Полуночная сделка

– Это еще одна сделка, – возразила Беатрис.

«Не на сей раз. Просто поцелуй, Беатрис Амара Клейборн. Твой первый поцелуй, до полуночи. Вот чего я хочу».

Беатрис закусила губу. Если она дважды потанцует с одним и тем же джентльменом на ассамблее, это будет означать разрешение за ней ухаживать. Поцелуй значил больше, чем просто разрешение ухаживать. Нет, немыслимо. Но тогда ей достанется книга. Она получит книгу, призовет Великого духа и добьется желаемого. Разве поцелуй этого не стоил?

– Нади, у тебя будет прекрасное платье. Ты будешь танцевать. Ты будешь есть торт. Увидишь звездный свет. К полуночи ты получишь поцелуй, и тогда сделке конец.

«Решено, – сказала Нади. – Удача будет к тебе благосклонна. Впусти меня».

Беатрис протянула руку и коснулась барьера, что ограждал ее от мира духов. Тот противился ее прикосновению, словно она пыталась сжать вместе магниты с одинаковым полюсом.

Ради книги Беатрис постаралась как следует. Она проникла сквозь границу своей защиты. Дух дотронулся до ее пальцев. Прикосновение оказалось холодным. Он проскользнул в тело Беатрис, заполняя собой.

«Да, – сказала Нади. – Ты моя до полуночи, чародейка».

Руки Беатрис поднялись сами по себе. Коснулись лица, шеи. Она глубоко вдохнула, наполнив легкие воздухом, и набросилась на клубнику, заталкивая в рот одну красную ягоду за другой. Нади подобрала с подноса все до последней крошки и опрокинула бокал, ловя оставшиеся капли вина, а потом причмокнула губами, так и не насытившись до конца.

– Нади! – воскликнула Беатрис. – Нельзя столько себе позволять, это непристойно.

«Было так хорошо, – ответила ей мысленно Нади. – Вкусно, вкусно! Хочу еще».

– Нас поймают, – сказала Беатрис, – и тогда не будет никакой музыки. Ни торта, ни звездного неба. И поцелуя ты не получишь. Нужно вести себя как полагается.

«Идем на улицу, – потребовала Нади. – Я хочу ощутить солнечный свет. Я хочу почувствовать ветер. Я хочу выйти отсюда».

– Возле моей комнаты есть терраса, – заметила Беатрис. – Можем выйти туда, но ты должна вести себя хорошо.

«Ладно, – ответила Нади. – Я буду хорошей. Идем, идем!»

Дух внутри нее принялся судорожно метаться, пока Беатрис снимала круг, возвращая себе силу. Она стерла меловые следы на полу, погасила все свечи и очень осторожно спустилась по лестнице обратно к себе в спальню; часы показывали, что до прихода Клары, которая подготовит ее к танцам, осталось всего пятнадцать минут.

На открытии танцев в ассамблее Бендлтона и впрямь оказалось столько гостей, как предсказывала Клара. За смехом и разговорами едва можно было расслышать музыку – так много там было молодых людей, наряженных в платья и танцевальные костюмы, чтобы показать себя с наилучшей стороны.

Элегантно одетые юноши и девушки стояли у стен, по моде раззолоченных и выкрашенных в цвет морской пены, сбивались в группы, посматривали на Беатрис; их взгляды скользили по ее лицу, прическе и туалету, оценивая, осуждая и отвергая.

Клара тщательно выбрала каждую деталь одежды Беатрис, втиснула подопечную в платье – шелковый наряд оттенком в точности как весеннее небо, расшитый анютиными глазками; высоко заколола завитые локоны в модную прическу, зашнуровала корсет так туго, что талия стала тоненькой, и отказалась крепить фишю к пугающе низкому вырезу. При каждом вдохе ребра Беатрис упирались в косточки корсета, и она старалась дышать так, чтобы грудь не вздымалась.

Юноша в костюме цвета слоновой кости наблюдал за вошедшей с полуулыбкой на лице. Беатрис распахнула веер, закрываясь от его взгляда.

