Достать со дна черствеющее сердце

– Может, достаточно?

– Достаточно чего?

– Мучить меня! Что ты о себе возомнила и за что отношение такое? Разве я заслужил…

– Помнишь, я писала тебе, что мне все быстро надоедают и проходит страсть? Наверное, и с тобой получилось так же. Мне тебя жаль.

– Жаль? Меня? Ты в своем уме? Теперь я все понял.

– Да, нам было хорошо вместе, но потом я поняла, что нуждаюсь в другом. Хочу властного мужчину! То есть, как говорит Крис, тебя, но прошлого.

– Прошлый я не стал бы перед тобой оправдываться, а тем более ждать тебя!

– Вот именно, Андрей! Мне нужен тот мужчина, который не ждет, не стелится, не прогибается! Властный, а не подобие щенка.

– Я понял, все понял. Я стану таким и даже лучше, чем был до встречи с тобой. Прощай.

– Ариведерчи.

Она махнула рукой и я снова почувствовал себя собачонкой, выброшенной на улицу. Собачонкой, которая олицетворяет обесцененную преданность и любовь. Мне стало настолько больно, что я вмиг увидел все вокруг в сером цвете. Мир поменял краски, мир не кино, не сказка со счастливым концом. Я не знал, нашла ли она кого-то другого, изменяла мне? А может, я слюнтяй? Или она со всеми такая? Может, это карма? Уже не важно.

Было пусто.

Глава 24. Мыльный план

– У тебя что-то случилось? Ты сам не свой.

Мне не хотелось делиться с друзьями разочарованием, было страшно показаться слабее, чем я уже есть. Я чувствовал, что дела хуже некуда, но рассказывать подобное было ниже моего достоинства. Только Анне я мог вываливать все откровенно, но друзьям? Для них я всегда альфа, пример, а сейчас даже они видят, что я надломлен. Моя броня – теперь не более, чем яичная скорлупа… А может, рассказать им все? Кто, если не друг, поймет меня? Или же я стану жертвой едких шуточек Макса? Все это не давало мне покоя.

Ребята задавали вопрос за вопросом и я видел, что шуточек нет. Пытался увиливать, изображал улыбку, но не мог скрыть, что подавлен и от былой стали осталась лишь фольга, которую вот-вот снесет ветром, как старую крышу с развалившегося дома.

Серега в свойственной ему манере проговорил: «Мы, может, не поможем, но знать-то имеем право?» И я решил все им рассказать, хотя еще немного колебался. Сергей сел рядом, начал доставать табак и крутить сигарету. Я попросил сделать и мне одну, он понял, что все серьезно, и молча поднял бровь. Я не курил сигареты в трезвом виде, только кальян в клубе и только после того, как виски обжигал меня.

Ни шуток, ни слов. Кивнули все трое и в комнате повисла тишина. Я попытался разбавить ее, пошутил неловко и принялся рассказывать то, о чем ребята, казалось, и так все знали.

Когда закончил, на меня внимательно посмотрел Макс.

– Это ты точно о себе рассказал? Ты ударился, может, где, друг?

– Хм, мне и самому так кажется… Это что-то из мира фантастики…

Серега докурил сигарету, медленно тяжелой рукой затушил ее.

– Я, конечно, все понимаю, но, видимо, ты потому и поплыл, влюбился, разбился… Как хочешь, называй. Ты встретил девушку, которая, как и ты, сильна. Она не поклоняется тебе и твое поклонение ей не нужно. Она нуждается в тебе сильном, бескомпромиссном. В том Андрее, каким ты был, когда вы познакомились. Она влюблена в того Андрея, а сейчас ты лишь один из тех, кто не дает ей покоя. Я прав?

Хотелось сказать, что он не прав, но он был абсолютно прав. Я опустил голову, обхватил ее ладонями и начал перебирать мысли, как параноик.

