Пустые глаза

Она продолжала идти вперед, преодолевая ступеньку за ступенькой, и закрыла глаза, оказавшись наверху. Она старалась, чтобы свет от мобильного телефона не попадал в спальню справа от нее. Алекс не хотела приближаться к этой комнате или даже мельком увидеть орошенный алым деревянный пол внутри. На лестничной площадке она быстро повернулась и направилась по коридору к своей спальне, но остановилась в самом начале пути. В конце коридора перед ней стояли часы, которые спасли ей жизнь. Они пугающе блестели в свете фонарика ее мобильного телефона, и освещенная полоса на циферблате то появлялась, то исчезала, то появлялась, то исчезала. Именно тогда Алекс поняла, что часы все еще тикают. В этом мертвом доме без электричества и какой-либо жизни напольные часы были живы и здоровы. Она подошла поближе, пока не услышала едва уловимое щелканье внутреннего механизма. Единственное объяснение – часы завели бродяги, которые пробирались в дом.

Она полюбовалась часами еще пару секунд, а затем подняла телефон к потолку. Нащупав висящий над головой шнур, она потянула за него, открыв люк на чердак. Повозилась с раздвижной лестницей, а затем направила фонарик телефона в темное отверстие в потолке и начала подниматься. Как только она пролезла в люк, и верхняя часть тела оказалась на чердаке, Алекс поразил другой запах, тоже затхлости и плесени, но навевающий совсем иные воспоминания. Этот запах напомнил ей о Рождестве. Каждый год родители открывали люк в потолке, и Квинланы один за другим забирались на чердак, чтобы достать многочисленные коробки с украшениями.

Но сейчас Алекс не интересовали украшения или безделушки. В эту ночь ей было нужно кое-что другое. Она посветила фонариком в угол чердака, где обнаружила коробки, которые они с Рэймондом спрятали много лет назад. Сколько она помнила своего брата, он мечтал стать игроком Высшей бейсбольной лиги. Алекс представляла его себе только таким – в бейсболке и грязной форме. Последний год или около того Алекс блокировала эти воспоминания. Вспоминать Рэймонда в форме и на бейсбольном поле было слишком тяжело, потому что эти воспоминания вызывали ужасные приступы вины и угрызений совести. Когда-нибудь, как она надеялась, она сможет позволить мыслям о брате свободно циркулировать по ее сознанию. Ей очень не хватало его, и каждый раз, когда она вытесняла Рэймонда из своих мыслей, в сердце возникала глубокая боль. Но именно из-за Рэймонда она и приехала в свой старый дом. С самого детства брат собирал бейсбольные карточки. Из всех вещей, брошенных дома, именно коллекция бейсбольных карточек Рэймонда не должна была попасть в руки расследователей преступлений, которые в конце концов обнаружат чердак, разграбят все, что там хранится, и выставят все это на продаже в даркнете как реликвии, принадлежавшие семейке Квинланов, которых укокошила их старшая дочка.

Она нашла в углу коробку с бейсбольными карточками и вытащила ее из тени. Спустить коробку по чердачной лестнице было делом нелегким. Когда она выполнила эту задачу, то задвинула лестницу на место и закрыла люк на чердак. В доме снова воцарилось безмолвие, лишь тихо тикали напольные часы. Прежде чем уйти, Алекс дотянулась до верхней части часов, где хранилась ручка для завода. Она вставила ее в отверстие сбоку и несколько раз прокрутила, поднимая гири до упора. Надолго этого не хватит, но часы, по крайней мере, еще будут тикать, когда Алекс приземлится в Лондоне на следующий день.

Только позже, не в силах уснуть в ожидании перелета обратно в Англию и убивая время, она обнаружила, что в коробке, которую она взяла с чердака, была не коллекция бейсбольных карточек ее брата, а выписки из иностранных банков. Они стали первым ключом к разгадке того, кто убил ее семью.

Глава 9

Среда, 30 сентября 2015 года

Цюрих, Швейцария

9:35

Утром после того, как поезд доставил ее в Швейцарию, Алекс сидела в цюрихском кафе, потягивала эспрессо и наблюдала за банком на противоположной стороне улицы. Она проверила свой телефон. До назначенной встречи оставалось двадцать пять минут, и двадцать из них она потратила на то, чтобы допить кофе и успокоить нервы. За пять минут до встречи она собрала бумаги, за чтением которых провела утро, сложила их в папку с кожаным переплетом и сунула в рюкзак, после чего перешла на другую сторону улицы.

