Дорога в Мальхару, или За первого встречного

Жандериана пристыжено насупилась, глядя на своего мужа. Виктел и Альвер недоумённо молчали, уставившись на мальхарского графа. Брайдс и Экливена стояли, обнявшись.

На груди у мужа Ливи было тепло и спокойно. Он укрыл её своими руками, а она вцепилась в него, боясь, что, если хватка на миг ослабеет, он исчезнет, окажется на эшафоте, и весь ад, происходивший до вмешательства Агата, продолжится. И она навсегда потеряет его.

– Брайдс, – зашептала девушка, – я хочу тебе сказать… только что выяснили… кажется, у нас будет ребёнок.

– Я рад, Ливи, – спокойно ответил Брайдс. Эта новость ничуть не удивила и уж тем более не испугала его. Он знал, что Экливена должна была зачать от него. – Ведь ты – моя…

***

Всё разрешилось необычным образом. Вскоре после инцидента с разводом бывшая принцесса, её муж и Агат возвратились обратно в Мальхару. Их там ждали.

Когда, погостив у королей Димелисса до вечера, граф мальхарский вновь оказался дома, первое, о чём сообщила ему Аледа, были новые факты по делу об убийстве, совершённом графским телохранителем. Пока Агат находится в отлучке, аудиенции с ним запросила какая-то женщина, и именно её граф приказал принять в первую очередь. Их диалог происходил в личном кабинете Агата.

Этой женщиной оказалась жена господина Этьена, градоначальника богатого мальхарского города Ольбахора. Она представилась Хаджамалой, и граф тотчас же вспомнил её. Правители городов графства часто бывали на собраниях с ним, иногда приезжали с жёнами. Но сейчас Хаджамала пришла одна и совсем не по поводу дел в Ольбахоре. Оказывается, в преступлении Брайдса была замешана она.

– Я пришла сюда, чтобы выразить благодарность одному человеку, – собеседница начала речь чётко, уверенно, будто заранее готовила её. – Некто Брайдс, я узнала его имя, года два назад несказанно помог мне, победив двух черномагов. У меня задание было: уничтожить их. Ну, знаете, коварный замысел по захвату Вселенной, спасение мира, всё такое…. Долгая история, короче. В общем, я благодарна за помощь. И что я могу сделать Брайдсу взамен?

Агат удивился. Манера речи Хаджамалы не была похожа на привычную для мальхарской женщины. Прекрасная мальхарка говорила о каком-то заговоре, что само по себе могло быть признаком сумасшествия. Причём почему именно она решила с кем-то сражаться, почему она считает, что знает больше, чем граф? Однако сейчас Агата сильнее волновало, сможет ли она помочь его другу стать полноценно свободным от своего прошлого.

– Он будет вам очень признателен, если вы дадите показания в его защиту на суде, – строго, как учитель, обвиняющий подравшегося с одноклассником ученика, ответил граф. – Вы так быстро исчезли с места побоища, оставив все улики вашему помощнику, что его посчитали убийцей, а разбираться, кем были эти люди, никто не стал. Теперь его оправдание – лучший подарок, который вы можете ему сделать!

– Ради этого я пришла, – понимающе кивнула Хаджамала. – В тот день в заклинании перемещения произошёл сбой, и меня выкинуло с площади очень не вовремя. И только сейчас слух о Брайдсе дошёл до меня. Что ж, придётся расхлёбывать. В общем, я помогу вам, чем смогу.

Граф кивнул. Эта девушка не врала, он заметил. Уяснив ещё некоторые детали насчёт суда, он закончил разговор.

В это время Ливи прогуливалась по коридорам, как вдруг с ней случайно столкнулась незнакомая женщина где-то её возраста. Она была очень красива: стройная, грациозная, гибкая, с пышной копной тёмно-каштановых кудрявых волос, выбившихся из-под покрывала, и загорелым лицом, какое бывает у коренных жителей Мальхары. Экливене почему-то подумалось, что она могла бы быть танцовщицей.

– Ой, простите, – похоже, незнакомку не очень смутила своя же неловкость. – А это вы Экливена, стихийница молнии?

– Да… – от такой резкости бывшая принцесса опешила. И откуда её собеседница узнала о её силе? – А что?

– Меня зовут Хаджамала, я стихийница воды. Меня и моих подруг заинтересовали ваши способности: стихия молнии хоть и встречается часто, но именно вы обладаете большим потенциалом. Скажите, когда у вас начали появляться способности?

