скачать книгу бесплатно
Подошел Финнеган с омлетом.
– Хочу с ней попрощаться, цветы принести, мистер Маллой, – сказал он, расставляя перед нами еду. – Когда похороны, не знаете?
Мне сделалось не по себе: Дана и похороны… Но я понимал, что Пэт говорит из лучших чувств. Я пообещал дать ему знать, когда будет известно, и попросил уйти. Он заговорил было еще о чем-то, но Бенни похлопал его дружески по спине и посоветовал убраться.
– Ладно, ухожу, джентльмены, понимаю ваши чувства, – произнес Финнеган. – Я и сам места себе не нахожу. Славная была девочка.
Он вернулся за стойку и оттуда посматривал в нашу сторону, качая головой. Все это действовало мне на нервы.
– Эд, ты должен восстановить маршрут Даны, – продолжил я давать поручение Бенни, повернувшись спиной к Финнегану. – Вплоть до той минуты, когда ее застрелили. Потряси швейцара в ночном клубе. Может быть, он ее видел. Но только ни слова о Серфе. Ты знаешь, как Дана была одета?
– Знаю. Я проверил ее гардероб, когда там был, – ответил Бенни, не переставая жевать омлет. – Синий пиджак и юбка, которые она обычно носит. Их не было в шкафу. Значит, их она и надела.
Керман налил себе кофе и подвинул ко мне кофейник.
– А что с бриллиантами? – спросил он.
– Пока лежат у нас в офисе, в сейфе. Потом воспользуюсь ожерельем, чтобы заставить Серфа заговорить. Сегодня утром с ним встречусь.
– А мне что делать? – спросил Джек.
– Займись Лидбеттером. Мифлин говорит, что у парня не все дома. Любит подглядывать. Значит, он может знать больше, чем рассказал полиции. Съезди к нему. Если почувствуешь, что денежка развяжет ему язык, не стесняйся. О расходах не думай. Мне важно, чтобы был результат.
– Ладно, – сказал Керман. – Съезжу. Но только кажется мне, что он тут не поможет. – Он отодвинул пустую тарелку, закурил и сказал: – До сих пор миссис Серф проходила у нас как жертва шантажа на тридцать тысяч баксов. Большая сумма, и все потому, что она ворует вещи. Но если все так, если она клептоманка, значит она хочет заплатить эту сумму, чтобы шантажист заткнулся. Так зачем ему убивать Дану?
– Может быть, он собирался сорвать большой куш. Запросил пять тысяч, потом поднял до десяти, потом до пятнадцати. Хотел вытрясти из Аниты хорошие деньги. А Дана стала мешать.
– Но убивать-то зачем? – зло повторил Керман. – Чем Дана могла ему помешать? Выдала бы Аниту? Убивать смысла не было. Вот что я в толк не возьму.
– Да, пожалуй, ты прав, – призадумался я. – Наверное, ты верно говоришь, Джек. – Я встал, потянулся за сигаретой из пачки Кермана и закурил. – Может быть, тут дело в другом, – стал я размышлять. – Смотри. Барклай и Анита любовники. Дана про это узнала, пока проверяла версию о шантаже. Тогда Барклай решил заткнуть ей рот, чтоб не выдала. Все сходится.
– Нет, не сходится, – ответил Керман. – Зачем убивать? У этого Барклая полно денег, так? И все, что ему надо сделать, – это заставить Серфа дать развод, а потом жениться на Аните. И незачем мараться убийством.
– Ну да, все так, – хмуро кивнул я.
– Переходим к выводам, – продолжал Керман. – Поскольку Дана следила за Анитой, а потом Дану вдруг убили, мы предполагаем, что Дана узнала нечто про Аниту. Но убийство может быть совсем не связано с Серфами.
– Еще что скажешь? – возмутился я. – А кто еще мог ее убить? У нее никогда не было врагов. И что она делала в дюнах, если не следила за Анитой?
– А почему ты так уверен, что Анита тоже там была? – спросил Бенни.
– Я уже объяснил. Она приезжала ко мне примерно в половине одиннадцатого. Дану нашли в миле от моего дома. Вот я и предполагаю, что Анита оказалась на этом месте после того, как ушла от меня, чтобы встретиться с шантажистом. Дана за ней следила, хотя Анита думала, что та сбилась со следа. Вы знаете, как Дана умела следить. От нее так просто не уйдешь. Значит, она следовала за Анитой до места встречи и напоролась там на шантажиста. А он потерял голову и застрелил ее.
