Командировка

Не прошло и минуты, как княжеская дружина дрогнула и пустилась наутек, преследуемая редкими стрелами. Самого князя среди них не было. Его настиг меч Сэлли. Остудив горячку боя в мелководье, караван приступил к подсчетам убитых и раненых, а также оценке иного понесенного ущерба. Материальный ущерб ограничился несколькими простреленными мешками с зерном. Команда же понесла серьезные потери. Осталось всего шесть охранников, включая Хельна, получившего несколько поверхностных, но обильно кровоточащих ран. Сэлли не получил ни царапины. Из пятерых кормчих осталось только трое. В бою также погиб один из купцов, получивший стрелу в грудь. В общей численности, караван сократился почти вдвое.

Перевязав раны и добив оставшихся на поле боя нападавших, команда стащила их тела в ближайший овражек и забросала ветками, собрав с них все более-менее пригодное оружие. Для павших в битве простых членов команды была вырыта братская могила, а для купца сооружен погребальный костер. Поначалу благодарные выжившие хотели и меня проводить с жаркими почестями, однако Сэлли быстренько объяснил им мое последнее желание покоиться в земле. Для меня была вырыта отдельная могилка, куда я и был благополучно помещен. Произнеся краткую но прочувствованную заупокойную речь, Хельн первый бросил горсть земли на мое бездыханное тело.

Я приготовился ждать. До темноты оставалось не менее пяти часов, да и Сэлли пока еще не подавал сигнала о том, что караван отправился в путь. Лежать было не слишком удобно. Похороненный вместе со мной топор врезался в грудь. К исходу третьего часа моей «загробной жизни», от скуки я стал просматривать корреспонденцию, до которой как-то все не мог добраться. Попутно я запустил реконструкцию тела. Полметра земли сверху, весьма способствовали скрытности процесса от возможного магического обнаружения. Как ни жаль, но с топором, видимо, придется распрощаться. Уж больно он примелькался. К тому же что-то подсказывало мне, что поисковая группа, идущая по нашим следам, не погнушается вскрыть могилку предполагаемого мага, дабы удостовериться в его смерти. Отвлекшись от прочтения отчетов, я стал размышлять над тем, какой облик себе выбрать, благо времени для этого было вполне достаточно.

Мои размышления прервал сигнал Сэлли об отправке каравана. И тут меня осенила замечательная идея. Преследователи искали мужчину. После того, как доберутся до Фалька, вероятней всего будут искать уже двоих мужчин и одну кобылу. Не самое распространенное сочетание. А вот если будет юноша с девушкой, то и наличие одного транспортного средства на двоих не будет особо бросаться в глаза, особенно если девушка будет симпатичной. Воображение сразу выдало изрядное количество образов порнодив, слегка разбавленных актрисами более серьезного жанра. Радовавших пышностью форм и изгибами бедра. Мысленно вздохнув, я отбросил слишком яркие и запоминающиеся образы. Не стоило привлекать внимание к своей персоне пышностью форм. К тому же всплыла мыслишка, что все эти формы надо будет еще и как-то протащить через местные дебри, потому как до цивилизации, где одинокая девушка имела бы более-менее приличные шансы на самостоятельное выживание, было еще несколько сотен километров «бандитской вольницы». А история о банде, порубленной в фарш, какой-то смазливой девицей, наверняка привлекла бы к себе внимание. Выдавать себя за ведьму или волшебницу, не имея к тому магических талантов, так же было бы не слишком осмотрительно. Впрочем, отказываться от столь блестящей идеи не хотелось. В этом довольно таки патриархальном обществе, не избалованном продуктами трансгендерной индустрии, никто бы и не подумал, что маг, во избежание преследования, пойдет на столь радикальные меры как смена пола. Идея снова заискрилась аурой гениальности.

В принципе местное общество было не столь уж и патриархальным. Встречались и женщины-воительницы, наемницы, ведьмы, чародейки, да и просто властные хозяйки и властительницы. Порывшись в памяти Зарана, я даже нашел упоминание о целой школе, расположенной в Сурре, занимавшейся подготовкой местного варианта «ниндзя» из девочек. Конечно, большая часть их после окончания обучения поступала на императорскую службу, выполняя как роль эскорта-телохранителя для важного чиновничества, так и роль спецагентов в имперской разведке. Все же, при наличии достаточно крупной суммы, состоятельный клиент мог рассчитывать на юную выпускницу института благородных девиц имени «плаща и кинжала».