– Да. Я и сам не рад…

– А может, забить на нее, бро? Погнали в клуб? Снимем тебе девочек, клин клином, – предложил Макс.

Серега неодобрительно покачал головой.

– Не думаю, что это ему поможет.

Они начали спорить, придумывая аргументы поочередно. Напомнили мне ангела и демона, которые шепчут на ухо, сидя на плечах. Демон всегда обещает легкий путь и власть. Ангел пророчит путь сложный, но благородный.

Макс предложил поехать в клуб и переспать с какой-нибудь красоткой, чтобы утереть нос Ханне. Серега придумал, как сделать этот план более хитрым: подстроить все так, чтобы Ханна приехала на вечеринку и увидела меня в окружении девушек. Я откажу им всем в пользу Ханны и она увидит, что люблю.

Женщине важна исключительность, я должен показать ей, что только она достойна моего внимания, а остальные – лишь блеклые тени. Так я думал и план казался мне великолепным. Отчаяние толкает на глупые поступки, но что ни сделаешь ради женщины, которую боишься потерять?

Мы стали хохотать и, как бизнесмены, которые придумали стартап, приступили к разработке плана. Макс согласился с Серегой, но при этом сказал: «Давай попробуем, без проблем, я с вами! Но нам нужна Крис! Только она может помочь и сделать так, чтобы Ханна пришла в нужное время в нужный клуб. Этот спектакль ей будет по вкусу!»

После разговора мне стало легче. Как же все-таки важны друзья. Настоящие! Такие, которые чувствуют тебя и слышат крик о помощи, скрытый за молчанием и маской безразличия. Я шел домой, благодарил бога за своих друзей, вдыхал прохладный воздух. Я даже почувствовал себя немного счастливым. Когда ты разбит, немного поддержки – это целый океан, дарующий жизнь.

– Крис, – негромко позвал я, стоя у двери соседки.

Постучал пару раз осторожно, словно боялся, что кто-то разузнает мой коварный план. Крис открыла дверь и посмотрела на меня с недоумением.

– Андрей? Что с тобой?

– Все хорошо! Тише! Я по делу. По серьезному!

Затолкал ее в комнату и все рассказал.

– Хм… Да уж, не думала, что увижу такого, как ты, мужика в такой ситуации… Мне даже немного грустно.

– Почему?

– Это так романтично. Особенно зная тебя!

Крис даже выпучила глаза от удивления.

– Очень странно! Очень романтично… Андрей! Ты молодец. Я тоже хочу так. Хочу, чтобы ради меня человек совершал поступки, менялся в лучшую сторону, боролся, что-то придумывал… Ханне так повезло! Я рада за вас. Я в деле.

Крис обняла меня.

– Запомни, Андрей: поступки! Женщину нужно завоевывать каждый день, а не однажды! Круто, что гордость твоя не сильнее чувств.

– Знаешь, я бы очень хотел, чтобы она хоть минуту провела в моей голове, в моем сердце и посмотрела на себя моими глазами… Побыла губами, которыми я ее целую, ощутила свой аромат так, как я его слышу. Она бы все поняла!

– Так! Все, вали отсюда, я сейчас заплачу!

Сам того не желая, я слегка огорчил Крис и ушел, а мои слова остались в ее голове. Ее вечная улыбка и игривость были отражением печали. Она тоже так любила – безответно. Она тоже хотела такого Андрея, завидовала Ханне по-хорошему, желала ей счастья и понимала, что женская дружба все же существует. Крис тоже верила в любовь.

* * *

Прошла неделя, а мы с Ханной по-прежнему оставались по разные стороны баррикад. Пока я, подобно Багратиону, вынашивал гениальный план по возвращению утраченных территорий, Ханна беззаботно наслаждалась отпуском. Она, конечно, была опечалена, что я не оправдал ее ожиданий и стал тем, кто все больше и больше отталкивал ее слабостью и приторным романтизмом. В отличие от меня Ханна не теряла голову и все еще надеялась, что я приду в себя и стану тем самым.