«Целуй его! – шепнула Нади. – Ты ему нравишься».

«Не нравлюсь, – подумала в ответ Беатрис. – Он не подходит».

«Х-м-м…» Нади повернула голову Беатрис и устремила взгляд в толпу. В компании молодых щеголей стоял Дантон Мезонетт. Он наблюдал за Беатрис, склонившись к другому джентльмену, чью макушку не венчала аура чародея. Тот удивленно посмотрел на Дантона и взглянул на Беатрис, губы его шевельнулись, и Мезонетт с компанией разразились смехом.

У Беатрис заныло в груди. Они смеялись над ней. Дантон наверняка переврал все и выставил ее строптивицей, которая задирает нос; теперь сплетни разнесутся по всей зале.

«Почему ты решила, что говорят о тебе? – спросила Нади, и воспоминания вспыхнули в разуме. – Ах вот что. Он злой».

Беатрис поняла, как беседовать с Нади мысленно, и потому думала так отчетливо, что слышала у себя в голове собственный голос.

«Забудь об этом, Нади. Ты говорила, что хочешь торт».

«Да, торт. Хочу торт. Добудь кусочек!»

«Придется стоять в очереди, – проворчала Беатрис».

Она пробралась к очереди за закусками и едва не застонала, поняв, что совершила ошибку, – там выстроились джентльмены, которые желали принести угощение избраннице.

«Мужчины… – сказала Нади. – Поцелуй того, в персиковом».

«Нет».

Беатрис встала в конец очереди. Торт. Звездный свет. Танец, а потом невозможный бесстыдный поцелуй. Она была согласна на все, кроме этого, – если, конечно, хотела остаться леди…

– Прошу прощения, мисс. Пожалуйста, проходите… – Молодой человек, который стоял перед ней, поклонился, пропуская Беатрис.

Беатрис задумалась, пытаясь подобрать вежливое обращение к незнакомцу на лландари, хотя джентльмен почти наверняка был из местных.

– Благодарю, меня все устраивает.

– Я вынужден настаивать, мисс. Пожалуйста, займите мое место.

– В чем дело? – поинтересовался господин, который стоял перед ним. – О, мисс… Прошу вас, позвольте и мне уступить.

– Благодарю, но в этом нет необходимости, – запротестовала Беатрис. – Очередь движется быстро…

По веренице джентльменов будто пробежала рябь: каждый, заметив позади себя суматоху, вежливо отступал в сторону, чтобы пропустить вперед Беатрис, к большому удовольствию остальных. Беатрис взяла салфетку с кусочком кремово-желтого торта, вспыхнула и попыталась улизнуть.

«Хочу это съесть, – заявила Нади. – Так вкусно пахнет. Так хорошо!»

«Уже скоро, – ответила Беатрис. – Выйдем наружу посмотреть на звезды. Помнишь? Звездный свет».

«Звездный свет, – повторила Нади. – Да. Хочу есть».

Но есть пока было нельзя. Вышагивая изящно, будто леди, которой особенно некуда спешить, Беатрис направилась к открытым дверям в сад. Нужно отойти чуть в сторону, туда, откуда видно звезды и где Нади могла бы торопливо, как ребенок, слопать торт. А потом Беатрис отыщет местечко у стены и дождется окончания вечера. Она найдет девушку, добрую и здравомыслящую с виду, заведет разговор, а на прощание поцелует ее в щеку.

«Нет, – возразила Нади. – Настоящий поцелуй. Настоящий поцелуй. Свою книгу ты не получишь без настоящего поцелуя».

Проклятый дух, что притаился внутри! Нади ожидала получить именно то, чего хотела. Спасения не будет.

Нади вздрогнула и попыталась укрыться за колотящимся сердцем Беатрис.

«Нет! Опять этот шум! – Нади заерзала у нее под кожей. – Ужасно. Ужасно. Останови его».

«Держись, Нади».

Беатрис повернулась и стала напряженно прислушиваться, пытаясь понять, что заставило Нади так дрожать. Будто ей было больно это слышать.

