Элитная западня. Часть первая. Чужие тайны

В автобусе стало ещё тише.

– Вы сдадите мне телефоны и часы. Взамен получите вот такие ящики, – он указал на запечатанные деревянные коробки. – Их содержимое может помочь. Но открывать стоит только в крайнем случае. Лучше добыть чужой ящик и принести его как трофей.

Кто-то из задних рядов нервно засмеялся.

– По пути вас ждут испытания от теламонов. А через два часа вы должны быть у водопада, там пройдёт посвящение.

Максим выпрямился.

– Да пребудет с вами разум! – торжественно закончил он свою речь девизом организации.

Автобус замедлил ход, подъезжая к первой точке высадки. Испытания начинались.

– А как мы найдём водопад без карты? – раздался нервный голос.

Максим даже не повернулся. Его ответ был гладким, как лезвие:

– В этом и суть. Не найдете водопад – не станете частью «Гериона».

Первым поднялся белобрысый парень в черном – тихий, незаметный, чьего имени Ева так и не запомнила. Костя? Коля? Он сбросил на сиденье дорогие часы и телефон, выпрыгнул на обочину и растворился в темноте, будто боялся, что его остановят.

– Я не хочу идти одна, – прошептала Ева, сжимая руку Ланы.

– Разделяться – глупо, – Лана закрыла глаза, опираясь головой о спинку кресла. От вина ее веки тяжелели. – Вдвоем мы бы справились…Я зря пила, думаю, вообще не смогу идти.

– Ждите на обочине. Я выйду первым. Потом Ева. Затем ты, Лана. Я найду вас, и пойдем вместе.

Лана кивнула, не открывая глаз.

– Договорились.

Матвей отыскал Еву через десять минут. Но Ланы нигде не было.

– Может, не стала ждать? – пробормотал Матвей.

– Или не смогла, – Ева всматривалась в темноту. То, чего она так боялась и о чём тайно грезила по ночам, происходило сейчас – они пришли за ней. Страх сжимал горло, но сквозь него пробивалось липкое, сладкое возбуждение, от которого кружилась голова. Один шаг. Всего один шаг, и она переступит черту, за которой нет пути назад.

Или, возможно, этот путь исчез ещё тогда, когда она впервые почувствовала, как тень организации коснулась её жизни. Теперь она просто наконец добралась до точки невозврата.

Они медлили, но ждать было нечего. Решили идти, может Лана уже в лесу.

Деревья вставали черными исполинами, мох пружинил под ногами. Сначала казалось, это просто ночная прогулка. Но чем глубже они заходили, тем плотнее сжималась тьма.

Кустарники хватали за одежду, ветви царапали лицо. На стволах мелькали красные метки – стрелки к водопаду или ловушки?

А потом начались звуки. Треск веток. Шорохи. Крики, похожие не на птичьи, а на что-то другое. Ева схватила Матвея за руку.

– Ты слышал? – её шёпот был едва различим.

Он кивнул.

Что-то или кто-то двигалось параллельно им, сохраняя дистанцию, но не теряя из виду. А Ланы все еще нигде не было.

Матвей сжал Евины пальцы. В темноте его глаза блестели, как у загнанного зверя.

– Как ты думаешь, здесь водятся дикие животные? – спросила Ева, и её голос дрогнул, как тонкая нить, натянутая над пропастью.

Матвей ответил не сразу.

– Насчёт животных не знаю, – прошептал он, прижимая её спиной к шершавому стволу кедра. – Но дикие люди здесь точно есть. И лучше, чтобы они тебя не видели.

Трое мужчин вышли из-за деревьев медленно, словно не спешили, но в их движениях была та звериная уверенность, от которой кровь стынет в жилах. Резиновые сапоги, потрёпанные кепки, ружьё на плече у одного из них. Они шли, покачиваясь, и смеялись – хрипло, будто давно не пили ничего, кроме водки и дождевой воды.

Матвей чувствовал, как адреналин разливается по его венам, горячий и горький. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно даже сквозь шум леса. Две мысли. Первая – что они могут сделать с Евой. Вторая – сможет ли он её защитить.

– Что уставился, заблудился что ли? – буркнул ближайший, и его дыхание пахло перегаром.

Матвей заставил себя улыбнуться.

– Нет, я отца жду. Он за удочками пошёл, рыбачить будем.

Ложь выскользнула легко. Он надеялся, что они поверят, что он не один.