Мы с Серегой и Максом выбрали день и написали всем красивым девушкам в соцсетях, приглашая их в клуб. Я писал сообщения, как прежде: уверенные, грубые, пошлые и безразличные. Профессионально отточенные фразы, которые цепляли и будоражили с первых букв.

В моих сообщениях чужим женщинам была такая сила, такая уверенность, что раз за разом я видел капитуляцию без боя. Иногда, за редким исключением, кто-то пытался дать отпор, но это было фальшиво, словно мы уже в постели и она играла роль непослушной служанки. Сцены из порно казались в сто раз убедительнее, чем игра моих собеседниц.

Мне писали, что я мудак, что у меня есть женщина, что я пропал. Они сами писали мне все те комплименты, которые приводили их пошлый разум в восторг. Они знали, что могут стать плохими девочками, совершить безумство, а потом назвать меня лжецом, одурманившим и совратившим их наивные сердца.

Почему чувства не делают нас сильнее? Почему они приводят к бессилию в отношении нашей любви? Наверное, потому, что мы боимся потери, а страх заставляет нас усомниться в себе.

Пятница. Весь город заполнили парочки и смех. Фонари освещали дорогу, как светлячки, и сулили ночь, полную жизни, молодости и веселья. Люблю ночь! Ночью цель каждого – удовольствие и свобода от бренных будней, наполненных заботами.

Я тщательно подобрал образ и надел маску, в которой был особенно хорош. В холодильнике Jack и кубики льда. Виски помогал мне перевоплотиться, а может, давал что-то взамен потерянной уверенности в себе.

Мой друг Паша уже сделал VIP-стол и ждал, когда мы приедем. Макс и Серега собирались в клуб так, как будто их ждала игра, спектакль и веселье. Все так, но мне было не по себе. Я слышал, как колотится сердце, стараясь справиться с адреналином.

– Все будет хорошо, красавчик!

– Плесни мне нашего друга, что отдает смоляной бочкой!

– Джек тебе отдает бочкой?

– Да! А еще карамельными конфетами, которым пятьдесят лет.

– О, да вы ценитель, молодой человек! Знаете все тонкости и ноты элитных напитков.

Атмосфера была теплой, даже радужной. Иногда все вокруг замедлялось и, как в немом кино, я мог наблюдать за нами со стороны.

План был прост: приехать, сесть за стол, который виден всем, отдыхать, как цари или приезжие шейхи, привлечь самых красивых женщин и создать атмосферу, в которой каждая будет желать меня. Ханна, увидев это, начнет ревновать и почувствует страх, подобный моему – страх потери. Страх и осознание, что я – это все, что ей нужно. Манипулятор, дешевый актер и марионетки за ширмой – гениальный план по версии ночных заведений. Успех казался неминуемым.

* * *

Я не успел опомниться, как игра стала реальностью. Вжился в роль и даже временами превосходил себя. Когда Ханна вошла и увидела всю картину, она была удивлена и это мягко сказано! Она видела меня раньше и сейчас – разница поражала. Да, я как Билли Миллиган! Во мне живут разные личности.

Так вот кто ты! Вот значит что…

Ханна расположилась так, чтобы видеть меня, но оставаться незамеченной. Крис принесла ей коктейль. Ханна начала смаковать наш спектакль в свою честь. Она не догадалась, что все это – постановка. Я и сам уже отвлекся и увлекся тем, что делал.

Макс сказал, что все идет по плану.

– Расслабься и будь собой, брат.

Ханна не показывала эмоций. Она молча наблюдала за мной, как удав. Крис не выдержала. Музыка играла громко, поэтому Крис зажала ей ухо пальцем и прокричала:

– Что такое? Что с тобой?

– Андрей.

– Что?

– Андрей здесь.

– Да ладно!

– За VIP-столом.

– Он же вроде перестал тусить…

– Наверное, решил возобновить карьеру.