Из-за угла показались дама и юная девушка, свет факелов озарил их тщательно уложенные волосы, и те вспыхнули медью. Девушка подняла руку и взволнованно замахала; Беатрис подавила стон.

– Беатрис! – воскликнула Гарриет.

Беатрис закрыла глаза и безмолвно взмолилась, прося сил.

– Здравствуй, Гарриет.

Гарриет Клейборн была в семье самой красивой. Она пошла в отца, в пятнадцать лет у нее было лицо идеальной формы – сердечком, отцовский тонкий точеный нос и всегда такой взгляд, словно она хочет поделиться шуткой. Волосы – яркие, будто лисья шкурка, уложенные в великолепную прическу – переливались, словно голубые бусины, приколотые к ее локонам. Гарриет еще недостаточно повзрослела для бальной залы, но сумела убедить маменьку заглянуть туда, чтобы вздыхать, глядя на юных леди и джентльменов, разряженных в лучшие платья. Выпятив подбородок, она тащила мать за собой и пристально смотрела на Беатрис.

– Почему ты не танцуешь? – спросила она.

Смысл сказанного до Беатрис дошел не сразу.

– И ты туда же!

– Тебе нужно практиковаться в лландарийском, – заявила Гарриет. – Ты должна танцевать! Мама, у нее такой вид, словно она вот-вот разревется. Не вздумай плакать, Беатрис. Всю косметику испортишь.

– Я и не плачу, – сказала Беатрис, сраженная напористостью сестры. – Просто захотелось торта.

– Кто принес его тебе? – спросила Гарриет.

– Никто. Я сама взяла.

Гарриет в ужасе ахнула.

– Не может быть! Мама! Она сама раздобыла торт!

Мать похлопала Гарриет по плечу; черты ее были зеркальным отражением черт старшей дочери, только на десятки лет взрослее – тот же высокий, округлый лоб, те же широко поставленные глаза, мягкая ямочка на подбородке.

– Гарриет, дорогая, – сказала мама, – прекрати ябедничать. Ты ведь уже юная дама.

– Но, маменька, она все делает не так!

– Я просто хотела немного торта.

Гарриет, недоверчиво фыркнув, всплеснула руками. Беатрис не сумела сдержать улыбку.

– И что же мне было делать? Я тут никого не знаю, сдается мне, все уже перезнакомились. Как мне свести знакомство?

– Нужно было подойти к матронам, – ответила Гарриет. – Они бы немного тебя порасспрашивали, а потом подыскали тебе партнера для танца или представили чьей-нибудь дочери или племяннице. А потом уже тебе следует задавать больше вопросов, чтобы поддержать беседу.

Именно матроны организовывали танцы в ассамблее, оформляли членские взносы и руководили каждым мероприятием. Эти дамы одобрили членство семьи Беатрис, так что уж, конечно, они должны были ее представить обществу. Возможно, Гарриет слишком разволновалась, попав на бал, о котором читала в десятках романов, но она отлично изучила правила.

– Хорошо, я поговорю с матронами. Спасибо, Гарриет.

Мама подняла голову и улыбнулась Беатрис. В свете бального зала сверкнула серебряная лента с запечатленными на ней символами. Беатрис вдохнула, борясь с испуганной дрожью, что овладевала ею каждый раз при виде защитного ожерелья.

– Не хмурься так, моя дорогая. Тебя ждет успех, я уверена.

Мать заковали в ожерелье на свадьбе и не освободят от него, пока у нее целый год не будет регул. Неужели это…

«Нади, это моя мать? Она издает шум?»

«Да, она. Что это? – прошипела Нади в разуме Беатрис. – Мне он не нравится. Не нравится».

«Защитное ожерелье».

«Жжет, – пробормотала Нади. – Оно слишком шумное. Ненавижу его».

«Я тоже его ненавижу, Нади».