В связи с тем, что государства на западной части континента либо не доросли, либо уже переросли институт рабства, с клиентом подписывался коммерческий контракт на двадцать пять лет службы, который, как правило, неукоснительно исполнялся. Отбросив все еще маячивший образ рыженькой глупышки с широко распахнутыми синими глазками и розовыми губками, я сосредоточился на создании чего-то более-менее подходящего под требуемые параметры. Идея выдать себя и эльфа за брата и сестру из приличной семьи была довольно актуальна в стратегическом плане. Физические метаморфозы не были сильной стороной магии Сэлли, доступные ему качественные изменения внешности, носили по большей части косметический характер. Поэтому я воспроизвел его лицо, изменив его по женскому типу. К счастью, он обладал довольно смазливой внешностью, поэтому полученный результат выглядел вполне приятно. Вот только Сэлли, как и я, уже засветился в Фальке, поэтому я подкорректировал также и его внешность. Черные волосы и серые глаза, типичные для уроженцев Северных королевств. Однако внешность все равно получалась слишком уж симпатичной для этих мест. Да и требовала соответствующего одеяния, не слишком способствовавшего для путешествий. Поэтому я решил отложить пока радикальные изменения во внешности до прихода в более обжитые места. К тому же, выбираться из-под земли с глубины около одного метра, занятие довольно-таки грязное.

Размышляя о том, под каким видом будет сподручнее путешествовать в одиночку по здешней глухомани, так чтобы не вызывать излишнего к себе любопытства, я порывшись в памяти, припомнил, что во многих романах, прочитанных еще в юные годы на старушке земле, герои средневековых баллад частенько маскировались под странствующих монахов. Идея, конечно, не блистала новизной, но в моей ситуации была довольно подходящей. Сверившись с тем, что было известно о королевствах севера, я остановился на образе проповедника из ордена Тэррис. Ордена странствующих монахов, главная обитель которого располагалась в Сигуре. Проповедники, несшие идеи монотеизма в языческий Су-Ар, Аран и иные страны, встречались в этих северных землях довольно-таки часто и не вызывали особого интереса к своей персоне.

Остановившись на этом, я перешел к практической части. Выбрав дородную внешность пухлого монаха, запомнившуюся по какому-то фильму, я запустил процесс трансформации. Избавиться от массы, гораздо проще, чем набрать, поэтому я пока решил по возможности сохранить объемы. Разве что сделал рост поменьше. Примерно такой, какой понадобится впоследствии для транссексуальных экспериментов. Из остатков массы был сделан землистого цвета балахон и круглый медальон из синтетической древесины с четырехконечной путеводной звездой внутри, символом веры. За этими занятиями время прошло быстро.

Уточнив время, я начал свое восстание из мертвых. На поверхности прошло уже два часа после заката. Задействовав миостимуляторы и подпитав скелетную мускулатуру восстановленным в конверторах кислородом, я стал пробиваться сквозь толщу могильной насыпи наверх, в подлунный мир. Зрелище, наверно, было не для слабонервных. К счастью, зрителей не обнаружилось. Выбравшись из под земли, я отряхнулся и стащил с себя остатки доспехов и одежды от прежней аватары. Ополоснувшись в реке, я направился к овражку, в котором покоились трупы убитых разбойников. Порывшись там, я-таки обнаружил запримеченного еще во время боя здоровяка подходящей комплекции. Перетащив его бренные останки к могиле, я переодел его. Для большего правдоподобия пришлось воткнуть ему в череп стрелу. Положив тело в могилу, я с тяжелым вздохом отправил в нее столь полюбившийся мне топор. Расставаться с ним было жаль, однако уж больно приметным было это оружие, да и с образом монаха оно как-то не вязалось.

Покончив с «траурными церемониями» и еще раз сполоснув в реке грязь, я направился вниз по течению, предварительно уничтожив улики своего «воскрешения». Найденный на берегу обломок копья дополнил мой наряд посохом. Не торопясь я направился в ночь, вслед за покинутым караваном.