– Рыбачить? – второй, широкоплечий, фыркнул и шагнул ближе. Его глаза блестели в темноте, как у волка. – Не слонялся бы ты здесь, а то, не ровен час, подстрелю случайно.

Они захохотали грубо, беззвучно, только хрип в горле.

Матвей не дышал. Они уже почти прошли мимо, когда третий, молчавший до этого, резко обернулся.

– Миха, он там что-то прячет за спиной!

Время остановилось.

– Бежим! – скомандовал Матвей.

Они рванули вперёд, не разбирая дороги. Ветки хлестали по лицу, земля уходила из-под ног. Каждый хруст веток казался выстрелом. Они бежали, пока у Евы не перехватило дыхание.

– Всё… я больше не могу.

Она прислонилась к дереву, её пальцы дрожали. Матвей оглянулся. Темнота сомкнулась за ними.

Ева стояла, тяжело дыша, и не верила своим глазам: прямо перед ней, облокотившись о ствол, сидела Лана, обнимая руками открытую коричневую коробку.

Вместо радости, Еву пронзил холодный укол страха.

– Лана! Ты что наделала? Ее нельзя было открывать! – Голос сорвался на крик.

Лана подняла бледное лицо.

– А что мне оставалось? Я не знала, куда идти.

Матвей присел рядом, его пальцы осторожно ощупали края ящика.

– И куда ты дела содержимое?

– Там ничего не было. Он пустой.

– Пустой? – Ева опустилась на корточки. Дыхание ещё не успокоилось после бега. Рукав блестящего комбинезона был испачкан, на запястье – длинная царапина, из которой сочилась кровь.

Матвей потряс свой ящик, потом её.

– Да. И наши, скорее всего, тоже пусты.

– Зачем же тогда нужно было опечатывать их? И вообще, они нам только мешают двигаться.

– Может, для этого и дали эти ящики, чтобы нам было сложнее добраться до нужного места? – Лана вглядывалась в лица друзей, ища подтверждение своей догадке.

Но Матвей уже взял Еву за руку. Лунный свет упал на запястье – рваная рана, капли засохшей крови.

– Болит?

– Сейчас я ничего не чувствую. Только боюсь, что останется шрам.

– Нужно перевязать, – пробормотал Матвей.

Он начал шарить в карманах.

– У нас же ничего нет. Идём дальше. – Ева натянула рукав на рану.

Но Матвей уже склонился к земле, его пальцы нащупали в траве широкий лист подорожника.

– Это хоть немного поможет.

Он приложил лист к ране, затем достал нарядный галстук, который днем спрятал в карман брюк, сразу после концерта, посвящённого дню первокурсника, и туго обмотал запястье.

– Теперь всё будет хорошо.

Его пальцы снова ненадолго задержались на её коже. Она не ответила.

– Мне кажется, я догадалась, в чем здесь дело, – вдруг оживилась Ева и, позабыв даже поблагодарить Матвея за оказанную ей первую помощь, начала рассказывать с волнением в голосе:

– Помните, что нам сказал Максим, когда раздавал эти ящички? Он сказал, что открывать их нельзя, но если ситуация все-таки будет безвыходной, то их содержимое поможет нам.

– И чем же может помочь нам пустой ящик?

– А он не пустой, там – надежда!

– Надежда? – Лана широко раскрыла глаза, снова заглядывая в пустую коробку, будто ожидала, что содержимое материализуется по волшебству.

Ева встала, отряхивая колени. Лунный свет скользнул по ее лицу, подчеркивая решимость в чертах.

– Да. Как в мифе о Пандоре.

Ева начала рассказывать:

– Когда Прометей похитил огонь с Олимпа, Зевс, царь богов, отомстил, подарив созданную им Пандору брату Прометея, Эпиметею. Пандора открыла оставленный на его попечение ящик с болезнями, смертью и многими другими напастями, которые в результате этого были выпущены в мир. Хотя Пандора поспешила закрыть этот ящик, было уже поздно, в нём осталась только надежда.

Лана фыркнула:

– Значит, мне теперь надо радостно скакать по лесу и надеяться, что мы все-таки найдем эту чертов водопад?

Ева проигнорировала сарказм. Ее пальцы скользнули по оборванной тесьме, на которой когда-то висела сургучная печать, теперь она была разломана пополам, как обещание, которое нельзя вернуть.

– А если из-за этого тебя не примут в организацию?