Экливена опешила. Ведь хотя долгие годы она прожила без своего дара, ей говорили, что колдовала она с рождения. Что, кстати, магам было несвойственно.

– Сколько себя помню, – пожала плечами Ливи.

– Вы очень сильный маг. Мы заметили это тогда, когда вы боролись с Рыцаной.

– Вы её знаете? – удивилась бывшая принцесса.

– За группировкой, в которой она задействована, мы уже два года следим. Ваша помощь будет просто неоценима, – Хаджамала протянула Экливене металлическую пластинку, на которой был выгравирован адрес какого-то дома, почему-то в совсем другой стране, и заклинание вызова. – Если вам понадобится наша помощь, обращайтесь. Сейчас у нас настали трудные времена, но я буду ждать вашего согласия.

– Я подумаю ещё, – Экливена растерянно нахмурилась. Всё это звучало, как попытка заманить в незаконную группировку.

– Думайте, сколько влезет, – усмехнулась Хаджамала. На прощание она махнула рукой и пошла вдаль по коридору. – Я буду ждать.

До свидания… – сказала Экливена вслед уходящей от неё загадочной женщине.

***

Это было полгода спустя. В покоях короля Димелисса собралась вся его семья. Он лежал на кровати, укрытый одеялом, и его глаза на обесцвеченном, с землистым оттенком, лице печально, как бывает при расставании, смотрели в сторону детей, пришедших навестить его. Жандериана молча стояла у изголовья кровати мужа.

Вот уже месяц король медленно умирал от давно поразившей его болезни. События, связанные с замужеством его младшей дочери, лишили его последних сил. Он уходил спокойно, не цепляясь за жизнь, и лишь просил родных вспоминать его иногда. А сейчас, когда чувствовалось, что близок его последний час, ослабевший и смирившийся с этим правитель Димелисса созвал своих детей, чтобы попрощаться.

Сюда пришёл его сын – наследник трона – и его жена, дочери короля со своими мужьями, в том числе и Экливена с Брайдсом. Каждому из них отец говорил напутственные слова, кого-то ободрял, кого-то благодарил, кого-то благословлял. Жена мальхарского телохранителя подошла к кровати папы последней. В одно мгновение взор короля, доселе отрешённый, переменился.

– Ливи, – слабо прохрипел отец. – Надеюсь, нам тебя так можно называть… Ливи! Больше всего сейчас я желал поговорить с тобой. Я знаю, не будет ничего неожиданного, если я попрошу у тебя прощения. Вся эта неразбериха с твоим замужеством до сих пор камнем лежит на моём сердце, не давая мне спокойно умереть. Простила ли ты меня?

– Простила, – просто и тихо ответила Экливена. – Мне жаль расставаться с тобой, но, увы, этого не остановить. Я давно не злюсь на тебя. Можешь умирать со спокойной душой, и пусть ничто не тяготит твой уход из этой жизни.

– Я люблю тебя, милая… как раз за это, – чуть-чуть помедлив, улыбнулся отец. – Теперь всё хорошо. Я знаю, что ты, моё любимое создание, под надёжной защитой. И да, под защитой я имею в виду очень серьёзную проблему. Прошу, не перебивайте меня, не говорите больше ничего. Я хочу рассказать, кем ты являешься, Экливена. – Старик замер, собираясь с силами. – Ты совсем не простая волшебница, Ливи. То покушение… оно произошло из-за твоих сил. Тогда мы с Ренделианом и решили спрятать их, чтобы никто не знал. Чтобы злоумышленники не интересовались тобой. Но брачная печать снимает все чары. Вот, почему мы боялись выдавать тебя замуж за незнакомца. Но теперь чары сняты. Сдаётся мне, ты нужна будешь этому миру, доченька. Но теперь тебя снова могут найти злые маги. Надейся лишь на мужа. Береги её, Брайдс, хотя… ты и сам это знаешь. Всё, – он шумно выдохнул, – можете идти. Я хочу отдохнуть.

Экливена и Брайдс отошли в задумчивости. Последние детали загадочной истории встали на свои места. Хотя нет. Ведь кто-то за этим стоит. И Ливи теперь казалось, что неспроста та странная мальхарка передала ей пластинку с заклинанием.

