Пустые глаза

Донна пыталась осмыслить происходящее. Тела. Девочка. Ружье.

– Подними руки вверх! – велела Донна девочке, направив оружие на нее как на подозреваемую. Девочка продолжила плакать, но выполнила приказ, подняв руки.

Пока Донна наводила пистолет на девочку, другой офицер подбежал и схватил дробовик с коленей девочки. Третий офицер повалил девочку на пол лицом вперед и закрепил ее руки за спиной. Четвертый офицер осмотрел комнату и убедился, что в ней больше никого нет.

Донна медленно подошла к рыдающей девочке, кивнув офицеру, чтобы тот отпустил ее. Кроме того, что Донна первой прибыла на место происшествия, она была там единственной женщиной, и казалось логичным, чтобы именно она обратилась к девочке. Она помогла ей снова сесть и при этом внимательно рассмотрела кровь, которой была залита ее ночная рубашка.

– Мои родители умерли, – сказала девочка.

– Это ты в них стреляла?

– И мой брат тоже.

– Это ты их застрелила? – снова спросила Донна.

Девочка широко раскрыла глаза, глядя на Донну.

– Они все мертвы.

– Как тебя зовут?

Плач девочки немного утих.

– Александра Квинлан.

Глава 3

Окружной суд

Четверг, 26 сентября 2013 года

15:50

– Каково было ваше первое впечатление от спальни мистера и миссис Квинлан? – спросил Гарретт, все еще стоя за трибуной.

– Я видела перед собой трех жертв и подозреваемую с ружьем.

– Как бы вы описали атмосферу в комнате?

– Она была напряженной. Мы все держали перед собой оружие, и я была начеку. Сперва мне показалось, что Александра застрелила своих родителей и брата и представляет опасность как для себя, так и для моей команды.

– И поэтому вы ее обезоружили?

– Да. Мы следовали протоколу департамента по обезвреживанию активного стрелка.

– А потом вы надели на Александру наручники?

– Да.

– В те первые моменты, когда вы вошли в главную спальню, переступили через тело Рэймонда Квинлана и увидели Денниса и Хелен Квинлан мертвыми в кровати, алые простыни, брызги крови на стене позади, девочку-подростка на полу с дробовиком на коленях, – вы можете сказать, что вами овладела растерянность?

– Да.

– Офицер Диас, – продолжал Гарретт, перелистывая страницу в блокноте, – который вторым оказался на месте происшествия, также описал эту сцену как «ужасающую». Вы бы согласились с этим мнением?

– Да, мы все были напуганы.

– Протестую, – сказал Билл Брэдли. – Офицер Коппел не может давать показания о том, что чувствовали ее сослуживцы.

– Поддерживаю.

– Ваша честь, я понимаю, что офицер Коппел не может говорить за своих сослуживцев, но их показания уже занесены в протокол. Каждый из них описал чувства растерянности, ужаса, печали и ощущение подавленности тем, что они обнаружили в доме Квинланов. Я спрашиваю, чувствовала ли офицер Коппел то же самое.

– Возражение поддержано, мистер Ланкастер, – сказал судья. – Давайте дальше.

Гарретт на мгновение задумался, прежде чем кивнуть и вновь обратиться к Донне.

– Офицер Коппел, через несколько мгновений после того, как вы вошли в спальню Квинланов, вы испытали сильные эмоции. Была ли среди них растерянность?

– Да.

– Ужас и шок?

– Да.

– Печаль?

– Да.

– Ощущение, что все это невыносимо?

На глаза Донны навернулись слезы:

– Да.

– Когда вы испытывали все эти эмоции одновременно, возможно ли, что, увидев девочку-подростка, сидящую у кровати своих родителей – родителей, которые явно были застрелены, – вы могли принять эту сцену за то, чем она на самом деле не являлась?

– Да. Очевидно, так и произошло.

– На фоне столь бурных эмоций вы предположили, что Александра Квинлан убила свою семью. Это верно?

– Да, это было мое первое предположение.

– Пока вы находились в доме у Квинланов, вы не думали, что может быть другое объяснение тому, что вы нашли?

– Нет, пока я была на месте преступления, нет.

– Обсуждали ли вы с кем-нибудь из ваших коллег другие возможные объяснения ситуации в доме у Квинланов?