– Ты же не думаешь, что…

– Я ничего не думаю.

– Куча телок вокруг него и сам он весь из себя!

– Даже не узнать. Я точно с ним встречалась?

– Встречалась? Теперь все?

– Как видишь! Телочек там на любой вкус и все его желают, пожирают глазами. За километр видно, какие они все дешевки, в дешевых платьях.

В голосе Ханны появились нотки злобы и ревности. Крис, конечно же, была с ней солидарна и всячески поддерживала, но мысленно улыбнулась, ведь план работал.

– Пойдешь к нему?

– Нет, пусть развлекается. Я посмотрю. Со мной он так не мог, ну, хоть увижу теперь, за что его так любят эти колхозницы.

– Может, не стоит?

– Не переживай, я не стану реветь и устраивать сцен. Они того не стоят, а его я знаю, как свои пять пальцев. Но я удивлена… Какой он здесь и каким я его знаю – это разные люди из разных миров. Очень интересно.

Второй стакан незаметно испарился в ее руках. Опасно много алкоголя в женщинах. Мои марионетки перестали контролировать себя и начали атаковать. Пытались обнимать меня, шептали на ухо, но я отвечал холодно. Глазами боялся встретить Ханну, но постоянно чувствовал ее пристальный взгляд на себе.

Макс и Серега идеально играли свои роли, всячески подчеркивая мой статус. Они вели себя так, чтобы только я цеплял и притягивал взгляды. Все это сработало. Я был галантным, но безразличным, самодовольным и безумно привлекательным. Что еще нужно?

Мое безразличие, как обычно, раззадорило выпивших девушек. Их уже ничего не смущало, в ход пошли наглость и напор. Я ждал, когда это случится. Наконец все грани дозволенного рухнули и две девочки стали откровенно вешаться на меня. Вот! Вот этот момент! Ханна, смотри.

Я быстро и надменно оттолкнул обеих и явно выразил недовольство их видом и поведением. «Какой же ты лицемер», – подумал про себя. Мне даже стало жаль девушек. Возможно, они переступили через себя, а я их использовал… Но это было не так уж важно. Ханна смотрела на меня, мы ни разу не встретились взглядом, но она точно все увидела.

Через минуту я удалился и хотел якобы случайно встретить ее. Меня радовало то, что весь этот цирк был не зря. Я увидел ее и подошел. Старался быть радостным, как будто ничего не произошло.

– Привет, что ты здесь делаешь?

– Привет, отдыхаю, как и ты.

Я ожидал от нее чего-то большего. Я был парализован ее хладнокровием и лаконичным ответом. Никаких эмоций ее лицо не выражало – только легкая издевка читалась в глазах.

Через пару секунд общения с Ханной мой образ самца рассыпался. Я стоял перед ней голый, переданный ей, я вновь был полон преклонения и ждал ее одобрения, ждал награды, как верный пес, который принес палку хозяину. Ханна это почувствовала. Крис стояла рядом, искоса глядя на нас и ожидая развязки.

Я пригласил их за свой стол, прогнал всех девушек. Я напоминал слугу или официанта, который старается угодить клиенту… Жалкое зрелище, лучше не смотреть. Ханна смаковала власть, но между нами теперь все точно было кончено. Я увидел это в ее глазах и манерах, в глазах друзей и Крис.

Перед смертью не надышишься. Я понимал, что план провален, но еще пытался делать вид, что он успешен. Фальши в этом было гораздо больше, чем в любом плохом спектакле.

Глава 25. Пепелище

Гуляю один. Выбираю маршрут, где не было нас, а значит, я не почувствую фантомные боли разбившейся вдребезги любви.

В наушниках играет лиричный, депрессивный рэп. Он еще сильнее вгоняет меня в тоску. Пробовал слушать что-то позитивное, но это так фальшиво… Я чужой на этом празднике жизни. Когда ты счастлив, слушаешь мелодию, а когда несчастен, вслушиваешься в слова, проникаешься ими, находишь в них себя самого. В этом сила треков, наполненных болью утраты. Веселых песен не так уж много, а грустными заполнены все прилавки.