Несмотря на то что она оделась в свой лучший наряд – длинную юбку, шелковую блузку и пиджак, который не надевала со времен суда, – Алекс сразу же почувствовала себя не в своей тарелке, когда вошла в банк. Глаза всех сотрудников устремились на нее, едва она переступила порог просторного вестибюля. За последний год в Кембридже она привыкла сливаться с толпой и быть незаметной. Но двадцатилетняя девушка в банке такого типа привлекала внимание. Она была уверена, что типичные клиенты здесь – люди среднего возраста и с титулом.

Женщина за громадной стойкой ресепшн – ярко сверкающей глыбой мрамора – на мгновение замешкалась, прежде чем спросить:

– Чем я могу вам помочь?

– Меня зовут Алекс Квинлан. У меня назначена встреча с Сэмюэлом Макьюэном.

Женщина с растерянным видом проверила журнал учета посетителей. Алекс чувствовала ее уверенность в том, что сюда закралась какая-то ошибка. Но после того, как женщина проверила расписание встреч и документы Алекс, она нерешительно улыбнулась.

– Присаживайтесь. Мистер Макьюэн сейчас подойдет.

Алекс села на жесткий диван, который выглядел так, будто ему место в пафосном особняке, а не посреди банка. Но этот банк не был похож ни на один из тех, что она видела, а видела она их немало за последний год, когда встречалась с управляющими, финансовыми консультантами и адвокатами, которые советовали ей, как распорядиться состоянием, которое она получила после суда. Но ни один из американских банков не был похож на этот. Здесь все было из мрамора и гранита, сверкающего от яркого солнечного света, льющегося через сводчатое стекло с высоты трех этажей. Это было место, где богатые люди прятали свои сокровища, и Алекс догадывалась, что и диван, и гранит, и мрамор, и ослепительный солнечный свет – все это было сделано специально для того, чтобы богатые люди чувствовали себя богатыми.

Ее родители не были богаты. По крайней мере, ей не было известно ничего такого. Они жили в скромном доме, и Алекс с братом ходили в государственную школу. Самым экстравагантным семейным отпуском для них была неделя во Флориде. Хотя ее родители были бизнесменами, их фирма по налогам и аудиту состояла из двух человек – Деннис и Хелен Квинлан были там бухгалтерами, менеджерами и уборщиками. Как же так получилось, недоумевала Алекс, что всего месяц назад, в ту жаркую августовскую ночь, она нашла на чердаке коробку с выписками по счету в цюрихском банке на сумму пять миллионов долларов? Она была уверена, что ответ на этот вопрос приведет ее к убийце.

Через пять минут к ней подошел молодой человек в костюме и безупречно завязанном галстуке. Он не может быть намного старше ее самой, подумала Алекс, разглядывая его с ног до головы.

– Мисс Квинлан? – произнес молодой человек, протягивая руку. – Дрю Эстес. Я помощник мистера Макьюэна. Он сейчас подойдет. Если вы пройдете со мной, я провожу вас к нему в кабинет.

После года с лишним в Кембридже Алекс научилась проникать сквозь диалекты и акценты, чтобы понять английский, на котором с ней говорили. Но во время этой поездки по Европе она узнала, что английские диалекты различаются не только в разных странах, но и в разных регионах каждой страны. Здесь, в Швейцарии, англоговорящие швейцарцы говорили с сильным французским или немецким акцентом. Акцент Дрю Эстеса был густым немецким с британскими нотками, и Алекс потребовалось время, чтобы расшифровать, что он говорит.

– Спасибо, – ответила Алекс, встала и пожала ему руку.

Пока она касалась его руки, Алекс заметила, как Дрю Эстес на секунду задержал на ней взгляд, а затем прищурил глаза и наклонил голову.

– Мы знакомы? – спросил он.

– Нет, – ответила Алекс.

– Вы уверены? Выглядите знакомо.

Алекс улыбнулась.

– Уверена. Я впервые в Швейцарии.

