скачать книгу бесплатно
Кроме этого, нам нужно преодолеть еще одну фобию – боязнь говорить плохо. В России национальной идеей является не имперское величие и память предков, а идея «Что люди подумают?».
Для русских людей характерна не просто какая-то сверхъестественная тяга к перфекционизму, а полная убежденность в том, что в этот перфекционизм нужно тыкать всех носом.
Я думаю, вы много раз наблюдали в интернете до боли возмущенных и обидчивых субъектов, которые заметили в вашем посте орфографическую ошибку и готовы представить это в виде величайшей трагедии и первого признака деградации вас лично и всего человечества.
В то же время сами эти люди, скорее всего, не отличаются знаниями от вас. Им просто нужно кого-то долбать.
И вот у многих изучающих язык есть этот барьер. Они понимают язык, читают, но боятся говорить и писать на нем в интернете, потому что окружающие их засмеют.
Ребята, с точки зрения того самого опыта, о котором я высказался в настоящей главе в весьма негативном ключе, но который все же способен приносить нам пользу, хочу сказать вам: давайте плюнем на дятлов и не позволим им препятствовать нашему движению вперед.
Около 80% людей в мире, которые говорят на английском языке, делают это на достаточно низком уровне. Им далеко до стандартов Оксфорда и Гарварда.
Неслучайно в мире получил широкое распространение термин Pigeon English. Он служит доказательством тому, что большинство англоговорящих людей в мире владеют письменной и устной речью на весьма посредственном уровне и для них язык – средство живого общения, способ объясниться друг с другом, а не инструмент для чтения и декларирования «Гамлета» в оригинале.
В нашей жизни английский язык – это крайне прагматичная вещь, которая нужна нам для того, чтобы влиться в окружающий мир, лучше понимать его и быть конкурентоспособным. Язык – всего лишь средство. Но не цель.
Именно поэтому и относиться к нему надо проще и практичнее, а не пытаться удивить всех в реальной жизни и в интернете чистотой своего произношения.
Да, сначала у нас не будет получаться, потом будет получаться плохо, а потом снова плохо, но уже так же, как и у тех самых 80% англоговорящих людей в мире.
Заставляйте себя говорить по-английски. Смотрите сериалы. Читайте простые книги. Слушайте песни на английском.
Особенно песни. Подавляющее большинство из нас любит англоязычных исполнителей. Давайте попробуем не просто их слушать, а понять, о чем поется в их композициях. Для этого в интернете можно легко найти тексты любимых песен, посмотреть их перевод, понять смысл, а потом уже включить саму песню и отработать слова и фразы на практике.
Крайне эффективный способ учить язык – это новости. После ознакомления с какой-то интересной вам новостью на русском языке обязательно найдите аналогичную публикацию на английском и прочтите ее.
Опять же, если вы прислушаетесь к одному из советов этой книги и не будете пытаться читать все новости подряд, боясь пропустить что-то важное, времени вам на это вполне хватит.
Обязательно читайте англоязычные новостные агентства. Я бы порекомендовал вам CNN, Reuters, The Guardian, Bloomberg.
Кстати, очень удобно читать их в Twitter, так как данные ресурсы используют простые и понятные конструкции в своих твитах и заголовках статей.
Помогут в изучении языка и фильмы. Просто нужно стараться смотреть их пусть и в русском дубляже, но с включенными английскими субтитрами. Впоследствии желательно перейти уже на английскую озвучку, но субтитры на английском все равно оставить.
Обзаведитесь знакомыми, пусть даже не носителями языка, а такими же, как и вы, которые тоже пытаются выучить английский язык. Разговаривайте на английском с ними, причем делать это можно не только очно, но и переписываясь через интернет.
Я считаю, что большой недостаток нашей классической, отставшей от жизни школы состоит в том, что нас начинают учить английскому языку с грамматики.
Друзья, никто из нас не начинал изучение русского или любого другого родного языка с грамматики. Сначала мы учимся говорить на нашем родном языке, и только через несколько лет практики нам в школе начинают преподавать грамматические конструкции языка.
Мне вот интересно, кто решил, что с английским все должно быть наоборот?
Начинать изучать любой язык с грамматики – это огромный стресс для обучающегося этому языку.