Ловлю себя на мысли, что даже получаю удовольствие от того, как себя ощущаю. Может, Ханна именно это имела в виду, когда говорила, что страдание – особый вид удовольствия? Боль так глубоко проникает в клетки, что я ее почти не чувствую… Может, в этом суть?

Сижу на лавке, под ногами слякоть, она напоминает мне меня. Улыбаюсь, а через секунду еле сдерживаю слезы. В голове то и дело звучит вопрос: почему мне нельзя быть собой? Почему я обязательно должен играть какую-то роль? Почему?! Наверное, мир не идеален и я тоже. Жизнь – боль? Я часто подшучивал над другими, повторяя эту фразу, а сейчас так же шучу над собой. Хорошо, что самоирония еще не бросила меня, ха-ха, вот и шуточка сама собой нарисовалась.

Читаю книги, пытаюсь излечиться. Когда ты в депрессии, книги похожи на осень: каждый лист, упавший с дерева, приближает к зиме, а не лету. А знаете, что лучше всего помогает? Стихи. Пишу их взахлеб, много и точно.

Писать о страданиях так легко… Слова обретают необыкновенную красоту, когда тебе больно. Наверное, поэтому так много великих людей были так несчастны. Всегда вспоминаю Есенина и его стихи. Он творил через внутреннюю боль и одиночество, его успех был соткан из боли. Я не хочу подобного. Когда бездарно прожигаю жизнь и не могу написать ни строчки, значит, я счастлив. Это мой личный тест на депрессию.

Пусто.

Я пьян. Заливаю виски в надежде, что алкоголь убьет жалость к себе. Атмосфера веселья, музыка, огни, люди вокруг пируют, а я погибаю в собственном теле. В груди скребутся не кошки, там крысы и они беспощадны. Друг обнимает меня и кричит прямо в ухо: «Все будет отлично! Видишь этих телок? Они наши сегодня! Она того не стоит. Давай наливай».

Все как под копирку: копировать и вставить. Так и женщины забывают мужчин в компании подруг и бутылки вина. Со мной этот трюк не работает. Я был по ту сторону и так же подбадривал друга. А сам? Сапожник без сапог. Вижу, как на меня смотрят голодные дамы… Рыжие в постели очень темпераментны. Моя скорбь и слабость их не пугают, наоборот, они рады, ведь я, как раненый и больной зверь, оказался позади стаи и превратился в легкую добычу. Из льва – в антилопу. Закон природы.

Одна из тех, кто рядом, уже изрядно набралась. Ее подруга посматривает на меня в надежде, что выберу ее. Кокетничают, хихикают, я натянуто улыбаюсь. Обняла меня, спросила, где моя девушка, ведь у такого красавчика она, конечно, есть? Не важно, что я отвечу. Есть? Подвинется, ведь это не проблема. Нет девушки? Отлично, тогда сегодня я буду ею.

Обида во мне хочет вкусить чужой плоти, открывает все виды ощущений. Запах чужой, инородный… Это запах предательства, не иначе. Поцеловать? Только не это. Поцелуй интимнее секса. Я могу трахнуть, но не целовать. Сколько еще нужно выпить, чтобы этот барьер исчез? Все же нет, не могу. Не могу. Сломлен.

Не такой я видел любовь, не такую цену был готов платить. Любовь сделала из меня прислугу. Почему так? Задаю себе этот вопрос и память показывает воспоминания. Видеоклип, где я смотрю насквозь.