Такое случалось несколько раз на улицах Кембриджа и один или два раза в университетском городке. Кто-то из ее знакомых спрашивал, не встречались ли они в каком-то другом месте или в другое время. Даже океан не мог поставить надежную преграду между Алекс и ее дурной славой. Но шли месяцы, заканчивался первый курс, ее слава угасала, и никто больше не обращал на нее внимания. До этого момента. До тех пор, пока Дрю Эстес не уставился на Алекс изучающим взглядом, от которого у нее по коже поползли мурашки.

– Как долго, вы сказали, придется подождать мистера Макьюэна? – наконец спросила Алекс.

– О, – сказал Дрю. – Извините. Пялюсь на вас, как дурак. Недолго. Он заканчивает совещание. Я провожу вас к нему в кабинет.

Через минуту молодой человек провел Алекс в изысканно обставленный кабинет.

– Вам что-нибудь принести? – спросил он с порога. – Кофе или воду?

– Нет, спасибо, – ответила Алекс.

– Спасибо, Дрю, – сказал мужчина, входя в кабинет. – Я Сэмюэл Макьюэн. Мы говорили по телефону.

Алекс улыбнулась и пожала ему руку, чувствуя облегчение оттого, что внимание Дрю Эстеса отвлеклось.

– Меня зовут Алекс Квинлан.

Макьюэн улыбнулся и покачал головой.

– Простите. просто ожидал увидеть кого-то постарше.

– К сожалению, здесь только я.

– Тогда ладно. Присаживайтесь. – Макьюэн указал на стул перед своим столом. – Спасибо, Дрю. Я позвоню, если мне что-нибудь понадобится.

Дрю Эстес улыбнулся с порога. Алекс почувствовала, как его взгляд задержался на ней еще на мгновение, прежде чем он ушел. Сэмюэл Макьюэн сидел за столом и постукивал по клавиатуре.

– Итак, вы хотите перевести средства из американского банка в наш, верно?

– Да, – ответил Алекс.

Макьюэн продолжал читать с экрана.

– Я вижу, вы уже оформили все бумаги. Сегодня мы только доделаем пару документов. Какова сумма перевода?

– Один миллион долларов, – ответила Алекс.

Макьюэн поднял глаза от компьютера, сделал паузу, а затем кивнул. Алекс почувствовала, что его так и подмывает спросить, как двадцатилетней девчонке удалось заполучить миллион долларов. Скорее всего, он подозревал, что она сопливая папенькина дочка с трастовым фондом, и Алекс хотелось бы, чтобы так оно и было. Внимание прессы в Америке, достигшее апогея во время ее судебного процесса против штата Вирджиния, перешло всякие границы, когда суд завершился вердиктом о том, чтобы присудить Алекс шестнадцать миллионов долларов компенсации, которые судья сократил до восьми с лишним. Кроме выкупа семейного дома и обычных расходов на жизнь, Алекс не прикоснулась к этой сумме. Сегодня она впервые использовала деньги по назначению. Сегодня они сыграют роль рычага давления.

– Очень хорошо, – продолжил Макьюэн. – У вас есть документы и информация из американского учреждения?

Алекс достала из рюкзака папку и передала ему все бумаги. Макьюэн быстро их просмотрел.

– Мне нужно проверить данные. У вас есть удостоверение личности с фотографией?

Алекс протянула свое удостоверение личности.

– Это займет несколько минут.

– Я подожду, – сказала Алекс.

Сэмюэл Макьюэн вышел из кабинета, и его не было пятнадцать минут. Когда он вернулся, у него на лице сияла ликующая улыбка. Забавно, на что способны деньги.

– Все улажено, – сказал он. – Мы сможем без проблем осуществить перевод и завершить все дела уже сегодня утром.

Следующий час Алекс провела, заполняя бланки и ставя свою подпись под дюжиной документов. Когда они закончили, она стала гордой обладательницей счета в швейцарском банке «Спархафен» в Цюрихе, на котором теперь лежал миллион долларов США, переведенный с брокерского счета в Америке.

Сэмюэл Макьюэн пообещал поддерживать с Алекс постоянную связь и помогать ей в любых других банковских делах.

– Просто дайте мне знать, если я могу сделать для вас что-то еще, – сказал он.

– Вообще-то можете, – сказала Алекс, которой удалось привлечь его внимание. Теперь он воспринимал ее всерьез.

Макьюэн тепло улыбнулся.

– Я слушаю.

Из своей папки Алекс достала лист бумаги.