Лана усмехнулась криво:

– Ты же своими кукольными глазками посмотришь на Тарэка, и он нам все простит. Разве кто-то может тебе отказать?

Она попыталась встать, но ноги ее не слушались. Вино, выпитое час назад, все еще гуляло в крови. Лана пошатнулась и ухватилась за руку Матвея.

– Ты чего молчишь?

– Я думаю, – наконец сказал он.

– О надежде? – Лана закатила глаза и швырнула свой ящик на землю. – Я не потащу его, мне и так сложно идти.

Он не ответил сразу. Вместо этого снял толстовку, затянул шнур капюшона покрепче и сделал из нее импровизированный рюкзак.

– Смотрите, получился настоящий вещмешок, сложим сюда эти коробки, я их понесу, так вам легче будет пробираться сквозь чащу, а то у нас уже есть первое ранение.

Еве идея понравилась, она тут же отдала Матвею свою деревянную шкатулку, которую все почему-то упорно называли ящиком, и с облегчением потрясла затёкшей рукой, но тут к ее уху прильнула выпившая подруга:

– Послушай, дорогая, а ты, по-видимому, забыла, что тот, кто завладеет чужим ящиком и принесет его Тарэку в качестве трофея, получит какие-то важные бонусы, вдруг Матвей…

Но договорить ей не удалось, Матвей резко повернулся в их сторону и сухо сказал:

– Лана, если ты такого обо мне мнения, то свой ящик можешь оставить при себе.

На что Лана в ответ только тяжело вздохнула.

Матвей пошел первым, раздвигая колючие ветви можжевельника. Ева следовала за ним, чувствуя, как влажная глина прилипает к подошвам. Лана, цепляясь за подругу, уже почти пришла в себя, только легкое головокружение напоминало о выпитом вине.

Красные метки на деревьях внезапно исчезли.

– Мы сбились, – Лана остановилась. – Или кто-то их сорвал.

Матвей провел ладонью по лицу, стирая пот. В голове крутилась мысль, что их ведут. Играют с ними.

– Река, – сказал он резко. – Все водопады впадают в реки. Найдем поток – выйдем к цели.

Ева внезапно обняла его за шею, прижалась щекой. Тепло разлилось по телу. Еще вчера они не разговаривали. Сегодня шли вместе сквозь ночь, связанные чем-то большим, чем просто испытание.

Тем временем в штабе

Петр Тарэк стоял у карты леса, пальцы нервно барабанили по пластику.

– Доложи ситуацию.

Максим выпустил дым сигареты, усмехаясь:

– Наши наблюдатели сообщили, что все потихоньку приближаются к первой полосе препятствий, только вот твоя протеже собирает армию. Сначала Матвей – тот самый, с "нужными" родственниками. Потом Лана, хотя она здесь явно лишняя. Теперь еще и Толяна подобрали, парень ногу подвернул, так они ему костыль соорудили. Боюсь, если бы у нее был еще час, то она могла бы возглавить свою собственную организацию.

Тарэк резко развернулся:

– Я не просил комментариев. Где они сейчас?

– Дружно двигаются к реке. И это при том, что я ясно им дал понять, сегодня главная цель – прийти первым и попытаться завладеть чужим ящиком.

– Пошли на них охотников, пусть напугают, внесут сумятицу.

– Я уже посылал, это их только сплотило.

– Так придумай что-то другое! – выходя из себя, гневно выкрикнул Тарэк, и от сильного напряжения на его лбу появилась толстая вена, которая делала его похожим на пришельца.

– Придумывать нет времени, – Максим поднял телефон, – их группа уже у первого рубежа.

Тарэк медленно провел пальцем по карте, оставляя матовый след на ламинированной поверхности.

– Устройте ей «теплый» прием. Пусть эта девочка узнает, каково это играть не по правилам.

– Но ты же сам сказал, что она нужна для особенной̆ цели, – Максим нахмурился.

Глаза Тарэка вспыхнули.

– Я думаю. Ты выполняешь!

На первой стоянке

Свет мощного LED-фонаря резал глаза, выхватывая из темноты странную картину:

– Стол. Красная лента, натянутая как на месте преступления. Трое старшекурсников в одинаковых темных худи – "теламоны".

На столе – белые пластиковые пиалы. Что-то внутри, покрытое липкой пленкой.

– Дипломатический этикет, – старшекурсник щелкнул вилкой по пиале, – предполагает, что, прибывая с дипмиссией в любую страну, вы попадаете на прием, где должны чтить обычаи принимающей стороны и обязаны отведать блюда национальной кухни, даже если, это есть невозможно.