Донна покачала головой:

– Пока я была на месте преступления, нет.

– Но ведь был момент, офицер Коппел, когда вас осенило, что вы неверно интерпретировали место преступления?

– Да. Когда мы вернулись в штаб и я смотрела допрос Александры, я начала подозревать, что мы что-то напутали.

– Сколько времени прошло с того момента, как вы приехали на место преступления и испытали все эти переполнявшие вас эмоции, до того, как к вам пришло осознание? Осознание того, что вы, возможно, что-то не так поняли?

– Наверное, часа два.

Гарретт проверил свои записи.

– Вы выехали на выстрелы в доме у Квинланов в ноль сорок шесть. Вы вызвали подкрепление и скорую помощь в ноль пятьдесят восемь, после того как вошли в дом. Следователь Альварес начал допрос Александры Квинлан в три двадцать утра. Таким образом, с того момента, как вы выехали на вызов, до того, как вы стали свидетелем допроса Александры, прошло почти три часа. Я правильно восстановил хронологию событий?

– Правильно.

– Итак, после того как вы вошли в спальню к Квинланам, вам потребовалось три часа, чтобы проанализировать образы и эмоции, которые мало кто из офицеров испытывает за всю свою карьеру. Три часа ушло на то, чтобы дать этим переполнявшим вас эмоциям рассеяться. Три часа, чтобы разум и логика смогли внести свою лепту в запутанную картину преступления и позволить здравому смыслу во всем разобраться. Все верно?

Донна кивнула и вытерла слезы.

– Да.

Гарретт сделал паузу. Он молчал достаточно долго, чтобы тишина заставила присяжных почувствовать себя неуютно. Чтобы они насторожились и сосредоточились.

– Когда эмоции улеглись, офицер Коппел, и им на смену пришли разум и логика, что вы заметили?

Донна прочистила горло.

– Я наблюдала за допросом Александры и поняла, что она больше не в шоке, как это было, когда мы обнаружили ее на месте преступления. Я увидела девушку, которая не понимала, в чем ее обвиняют.

– Вы заметили, что через три часа – время, достаточное для того, чтобы Александра смогла осознать произошедшее, – она наконец поняла, что ее обвиняют в убийстве всей семьи. И когда ее осенило это понимание, что изменилось в поведении Александры?

– Она больше не была в трансе. Мне показалось, что она наконец поняла, что ее допрашивают, и выглядела испуганной и потерянной, словно ей нужна была помощь.

– Значит, семнадцатилетней девочке, которая одна выжила в ночь убийства ее семьи, нужна была помощь окружающих ее взрослых. Так вы подумали?

– Так.

Гарретт вышел из-за трибуны и подошел к ложе присяжных.

– Мысль о том, что юной девушке в такой ситуации нужны взрослые для защиты, кажется здравой, не так ли?

– Протестую. Спорно.

– Поддерживаю.

– Кажется, что первое, что должны сделать взрослые, – это защитить девочку, которая только что потеряла мать, отца и брата. Но вместо помощи Александра Квинлан получила оперативников, которые неправильно поняли обстановку и сделали поспешные выводы, верно?

– Протестую! Спорно.

– Поддерживаю.

– Вместо помощи Александра Квинлан получила агрессивного следователя, который во время незаконного допроса несовершеннолетней в полчетвертого утра обвинил ее в убийстве всей семьи. Вместо помощи и за то, что выжила в ту ночь, Александра Квинлан получила двухмесячное пребывание в центре временного содержания несовершеннолетних. Вместо помощи Александра Квинлан получила то, что ее в наручниках вытащили из дома, пока съемочная группа новостей записывала каждую деталь и транслировала ее на весь мир. Вместо помощи Александра Квинлан получила заголовки, обвиняющие ее в убийстве семьи, потому что все мы знаем, что в СМИ, если есть кровь, есть и интерес. Мы также знаем, что колесо новостей, вращающееся двадцать четыре часа в сутки, быстро судит, но медленно признает ошибки. Так что Александре Квинлан придется всю жизнь преодолевать последствия клеветы и клейма. Александра Квинлан получила ужасное прозвище «Пустые Глаза», данное ей чересчур ретивым репортером и повторенное всеми СМИ в Вирджинии и многими по всей стране. А все потому, что молодая девушка имела наглость выглядеть растерянной после того, как всю ее семью убили. То, что получила Александра Квинлан, было полной противоположностью тому, что должно было дать ей цивилизованное общество и этичная, беспристрастная система правосудия.