Это и был тот «успех», которого семья желала Беатрис. Каково это, когда у тебя забирают магию? Как мама это вынесла? Беатрис не могла спросить. Не смела спрашивать. Если семья заподозрит ее в мятеже, это разобьет им сердце. А потом они все равно заставят Беатрис выйти замуж. Им нельзя знать, пока она не добьется своего.

Поэтому Беатрис улыбнулась матери в ответ.

– Спасибо, мама. Я очень нервничаю.

– Не стоит, – ответила та. – Ты такая красавица. Многие джентльмены ищут такую, как ты.

Что на это сказать?

– Пойду съем торт.

– Нам нужно вернуться в салон для дам, – улыбнулась мама.

– Но я хочу посмотреть танцы! – запротестовала Гарриет. – Мы только пришли!

– Идем, Гарриет. – Мать взяла ее за руку и повела прочь. Беатрис подождала, пока они не скроются из вида.

«Нади хочет торт сейчас же!»

«Хорошо. – Беатрис отошла в тень, где ее никто не увидит. – Ешь маленькими кусочками. Не спеши».

Но тут ее рука поднялась, рот широко распахнулся, и Нади жадно откусила половину торта, постанывая от наслаждения.

«Вкусно… Вкусно!»

«Нади! Посмотри, что ты натворила. Я сказала маленькими кусочками!»

«Он такой чудесный! – воскликнула Нади. – Добудь еще один».

«Нет».

Беатрис старательно жевала торт. У нее что – глазурь на носу?

Она охнула, увидев, как из бального зала выскользнули Дантон Мезонетт и юная дама в сочетающихся между собой нарядах, как было принято у братьев и сестер. Они были элегантны, чеслендцы непременно кинулись бы копировать стиль Мезонеттов, как только к их портным и модисткам попали бы последние иноземные журналы мод. Беатрис шагнула назад и укрылась в тени.

– Он так великодушен, правда ведь? – Юная дама раскрыла веер и взмахнула им, обдавая лицо воздухом, пронизанным запахом океана. Беатрис напряженно вслушивалась, пытаясь понять ее вальсарский. – Так красиво танцевал, а когда танец закончился – очень низко поклонился. Полагаю, я разожгла в нем интерес.

– В таких вопросах я доверяю твоим суждениям, – отозвался Дантон. Он достал эмалированную коробку и открыл крышку. Неуловимым движением поджег ароматную сигару и выдохнул, создав иллюзорное затейливое облако в форме лучника, который целится в луну. Беатрис смотрела на сотканный из дыма образ, пока его не развеял ветерок. Волшебство было прекрасным, но чародеи, способные наводить иллюзии, делали это не просто ради развлечения. Они могли быть опасны. Все знали, как искусны в битве маги, которые столь достоверно создавали призрачных солдат, что ни один командир не усомнился бы, что атакующее его войско всего лишь фантом, или что пустая тропинка в стороне от поля боя полна невидимых артиллеристов, притаившихся в засаде.

Дантон сотворил еще одну дымчатую иллюзию – мужчину в придворном одеянии, но вместо локонов впереди и косички на затылке, как носили обычно, у него была пышная прическа – как у Ианте Лавана.

– Он попросил твою карточку, если меня не обмануло зрение.

– Да! – Сестра Дантона захлопала в ладони, пышные рукава с рюшами закрывали вид на корсаж. Все в бледно-лимонном платье юной леди было чрезмерно – рюши, банты, розетки, кружева, вышивка… Если бы Беатрис взбрело в голову нацепить столько украшений на одно платье, Клара бы ей тактично на это указала.

– Дантон, я не в силах сдержаться! Ианте Лаван может нанести мне завтра визит!

Лаваны здесь! Беатрис деликатно кашлянула, а потом вышла из тени. Дантон недовольно зыркнул на нее, а его спутница скривилась и смерила Беатрис надменным взглядом, каким обычно смотрели заморские жители, приезжавшие в Чесленд исключительно в поисках невест.

– Вечер чудесный, не правда ли? – спросила она. – В бальной зале тепло, но весенний воздух так свеж. Я – Беатрис Клейборн.