– А Анита не могла ее застрелить? – спросил Керман.
– Могла, – согласился я. – Но только вряд ли. Женщины не очень ладят с такими пушками. Сорок пятый калибр! Вряд ли Анита с этим справилась бы. Ну и, кроме того, она не похожа на убийцу.
Керман надул щеки, покачал головой и пожал плечами.
– Я-то ее не видел, – сказал он. – Ладно. Что еще? Зачем Дане это ожерелье? Мы про него еще не говорили. Есть идеи?
– Только одна. Ожерелье Дане подбросили. Предположим, кому-то хочется, чтобы копы подумали, будто Анита причастна к убийству Даны. Вот для этого и подбросили. Кому принадлежит ожерелье, узнать легко. Если бы Эд его не нашел, оно оказалось бы у полиции, и они тут же дознались бы, что это вещь Аниты.
– Понятно. Может, Натали Серф?
– Может, и она. Все это только гипотеза. Но как только Бенни сказал мне про ожерелье, у меня сразу появилась эта мысль. Очень похоже на подброшенную улику. Натали ненавидит Аниту. Значит, запросто могла подбросить ожерелье, чтобы Аниту обвинили в убийстве.
– Но она же калека! – воскликнул Бенни. – Как она доберется до квартиры Даны? Там четвертый этаж без лифта.
– А я не говорю, что она сама подбросила. Возможно, ей кто-то помог. Это тоже всего лишь гипотеза, но и об этом стоит подумать. В общем, Эд, тебе надо узнать, входил ли кто-нибудь в квартиру Даны между одиннадцатью вечера и тремя часами ночи. Раньше ничего случиться не могло, потому что ожерелье было у Аниты на шее, когда она приезжала ко мне.
– Если удастся найти эту даму и заставить ее заговорить, – заметил Керман, – то полдела будет сделано.
Я встал:
– Значит, так. Я займусь Серфом. Ты, Джек, отправляешься искать Лидбеттера. Он мог видеть в дюнах Аниту или даже самого убийцу. Ты, Эд, знаешь, что делать. Отправляйся в дом, где жила Дана, но, если увидишь полицию, не суйся туда. Встречаемся за ланчем и делимся новостями.
Мы попрощались с Финнеганом и направились к своим машинам на парковку.
– Рано еще, Вик, – сказал Керман, взглянув на часы. – Ты что, прямо сейчас к Серфу?
– Да, – ответил я. – Паула вытащила его из постели своим звонком в пять утра. Он давно на ногах и ждет не дождется меня. Ну и чем меньше времени я ему дам на размышления, тем лучше. Надо его как следует огорошить на этот раз. Пауле было нечем на него надавить, а у меня есть ожерелье.
– Да, лучше ты к нему поезжай, – сказал Бенни, залезая в свой старенький «форд». – А то, знаешь, миллионеры такие: как укусит потом в отместку… Не дай мне бог на таких давить.
– Да и мне тоже, – с чувством подтвердил Керман.
3
У главного въезда в «Санта-Розу» торчал охранник. Железные ворота были на замке: посетителей сегодня не ждали.
Охранник, парень среднего роста, выглядел очень нарядно в зеленой форме и фуражке с глянцевым черным ремешком. Ремешок он зажал в зубах и пожевывал с таким утомленным и задумчивым видом, с каким корова жует свою жвачку. Блондин, глаза почти бесцветные, не то серые, не то голубые. На бледном смазливом лице выражение напускной наглости и уверенности в себе. Я такие физиономии терпеть не могу. На вид года двадцать два, но кое-что повидал в жизни: казался гораздо старше. Должно быть, этому малому многое пришлось терпеть от ближних в юности, он дошел до самого дна, и эта грязь к нему прилипла. В общем, этот парень был не из тех, кто играет в настольный теннис в хостелах ИМКА, и не тот, кого вы представите подружке. Разве что если у вас под рукой будет пистолет.
Я припарковался буквально в паре метров от него и дал ему на себя полюбоваться. От бесцветных глаз ничего не скрылось. Он немного ощерился, показав мелкие зубы: дал понять, что ни в грош меня не ставит.
Я заглушил мотор и вылез.
– Можно проехать внутрь или надо идти пешком? – спросил я самым дружелюбным тоном.