– Протестую! – Билл Брэдли гневно вскочил на ноги. – Ваша честь, мистер Ланкастер говорит заключительное слово, в то время как ему следовало бы допрашивать свидетеля.

– Мистер Ланкастер, – сказал судья, – вы испытываете мое терпение. У вас есть вопрос к офицеру Коппел?

– Есть, – тон Гарретта смягчился, когда он перевел взгляд с членов жюри на Донну. – Семья Александры была убита в ночь на пятнадцатое января. Александра выжила. Офицер Коппел, согласны ли вы с тем, что неправомерные действия полицейского департамента Макинтоша в ту ночь и в последующие недели негативно скажутся на Александре до конца ее жизни?

– Протестую!

Гарретт наблюдал, как Донна начала плакать. То, что ему приходилось использовать чувства жены в этой ситуации, его убивало.

– Вопрос снят, ваша честь. У меня больше нет вопросов.

– Мистер Брэдли? – сказал судья. – Будете допрашивать свидетеля?

Билл Брэдли просто закрыл глаза и покачал головой. Он не осмелился предпринять попытку перекрестного допроса. Не сейчас, когда присяжные так расчувствовались.

– Офицер Коппел, – сказал судья, – вы можете идти.

В зале суда воцарилась тишина, когда Донна встала со скамьи и пошла по центральному проходу. На этот раз, заметил Гарретт, она не смотрела ему в глаза, а офицеры на галерее не перешептывались.

– Мистер Ланкастер, у вас есть еще свидетели? – спросил судья.

– Только один, ваша честь. Последний. Александра Квинлан.

Судья посмотрел на часы. Было уже четыре часа дня.

– Учитывая поздний час и полагая, что показания мисс Квинлан наверняка займут значительное количество времени, мы объявляем перерыв до завтрашнего дня в девять утра.

Судья ударил молоточком. Ложа присяжных опустела, а галерея наполнилась шепотом зрителей и репортеров, обсуждавших то, чему они стали свидетелями в этот день. Адвокаты защиты собрали вещи и ушли. Гарретт собрал свои записи с трибуны и сел за стол обвинения. Он сделал несколько глубоких вдохов, понимая, что у него остался всего один день, чтобы все исправить.

Глава 4

Макинтош, Вирджиния

Четверг, 26 сентября 2013 года

18:08

Донна и Гарретт сидели на заднем дворе своего дома и слушали вечернюю какофонию из щебета птиц и жужжания саранчи, доносящуюся с лесного участка, который примыкал к задней части их дома. Они ни слова не произнесли с тех пор, как вышли из здания суда. Эмоции обуревали, нервы были расшатаны, но пока что их стратегия работала безупречно. Показания Донны завершили собой день четверга. Показания Александры выслушают в пятницу утром, и, если все пойдет по плану, судья удалится на выходные, когда Гарретт закончит брать показания свидетелей, оставив присяжных обдумывать показания Донны и Александры на два дня. Но проблема, понял Гарретт, сидя в молчании рядом с женой, заключалась в том, что и ему тоже придется обдумывать их слова.

Лед звякнул о стекло стакана, когда он взболтал бурбон. Он сделал глоток и позволил своим мыслям вернуться к той ночи. К холодной январской ночи, когда началась эта глава их жизни. Он посмотрел на другой конец двора, где сидела Донна, обхватив пальцами ножку винного бокала. Глаза у нее были закрыты, и Гарретт знал, что она думает о той же ночи, что и он.

Макинтош, Вирджиния

15 января 2013 года

1:12

Фургон Второго канала подъехал к дому на Монтгомери-Лейн, где, судя по полученным данным, велась активная перестрелка. Дом освещали прожекторы полицейских машин, припаркованных у входа. Съемочная группа поспешила выйти из фургона, чтобы заснять обстановку. Все вокруг мигало красными и синими огнями, пульсирующими на крышах патрульных машин и карет скорой помощи. Фургон коронера только что въехал на подъездную дорожку, и съемочная группа успела запечатлеть, как судмедэксперт входит в дом. Если повезет, то вскоре можно будет увидеть, как по крайней мере одна каталка выкатывается из дома, накрытая белой простыней.