Ты видишь мой сверлящий уверенный взгляд, принимаешь правила игры и, конечно, ждешь, что я врежусь в тебя. Нет, девочка, моя ночь – мои правила. Ты не успеешь ничего понять, как начнешь ревновать меня, словно я уже принадлежу тебе. Взгляни на свой стакан. Ты даже не заметила, что он весь излапан тобой… Нервничаешь? Я уже сзади, близко, шепчу, что всю ночь любуюсь тобой. Смущаешься, диссонанс чувств, пытаешься скрыть это, румянец… Между нами игра в шахматы, которая давно проиграна. Шах и мат. Хочешь сдаться? Отдайся.

Да уж, красивое кино, но оно не имеет ничего общего с тем, кто сейчас смотрит на свое отражение в виски… Я был тем, кто независим и уверен, а что сейчас? Сейчас я уверен лишь в том, что такое любить и быть ненужным, причем ненужным потому, что слишком сильно полюбил… Мир не идеален да и любовь, видимо, тоже.

Мне открылось новое видение ночных клубов. Они создают иллюзию успеха и любви. В этом помогает алкоголь, маскируя неуверенность игроков. Чем больше допинга, тем красивее и доступнее любая цель. Женщины, полные запретов днем, становятся доступными ночью. Всем нравится фальсификация, поэтому так популярна ночная жизнь и все ее дары. Здесь правит другой бог: древний бог вина и веселья Дионис, сын Зевса. Все дети любят шалости, а мы дети богов.

Я успешнее других использую дары. Каждая в клубе желает моей аудиенции, тем более что утром всегда можно оправдать свою похоть и обвинить Диониса в том, что заставил совершить преступление. Как же люди любят обманываться! Мы врем чаще, чем говорим правду. Лживость в любви, лживость в поступках.

Встал молча, якобы в уборную, а сам вызываю такси. Плетусь по улице в ожидании машины. Еду в такси, за окном темнота, как назло играет грустный трек. Вдох, выдох и мы опять играем в любимых. Хочу побыстрее уснуть, вдруг завтра будет легче?

Невыносимое утро. Моя грудная клетка разрывается от боли, от глубинных бомб. Глотаю успокоительное, думаю, что поможет, но оно просто глушит меня, а не лечит.

Листаю наши с Ханной совместные фото. Остались только осколки памяти. На этих снимках мы такие счастливые, словно вчера. Так больно смотреть и осознавать, что наша маленькая вселенная рассыпалась.

Я ненавижу тебя и ненавижу себя за то, что был слаб в твоем плену. Ты стала для меня всем. Ты получила ключи от моего сердца. Вошла и сожгла, а угольки растоптала. Доверился наивно и стал собой. Снял маски, снял костюм безразличия и прогнал эго. Слабый пол сильнее сильного? Если нет, то почему я так болен тобой? Может, я мазохист и истязаю себя, а может, все еще люблю…

Пытаюсь забыться в других женщинах. Изрядно напившись, могу закрыть себя от тебя, обманом спрятать в клетке. Утром прихожу в сознание, вижу, что рядом другая. Мне мерзко, молча рыдаю в душе, мне еще хуже, тошнит от самого себя.

Если бы кто-то предупредил, что меня ждет после встречи с тобой! У всего есть цена, за все нужно платить. Знаете, даже Люцифер не так жесток. Он позволяет забыться в похоти и алкоголе, а со мной все это не работает.

Смирился. Жаль, очень жаль возвращаться в свой костюм и играть роль, за которую я уже получил Оскар.

Через силу день за днем восстанавливаюсь. Так хочется написать Ханне! Хочется плюнуть на гордость, но я все сильнее злюсь. Задетое самолюбие останавливает, а вокруг столько внимания. Целую очередную, грешу.

– Что есть любовь? Каждый находит ее разной. Ее личины, как и люди, многогранны, красивы и не очень… Есть любовь, которую измеряют страданием и болью, а есть та, которая измеряется счастьем и радостью.

– Твоя какая?

– Я был по обе стороны. Нельзя понять глубину, не побывав на дне, как и нельзя, погрузившись на дно, ощутить теплый бриз, ласкающий кожу.

