скачать книгу бесплатно
Канатоходцы. Том II
Татьяна Михайловна Чекасина
Замысел этого произведения находится на глубине, в личном, опыте, то есть эта история для меня во многом не чужая и не посторонняя. В романе есть персонаж, который является прототипом человека, который был мне очень близок и который привёл в мою жизнь эту страшную историю.
Татьяна Чекасина
Канатоходцы. Том II
Посвящаю моему мужу Краузе Юрию Геннадиевичу и моему сыну Марону Казаку
© Де Либри, издание, оформление, 2022
© Татьяна Чекасина, 2023
Об авторе
ПРЕДИСЛОВИЕ К РОМАНУ «КАНАТОХОДЦЫ»
Роман «Канатоходцы» я писала тридцать лет. Лев Толстой писал «Анну Каренину» пятнадцать лет. И этот пример великого писателя меня иногда утешал. Ещё бы! Сколько раз появлялась горькая, самоуничижительная мысль: ну почему я так долго пишу? Не говоря о том, что и родственников, и знакомых, и коллег, кто знал что-либо об этой работе, я уж стала бояться. Боялась этого вопроса: «А как “Канатоходцы”, как этот роман, ты его дописала?»
Замысел этого произведения был изначально обманчивым, потому что в основе сюжета криминальная история, дикое убийство, убийцы, следователь, расследование… Некая группа лиц буквально вырезала еврейскую семью. Время действия романа – пик советской власти.
Прямо детектив какой-то. А детективы вообще-то пишутся чаще левой ногой, но некоторые пишутся просто очень быстро. За тридцать лет можно было вроде накатать тридцать детективов.
Правда, работа над «Канатоходцами» шла с остановками, с паузами, так как я буквально выдыхалась и не могла продолжать. В эти промежутки были написаны другие произведения, куда меньшие по объёму: рассказы, истории (так я определяю жанр небольшой повести), обычная повесть, маленький роман.
Роман «Канатоходцы» не то чтобы «большой», он громадный. И это первая причина, по которой он писался так долго. Объём текста, так сказать, «на выходе», то есть готового произведения, 777 страниц. Это примерно 32 авторских листа.
Поместился роман в два тома. Каждый из томов имеет по две книги. Конечно, в мировой практике создания художественных произведений есть большие романы, и «Канатоходцы» в этом смысле не является исключением.
Не имею в виду, говоря об авторах больших романов, сочинителей бульварной литературы, ну, вот тех самых детективов, фантастики, «дамских романов», умозрительных исторических сочинений, а также модернизма и постмодернизма. Я к ним не отношусь.
Сюжет не с потолка. Какое-то время мне удалось поработать над материалами этого дела в архиве Верховного суда.
Пример другого нашего столпа великой художественной литературы – Достоевского. Роман «Бесы» имел исток в газетной заметке. Но я бы никогда не стала писать произведение по газетной заметке. Всё моё творчество имеет личную основу. И в архиве Верховного суда я работала над изучением уголовного дела уже после того, как была начата работа над романом.
Замысел этого произведения находится на глубине, в личном, опыте, то есть эта история для меня во многом не чужая и не посторонняя. В романе есть персонаж, который является прототипом человека, который был мне очень близок и который привёл в мою жизнь эту страшную историю.
У меня выбора не было, так как не было желания заниматься документальным журналистским творчеством, а тем более сочинять детектив. А потому мне был уготован трудный путь – создание художественного произведения самым сложным методом литературы, самым главным методом, вершиной литературного искусства – методом реализма. Для тех, кто не знает тонкостей: реализм давно использует все те приёмы художественного мастерства, которые себе приписывает модернизм. Так вот, в романе «Канатоходцы» много этих приёмов, хотя они, понятно, не самоцель, как и вообще во всех произведениях великой мировой прозы, созданной методом реализма.
Когда материал имеет невыдуманную основу, то он либо становится документальной вещью (очерком, статьей, литературной заметкой, фельетоном и т. п.), либо полноценным художественным произведением, то есть имеет живые характеры, социально-философскую идею, экскурсы в историю страны и общества и оригинальный язык художественного текста. Вот над всем этим и пришлось так долго работать.
Татьяна Чекасина
Том II
Книга третья
13 февраля, четверг
Кромкин
Во сне он идёт к воротам, к которым никто не идёт добровольно… В этой древних времён темнице много народа отстрадало… Для новеньких только старт. И они пройдут путь от надежды до отчаяния. Адовы круги людей, заработавших наказание, – работа Кромкина.
Непонятная тревога. Усольцев, и у него тревога.
– Фигурант повесился?
– Нет. Но мог бы… Все трое могли бы. Утром звоню в тюрьму, мол, как там ребята?.. «Брали на допросы». Кто, куда?! Этот, – жест надо лбом, как шляпа, – хуже любого уголовника.
– …и сухенький?
– И он. Шеф и «герой революции» в кабинете. С видом не геройским: «Что делать, делать нечего»… Цитирую: «Допрос (такого-то) провёл следователь ГП Долгиков А. А..» «…Это ты убил Хамкиных?..» «Какие ещё Хамкины!..» Ответы один в один.
– Вот и планируй…
– Нет, каково! Берём, называя одну причину, а вопят о другой. Негодяев много… И не только в рядах негодяев. Нетерпеливые…
– …но из органов не уходящие.