Любой язык изучается по принципу «от простого – к сложному». Иначе никак.
Собственно, как и с инвестированием, да и почти со всем в нашей жизни.
Именно поэтому какой совет я бы мог дать себе 20-летнему и всем вам – читателям разного возраста и разных взглядов на жизнь? Исходя из собственного опыта, который, как вы поняли, не нужно переоценивать, я бы посоветовал следующее: друзья, учите английский язык, живите полноценной жизнью и смотрите на мир широко открытыми глазами. Давайте не прятаться от него в индивидуальную скорлупу собственного опыта, а стараться выйти за пределы этой скорлупы и преуспеть. Дорогу осилит идущий, а небо покорится летящему.
Собственный опыт – худой учитель: вначале он проводит экзамен, а уж потом дает знания. Однако чужой негативный опыт – это уже гораздо лучше. Как ни крути, сначала мы видим, как не надо поступать, а уже потом сталкиваемся с аналогичной проблемой. Конечно, правильно поступать мы все еще не умеем, и нам придется приложить усилия для поиска ответов на те вызовы, которые перед нами ставит жизнь, но знать, как не нужно поступать, – это уже половина дела. Это уже почти успех.
– Опыт – это ловушка. Если в своей жизни опираться исключительно на привычки, опыт и традиции, то это приведет к топтанию на месте и разочарованию. Человечество движется вперед. Беда в том, что те самые топчущиеся на месте не двигаются вместе с нашей цивилизацией, а потому очень быстро оказываются на ее отшибе.
– Когда мы считаем, что в чем-то очень хорошо разбираемся, мы подспудно начинаем верить в то, что в «изученной» нами сфере не могут произойти события, не укладывающиеся в границы известного нам.
– Именно в этом и состоит суть стереотипного мышления и ограниченного взгляда на жизнь. И рано или поздно это оставит человека в дураках, несмотря на все его былые заслуги. Рано или поздно наш опыт придет в противоречие с объективной реальностью. И если мы будем продолжать держаться за известное и искать все ответы на новые вызовы в своем прошлом, то очень быстро проиграем.
– «Брось заниматься ерундой и учи английский!» – совет, который я дал бы себе 20-летнему. И этот совет актуален для всех вне зависимости от возраста.
Глава 7
Кросс-функциональность, или Почему важно быть «расческой»
I
Давайте поговорим о нашей мотивации и эффективности. Что нас вообще может мотивировать в какой-то профессиональной деятельности? Безусловно, существуют такие универсальные мотиваторы, как получение денег, достижение личных целей, карьерный рост и пр. Это понятно, верно практически для всех людей и лежит, что называется, на поверхности.
Однако если задуматься, то и сама наша работа, наша деятельность также является мощным мотиватором. Любой работник, любой профессионал стремится принести пользу. Ровно так же каждый из нас будет испытывать гордость, когда сможет указать на что-то со словами: «Смотрите, это сделал я, и оно отлично работает!»
Проблема в том, что подобная положительная мотивация не всегда превращается в эффективность.
Когда-то разработчики одной широко известной в нашей стране интернет-платформы были сгруппированы по отделам. IOS-разработчики, backend-разработчики, Android-разработчики, QA-специалисты и другие – все они сидели в разных местах офиса и мало общались друг с другом.
Подобный подход к организации рабочего процесса следует считать традиционным. Действительно, у большинства работодателей принято объединять специалистов, выполняющих какую-то определенную функцию, в отдел. В результате в компании работают несколько изолированных друг от друга отделов, каждый из которых отвечает за определенное направление деятельности.
Но если посмотреть на типовую производственную задачу, можно легко увидеть, что эффективность ее выполнения будет зависеть от работы различных отделов и от их умения взаимодействовать друг с другом. Однако можем ли мы ожидать какого-то эффективного взаимодействия, если сами взяли и разделили специалистов по изолированным группам?
Но вернемся к нашей истории. Типовая производственная задача для компании, о которой я рассказываю, выглядела как разработка и внедрение новой фичи для потребителей в программное обеспечение сервиса. Топ-менеджеры очень быстро поняли, что фактически над каждой конкретной мини-задачей работают самое меньшее три специалиста, каждый из которых относится к своим отделам. Но все они сидят в разных местах и практически не общаются между собой.