– Это старая выписка из вашего банка, – сказала Алекс, передавая листок через стол. – Я нашла ее в вещах отца и хотела узнать, можете ли вы предоставить мне какую-нибудь информацию об этом счете.

Макьюэн взял листок и долго его изучал. После некоторого времени он заговорил, продолжая анализировать информацию:

– Это номерной счет. Он не оформлен ни на чье конкретное имя.

– Да, – подтвердила Алекс, – это я поняла. Но в качестве хранителя счета указана бухгалтерская фирма моего отца. Я ищу информацию о владельце счета и о том, почему фирма моих родителей указана в качестве хранителя.

– Я не могу предоставить вам информацию о частных счетах, мисс Квинлан. Возможно, вам стоит обратиться к своему отцу.

– Он умер.

Такая прямота застала Макьюэна врасплох.

– О, мне жаль.

– Дело вот в чем, – объяснила Алекс. – Оба моих родителя умерли. Все, что у них было, теперь принадлежит мне, согласно их завещанию, – тут Алекс положила на стол последнюю волю и завещание своих родителей.

– Здесь вы увидите, что я указана как их единственный бенефициар. Поэтому, когда я нашла эту банковскую выписку в вещах отца, я решила попытаться разобраться в этом. Существует ли еще этот счет?

– Мисс Квинлан, я не могу предоставить информацию об этом счете без соответствующих документов, подтверждающих, что то, о чем вы мне говорите, – правда. И даже в этом случае придется пройти через множество юридических препон.

– Я просто пытаюсь выяснить, существует ли еще этот счет. И если да, то кто его открыл. У меня есть еще деньги, которые нужно вложить, и, если бы вы могли оказать мне эту услугу, я бы рассмотрела ваш банк для дальнейших инвестиций.

– Понятно, – сказал Макьюэн. – Для меня большая честь служить вам всем, чем смогу, – и тут он добавил, передавая бумаги обратно: – К сожалению, с этим помочь не могу. Существуют законы, запрещающие мне делать то, о чем вы просите, и я боюсь, что не смогу помочь ни вам, ни другим моим клиентам, если потеряю лицензию.

Алекс достала из папки другой лист бумаги и протянула его через стол.

– У меня есть еще один миллион долларов, который я готова перевести в ваш банк, если вы поможете мне с этим. Мне нужно только имя.

– Мисс Квинлан, мне очень жаль. Я не имею права разглашать информацию о номерном счете без соответствующих документов, подтверждающих его принадлежность вам. И так будет независимо от того, сколько денег вы вложите в наш банк.

Алекс встала и улыбнулась. Прежняя ее версия, возможно, стала бы бушевать и протестовать против этого препятствия. Но новая Алекс просто найдет способ обойти его. Если последние два года и научили ее чему-то, так это тому, что отсиживаться в стороне в бездействии бесполезно.

– Спасибо, что уделили мне время, – сказала она перед уходом.

Глава 10

Среда, 30 сентября 2015 года

Цюрих, Швейцария

11:30

Дрю Эстес из кабинки наблюдал за девушкой, выходящей из банка. Он сразу же узнал ее. Ее выдали глаза. Они с его девушкой внимательно следили за историей Александры Квинлан. В прошлом году они даже проезжали мимо печально известного дома в Америке, где Пустые Глаза убила свою семью. Дрю с девушкой проводили отпуск в Штатах и потратили две недели на осмотр Нью-Йорка и Вашингтона, а в завершение поездки провели неделю в походе по Аппалачской тропе. Будучи фанатами расследований, ни Дрю, ни его девушка не могли упустить возможность увидеть печально известный дом в Макинтоше, штат Вирджиния, где Александра Квинлан расправилась со своей семьей.

Теперь, год спустя, Пустые Глаза сама зашла в банк в Швейцарии, где Дрю подменял отсутствующего сотрудника. Часом ранее он помогал мистеру Макьюэну заполнить все формы и пробить чеки, необходимые для открытия нового счета для Алекс Квинлан на сумму в один миллион долларов США. Состояние, которое заработала Пустые Глаза, – или, по крайней мере, малая его часть – теперь лежало на счете в банке, где работал Дрю Эстес. В это было трудно поверить. Дрю изучил дело Александры Квинлан вдоль и поперек и внимательно наблюдал за судебным процессом, когда она подала в суд на полицию и прокуратуру штата. Дрю знал, что ей удалось урвать гораздо больше, чем миллион долларов, и с тех пор весь мир лихорадочно искал ее. А нашел ее каким-то чудесным образом Дрю Эстес.