Тюрьма – это феня. Однокоренное немецкого «турм», башня. В таковых и находились преступники давних времён. Данная «турма» рядом с прокуратурой. Какие-то пять минут – и ты в кабинете начальника «турмы»…
– Вот на Филякина. Колодникову дана ориентировка: нужен немолодой, кто знал Ферреру.
«…Вталкивают одного хмельного парня. Ударяет по нарам рукой: “Какую курву надо благодарить?!” Бакланит на нормальном языке, на фене, матом и на иностранном немного. Говорю: ты мне напоминаешь одного человека. У него такая-то кликуха… “Ты кукушка?“ Отрицаю. А он: „Меня путают с Ивановым. Мы тёзки”».
– Немного сообщает это сообщение. Ко мне его…
– Кого? Серебрянникова?
– Тёзку Иванова. А Серебру напомни: не болтать – золото.
– Да, немного не так…
Главный в тюрьме Тупохвостов не тупой, каким является его второй зам Колодников.
– Ну, где, когда милиционера в августе?
– Сон, блин! Как мы у дома отдыха в бору с Алёшкой! Первый гриб пацана! Белый…
– Ладно.
– Я не вру, Семён Гершевич!
Времени в холле на часах! Свои, как и портмоне, дома. Рулетка и лупа в кармане.
У кабинета майор:
– Меня хвалил Александр Александрович (имеет в виду Долгикова). – Звезды подполковника ближе. – Это доклад Слободина.
«Мы во дворе дома номер шесть. Наболдин идёт в дом разыгрывать пьяного. В одной из комнат москвичи. Они в доме отдыха. Чамаев предлагает наведаться в квартиру. На лыжном катании он был в свитере, без шапки, с шапкой волос, а тут надевает тёмные очки, бороду… Он даёт ориентировку: пары нет. Только „миленькая брюнетка“. Объект явно в квартире. Иду выманивать фигуранта. Объект выходит на крыльцо. Бойцы его – в автомобиль. Объекта увозят. Мы с Наболдиным идём в квартиру, где делаем обыск в комнате, кухне и ванной. Слободин В. И.».
– Чамаев убирает маскировку. И в квартиру на обыск. Протокол, да вот это…
Записка фигуранта – дополнительный материал для графолога.
– Рубильник…
«Дома, кроме объекта, женщина. Рубильник с двумя вёдрами в одной руке, идёт дорожкой ледяной на параллельную улицу, где водопроводная колонка. Мы – следом. Набрав воды, он идёт обратно. Мы – на захват…»
– Найдено?
– Ничего! И…
– Долгиков говорит: «Мой конёк».
Шуйков (пока майор) в недоумении:
– Он матрасы резал.
– ?
– Да вот и я думаю…
– Где дом отдыха «Металлист»? Филякин находился там. Его жену…
– Будет.
– И тех, кому в стену палят. Они контактируют с участковым.
– Как ты догадался?
– По запаху.
Майор уходит.
– Что делать! Как дела, Святоний Кондратьевич?
– Никак.
– Вот! – выкрикивает Сухненко. – Семён Григорьевич, вы, наверное, не тех…
– Да, «ТТ» Фили (его палец)! И он у Крыловых в стену, а у Хамкиных – в пол! Еду я мимо: шторы не тонкие. Никаких деталей не увидеть! А девица плетёт: и нос будто длинный (у Фили нормальный), и оружие в руке! – Вольгин вновь о деле, над которым не работает.
– А паренёк… Он из немцев и говорит немного неправильно, наверное, ему удобней говорить по-немецки: «Не уголовник я, а высокообразованный индивид!» Он где-то учится? – «Мудрый прищур» парторга.
– На фабрике ремонтирует оборудование, – ответ Кромкина.
Дол гиков долбит:
– Командировка к концу. И я не увижу, как вы будете их выпускать…
Чамаев довольно:
– Мы надеемся на хороший результат.
Благодаря «герою революции», как называет его Усольцев, никакой революции. «Парилку» покидают. Правда, не все:
– Так и не найдены убийцы студентки Голубевой! Ну, что делать!
У кабинета глава оперов.
– В подвале нарыть пальцев с тайника.
– И убрать наблюдение…
– О, нет!
– Не всех крутанули[1 - Крутануть – арестовать]?
– Вполне вероятно.
– Ладно, напомню капитану Мазурину, чтоб аккуратней.
– Да уж напомни.
Владельцами тайника налеплена на ящик нитка, которую капитан и его команда обрывают, не налепив обратно. Хотя могли и крысы… И те и другие не «идут в сознанку»[2 - Идти в сознанку – давать признательные показания (арго преступников).].
– Любопытный факт: в том доме, где Крыловы, работник тюрьмы… Это он у тебя в холле, в форме контролёра?
– Ну да. Ему в стену…
– И ты был прав! Вонь от его дверей! Тюремный контролёр – свиновод! А Чурбаков бывает у него.
– …и тем вечером?
– Да какая разница?! Входи! Садись, – по-хозяйски Шуйков в кабинете Кромкина, – пока не посадили… У тебя дела с этим, – листает блокнот, – Брюхановым?
– Никак нет, товарищ майор!
– У некоторых прямо в центре города ферма… На твоей территории… Да ладно, не дрейфь. У свинодела был в конце января?
– Повестки ребятам, когда на улице Нагорной…
– А двадцать шестого? Брюханову в стену ба-бах!
– Как это «ба-бах»?
– Те ребята… Вот так ты ведёшь участок!