– Сейчас вам, как будущим дипломатам, предстоит съесть предлагаемую нами еду, да так, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул, – продолжил другой теламон. – А чтобы вы не пытались еду выбросить на землю, есть ее придётся, стоя вот на этом белом щите, на котором будет видна даже крошечная соринка. Кто первый?

Матвей шагнул вперед, его тень легла на белый щит, распластанный на земле. Чистый лист. Идеальная ловушка – ни крошки не спрячешь.

– Пожалуйста, вот жаренные тараканы, – протягивая ему тарелку с обугленными насекомыми, произнес теламон и, не сдержавшись, глупо хихикнул.

Матвей быстро закинул горстку чего-то непонятного себе в рот и, не жуя, проглотил.

– Я бывал не раз в Китае, так что тараканами меня не удивишь. – Его голос звучал преувеличенно бодро – явный спектакль для зрителей.

Отвечать ему никто не стал. Его сразу перевели за красную ленту и сказали, чтобы он быстро отправлялся к следующему этапу, но Матвей, как только вышел за территорию, выхваченную светом фонаря, спрятался в зарослях калины и стал ждать товарищей. Следующей пройти испытание вызвалась Лана, ей предложили съесть лягушачью лапку, но когда девушка сунула кусок предложенного мяса в рот, то по вкусу оно напоминало куриное бедрышко, и она прожевала его без всякого отвращения.

Когда же к столу подошла Ева, предложенное ей блюдо вызвало удивление у всех собравшихся на стоянке молодых людей.

– А вы, девушка, попали в экзотическую страну и должны попробовать блюдо национальной кухни аборигенов. Это сырое мясо ежа!

Ева держала в руках тарелку с куском сырого мяса, плавающего в небольшой лужице мутной сукровицы, и силилась сдержать подступившую тошноту. Если бы ее последний прием пищи не состоял из маленькой порции фруктового салата на завтрак, то, скорей всего, ее бы сейчас стошнило, но так как желудок был совсем пуст, то вид сырой плоти неизвестного животного вызвал только легкое головокружение.

– Вы действительно думаете, что я стану это есть? – её голос прозвучал слишком громко в ночной тишине.

Старшекурсники переглянулись. Самый высокий наклонился через стол:

– Не съешь – возвращаешься на базу. Одна.

Матвей сжал кулаки. Но по тому, как напряглись плечи Евы, понял: она не притронется к этому мясу, даже если это будет стоить ей поражения.

– Ешь, ешь, ешь… – начали скандировать теламоны, стуча ладонями по столу.

Ритм нарастал, превращаясь в гипнотический гул.

Ева закрыла глаза. Одна в темноте. Или этот кусок плоти.

И вдруг послышался страшный грохот. Матвей столкнул огромный камень вниз со склона, сопроводив его падение громким криком «Помогите!», а потом быстро побежал в чащу, вызывая этим всеобщий переполох.

Теламоны замерли на секунду, затем, как по команде, рванули в темноту, включая фонари. Они знали, что за игрой в испытания всегда скрывается другая игра. Где ставки не привилегии, а жизни.

Ева тем временем не раздумывала. Пальцы сжали пиалу, и одним резким движением она швырнула кусок в кусты.

Когда старшекурсники вернулись и спросили о ёжике, Ева ответила просто: «Я его съела. Он был очень вкусный». Глаза её светились лёгким безумием, а губы дрожали от сдерживаемого смеха. Конечно, никто не поверил, но разве это важно? В мире, где всё так хрупко и несерьёзно, правда – лишь один из возможных вариантов.

Её пропустили за красную ленту без лишних слов. А потом внезапно, как вспышка света в тёмной комнате, появились Матвей и Лана. Они смеялись, обнимали Еву, восхищаясь её молниеносной реакцией.

Вторая стоянка

Второй этап оказался таким же безликим, как и первый, ни намёка на изящество, на ту утончённую театральность, к которой привыкла Ева. Она облокотилась о валун, чувствуя его шершавую прохладу сквозь рукав, и окинула взглядом это унылое место. "Если я пережила сырого ежа, то что угодно смогу пережить", – подумала она с лёгким высокомерием. Но судьба, как всегда, приготовила сюрприз.