Ключевой характеристикой для работы каждого бизнеса является показатель Time to market. В целом данная характеристика демонстрирует, насколько быстро компания воплощает свои идеи, замыслы, насколько она является гибкой и мобильной.
В реальности Time to market практически всегда далек от идеального. Происходит это по нескольким причинам.
Во-первых, при организации работы компании по отделам у каждого специалиста в условной группе, который принимает участие в работе над конкретной задачей, на самом деле очередь из задач.
Например, если мы берем тестировщика, он сначала должен завершить тестирование одной разработки, а затем перейти к следующей, протестировать ее, перейти к третьей и т. д.
Таким образом, когда конкретная доработка уже готова, она некоторое время ждет, пока тестировщик завершит активности по другим задачам. Иначе говоря, уже на стадии тестирования у нас будут накапливаться разрывы, а Time to market – увеличиваться за счет этого.
Во-вторых, самому тестировщику при подобной организации работы может быть непросто. Ему приходится каждый раз переключать контекст, то есть, переходя к новому тестированию, предварительно «въезжать», о чем вообще идет речь, с какой проблемой сталкивались пользователи и что было сделано, чтобы решить эту проблему. На это тоже нужно время.
В-третьих, при классической организации работы совсем не идеальным образом будет строиться и общение специалистов из разных отделов, задействованных в конкретной задаче.
В описываемой компании это происходило следующим образом: разработчик IOS ставил задачу бэкендеру, в которой он полностью описывал всю логику, формат данных и т. д. Бэкендер читал указанное задание, делал его так, как понял, и передавал в тестирование.
Однако мы прекрасно понимаем, что описание чего-либо просто по своему определению не бывает полным. Всегда будет то, что можно понять двояко, а можно не понять совсем. И когда задача доходит до тестирования, неизбежно возникает большое количество дополнительных вопросов. Указанные вопросы тестировщик адресует IOS-разработчику, который уточняет свое техзадание, вновь передает его бэкендеру, тот вносит изменения и опять передает результат разработчику с учетом его предыдущих замечаний.
Благодаря всему этому в производственном цикле появляется «лишняя» стадия. А это вновь крайне отрицательно сказывается на показателе Time to market.
Однако и это еще не все негативные моменты классического подхода к организации рабочего процесса. Совершенно понятно, что любая задача состоит как бы из нескольких частей и все эти части имеют различную продолжительность.
Вернемся к предыдущему примеру. Чтобы сформировать техзадание, IOS-разработчику нужно в среднем 2 часа. А вот бэкенд-программисту потребуется уже в среднем 16 часов на реализацию данного задания.
Что будет делать IOS-разработчик, пока не готов бэкенд? По сути, просто ждать. Конечно же, в реальности он займется другими задачами, но если мы говорим о решении конкретной проблемы (например, рассматриваемая нами задача настолько приоритетная, что руководители выделили людей исключительно под ее решение, освободив от других), то получается, что IOS-разработчик бо?льшую часть времени никак не способствует решению той задачи, под которую его, собственно, выделили. Он вынужден ждать, пока бэкенд будет готов.
Таким образом, при классическом способе организации труда у нас неизбежно появляются люди, которые просто ждут готовности других частей задачи и в это время никак не способствуют ее решению.
Помимо изложенного, в описываемой мною компании существовала еще одна проблема, которую условно можно назвать «планирование релиза». Это когда собиралась группа специалистов из разных отделов и составляла некий список задач, которые должны попасть в следующую версию программы.
В результате, пока все задачи из указанного списка не были завершены, новая версия программного обеспечения не выходила. Таким образом, Time to market даже самой маленькой и простой входящей в список задачки становился равен Time to market самой долгой и сложной фичи.
Это вновь нерешаемая с точки зрения традиционного способа организации трудового процесса проблема. Не будем же мы обновлять мобильное приложение дважды в день, как только у нас появится очередная «заплатка».
Однажды руководство компании, осознав все указанные проблемы и поняв, что это резко негативно сказывается на качестве их продукта, решило найти способ существенно ускорить Time to market для своих задач.