Глава 15

Перейдя вброд широкий плес, я вышел на плотно утоптанную тропу, вившуюся по берегу реки. Бледный лунный свет заливал окрестности. Где-то вдали выли волки, оглашая ночную тишь тоскливым воем. Время от времени из зарослей густых кустов доносились шорохи, вспыхивали и гасли глаза неведомых зверей. Ухнув пару раз, над тропой проскользнула бесплотная тень совы.

Через пару часов ходьбы я набрел на поляну, по краю которой тек небольшой ручеек, впадающий в реку. Луна уже почти скрылась за лесом. Решив не торопить события, я набрал хвороста и развел костерок. Еды с собой все равно не было. Чтобы не тратить времени попусту, я нарвал охапку травы для постели и расположился на ночлег. Ночь была свежа. Под утро, когда костер прогорел, я изрядно закоченел и решил прикупить теплый плащ в ближайшем встречном населенном пункте. Подремав еще пару часов, с рассветом я отправился в путь. Ночной холод постепенно отступал, уступая место дневному теплу. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь кроны деревьев, рассеивали повисший по кустам туман.

При солнечном свете местность ощутимо повеселела. Деревья и кусты, то обступали тропу, сжимая ее в своих объятьях, то расступались. То тут, то там вспыхивали золотом паутинки, тихо шуршал падающий с дерева лист. Тропа петляла сквозь объятый осенним пламенем лес, то спускаясь в овраг, то взлетая на пригорок.

Через пару часов я остановился передохнуть и пополнить свои продовольственные запасы в густых зарослях лещины. Набив орехами карманы балахона, я продолжил путь, грызя на ходу набранные дары леса.

Есть что-то особенное в осеннем лесу, какое-то предчувствие. Запах перемен. Тот, кому доводилось идти по тропе сквозь такой вот лес, поймет, о чем идет речь.

От основной тропы временами убегали в лесную чащу ответвления. Временами это были маленькие, незаметные тропки, скрывавшиеся в чаще, иногда широкие торные пути, не уступавшие тому, по которому шел я сам.

Солнце уже перевалило за полдень, когда я наткнулся на первое рукотворное свидетельство обитаемости здешних мест. По широкой лощине тек в сторону реки широкий ручей. Через него был перекинут мост из грубо обтесанных бревен, без признаков перил, но все же мост. Напившись из ручья, я снова двинулся в путь, подбадриваемый несмолкаемым гомоном птиц.

До наступления вечерних сумерек я успел отмахать, по моим прикидкам, никак не меньше сорока километров. Вечерело. Тропа завела меня в кленовый лес, окрашенный в красно-желтый цвет. Вокруг сгущались тихие и прозрачные осенние сумерки. Я остановился, прекратив тревожить опавшую листву. И тут я услышал шаги. Тихие шелестящие шаги, идущие казалось вслед за мной. Я замер, решив посмотреть, кто появится из-за изгиба тропы. Тихий шелест шагов отчетливо слышался в тишине замершего закатного леса. Я стоял и ждал, кто же покажется из-за поворота. Время шло, сумерки становились все более густыми, цвета теряли свою яркость, лес становился серым. Откуда-то сверху порхнул большой лист и со знакомым шелестом упал на тропу. Тогда я понял, что не увижу того, кто идет по тропе за мной. Шаги, которые я слышал в этом сумеречном лесу, были шагами самой осени.

Я шел и шел, сквозь долгие осенние сумерки. Темнота под деревьями сгущалась, на востоке загорались первые звезды, такие знакомые, по моему родному миру и одновременно чуждые, отстраненные и холодные. Неожиданно лес кончился. Я вышел на край поля. Впереди замаячили огоньки небольшого хутора. Если вам когда-либо случалось вот так, в вечерних сумерках, выйти из леса и увидеть теплые огоньки человеческого жилья, то вы вспомните, как они манят уютом и покоем. Я побрел дальше, обходя хуторок стороной. Брехали собаки, в хлеву мычали коровы и блеяли овцы. Я шел дальше.

Миновав хутор и поле, я снова углубился в лес, переключившись в режим ночного зрения. Пройдя еще несколько километров, я заночевал на большой поляне, сбегавшей к самой воде. Костер разводить не стал. Огонь в ночи слишком хорошо заметен, а здесь уже вполне могли появиться и нежелательные гости. Настроив тело в энергосберегающий режим, чтобы не мерзнуть, как прошедшей ночью, я растянулся под кустом. Закинув руки за голову, я смотрел в черное небо, усеянное яркими осенними звездами.