Репортерша постучала по микрофону, чтобы проверить звук, а затем встала так, чтобы ярко освещенный дом оказался у нее за спиной, а фургон морга – сбоку от нее через плечо.

– Меня зовут Трейси Карр, и я веду репортаж из района Бриттани-Оукс в Макинтоше, где полиция выехала на выстрелы в доме, который находится позади меня. Как видите, только что прибыл судмедэксперт, но на данный момент у нас нет информации о том, сколько жертв может находиться внутри.

Вне кадра продюсер собрал соседей, которые с удовольствием согласились дать интервью.

– Ко мне присоединился, – продолжила репортерша, когда мужчина вошел в кадр и встал рядом с ней, – сосед, который услышал выстрелы и позвонил по телефону девять-один-один.

Репортерша поднесла микрофон к лицу мужчины.

– Я расскажу вам то, что сказал первому офицеру, когда она приехала. Я смотрел телевизор, когда услышал громкий хлопок. Через пару секунд раздался еще один. Я вышел на заднее крыльцо, чтобы посмотреть, что происходит. Тогда и услышал третий, и, поскольку в этот раз я был снаружи, я сразу понял, что это выстрел. Я охотник и звук сразу же узнал, вот только ночью никто не охотится.

– Выстрелы доносились из дома вашего соседа? – спросила Трейси.

– Да, мэм.

– И тогда вы позвонили в полицию?

– Да. У меня был соблазн пойти туда со своим ружьем, чтобы посмотреть, что происходит, но полиция приехала очень быстро. Сейчас в доме целая толпа полицейских.

– Так вы слышали три выстрела?

– Да, мэм.

Репортерша повернулась к камере и кратко изложила то, что ей известно, для новых зрителей:

– Я нахожусь в районе Бриттани-Оукс в Макинтоше, где полиция работает в доме, из которого прозвучало по меньшей мере три выстрела. На место происшествия прибыл судмедэксперт, который вошел в дом всего несколько минут назад.

В этот момент открылась входная дверь, и женщина-полицейский вывела из дома девочку-подростка, руки у которой были скованы наручниками за спиной, а рубашка окрашена в красный цвет от крови. Трейси Карр побежала к концу подъездной аллеи, оператор – за ней, и подоспели они как раз в тот момент, когда полицейские вывели девочку на улицу и направились к одной из служебных машин.

– Офицер, это Трейси Карр, новости Второго канала. Вы можете рассказать мне, что происходит?

Женщина-офицер подняла руку, чтобы загородить камеру.

– Пожалуйста, отойдите, мэм.

Трейси поднесла микрофон как можно ближе к лицу девочки:

– Это вы произвели выстрелы, которые слышали соседи?

Девочка подняла голову и уставилась в камеру. Ее глаза были пустыми и черными.

– Они все умерли, – сказала девочка.

Второй полицейский поспешил по подъездной дорожке, чтобы оттолкнуть камеру, но оператор успел опомниться и заснять, как девочку с пустыми глазами усаживают на заднее сиденье патрульной машины. Женщина-полицейский проигнорировала шквал вопросов от репортерши, поспешно села на водительское сиденье, включила сирены и уехала в ночь.

Макинтош, Вирджиния

15 января 2013 года

3:20

Следователь прибыл через час после того, как офицер Коппел поместила Александру Квинлан в комнату для допросов. Донна наблюдала через одностороннее зеркальное окно, как девочка в одиночестве сидит на жестком деревянном стуле. Следователь подошел к Донне. Она знала его, но не очень хорошо.

– Офицер Коппел? – спросил следователь.

Она кивнула.

– Здравствуйте. Донна Коппел.

– Ромеро Альварес, – представился мужчина жестким тоном. – Вы первой оказались на месте преступления?

Донна снова кивнула.

– Да, я выехала на вызов по выстрелам.

– Расскажите мне вкратце. У меня пока информация только из вторых рук. Сейчас в доме работают техники по сбору улик, после допроса тоже туда поеду.

– Когда я приехала, в доме было тихо. Я дождалась подкрепления, прежде чем мы вошли. Сначала я постучала во входную дверь, ответа не было. Потом мы обнаружили, что входная дверь не заперта. Внутри мы нашли трех жертв – двое взрослых, родители, застрелены в своей кровати. Один ребенок мужского пола застрелен в коридоре возле спальни родителей. Это был младший брат девочки. – Донна кивнула в сторону комнаты для допросов. – Девочка сидела на полу перед кроватью родителей.