– Какой акцент. Будто жует что-то. – Юная леди посмотрела на протянутую руку Беатрис и перевела взгляд на ее лицо. – Это та деревенщина, с которой ты сегодня познакомился за чаем?

– Да, – отозвался Дантон.

Дама помахала рукой у себя под носом.

– У нее глазурь от торта на губах.

Волна жара окутала шею и щеки Беатрис. Глазурь на губах, как у ребенка! Ей захотелось провалиться сквозь землю, и язык от смущения прилип к небу.

Девушка засмеялась.

– Я думала, ты преувеличиваешь, Дантон. Мои извинения.

В груди Беатрис заворочалась Нади.

«Ну, я тебе покажу!»

Порыв ветра сорвал с места стоявшую на террасе вазу, срезанные цветы и вода выплеснулись на платье леди, а сама ваза угодила Дантону на ногу. Брат и сестра вскрикнули и ударились друг о друга, изящные наряды пришли в негодность.

– Ох, вы целы? – Беатрис прикрыла рукой рот, изобразив потрясение.

«Скажи, что это не ты! Нет, это ты!»

Нельзя улыбаться. Нельзя смеяться!

Но это на самом деле была Нади.

«Так им и надо. Хочу еще торта».

Беатрис отошла от кучи цветов и лужи воды, разлившейся по полу.

Гнев исчез, зато ее охватила тревога. Она упустила контроль и позволила Нади взять над собой верх.

«Зря ты это сделала. Ты испортила ей платье…»

«Она над нами смеялась. Мне все равно».

Следовало удержать Нади от этих вспышек. Духи – как малые дети, и Нади успокоилась бы, если б ей угодили. Беатрис нужно было побыть одной, устроить передышку и объяснить ей, что им нельзя носиться вокруг как дикарям, пожирать торты и целовать незнакомцев. Беатрис сунула салфетку с остатками угощения в карман и без оглядки удалилась от промокшей парочки.

Терраса с южной стороны обладала несомненным преимуществом: благодаря прохладному ветерку, от которого по коже бежали мурашки, она была пуста. Беатрис прогуливалась по террасе, глядя на небо.

«Их так много, – сказала Нади, – они так далеко. Как далеко звезды, Беатрис?»

«Многие миллионы миль, как говорят звездочеты. – Беатрис откинула голову, ища звезду, которая всегда оставалась на месте, – Дом сердца. – Вот она где. У тебя был звездный свет, и музыка, и торт…»

«Теперь поцелуй? – сказала Нади. – Твой первый поцелуй к полуночи…»

Сколько осталось времени? Как же ей угодить Нади, выполнить условия сделки и получить свою книгу?

«А если я не смогу, Нади? Вдруг не смогу?»

«Ты должна, – сказала Нади. – Просто поцелуй кого-нибудь. Вон того поцелуй!»

«Кого?»

Беатрис отвела взгляд от звезд и заметила силуэт джентльмена, выходящего из бальной залы на террасу – высокого, в дымчато-сером шелке и пышном каскаде кружев. Его изящные скулы покрывала жемчужная пудра. Ианте Лаван из книжного магазина застыл, вглядываясь в ночь.

«О-о-о… Да. Он. Поцелуй его, – сказала Нади. – Как у тебя заколотилось сердце при виде его, Беатрис. Поцелуй его…»

«Нет».

Она покачала головой, и тут Ианте повернулся посмотреть на тень, в которой пряталась Беатрис.

– Мисс Клейборн? – Он шагнул ближе.

– Мистер Лаван, – сказала Беатрис. – Какой сюрприз.

Ианте улыбнулся. Как несправедливо, что мужчина может так улыбаться! Нечестно, что от его улыбки Беатрис вся затрепетала. Он ведь украл ее книгу. То есть помог похитить гримуар! О…

Нади выполнила свою часть сделки. Беатрис присела в реверансе.

– Не ожидала увидеть вас вновь.