В один момент все рухнуло и я не был тому причиной. Самое обидное: пары расходятся из-за измен, ревности, даже бытовухи, а моей проблемой и киллером любви стала моя сладость в отношении тебя.

Как же долго я старался найти тебя и стать добровольным заключенным, а не надзирателем… Я проживал жизнь, сверкая мордашкой и высокомерно указывая на дверь каждой, кто была в моей постели. Теперь я сам не хотел покидать постель.

Иногда мы встречаем людей, причиняющих нам боль, и считаем, что они во всем виноваты. Нам кажется, что они разрушили нас и нашу веру, а на самом деле мы встречаем себя. Это зеркала, в которые так неприятно смотреть.

Мое настроение часто менялось. Иногда я смеялся и мне даже казалось, что все это – лишние заморочки, ведь я такой классный. Потом вдруг меня начинала пожирать неуверенность в себе и чувство собственной никчемности. Я брошенка, брошенка и тряпка, хожу и ною из-за бабы, какой кошмар, докатился! Признаться кому-либо, чтобы порыдать на чужом плече, я не мог, ведь даже с самим собой объясняться сложно…

Таким я был после расставания с Ханной – полным горя из-за разбитой любви, о которой поют в песнях, хотя никто и понятия не имеет, какова она на вкус.

Глава 26. По ту сторону любви

– Привет…

– Что-то случилось?

– Да… Может, увидимся?

– Конечно, приезжай. Приезжай ко мне, посидим, выпьем кофе, расскажешь.

– Даже не спросишь, что случилось?

– Если ты написал, значит, случилось и лишние вопросы ни к чему. Жду тебя.

Анна всегда ждала меня и в этот раз мое эго хотело, чтобы его согрели, утешили, словно обиженного маленького мальчика. Анна – мой спасительный жилет. Как же прекрасно, что на том конце провода есть кто-то, кто вечно предан и так близок.

Еду в автобусе, смотрю в окно. Я растерян и разбит, но стало немного лучше, ведь можно открыться. За маской сильного и уверенного скрывается обычный человек, который тоже бывает слабым.

Анна встречает с улыбкой.

– Заходи. Что будешь?

– Что угодно.

– Что случилось? Что-то с девушкой?

– Да… Я не понимаю, почему так? Я впервые думал о ком-то, кроме себя. Заботился, переживал… Ни одной мысли о других, все для нее!

– Андрей, мир женщин невозможно понять, мужская логика тут беспомощна. Мы руководствуемся эмоциями. Подозреваю, ты стал таким, от каких обычно уходят в поисках драйва. Ты стал однодневкой, с которыми сам спал, не испытывая любви, оставляя постель холодной после жаркой ночи. Это все те же. Все до одной! Это обратная сторона тебя, прими ее.

Я смотрел на Анну, а перед глазами мелькали слайды из воспоминаний. Она права, все так и есть.

– Как же тяжело это принимать…

– Молодые девушки полны желания страдать. Они подсознательно желают ощущать себя во власти безразличного мудака, во власти запрета, во власти наркотика, который нельзя, но очень хочется. Важен момент, а после – агония из-за его отсутствия. Лишь тогда она может ощутить себя живой. Чему ты удивляешься?

В ее глазах появились блики. Наверное, Анна говорила и о себе в отношении меня. Я все еще не слышал ее крика. Она кричала – я не слышал.

Ночь, уже холодное кофе, на кухне разговаривали два человека, которые любили друг друга, но были по разные стороны смысла. Как говорила моя мама, молодость – время совершать ошибки в любви, о которых потом вспоминаешь с улыбкой. Хотелось бы в это верить.

Анна слушала, а я все говорил, не умолкая. Мне необходимо было высказаться, выплеснуть боль, которая душила и топила меня. Я чувствовал себя, как тонущий из-за пробоины корабль. Экипаж старается вычерпать воду, а ей нет конца. Анна утонула уже давно и теперь вместо того, чтобы спасать себя, пыталась дать жизнь мне.