После того как он помог мистеру Макьюэну завершить утренние дела, Дрю отправился на обеденный перерыв. Он вышел на улицу и зажег сигарету, которая повисла у него во рту, пока он набирал номер на мобильном телефоне.

– Привет, детка, – сказал он, когда его девушка ответила. – Ты не поверишь, кто зашел в банк сегодня утром.

Разговор длился пять минут. К тому времени, когда его сигарета догорела до фильтра, Дрю Эстес разработал план.

Глава 11

Среда, 30 сентября 2015 года

Цюрих, Швейцария

21:41

Алекс сидела в углу бара и потягивала тоник с лаймом. Из-за языкового барьера ей с трудом удалось убедить бармена наполнить ее бокал только льдом и тоником, не добавляя джина или водки. Через несколько месяцев ей исполнится двадцать один год, и она станет совершеннолетней в Штатах. Здесь, в Европе, она могла свободно покупать и употреблять алкоголь с тех пор, как впервые переступила порог кампуса. Но ни алкоголь, ни наркотики никогда не привлекали ее. Возможно, потому, что она так и не закончила старший класс, где многие дети начинают баловаться подобными вещами, а друзья, с которыми Алекс могла бы баловаться, бросили ее после того, как ее отправили в колонию для несовершеннолетних. И несмотря на то, что за последние два года она обрела независимость в ускоренном порядке, в глубине души она все еще оставалась той девочкой, которую мать убила бы, если бы она выкурила косяк или хотя бы задумалась о том, чтобы проглотить одну из многочисленных таблеток, которые, как она видела, глотали ее сокурсники на первом году обучения в вузе.

Была и еще одна причина, по которой Алекс избегала алкоголя. Она прекрасно осознавала, как одурманивающий эффект выпивки мог бы снять хотя бы часть ее тревоги и чувства вины. Возможно, этот путь был бы легче, чем тот, который она выбрала. Но легкий путь вел лишь к жалости к себе, а не к ответам на вопросы или просветлению, которые она твердо намеревалась обрести.

Она помешивала напиток и вспоминала прошедший день. Ее попытка узнать имя человека, стоящего за номерным счетом, хранителем которого выступали ее родители, не увенчалась успехом. Алекс была уверена, что это ключ к разгадке всех тайн, связанных с той ночью. Сейчас у нее в мыслях вертелся круговорот из всех неизвестных, а на поверхность, как всегда, поднимались две из них: фотографии, оставленные на кровати родителей в ночь их убийства, и отпечаток пальца, обнаруженный на окне ее спальни.

Алекс узнала о фотографиях только во время рассмотрения дела о клевете, когда Гарретт представил их как еще одно доказательство того, насколько плохо было проведено расследование. В лучшем случае, утверждал Гарретт, полиция Макинтоша не приняла фотографии к сведению, посчитав их несущественными. Однако более вероятно, что окружной прокурор попытался исключить их наличие, поскольку они не вписывались в версию о том, что именно Алекс убила родителей.

Снимки всегда оставались обескураживающей частью и без того сложной головоломки. Но после обнаружения выписок из иностранных банков, спрятанных на чердаке, Алекс придумала крайне хрупкую теорию, связывающую фотографии с отпечатком пальца, найденным на окне ее спальни. Находясь в доме в ночь убийства своей семьи, Алекс узнала несколько неопровержимых истин. Одна из них заключалась в том, что стрелок вошел к ней в спальню и распахнул окно настежь. Алекс сразу вспомнила, как скрипело окно, когда она пряталась за часами. Поэтому отпечаток пальца, снятый с оконного стекла, несомненно, принадлежит стрелку. Ни полицейскому управлению Макинтоша, ни Гарретту Ланкастеру, пытавшемуся доказать невиновность Алекс, не удалось найти владельца отпечатка. Гарретт обратился к своим источникам и попросил прогнать отпечаток через интегрированную автоматизированную систему идентификации отпечатков пальцев ФБР. Никаких совпадений. Но с тех пор, как Алекс наткнулась на банковские документы на чердаке, она начала строить теорию о том, что, возможно, отпечаток пальца, снятый с окна ее спальни, принадлежит владельцу счета. И возможно, если она узнает, кто этот человек, это прольет свет на то, кем являются женщины на фотографиях.