– Я искал вас. Исбета забыла дать вам карточку, она сожалеет о своей оплошности. Она тоже вас ищет, – произнес Ианте на местном наречии, и учил его явно носитель языка. Лаван подошел ближе. – Наслаждаетесь танцами?

– Вы говорите на чеслендском…

– Следую за модой. – Ианте остановился у перил террасы. – Боюсь, подрастерял навык.

– Нет-нет. У вас отлично получается. И, отвечая на ваш вопрос: я сама раздобыла себе торт.

– Я видел, – улыбнулся он.

О, Беатрис захотелось умереть.

– Но еще не танцевала.

«Целуй его. Целуй его. Целуй!»

«Нет».

«Ты же хочешь! – сказала Нади. – Он красивый. Такой мужественный. А как он пахнет…»

Тело Беатрис наклонилось ближе, и Нади вдохнула завораживающий аромат какао и роз, нотку перца, а под всем этим чего-то нежного, нежного и сладкого, и…

Беатрис отпрянула от него, а Нади обиделась.

– Не желаете потанцевать? После того как подышите свежим воздухом. Я и сам только что вышел посмотреть на звезды.

– Тогда мне не стоит вас тревожить.

– О, нет, пожалуйста, потревожьте меня. Звездным небом хорошо любоваться не в одиночку.

Нади тут же встрепенулась: «Посмотри с ним на звезды!»

– Вы полагаете, все это и правда миры, подобные нашему, как утверждают звездочеты?

– Таковы всеобщие убеждения, – ответил Ианте. – Хотите взглянуть на них со мной?

Беатрис встала с ним рядом и посмотрела наверх, где сияли бесчисленные звезды. По небу пролетела вспышка, и у Беатрис перехватило дыхание.

«Красиво…» – сказала Нади.

– Звезда-посланник, – заметил Ианте. – В Лландрасе считают, будто увидеть ее – к удаче.

– У нас тоже, – ответила Беатрис. – Говорят, они приносят добрые вести. Мне бы они не помешали.

– Вас постигли невзгоды? – спросил Ианте.

– Ничего страшного, – отозвалась Беатрис. – Пустые слова из жестоких уст.

– Порой они ранят больнее стрел. Могу ли я чем-то помочь?

Беатрис ему улыбнулась.

– Вашей доброты достаточно. Не стоило заговаривать об этом.

– Тогда нам лучше сменить тему. Полагаю, вы любите книги, учитывая место, где мы познакомились, – сказал Ианте. – Что скажете о свежих романах?

– Отстала от моды и не успела прочесть.

– Настолько, что даже «Родейл-парк» не прочли?

– Не настолько. Для романов, которые издает «Дом Вердо», всегда можно найти время, пусть даже они шокируют общество.

– Я все еще разочарован предательством Одель, – признался Ианте. – Уильям любил ее.

– Но Одель больше любила музыку. И гордилась этой любовью, мне кажется, – заметила Беатрис. – Ее дар бесценен, его нельзя тратить впустую только потому, что она родилась женщиной.

– Смелое мнение, – сказал Ианте, но так улыбнулся ей, будто обожал дерзость. – Вы считаете, что стоит позволить дамам извлекать прибыль из их занятий?

– Бедные женщины все время работают, – заметила Беатрис.

– Но леди – нет.

Ей стоило отступить. Но во взгляде Ианте не было ни высокомерия, ни насмешки над ее представлениями, и Беатрис осмелела.

– Я считаю, что это наше право.

Ианте улыбнулся; нечестно, что он такой красивый. Ах, как нечестно…

– Я здесь недавно, но ни разу не встречал в Чесленде ни одной женщины, которая придавала бы значение своим правам.

– Думаю, что встречали, – сказала Беатрис. – Только мы об этом помалкиваем.

– Об этом я не подумал, – признался Ианте, и простые слова потрясли Беатрис. – Могу я рассказать вам секрет?

– Секреты рассказывают друзьям.

– Я хотел бы пользоваться привилегиями, что дарит ваша дружба.