Проснулся я за час до рассвета. Вернее, меня разбудил звук шагов и предупреждение управляющего компьютера. Еще через минуту на поляну вышла Бони и потрусила ко мне.

Подключившись к компьютеру Бони, я получил последние известия от Сэлли. После их отбытия от места стычки с княжеской дружиной, караван быстрым темпом плыл вниз по течению. Русло стало глубже и особых задержек в пути не возникало. К вечеру умер один из раненых помощников кормчего. На ночь они остановились на окраине деревушки Блир, километрах в двадцати ниже по течению. Там они пополнили запасы. На другой день Сэлли во время вечерней разведки отпустил Бони, отдав приказ найти меня. Так же Сэлли сообщил, что караван планирует остановиться в деревне Трехгорье, неподалеку от большого перекрестка трех дорог. Там будет большая осенняя ярмарка. Купцы планируют поторговать на ней, а заодно найти людей для пополнения изрядно поредевших рядов охраны и обслуги. Там Сэлли и предлагал встретиться.

Сверившись с картой, я определил, что до места встречи остается еще порядка полутора-двух сотен верст пути. До места встречи, верхом, я теперь мог добраться всего за день-полтора. Тропа, плавно переходящая в дорогу, все дальше отходила от реки и уже не повторяла все ее изгибы. Поэтому, даже не слишком напрягаясь, я вполне мог обогнать караван на день, а то и два. Решив, что торопиться особо некуда, я со спокойной совестью проспал еще часа три, используя теплый бок Бони в качестве грелки. Проснувшись, когда солнце уже поднялось над верхушками деревьев, я направился в путь. Путешествовать верхом было ощутимо быстрее. До полудня я оставил за спиной изрядную часть пути.

Пользуясь относительной безлюдностью окружающей местности, я решил сменить масть Бони на дымчато-серую. В таком деле как конспирация даже такие мелочи не бывают лишними. Особенно в том случае, если тебя ищет такое количество разнообразных спецслужб. Смена окраса шла при минимальном использовании конверторов, поэтому остаточное излучение должно довольно быстро рассеяться, а засечь трансформацию можно было только с самого ближнего расстояния. Через несколько минут уже ни один конюх не распознал бы в Бони ту же кобылу, что была в Фальке.

Перейдя на легкий галоп, я поскакал по тропе, то напевая, то насвистывая, радуясь дороге, жизни и ясному дню. По бокам мелькали кусты и деревья, сливаясь в яркий, красочный туннель. Лес стал реже, дорога то вилась между холмами, то выводила на широкую равнину, расчерченную квадратами полей. Места становились обитаемыми. Судя по всему, я приближался к большой деревне. Через полчаса я доехал до самой деревни, стоящей у дороги. Миновав три десятка домов, я подъехал к деревенскому трактиру. Время было обеденное, поэтому я спешился и зашел отведать местной кухни. После странствий по лесу, без какой либо еды вообще, незатейливые кулинарные творения местного повара показались большим прорывом в области общественного питания. Умяв изрядную порцию тушеного мяса и залив его соответствующим количеством золотистого ячменного пивка, я в благодушном настроении прислушался к беседе посетителей.

Сидящая за соседним столом компания сельчан обсуждала собранный урожай и способы его транспортировки на ярмарку в Трехгорье. Путь туда был не близкий и, видимо. был сопряжен с определенными опасностями. Пожилой краснолицый человек, судя по осанке и манере держаться, отставной вояка, говорил, что если уж ехать, то надо это делать сообща.

– Мне вот кум, из Горина, говорил, что недавно в наших краях опять объявилась шайка Однорукого, грабят и злодействуют на тракте. По лесам прячутся, между Триском и Ливной. А тамошний князь – выпивоха, даже не чешется, чтобы с дружиной порядок навести, только подати подорожные с путников берет, – вещал ветеран. – Вот и думаю я, други мои, что надобно нам всем миром обоз на ярмарку снаряжать, да мужиков поболе с собой зазвать, чтоб неповадно было супостатам нам препоны в пути чинить.

– Дело, дело говорит, – зашумела компания. – Давай Фельд, собирай обоз, ты у нас голова, на то тебе и власть дана, а мы подсобим.