– Все трое были мертвы?

– Да. У каждого – по одному огнестрельному ранению. Выстрелы в грудь. У девочки на коленях лежало ружье двенадцатого калибра. Сейчас мы проводим экспертизу, чтобы убедиться, что именно из этого ружья были убиты родители и брат. Мы также взяли образцы пороха с рук девочки, чтобы убедиться, что следы совпадают с оружием.

– Хорошая работа, – сказал следователь. – Что-нибудь еще, прежде чем я поговорю с ней?

– Да, мы позвонили в Службу защиты детей, но они сказали, что пройдет немало времени, прежде чем они смогут кого-то сюда прислать. Других родственников мы не можем найти.

– Что-нибудь еще?

Донна сделала небольшую паузу, не желая нарушать субординацию.

– Прежде чем вы с ней поговорите, нужно назначить ей адвоката по делам несовершеннолетних.

Следователь взглянул на часы.

– Сначала я ее прощупаю.

– Она все еще в шоке, так что будьте с ней помягче.

Следователь Альварес снисходительно ухмыльнулся.

– Она убила троих человек. И последнее, что я собираюсь делать, – это мягко с ней обращаться.

– Я только имела в виду…

– Проблема этого мира, офицер Коппел, в том, что мы не испытываем достаточного шока после того, как происходит нечто подобное. Это уже стало частью нашей культуры. Сегодня это ее собственная семья, завтра – школа, на следующий день – кинотеатр. И мы должны сочувствовать ей, потому что она в шоке после того, как угробила всю свою семью? Не говорите ерунды, офицер. Это комната для допросов, а не кабинет психолога.

Следователь пристально посмотрел на Донну, словно бросая ей вызов, а затем развернулся и направился в комнату для допросов. Он сел напротив девочки. Донна наблюдала за ним через окно. Девочка подняла глаза на следователя.

– Меня зовут следователь Альварес, – голос следователя звучал четко через динамик, расположенный над окном. – Я здесь, чтобы выяснить, что произошло у тебя дома.

– Мои родители мертвы, – произнесла девочка. Ее глаза были такими же пустыми, как и тогда, когда ее вывели из дома и посадили в полицейскую машину. – И мой брат тоже.

– Да, полицейские рассказали мне об этом. Но давай начнем с того, как тебя зовут.

– Александра Квинлан.

– Хорошо, Александра. Повторяю, меня зовут следователь Альварес, и я здесь, чтобы помочь тебе, хорошо? Но только если ты будешь честна со мной. Если ты будешь мне врать, тогда я не смогу тебе помочь. Понятно?

– Вы уверены, что они мертвы? – спросила Александра. – Я так и не проверила.

– Да, – подтвердил следователь. – Они мертвы. Те двое взрослых – это твои родители?

– Да.

– А мальчик – твой брат?

– Да. Рэймонд.

– Сколько тебе лет, Александра?

– Восемнадцать. То есть через несколько дней мне исполнится восемнадцать.

– Ты поссорилась с родителями?

Она подняла на него глаза. Первая попытка установить зрительный контакт. Она медленно покачала головой:

– Нет.

– Так что же произошло ночью?

– Ничего. Я просто легла спать после того, как сделала домашку.

– Чье ружье было у тебя в руках, когда приехала полиция?

– Ружье?

– Да. Ты держала в руках дробовик, когда полиция вошла в комнату к твоим родителям. Чье это было ружье?

– Думаю, отца.

– Думаешь? Откуда оно у тебя?

– Обычно он хранил его в гараже.

– Значит, ты взяла его в гараже?

– Нет.

– Тогда где ты взяла ружье, Александра?

– Оно лежало в прихожей.

Следователь сделал паузу, и Донна заметила, что он пытается собрать воедино то немногое, что знает о месте преступления.

– Ружье лежало в прихожей?

– Да.

– Это ты его там спрятала?

– Я сделала что?

– Спрятала оружие в прихожей.

– Нет, оно лежало на полу, и я подняла его.

– И тогда ты их застрелила?

Девочка прищурилась, и Донна увидела, как она наклонила голову вбок.

– Мою семью?