Он говорил всерьез. Это было ясно по выражению его лица, по покрову уединения, что их окружал. Беатрис и Ианте стояли на террасе – на виду у каждого, кто бы ни выглянул из бальной залы, но совершенно одни, за ними подглядывали лишь звезды.

– Мое молчание защитит вас от разоблачения тайны, – проговорила формулу Беатрис. – Так в чем дело?

Ианте придвинулся ближе, и ей снова защекотал ноздри завораживающий запах дорогого парфюма.

– Я опасаюсь за счастье моей сестры.

– Чего именно вы опасаетесь?

– Я приехал сюда не в поисках жены, – признался Ианте. – Наша мать привезла нас в Чесленд, потому что желает наладить связь с семьей моего друга, он из местных.

– О, – сказала Беатрис, – а что это за друг?

– Его отец приехал в Лландрас много лет назад, чтобы упрочить наш торговый союз, и привез с собой сына. Мы с Бардом вместе посещали Орден магов, – объяснил Ианте. – Мать желает вложить средства в развитие промышленности Чесленда. Но мне хотелось бы, чтобы Исбете позволили выбрать жениха самой.

– Кого-то, кого она уже любит?

– Насколько мне известно, моя сестра ни к кому не питает подобного рода привязанности. Я имел в виду, чтобы ей позволили выбрать жениха не из здешних мест. – Он пожал плечами и, извиняясь взглядом, улыбнулся. – Простите, но в Чесленде царят обычаи, которые я нахожу неприятными.

Он не смеялся над Беатрис, как смеялись бы земляки, узнав, что она считает, будто женщинам необходимо разрешить стремиться к выгоде – на самом деле, его собственная мать вела семейный бизнес. Ианте согласен с ее радикальными взглядами. Любопытно, каких еще принципов он придерживается?

– Меня они тоже не привлекают, – заявила Беатрис. – Так что вы хотите предпринять?

Ианте снова пожал плечами.

– А что я могу поделать? Дочь обязана повиноваться желаниям матери. Я не могу вмешиваться, даже если мне противно смотреть, как ее отдают, будто никчемную вещь, в обмен на торговое соглашение.

Прежде чем ответить, Беатрис с полминуты взвешивала его слова.

– И вы действительно не можете дать отпор, мистер Лаван?

– Что вы имеете в виду?

– Если бы перед вашей сестрой стоял выбор, подобный тому, какой встал перед Одель – обмануть ожидания семьи или иссякнуть душой – вы бы поддержали ее?

Ианте приподнял брови, затем опустил, размышляя о сказанном.

– Это очень хороший вопрос. Из тех, на которые не следует отвечать, не подумав.

– Гораздо легче увидеть чужие беды, чем собственные, – негромко рассмеялась Беатрис. – Мне этот парадокс никогда не нравился.

Ианте пристально и серьезно посмотрел на нее.

– У вас какие-то неприятности?

Так и было, но Беатрис покачала головой.

– Они мои, мне с ними и разбираться.

– Я хотел бы помочь. Если это в моих силах…

«Попроси его. Попроси!»

«Нет!»

– Тогда загадайте на звезду, – сказал Ианте. – Загадайте на Джирет, Дом сердца. Не говорите, что загадали, просто загадайте.

Он взял ее за руку и сжал; по коже Беатрис побежали мурашки – ее будто пощекотали крапивой без колючек – горячее, потом холодное, потом мягкое, словно мех.

Магия. Он использовал магию, чтобы отправить ее желание в небеса.

Ианте снова сжал ее руку.

– Загадывайте.

В голове будто не осталось ни единой мысли.

– Я не знаю, что загадать.

– У вас много желаний?

– И если загадать что-то одно, остальные не сбудутся.

– Тогда попросите открытого пути, – посоветовал Ианте.

Беатрис посмотрела на небо и отыскала взглядом самую яркую звезду среди остальных. Она собрала всю свою силу и сплела ее с силой Ианте, послав желание в небеса: Небеснорожденные боги, скажите, могу ли я быть счастлива, если передо мной стоит столь ужасный выбор? Кого мне спасать: себя или свою семью?