Им раздали письма, якобы из страны, в которую они «попали». Лана, конечно, тут же перевела свой английский текст, Матвей бойко зачитал французский, а Ева… Ева развернула лист и почувствовала, как в висках застучало. Иероглифы. Чёрные, загадочные, абсолютно немые. Она знала их лишь по узорам на костях маджонга, и сейчас они смотрели на неё, как древние насмешники.

– Я не смогу это перевести, – сказала она, подходя к пухлому юноше у стола. Его пальцы перебирали стопку пластиковых карт, будто он раздавал не пропуски, а судьбы.

– Тогда не повезло, – ответил он, не глядя. – Дальше идут только те, кто справился.

– А можно другой текст?

– Нет.

Он отмахнулся и принялся подгонять остальных, торопливо проверяя их ящики.

Когда подошла Лана, юноша провёл рукой по крышке вскрытого ей ящика и усмехнулся. Его губы, тонкие и бледные, странно контрастировали с румяными щеками.

– Иди вниз, – сказал он. – Но карточку для голосования ты не получишь. Теперь остальные решат твою судьбу.

– Это карты для голосования? – спросила Лана, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Ее пальцы медленно потянулись к стопке пластиковых карточек, не столько из-за желания получить одну из них, сколько чтобы выиграть время. Она обернулась к Еве, но та лишь отрицательно покачала головой и улыбнулась грустной улыбкой.

– Я же сказал – тебе не положено, – заворчал теламон, уже выходя из-за стола. Его движения были резкими, нетерпеливыми, словно присутствие Ланы внезапно стало для него невыносимым. Он подтолкнул ее к тропинке, без церемоний, и в его взгляде мелькнуло облегчение, когда она наконец сделала первый шаг вниз.

Но едва Лана исчезла за поворотом, его выражение лица изменилось. Теперь он мог сосредоточиться на той, что осталась, на этой стройной, длинноногой первокурснице с каскадом каштановых волос, которая еще утром блистала на сцене, а сейчас стояла перед ним, сжимая в руках злополучный листок с китайскими иероглифами. Она хлопала ресницами, растерянная, почти беззащитная, и он чувствовал, как от этого зрелища в груди разливается приятный жар.

– Ну, иди сюда, – бросил он небрежно, даже не глядя на нее.

– Думаю, это китайский, – ответила Ева спокойно, подходя ближе. – Я бы справилась с любым языком из романо-германской группы, но иероглифы… увы, не мое.

Он наконец поднял на нее взгляд, наслаждаясь моментом.

– Твоя будущая специальность не терпит таких ответов, – произнес он лениво, растягивая слова. – Ты должна найти решение. Да пребудет с тобой разум!

Последнюю фразу он сказал с едва уловимой насмешкой, наблюдая, как ее глаза сужаются в ответ. Власть – сладкая штука. Особенно когда в твоих руках вдруг оказывается тот, кто обычно вне досягаемости.

– Если бы у меня был телефон, я бы… – начала Ева, но он резко перебил ее, жестом отрезая все надежды.

– Нет ответа – нет прохода. Точка.

Ева попробовала улыбнуться – томно, чуть свысока, так, как умеют только девушки, привыкшие к тому, что мир склоняется перед их обаянием.

– Ну, раз уж мне досталось самое сложное задание, может, дадите еще один шанс? – Она кивнула на оставшиеся конверты, и в ее голосе звенела та сладкая настойчивость, перед которой обычно сдавались мужчины.

Но толстяк лишь сжал губы, вспомнив наказ Тарэка. Он грубо схватил ее за руку и вдруг почувствовал под пальцами холодный металл.

Все изменилось в одно мгновение.

Его пальцы, еще секунду назад такие властные, вдруг замерли. Глаза, тусклые и равнодушные, расширились. Где-то в глубине сознания заглохли все мысли – о девушке, о приказе, о собственной значимости. Осталось только одно: монета.

– Что это? – Его голос сорвался на визгливый шепот. Он разжал пальцы, все еще сжимающие ее запястье, и в его взгляде вспыхнул голод.

– Мексиканская монета, – пожала плечами Ева.

– Золотая? – Он вытаращил бледные глаза, почти бесцветные, и тут же судорожно достал фонарик. Луч прыгал в его дрожащих руках.

Где-то в глубине его сознания мелькнуло: "Если это 8 эскудо Фердинанда VI…" Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Он прикусил язык, чтобы не выдать себя.

– Ну… монетка так себе, – пробормотал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Но ладно, пропущу тебя в обмен на эту безделушку.