Дня через три главный дворцовый зал был наполнен народом. Почётные горожане и приближенные к королю люди пришли почтить память почившего накануне правителя. Ближе всего к расположившемуся посреди зала гробу стояли наследники и просто близкие родственники покойного. Среди них была женщина в чёрном восточном платье, очень широком и свободном, чтобы не стягивать округлившийся живот. Её светловолосую голову покрывала чёрная шляпка с пушистым пером. Ей позволили сесть на специально принесённый стул.

Рядом с ней стоял её синеволосый муж. Его накачанные мышцы выпирали под слишком тесным для него деловым костюмом. Впервые в жизни Брайдс надел одежду подобного покроя, хотя никогда до этого не думал, что ему придётся это сделать.

Экливена сидела тихо, её лицо за всё время церемонии ни разу не поменяло выражения, однако скорби не читалось в нём. Скорее некая задумчивость, отрешённость. Бывшая принцесса пришла сюда из чувства долга перед отцом, дешёвая театральщина с морем слёз была ей неинтересна. Но Ливи со своим мужем являлись, пожалуй, единственными, кто искренне сожалел о смерти короля.

Начали читать завещание. Послышался счастливый возглас со стороны семьи сына покойника после слов о передаче ей отцовского престола. Кто-то возмущался, кто-то радовался тому, что завещал ему король. Ни Брайдс, ни Экливена не обращали на монотонный голос старейшины, оглашающего документ, никакого внимания, пока, перед окончанием речи, тот не произнёс:

– И в заключении я объявляю, что леди Экливене, лишённой титула Принцессы Димелисской, а также её мужу, бывшему телохранителю Графа Мальхарского Агата, Брайдсу, завещаются земли княжества Ильдамайла, что близ Мальхары и Сальдаро-Мальхарского моря. В связи с этим данные наследники получают титул князей ильдамайлских и соответствующие привилегии…

– Эй, – Брайдс мягко толкнул жену, – пойдём, документы заберём.

Женщина вздрогнула, встала и, поддерживая живот, пошла вслед за мужем.

Получая бумаги о наследстве и присвоении титула, Ливи слегка улыбнулась: отец наилучшим образом реализовал их интересы. Княжество находится совсем недалеко от Мальхары, то есть супруги Ильдамайлские и семейство Агата теперь могли видеться достаточно часто.

Эпилог

Май давно уже вступил в свои права. Сад в поместье князей Ильдамайла был полон парящих на ветру лепестков цветущих вишен, магнолий и акаций, пестрел сиренью и яркими клумбами. Сюда доносился шум моря, принося в этот безмятежный мир ароматов спокойствие звуков и солёный привкус. Посреди пышущих свежестью южных деревьев, в открытой беседке с тонкими колоннами, увитыми розой, Экливена накрывала на стол. Рядом сидел Агат и непринуждённо разговаривал с ней. Где-то вдали слышался громкий, заливистый смех четырёхлетнего мальчика и его отца, доносились стуки деревянных сабель. Вся жизнь в поместье была симбиозом мальхарских и димелисских устоев: в зависимости от гостей подавались на стол и западные, и восточные кушанья, столовые приборы. Ливи обычно предпочитала носить восточные платья и покрывать голову платком, но сама усадьба была устроена во вкусе димелисского дворянства.

Женщина закончила разливать вино по пиалам, окликнула Брайдса и сына обедать. Из тени выскочили бывший телохранитель и маленький мальчик в одних шароварах и с шапкой торчащих во все стороны непослушных синих волос. Отец с ребёнком пошли в беседку. Брайдс взмахнул рукой, приветствуя своего старого друга, а паренёк с весёлым криком «Здравствуйте, господин Агат» подбежал к графу.

– Здравствуй, боец! – засмеялся Агат. – Ишь, какой большой уже!

Жандериан, так звали сына бывшей принцессы, был вылитой копией отца. Назвали его в честь бабушки, так как пожилая вдова очень этого хотела. Отец, как и положено в восточных семьях, лично занимался воспитанием сына, делая из него настоящего воина, в то время как Экливене, как женщине, досталось воспитание дочери – двухгодовалой Элены, спящей сейчас в детской под присмотром няни.

– А твой сын делает успехи, – продолжал Агат разговор с Брайдсом и его отпрыском.

– Я надеюсь, у него получится сделать военную карьеру, – ответил князь.

Паренёк тут же влез в разговор:

– Когда я вырасту, я стану моряком! – серьёзно заявил Жандериан, и эта фраза так умилительно звучала из уст мальчишки, не по-детски владеющего восточным оружием.

Продолжение следует…

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.