– Да. Расскажи мне, что произошло после того, как ты подняла с пола ружье.

На глаза у девочки навернулись слезы.

– Они точно умерли?

Макинтош, Вирджиния

15 января 2013 года

3:30

Донна продолжала наблюдать за допросом через смотровое окно. Ее начальник стоял рядом с ней, скрестив руки на груди, и тоже наблюдал за происходящим по ту сторону стекла.

– Что-то не так, – сказала Донна.

– Что? – переспросил лейтенант, не отрывая взгляда от комнаты для допросов. Он так внимательно следил за каждым словом, звучавшим из динамиков над ними, что у Донны сложилось впечатление, будто он и не замечает ее присутствия.

– Что-то не так, – повторила Донна.

– Вся семья мертва, а убила ее эта девочка, так что ты в точку.

– Нет, я имею в виду девочку. Посмотрите на нее. Она понятия не имеет, что происходит и о чем говорит Альварес.

– Вы сами сказали, что она в шоке. Знаете, эти дети планируют такие вещи, основываясь на видеоиграх или социальных сетях, которые засоряют им мозги. А потом, когда они совершают это в реальной жизни, то хотят вернуть все назад. Но убийство назад не вернешь.

Глядя через окно комнаты для допросов, Донна видела не подростка, охваченного угрызениями совести. Она видела растерянную девочку, которая не понимает, почему ее допрашивают в полицейском управлении. Она видела девочку, которая все еще не до конца осознала, что ее семьи больше нет. Наблюдая за Александрой Квинлан, Донна увидела и кое-что еще. Прозрение Донны началось именно с ночной рубашки. Невинная на вид рубашка была вся в крови. Зачем, задавалась вопросом Донна, девочке, которая застрелила свою семью, что требовало серьезного планирования и обдумывания, надевать для этого ночнушку?

– Нет, – сказала Донна, покачав головой, – мы не можем допрашивать ее в таком виде. Она запуталась. Господи, лейтенант, она не знает, почему она здесь и что вокруг нее происходит. Она даже не до конца осознала тот факт, что ее семья мертва. Нам нужно взять тайм-аут, сделать паузу и все обдумать. Получить надлежащее согласие, найти этой девочке адвоката и дать ей шанс.

– Шанс на что? Придумать убедительную историю? Ее родители мертвы, так что мы не можем получить от них согласие. Пройдет несколько часов, прежде чем сюда приедет Служба защиты детей. Нам нужно узнать как можно больше о том, что произошло в этом доме. Как можно больше и как можно скорее.

– Прекратите допрос, – потребовала Донна.

– Что?

– Прекратите допрос, лейтенант, или это сделаю я.

– Ни черта я не прекращу, пока мы не узнаем, почему эта девушка убила свою семью. Откуда нам знать, что это не какая-то интернет-забава? Откуда нам знать, что другие дети не планируют то же самое сегодня ночью? – Он указал на окно. – Она может рассказать нам об этом, и именно это собирается выяснить следователь Альварес.

Донна глубоко вздохнула и еще мгновение наблюдала за Александрой. Она чувствовала, насколько тонок лед, по которому она ступает, и понимала, что давление на лейтенанта будет расценено как неподчинение. Она отвернулась от окна и вышла в коридор, на ходу доставая мобильный телефон и набирая номер. Посмотрела на часы – 3:35 утра. Ответит ли он вообще или уже слишком крепко спит, чтобы услышать звонок?

– Алло? – послышался сонный голос.

– Гарретт! – взволнованно прошептала Донна. – Это я. Приезжай в участок. Я знаю, что уже поздно, но приезжай прямо сейчас.

Макинтош, Вирджиния

15 января 2013 года

4:05

Гарретт Ланкастер подъехал к полицейскому управлению Макинтоша чуть позже четырех утра. Он надел кепку с логотипом баскетбольной команды «Вашингтон Визардс», чтобы укротить волосы, которые торчали во все стороны после того, как тридцать минут назад его поднял с постели телефонный звонок жены. Он вышел из машины и направился к главному входу, но увидел Донну, спускающуюся по лестнице и бегущую к нему.

– Что случилось? – спросил Гарретт.

– Долго рассказывать, да и времени у нас нет. Я ответила на вызов о стрельбе по жилому адресу. Зашла в дом и обнаружила, что семья убита.