Хромированные пуговицы на его форме так и искрились на солнце. Перчатки из хорошей кожи сияли, чуть ли не отражая облака. Еще ярче сияли сапоги – в их аккуратных квадратных носах я различал свою собственную физиономию. Ну просто красавчик. Сверкает, как пятидолларовый бриллиант, и столько же стоит.
– Тебе чего надо-то, приятель? – спросил он лениво.
Его голос скрипел, как напильник по стали.
– Да вот спрашиваю – можно въехать в ворота или мне пешком идти?
Он задумчиво пожевал ремешок от фуражки, все еще оглядывая меня, и наконец ответил:
– Ни въехать и ни пройти. – Охранник прислонился к стене, всем видом показывая: ночь была длинная и он устал за эту ночь как собака. – Так что уматывай вместе со своим ведром.
– Только не сегодня, – покачал я головой. – У меня тут маленькое дельце с твоим шефом. Моя фамилия Маллой. А ну-ка, сынок, давай лети к нему пулей и скажи, что я здесь. Он жаждет меня видеть.
Он снял перчатку, расстегнул правый карман на груди и выудил оттуда золотой портсигар, совмещенный с зажигалкой. Выбрал сигаретку, закурил, убрал портсигар обратно и, хорошенько затянувшись, выпустил дым из своих тонких ноздрей. Бесцветные глаза смотрели куда-то вдаль, на губах играла отрешенная улыбка.
– Никого нет дома, – сказал он, разглядывая вдали океан, как будто удивляясь: ну надо же, океан все еще на месте! – Короче, приятель, садись в свое ведро и проваливай.
– Дело важное, – сказал я так, словно не слышал его. – Ты передай боссу: он примет или меня, или полицию. Очень важное дело.
Это заставило охранника задуматься. Он щелкнул по сигарете отполированным ногтем, стряхивая пепел. Словно не удовлетворившись этим действием, потопал по земле носком своего элегантного сапога. Но и это, похоже, не принесло ему радости.
– Уехал старик, – выдавил он из себя наконец. – Час назад примерно. Только не спрашивай куда. Путешествовать уехал, должно быть. А ты будь добр, исчезни отсюда. Хочется, знаешь, тишины с утра.
Похоже, он не врал. Во всяком случае, становилось ясно, что только танк или взвод автоматчиков может заставить его отворить эти ворота. Значит, нечего терять тут время.
Я вернулся в машину и запустил двигатель. Охранник посмотрел, как я разворачиваюсь и отъезжаю, а потом отпер створку ворот, зашел внутрь, запер за собой и исчез в домике охраны.
Проехав вдоль длинной ограды поместья до угла, я повернул и проследовал еще несколько метров по дорожке, которая шла вдоль забора. Теперь машину от главных ворот было не видно. Я заглушил мотор и вышел.
Так, забор почти два с половиной метра высотой. Ну, ничего. Я не акробат, но на такой влезу. Я потянулся, одним движением перелетел через преграду и приземлился на что-то мягкое – как оказалось, на клумбу.
Было без малого девять утра, и я не очень надеялся нарваться на Натали Серф. Она почему-то не казалась мне девушкой, которая любит помочить ножки в росе. Но все же оглядеться стоило. Вдруг Анита еще здесь? Место, чтобы спрятаться, было неплохое.
К дому пришлось шлепать довольно долго. Впрочем, я не спешил и то и дело оглядывался. Не очень хотелось снова вступить в беседу с блестящим юным привратником. Похоже, отвязаться от него во второй раз будет совсем не просто.
Я прошел мимо бассейна, в котором можно было устраивать парусные гонки.
Шагал я по дорожке с резиновым покрытием, сделанной, должно быть, для купающихся, чтобы они могли добраться до бассейна без обуви. Потом пришлось подняться на окружавшую дом эспланаду.
Я спрятался за большим кустом рододендрона и обследовал окна дома на предмет каких-нибудь признаков жизни.
На меня глядели ряды сияющих окон, в них никто не показывался. Дом был тих и спокоен, как хористка поутру.
Я вышел из своего укрытия и направился на эспланаду. Она была так широка и так пустынна, что я чувствовал себя центром мироздания, как участник слета пожарных, заоравший ни с того ни с сего: «Горит!»
На парковке не было машин, никакие филиппинские шоферы на меня не фыркали, никакие царственные дворецкие не принимали у меня шляпу. Мне хватило храбрости пройти на цыпочках всю эспланаду, вплоть до знакомой мне веранды, и заглянуть внутрь.
