видела шоколад перед глазами. Я наблюдала, как плитка разламывается на расстоянии вытянутой руки, я видела кубики шоколада, фундук, зелёную упаковку, и всё прямо в метре от меня. Я подумала, что схожу с ума – я уже собиралась идти в психбольницу, чтобы меня госпитализировали и лечили.
Когда вам запрещают что-то, желание заполучить это вырастает до огромных размеров. Когда вы запрещаете себе определённый вид пищи, вы начинаете думать о ней со временем всё чаще и чаще. Когда вы смотрите TV, вы фиксируете внимание на том, что едят люди. Если в журнале вы увидите аппетитную картинку с рецептом, в своём воображении вы съедаете это. Вы наблюдаете за тем, что едят люди вокруг вас и в тайне осуждаете их. Если кто-либо ест что-то из того, что вам нельзя есть – вам становится интересно, почему они такое едят и зачем.
Чем больше вы пытаетесь убежать от определённой еды, тем больше вы будете её хотеть.
Если телу чего-либо не хватает, оно будет это просить. Просить долго, много и постоянно. Когда вы хотите пить, желание найти воду будет возрастать каждую минуту. Вероятно, спустя несколько часов жажды, вам не будет интересно ничего вокруг, кроме как утолить её. То же самое с отдыхом. То же самое с едой.
Мне было жаль отца – он так гордился мной: я поступила на первый курс и учусь на «отлично», но моя «крыша едет», а он не знает об этом и думает, что всё хорошо. Если я скрывала что-то серьёзное от папы, я чувствовала, что морально мне становилось стремительно хуже. Моё тело всегда физически откликается на психологическое состояние – это была ужасная ночь. Я голодала, так как не ела ничего после трёх часов дня, и я ждала утра, когда я смогу что-нибудь съесть.
Я сама придумала себе правил и страдала из-за них. Безумно страдала. Тело, прости меня.
Я еле заснула, так как просто не могла этого быстро сделать: я мечтала о еде, сна не было. «Еда, я объемся едой, много еды, которую мне всегда нельзя есть!» Я заснула в 2 или 3 часа ночи, а проснулась часов в 5—6 утра, хотя в ВУЗе пар у меня не было: «Что? Уже утро? Можно есть??»
Я достаю огромный пакет со сладостями и начинаю впихивать в рот всё, что вижу. Чуть позже проснулись отец, брат. Отец собирался на работу, брат – в школу. Я на них смотрела и продолжала бесконечно есть: «Это же так вкусно и всё мне, МНЕ!»
Они ушли, и началось страшное. Я не могла остановиться, меня «несло». Я ела сладости, потом я захотела вообще макароны, еле дождалась, пока они сварятся, залила их кетчупом, нарезала туда «вредной колбасы» и начала это есть. Поняла, что всё, больше мне не надо, тарелку бросила.
Захотела сдобный рулет. Понимаю, что всё, ничего не влезает, но «рулет надо съесть, у меня есть только 1 день на то, чтобы съесть всё!» Я налила стакан молока, сидела на краешке кровати и ела рулет кусок за куском, запивая его. Мне кажется, я нафаршировала себя по самое горло. Физически еда уже не влезала в меня, но я впихивала её дальше и усердно пила молоко.
Мне становится хуже. Я еле дохожу до дивана, сажусь и начинаю задыхаться. Я не могла даже вздохнуть: внутри было очень много. Я так испугалась, что сейчас вообще задохнусь и умру, что начала тихо плакать. Я сидела в утренней полутемноте, телевизор что-то бубнил, никого не было дома, и я плакала от того, что со мной, как мне тяжело и больно: как морально, так и физически. Мне стало жаль себя, как брошенного младенца.
Я потеряла сознание, не знаю, на какое время. Я не посмотрела на часы, когда пришла в себя. Я жутко испугалась: «Такого со мной никогда не было. Настя, что ты делаешь? Ты съедаешь тонны еды, а твой мозг вообще отключается из-за этого ужаса!»
Этот страх был настолько сильным, что я сразу же пресекла бинджи на последующие года 2. Ни крошки сладкого. Совсем. Я боялась, что меня снова «сорвёт» и меня вообще признают психом. Только примерно ближе к концу 2014 я начала себе изредка, со страхом позволять кусочек шоколада. На стевии (сахарозаменитель), конечно же.
Если бы я была другом такого человека, то в тот день я бы не отходила от него, обнимала и успокаивала. Но на тот момент я была одна со своей проблемой – это и было чем-то отчаянно ужасным.
*
Новый виток. Орторексия. Каждый день я начала есть цельнозерновые хлебцы, несколько ложек мёда, гречку, куриную котлетку, несколько фруктов и пачку творога. Всё. «Это же полезно? Это же правильно?»
Я подумала, что так можно питаться всю жизнь, почему нет? У меня не было ни единой мысли, что это сможет мне надоесть. Главное – что это безопасная еда, от которой «не разнесёт» и я ей не объемся – это же не шоколад. Так как я свято верила, что вышеуказанным набором продуктов я буду питаться годами, то я и закупала эти продукты целыми партиями. А что? Удобно! Всё равно буду всегда есть одно и то же. У меня были стопки «Хлебцов-Молодцов», я покупала куриные котлеты сразу по штук 10—15, брикеты творога у меня лежали тоже в стопках в холодильнике.
Думаю, даже Андрей (муж) прекрасно помнит, как же отвратительно воняли куриные котлеты, когда я их готовила в пароварке. Эта вонь часто стояла столбом на кухне, но все делали вид, что ничего не чувствуют. Попробуй только нос морщить, с моей стороны сразу начиналось: «Чё тебе не так? Чё тебе не нравится?! Ешь всё время свою вредную колбасу, а тут, видишь ли, мои котлеты воняют! Твоя колбаса с сосисками, думаешь, не воняют?! Чё молчишь сразу??»
Последний приступ переедания так меня испугал, что я не брала в рот ни крошки сладкого до 2014 года – я боялась спровоцировать прошлый ужас ещё раз. Я даже не мечтала о сладком. Оно ассоциировалось у меня с тем, что я задыхаюсь и убиваю себя.
«Без сладкого всю жизнь? Да легко. Что в нём такого? Я его не люблю совсем. Ну, раньше любила, да. Но сейчас я знаю, что такое „правильно питаться“ и есть гораздо более вкусные продукты. Я могу заменить вредные шоколадные конфеты на чернослив, вместо печенья риса поесть, вместо шоколада кефир попить».