– Да не шумите вы, тут подумать надо, чего зазря грязь по дороге месить, может лучше в Заречье людей заслать, чтобы наняли там баржи да лодки. По реке-то оно куда как безопасней будет. Да и товара можно свезти поболе, чем на возах, – проговорил сидящий во главе стола крепкий старик.

– Ну да, конечно, – снова заговорил вояка, – а ты подумал сколь они с нас сдерут? Сейчас самый что ни на есть сезон у них, всем надо, они и цены-то втрое от обычных подымут. Так что, почитай, что наторгуем, то и отдадим им за перевоз.

А ты, Дарик, лучше посчитай, – отвечал вояке старик Фельд, – во что обойдется, если нас на тракте всех порешат. У Однорукого банда ого-го, головорезы все как на подбор, да и числом их не меньше двух десятков, да все конные. Как ты от них отбиваться собрался? Да если ты даже всех мужиков с округи соберешь да возьмешь, нас от силы по четверо на одного ихнего выйдет. А ведь надоть и здесь кого-то оставить, чтоб за бабами присмотрели, да отпор дать смогли. Нет, говорю я вам, если уж ехать на ярмарку, так только по реке. А не хотите зареченским платить, так кто мешает самим плоты сделать да лодки просмолить?

– Ты, Фельд, говори да не заговаривайся, – снова вступил Дарик, – хороших плотов, таких, чтоб на них зерно да прочий товар везти можно было, да еще и на ярмарку успеть при этом, ты так быстро не построишь, а наши лодки это так, на них много не увезешь. К тому же надо ж и обратно как-то добираться будет. А супротив течения на плоту особо не поплаваешь, до зимы домой не вернешься. Надо, как ни крути, а обоз собирать, а люди, уж если на то пошло, то давай клич кинем, по окрестным деревням по северному берегу. Глядишь, и соберем людей, а то и к нашему князю можно на поклон сходить, чтоб дружиной помог. А мы ему даров бы поднесли, всяк дешевле твоих зареченских выйдет.

– Дары-то князю, может, и дешевле выйдут, да только не пойдет он с дружиной в соседние вотчины разбойников воевать, сам понимаешь, тут уже не просто так, а военной операцией пахнет. Кто его с дружиной-то пустит? Это ж, брат, уже политика, – поучительно подняв палец, проговорил Фельд.

Спор разгорелся с новой силой. Я слушал его в пол-уха, потягивая хмельное золотистое пиво из большой глиняной кружки. Как бы там ни было, но судя по их разговору, впереди меня мог поджидать неприятный сюрприз в виде разбойничьей шайки. Сталкиваться с ней желания не возникало. Моя лошадь была вполне приличной добычей, которую можно получить с одинокого путника. А изничтожение прославленной банды силами одного монаха явно породило бы в округе нездоровые слухи. Подумав, я решил, что моему одиночному путешествию, видимо, пришел конец. Хотя, конечно, задержка в пути была досадной. Повернувшись к спорящим селянам, я придал благостности своему лицу и обратился к деревенскому старосте.

– Прошу прощения за мое вмешательство почтенные, я всего лишь странствующий проповедник, несущий свет путеводной звезды заблудшим душам. Мое имя Ланс. Так получилось, что путь мой лежит в храм Террис, в Харконе, а дорога туда пролегает через Трехгорье. Быть может, вы захотите принять помощь смиренного монаха в вашем походе? Во время странствий мне не раз доводилось и словом, и делом отбиваться от ступивших на путь греха и порока. Мой посох вполне может сослужить вам службу, а покровительство Террис укажет верный путь, даже если вы и не узрели еще ее свет.

Поразмыслив над моим предложением, деревенский староста кивнул. Нам не помешает опытный человек в путешествии, да и какое-никакое божественное покровительство всегда на пользу будет, – проговорил он, – только вот надобно все же решить, как нам добираться. Ты странник опытный, может, поможешь советом?

Поразмыслив, я решил предложить им третий вариант.

– Велика ли дружина у вашего князя? – спросил я.

– Десятка полтора конных, да полсотни пеших, латников и лучников, – ответил мне Дарик.