Натали сидела в своей коляске, в синем кимоно и стеганых тапочках, украшенных перьями страуса. На коленях у нее стоял поднос. Она ела тост с маслом и рассеянно смотрела перед собой. У девушки был тот потерянный и несчастный вид, какой бывает у людей, привыкших к одиночеству.
Она заметила у себя под ногами мою тень, но не сразу подняла глаза. Расстроенное выражение лица сменилось другим – настороженным. Тонкие губы сжались, и Натали положила на тарелку недоеденный тост. Только после этого она подняла на меня глаза.
– Добрый день! – сказал я, снимая шляпу. – Меня зовут Маллой. Помните меня?
– А что вы тут делаете? – спросила она, подаваясь всем телом вперед.
Она была вся напряжена, глаза ее горели.
– Приехал повидаться с вашим отцом, – ответил я, прислоняясь к дверному косяку. Отсюда было видно всю эспланаду, удобно на случай подхода подкреплений. – Он ведь где-то тут неподалеку?
– Это Миллз тебя пустил? – спросила она.
Нет, все-таки удивительный у нее взгляд, особенно если учесть ее возраст.
– Миллз – это тот блестящий молодой человек, который отдыхает у главного входа? У него еще такие очаровательные пуговицы…
Она сжала губы, и на бледных щеках проступили маленькие красные пятна.
– Как вы сюда попали? – резко спросила она.
– Перелез через забор, – объяснил я. – Послушайте, ну зачем нам злиться друг на друга и портить такое прекрасное утро? Мне нужно повидаться с вашим отцом.
– Его здесь нет. И не могли бы вы удалиться?
– А можно в таком случае перемолвиться словечком с миссис Серф?
– Ее тоже нет.
– Ах, как мне не везет! А у меня как раз с собой ее бриллиантовое ожерелье.
Ложечка, которой поигрывала Натали, со звоном упала на блюдце. Девушка сжала кулачки.
– Не могли бы вы удалиться?! – громко повторила она, еще больше подаваясь вперед в кресле.
– Но я же хочу вернуть ожерелье. Это ценная вещь. Вы мне не подскажете, где я могу найти мадам?
– Не знаю и знать не хочу! – отрезала она и указала трясущимся указательным пальцем на ворота. – Убирайтесь, или я прикажу вас вышвырнуть!
– Ну-ну, я вовсе не хочу показаться назойливым, но дело гораздо серьезнее, чем вы думаете. Ваш отец нанял мою сотрудницу следить за миссис Серф. Во время этой слежки сотрудницу убили. А ожерелье миссис Серф было найдено в комнате убитой.
Натали резко отвернулась – так, что я не мог видеть ее лица. Она открыла сумочку и вытащила оттуда портсигар и зажигалку. Закурила (рука подрагивала), все еще не поворачиваясь ко мне.
– Меня не интересует, чем занимается миссис Серф, – произнесла она гораздо более спокойным, приглушенным тоном. – И я просила вас уйти.
– Я еще не сказал, что полиция ожерелье пока не нашла. И если вы мне подскажете, где находится миссис Серф, я смогу успокоить ее так же, как вас.
Натали посмотрела на меня без всякого выражения. Лицо ее было бело, как накрахмаленная простыня. Она хотела было что-то сказать, но потом передумала. Глаза сузились, и она стала похожа на кошку, почуявшую мышь и приготовившуюся к охоте.
Я развернулся на каблуках.
Блестящий юноша по фамилии Миллз стоял в нескольких метрах позади меня. Руки в перчатках, сжатые в кулаки, упираются в стройные бедра. Он был, похоже, озадачен – так же был бы озадачен чемпион мира по боксу Джо Луис[4 - Джо Луис (Джозеф Луис Бэрроу; 1914–1981) – американский боксер-профессионал, чемпион мира в супертяжелом весе.], если бы какой-нибудь карлик стукнул его по носу. Но Миллз сохранял самоуверенный вид – пожалуй, даже слишком самоуверенный. От такой самоуверенности невольно задумываешься: что же будет дальше? – и жалеешь, что у тебя нет ни пистолета, ни дубинки, одни голые кулаки.
– Опять ты тут, приятель, – сказал он. – А ведь я тебе говорил: испарись.
– Вон из поместья! – выпалила Натали, прямо как героиня старинного романа. – И чтобы он никогда не смел здесь появляться!
Миллз покосился на меня с ухмылкой.
– Не появится, – заверил он томно. – Ручаюсь. Пошли, парень. Надо прогуляться до ворот.