Самым простым решением была отмена процесса релизного планирования. Вместо нее была внедрена система, аналогичная существующей у Spotify, которая получила название «релизный поезд». При такой системе обновления программного обеспечения выходят по регулярному расписанию (например, один раз в две недели). В каждый новый релиз попадают только те обновления, которые полностью готовы к его дате. Таким образом, отсутствует обязательный план и никому не нужно ждать других.
Далее компания решилась на более глубокие изменения в организации процесса своего функционирования. От устройства работы на основе функциональных подразделений она перешла к работе юнитами.
Юнит – это, по сути, команда, которая обладает всеми необходимыми навыками и ресурсами для решения поставленных перед ней задач.
Например, внутри организации были созданы такие юниты, как «Доставка» и «Мессенджер». Соответственно, указанные команды полностью отвечали за соответствующие направления работы на всех платформах и могли сделать все возможное для их развития. Получилось что-то вроде стартапов внутри большой компании.
Это позволило «пофиксить» ранее описанную проблему низкопродуктивного общения между отделами. Члены каждого юнита теперь сидели вместе и общались между собой на постоянной основе. Соответственно, ответ на любой вопрос можно было получить моментально, а качество коммуникации резко возросло.
Однако у такого подхода к организации рабочего процесса были и свои минусы. Прежде всего это низкий bus factor.
Bus-factor – это умозрительный показатель того, сколько сотрудников должен сбить автобус или грузовик, чтобы работа по проекту остановилась целиком.
Раньше, когда, например, сотрудник какого-то отдела заболевал или увольнялся, руководитель просто выделял из своего функционального звена другого работника. Но когда сотрудники оказались поделены на юниты, возможности «легкой замены» исполнителей оказались утрачены. И выходом здесь стала как раз кросс-функциональность.
Кросс-функциональный специалист – это работник, который является экспертом по какому-то конкретному направлению (как и обычный работник), но дополнительно обладает еще и широким набором прочих навыков.
Полная взаимозаменяемость – модель утопичная. Но высокая степень взаимозаменяемости достигается в подобных командах как бы сама собой.
Дело в том, что, пока не сработал bus factor и все входящие в юнит специалисты на месте, каждый из них оказывается втянут в решение других частей задачи помимо основной специальности.
Так появляется не просто работник, а кросс-функциональный специалист, обладающий, помимо своей обычной компетенции, набором навыков, позволяющих при необходимости временно заменить выбывших членов команды, чтобы выполнение задачи не останавливалось.
Выстроив работу подобным образом, описываемая компания быстро приобрела славу эффективной и современной, рабочие процессы в которой выстроены таким образом, что показатель Time to market держится на оптимальном уровне, при этом коллектив высоко заинтересован в выполнении поставленных перед ним задач. Сегодня работа в этой компании считается крайне престижной среди соискателей, ведь, помимо высокой оплаты и прочих гарантий, она дает уникальную возможность стать действительно кросс-функциональным специалистом и прокачать свой скилл до очень высокого уровня.
II
Мы живем во времена, когда все большей популярностью на рынке труда пользуются специалисты с кросс-функциональными компетенциями.
Развить такие компетенции – задача действительно непростая. И главный враг на пути к этой цели – такое явление, как токсичность, о котором нам также придется обязательно поговорить.
Наверняка многие слышали известную фразу руководителя Netflix Рида Хастингса: «Не терпите великолепных придурков – цена для работы команды слишком высока».
Я, разумеется, не буду оспаривать утверждение, что токсичному человеку не место в команде. Однако как научиться различать, когда человек ведет команду к результату и требователен к себе и окружающим, а когда он попросту создает диссонанс и занимается разрушением?
Каждому из нас лучше научиться выявлять первые признаки токсичности, пока она не проросла во все направления деятельности организации и не стала частью культуры, в которой эффективной команде нет места.
Что такое вообще команда? Я считаю, что командой является группа лиц, объединенная общими ценностями, целями, ресурсами и осуществляющая деятельность на основе разделенных функций.
Известный американский психолог Брюс Такман выделил следующие фазы жизни любой команды:
1) формирование;
2) шторм;
3) нормализация;
4) работа;
5) расформирование.