– А что, если вам договориться не с князем, а с начальником его охраны. Корыстолюбие – распространенный грех. Пошлите к нему ходоков, чтобы он выделил людей. Скажем, для охраны вашей деревни от возможного нападения разбойников. На пару-тройку недель. А на самом деле, они пойдут ваш обоз сопровождать. Конечно, им тоже придется приплатить за риск да молчание, однако все ж оно, возможно, подешевле обойдется, чем нанимать лодки или искать профессиональную охрану здесь.

– Жрец дело говорит, – пробасил дородный крестьянин. – А переговоры я могу на себя взять. У меня невестка – дочка сержанта, а он на короткой ноге с господином Твигом, уж кому как ни ему договариваться.

Фельд помолчав, кивнул.

– Хорошо, Винс, иди, договаривайся, а я пойду людей соберу, да предупрежу, чтоб готовили обоз. Дарик, пойди к кузнецу, пусть поможет с оружием. Как-никак, а должно у всех быть. Чай не к бабке на блины идем. К завтрашнему утру надо готовыми быть. До Трехгорья нам дней пять ходу будет, и то, если нормально все пойдет, да с погодой повезет, а ярмарка, аккурат, через неделю начнется.

Закончив прения по делу, вся компания разошлась, и я остался в гордом одиночестве. Допил пиво и договорился с трактирщиком о ночлеге, в маленькой комнатушке на втором этаже. Остаток дня я посветил изучению последних полученных директив и отчетов.

План по имитации смерти нашел одобрение в центре. Предлагалось продолжать начатое, однако высказывались сомнения в том, что я смогу успешно играть женскую роль. Впрочем, эта часть оставалась на мое усмотрение. Действовать по обстоятельствам – вот и вся директива.

Из данных, полученных от Изы, было известно, что поисковая группа достигла Фалька и выяснила, как я и предполагал, не только с кем я пришел в город, но и описание внешности всех моих спутников, когда я его покинул, а также кобылы. Смена масти Бони оказалась не лишней. На данный момент «группа захвата» день как выехала из Фалька. Кроме того, в Харконе была активизирована агентурная сеть, а часть агентов направлялась по маршруту предполагаемого следования. Так что в Трехгорье меня вполне могли поджидать агенты имперской разведки.

За себя я не беспокоился, распознать меня в моей нынешней ипостаси было проблематично, даже с использованием магических средств, однако за эльфа я все же беспокоился. Его способность к полноценной трансформации тела была скорее гипотетической и носила по большей части иллюзорный характер. Искусный маг или человек, невосприимчивый к иллюзиям, вполне мог распознать в нем чужака. Но переживаниями делу не поможешь. Эльф не дурак, светиться просто так не станет. К тому же его компьютер вполне мог принимать рекомендации с базы. Ему наверняка дали все возможные советы на предмет мер по предотвращению обнаружения. Впрочем, мне пока не пришло никаких подтверждений этому, значит, ничего существенного ему пока не посоветовали.

Окончив рекогносцировку, я спустился в общую залу, надеясь подчерпнуть еще какие-нибудь ценные сведения, да и просто послушать, о чем местный люд толкует. Новости и слухи имеют удивительную способность распространяться даже в этих малонаселенных местах с невероятной скоростью.

Постепенно зал стал наполняться селянами, пришедшими отдохнуть от трудов праведных за кружечкой – другой пива, а также обсудить последние новости. Главной темой для разговоров, стал, конечно же, намечавшийся на завтра отъезд обоза. Решали, кто пойдет, кто останется, кто и как потом будет делить прибыль. Последний вопрос порождал немало споров. Пару раз дело едва не окончилось дракой. Зал гудел. Все ждали решения деревенского совета.

К темноте вернулись Винс и компания, ездившие на переговоры с господином Твигом. Консенсус был достигнут за вполне приемлемую сумму, к взаимному удовлетворению сторон. На охрану обоза были выделены пять рыцарей и полтора десятка пехоты во главе с сержантом Квидом. Их прибытие ожидалось завтрашним утром, к отправке обоза. В скором времени собрались и остальные члены правления. Споры и пересуды продолжались до поздней ночи. Итогом стал обоз из полутора десятков больших возов, запряженных быками и двадцати человек селян, во главе с Дариком, на которого и возложили задачу возглавить отряд. Из двадцати селян семеро были охотниками, неплохо стрелявшими из лука. Остальным кузнец выдал топоры и пару пик из своих запасов, заготовленных впрок для княжеской дружины, дополнив экипировку грубо сколоченными щитами.