Однако ее визит в банк «Спархафен» оказался неудачным. То, что дело зашло в тупик, было досадно само по себе, не считая еще одной проблемы, которую это создавало. Миллион долларов, который она перевела, наверняка переполошил всех на родине. Прежде чем присудить ей восемь миллионов долларов, судья установил ограничения на их использование. Самым главным из них было то, что сертифицированный финансовый консультант должен был присматривать за деньгами и давать рекомендации до тех пор, пока Алекс не исполнится двадцать семь лет. После этого она могла инвестировать, тратить или транжирить деньги по своему усмотрению. Однако до этого момента, если она прикоснется хоть к одному центу, это сразу станет известно Гарретту Ланкастеру.

Гарретт всегда оставлял Алекс свободу действий, и, несмотря на то что он занимал важное место в ее жизни, она никогда не решала с ним денежные вопросы напрямую. Вместо этого ее расходы утверждал финансовый консультант. Но, несмотря на это посредничество, Алекс была уверена, что Гарретт видит каждый потраченный ей цент. Перевод миллиона долларов в швейцарский банк может занять какое-то время. Может пройти день или неделя. Но в конце концов ее консультант увидит перевод и снимет трубку, чтобы позвонить Гарретту, а тот в свою очередь снимет трубку, чтобы позвонить Алекс. Такова, к сожалению, была ее жизнь.

Алекс ежемесячно снимала скромную сумму на повседневные расходы, причем вся она покрывалась процентами от инвестиций основной суммы. Гарретт был непреклонен в убеждении, что Алекс не должна прикасаться к основному объему денег, а должна жить только на проценты. Двадцатилетней девушке, у которой не было ничего, кроме пустующего дома в Макинтоше, штат Вирджиния, жить на проценты было несложно. Перевод миллиона долларов в банк в Цюрихе точно не пройдет незамеченным дома.

У нее был готов план действий на случай звонка Гарретта. Алекс записала свой ответ ему и теперь пыталась запомнить каждую деталь наизусть. Суть заключалась в том, что деньги принадлежат ей независимо от того, что сказал судья и сколько к ним привязано ниточек, и она может делать с ними все, что пожелает. Она захотела открыть счет в швейцарском банке, сказала она Гарретту, для налоговых льгот. Алекс ничего не знала о международном налоговом законодательстве кроме того, что мельком подглядела в интернете, когда разрабатывала свой план. Но этого было достаточно, как она надеялась, чтобы ее слова звучали убедительно, когда Гарретт позвонит. Она будет подробно рассказывать о своих рассуждениях, уклончиво объясняя ход своих мыслей, и даже извинится за то, что имеет наглость прикасаться к собственным деньгам. Но чего она делать не станет, так это говорить Гарретту правду: что она перевела миллион долларов в банк Цюриха, потому что надеется, что это поможет ей приблизиться к истине о том, что случилось с ее семьей. Эта задача была лично ее.

Она сделала еще один глоток тоника, открыла телефон и пролистала расписание поездов на следующий день. На другом конце бара в кабинке сидела парочка. Их внимание переключалось с Алекс на телефон мужчины и продолжало метаться туда-сюда. Наконец Дрю Эстес увеличил изображение Александры Квинлан. Он улыбнулся своей девушке, пока они переводили взгляд с телефона на девушку в баре.

– Это она, – заявил Дрю. – Не могу поверить, но это она.

Лаверна Паркер кивнула.

– Да, черт возьми, это она. Она сняла очки и подстриглась, но посмотри на эти глаза. Их невозможно не узнать. Сколько она положила на счет?

– Миллион долларов. Я видел на компьютере у босса и помогал оформлять документы.

– Миллион баксов, – повторила Верна, презрительно глядя через весь бар. – Александра Квинлан собственной персоной. – Она улыбнулась, обнажив кривые зубы, и прошептала: – Мы знаем, кто ты.

Верна положила телефон на стол. Изображение Алекс оставалось на экране.

– Ей присудили около десяти миллионов, – продолжила она, непрерывно наблюдая за Алекс. – Убей свою семью, притворись маленькой испуганной дурочкой и свали с целым состоянием, – тут Верна снова заговорила нараспев, словно передразнивая кого-то: – Ты пыталась исчезнуть, но мы знаем, где ты.