Таким образом, команда – это вре?менная и очень хрупкая конструкция. Команда может существовать долго, только если мы тратим много усилий, чтобы ее сохранить ради достижения долгосрочных сложных целей. Но чаще всего по разным причинам большинство команд расформировываются раньше, чем эти цели достигаются.
Самая частая причина разрушения команд – это падение объединяющих ценностей. При такого рода проблемах командная работа превращается в работу начальника и подчиненных. То есть сотрудник перестает быть частью команды, а просто начинает выполнять какую-то производственную функцию.
Чаще всего происходит это не по злому умыслу, а само собой. Работать в команде и участвовать во всех «телодвижениях» энергозатратно, поэтому ее члены начинают постепенно откатываться в ролевую работу. В команде появляется иерархия, общие ценности перестают скреплять коллектив, а цели превращаются во что-то внешнее и не сильно важное.
В этом нет ничего плохого. Большинство из нас работают именно так. Проблема состоит только в том, что при таком способе организации труда быть конкурентоспособными, креативными, ответственными, способными работать над сложными задачами и показывать выдающиеся результаты становится существенно сложнее, чем при работе в команде.
Поэтому команда – это такая вещь, для сохранения которой нам нужно прикладывать значительные и постоянные усилия. Иначе она очень быстро выдохнется. А проблема сохранения команды – это прежде всего проблема борьбы с токсичностью.
Токсичность всегда бьет по общим ценностям. Когда в команде находится человек, который не вкладывается так, как остальные, занимается другими делами, уходит от ответственности, имитирует бурную деятельность, ноет, ставит себя выше других, это демотивирует остальных. И если ничего не делать, команда неминуемо развалится.
С приходом в нашу жизнь интернета данная проблема приобрела огромный масштаб. У большого количества людей срабатывает психофизический механизм: если я знаю, как сделать, видел на YouTube, как делают другие, я, считай, уже сделал, и мотивации делать работу по-настоящему больше нет, зато появляется желание передать знание.
Эта проблема не новая. Бертран Рассел, философ, математик, лауреат Нобелевской премии, больше 100 лет назад сказал: «Проблема этого мира в том, что глупцы и фанатики слишком уверены в себе, а умные люди полны сомнений».
Многие со мной согласятся, что в каждой команде найдется хотя бы один человек, который всегда против, у него есть свое мнение, он знает, как надо, и всем оппонирует: «Мой метод лучше! Я это точно знаю». Но при этом оказывается, что реального опыта у него нет. О чем-то он прочитал в книжке, что-то посмотрел в интернете и пр.
В чем основы подобного поведения?
В природе такое явление встречается довольно часто. Когда молодой лев подрастает, в какой-то момент он пытается продемонстрировать свою силу в прайде, доказать свое первенство перед стареющим вожаком. На поведение молодого льва активно влияет тестостерон. Именно он толкает животное на то, чтобы победить других, захватить лидерство.
По сути, в командах тоже легко можно встретить людей, главная цель которых – доказать свое первенство. С психологической точки зрения в этом нет ничего плохого. Это всего лишь означает, что у человека есть амбиции и потенциал и он действительно может стать вожаком своего прайда. Только вот команда – это про другое. Подобное поведение даже одного члена команды способно быстро ее разрушить. Игнорировать токсичное поведение другие члены команды просто не в состоянии.
Что же делать, если человека с токсичным поведением не удается быстро вывести из команды? Бесполезно в чем-то убеждать данного специалиста и давать обратную связь – такие люди ее не воспринимают! Выход только один: грузить задачами и требовать результата. Задачи для носителя токсичности должны быть на пределе его возможностей. Только так возможно минимизировать его негативное воздействие и даже превратить в хорошую часть команды.
Друзья, если вы, честно посмотрев на себя, видите в своем поведении признаки токсичности, описанные выше, постарайтесь перестать транслировать свои негативные эмоции на окружающих. Самурай видит несовершенство мира, но не теряет присутствия духа.
Если весь мир представлять себе несовершенным, а нас – чуть ли не единственным его шансом это несовершенство преодолеть, смею уверить, что ничего у вас не получится. Хотя бы по причине неравенства возможностей. Ложку меда можно добавить в бочку говна, но вкуснее содержимое бочки от этого не станет. Скажу больше, никто даже не заметит, что это содержимое хоть немного изменилось.
