Ворон обгладывает кости

– Какой «такой»? – приглушённо осведомился Дима.

– Действительно мужской, – просто объяснила Саша. – Сейчас обычно поют парни с высокими голосами. Порой и не сразу поймёшь, кто поёт: парень или девушка. А вот у этого истинно мужской голос, но при этом он не слишком грубый. Я бы часами слушала, как он поёт.

Но песня, ко всеобщему сожалению, скоро закончилась. Маги и ведьмы разочарованно вздохнули, выходя из транса, в который ввели их красивые голоса.

– Везёт тебе, – с лёгкой завистью сказала Соболева Владимиру, – ты их всех знаешь. Видишь часто. Здорово, наверное, жить среди них. Хотела бы я хоть раз увидеть, например, Дениса Воронова.

– Да уж, большое счастье, – иронично усмехнулся Субботин. – Особенно видеть Влада Воронова. Мечта прямо.

Стас с Димой расхохотались.

– Такой противный? – улыбнулась девушка.

– Не то слово!

После этого молодые люди попрощались. Девушки продолжили путь, а парни вернулись назад и навестили Матвея. Через полчаса Вова и Стас продолжили движение по намеченному маршруту.

16 июля, среда

Толмачёва Стелла, ведьма

До обеда оставалось чуть больше получаса. В кабинете у Дениса Викторовича сидел человеческий посетитель, поэтому он позвонил секретарше и попросил, чтобы та сходила в его комнату и забрала оттуда кое-какие бумаги. Так получилось, что до ночи он работал с документами и забыл их на подоконнике.

Стелла занесла в кабинет кофе для гостя, получила ключи от комнаты и, покинув приёмную, направилась к лестнице. Ступени в особняке Вороновых были не слишком высокие и умеренно широкие – ступать по ним не составляло большого труда. Преодолевая пролёты, ведьма любовалась видом, открывающимся из окон: ухоженными улочками и чужими дворами, залитыми золотистым солнечным светом, да далёкими лесами, окутанными лёгкой дымкой. Улыбаясь своим мыслям, женщина достигла четвёртого этажа.

Коридоры вели и направо, и налево, и прямо. Личное крыло Вороновых располагалось впереди. Стелла даже не посмотрела по сторонам и шагнула вперёд. В противоположном конце коридора виднелось окно, бьющий оттуда свет казался ослепительным. Колдунья оглянулась напоследок на окно за своей спиной и невольно поглядела наверх, куда уводила изящная лестница. Любопытно, а что на чердаке?

Подавив неуместный интерес, Стелла вступила в хозяйское крыло. Пол коридора устилало ковровое покрытие, смягчавшее звук шагов. Его цвет горького шоколада прекрасно гармонировал со стенами цвета «кофе с молоком». Светильники в форме канделябров со свечами украшали стены от начала и до конца коридора. Исключая парочки панно, в коридоре больше не было никаких украшений, но ощущения нехватки чего-либо или пустоты здесь не возникало.

Женщина медленно двинулась вперёд. Первая дверь справа вела в покои Виктора Павловича, а та, что напротив, – в комнату его первой жены. Следующая дверь слева как раз принадлежала Денису, а противоположная – второй жене его отца. Стелла вставила ключ в замочную скважину и бросила рассеянный взгляд в другой конец коридора. Она никогда не понимала, почему Влада поселили так далеко от остальных, хотя комнат тут было предостаточно.

Повернув ключ два раза, колдунья открыла дверь и вошла в апартаменты начальника, в убранстве и интерьере которых были использованы преимущественно тёмные оттенки синего цвета. Раньше бывать здесь женщине не приходилось, поэтому её одолевало здоровое любопытство. По окончании осмотра она пришла к выводу, что от спальни исходит ощущение благородства и строгости, как и от её хозяина, и решила, что комната ей нравится.

Вспомнив, зачем пришла, Толмачёва прошла к подоконнику. Как и предсказывал Денис Викторович, папка с бумагами лежала там, позабытая им. Стелла взяла документы и, не удержавшись, выглянула в окно. Отсюда открывался чудесный вид на внутренний двор особняка. Сколько хватало глаз, землю укрывал аккуратно подстриженный газон. Впереди виднелись клумбы, фонтан, беседки, а у левого крыла здания рос изогнутый тополь, чья шикарная листва шелестела на ветру. Насколько было известно женщине, летом Владислава можно было обнаружить на этом тополе чаще, чем в собственной комнате.

Стелла оторвалась от красот, предстающих взору из окна, и устремилась было к выходу, но её внимание привлёк раскрытый фотоальбом, лежащий на кровати, укрытой покрывалом цвета ночного неба. Чувствуя себя последней преступницей, она приблизилась и взглянула на фотографии, вставленные в этот разворот. На снимках был запечатлён маленький мальчик с яркими голубыми глазами. Влад.

Брови ведуньи сошлись на переносице, она стала переворачивать листы альбома и рассматривать фотографии. Чем больше она смотрела, тем отчего-то сильнее холодело у неё в области сердца. Разве дети такими бывают? Никогда прежде ей не доводилось видеть детей, подобных Владиславу Воронову. На всех снимках он был серьёзным и в объектив глядел недовольно. Ни единой фотки, на которой бы он улыбался. Ни единой! И его неизменно равнодушные глаза! Они смотрели тогда так же, как сейчас! И, если для двадцатилетнего парня это ещё может считаться нормальным, то для ребёнка лет двух-трёх – нет!

Ещё одна особенность, которая бросилась секретарше в глаза, – это то, что на всех фотографиях Влад один. И снимки были сделаны в одних и тех же местах (видимо, любимых им): в доме и на фоне дикого леса. Что это не сад, а именно дикий лес, было видно по огромным и мохнатым деревьям. Неудивительно, что излюбленное место в доме у парня – это тополь.

Наверное, в первый раз за знакомство с Владом Стелла осознала, что он вырос без матери. Вот, выходит, что делает с детьми отсутствие любви, ласки и нежности, которую даёт мать! Сложись его жизнь иначе, он, возможно, не стал бы одиноким и кусающимся зверем. Но увы: Каролина Воронова умерла при родах. Что её беременность протекает нелегко, стало ясно ещё на втором-третьем месяце. К тяжёлым родам готовились заранее.

Некоторые любили говорить, что Владислав ещё в утробе матери был редкой сволочью и вытягивал из неё все силы, а, рождаясь на свет, убил. Стеллу такие речи приводили в ярость. Разве можно обвинять ребёнка в убийстве матери? Это ведь жестоко! Мальчик потерял мать, едва родившись на свет, а его в этом смеют обвинять! Что поделаешь, если её организм не был предназначен для рождения ребёнка? Это был её выбор и только.

После похорон Каролины Вороновой юного Влада из соображений безопасности вместе с его няней отправили в один из не самых ближайших человеческих посёлков, название которого никто не знал до сих пор. Няней мальчика стала Камилла Германович.

Эта ведьма была хорошо известна в Лагере. Когда-то она являлась самой востребованной гувернанткой, её принимали на работу в самые влиятельные и богатые семьи, но потом что-то пошло не так. Репутация педагога была уничтожена, и от работы с детьми её через некоторое время отстранили. К тому моменту, когда Виктор Павлович отдал ей на воспитание своего сына, Камилла Арнольдовна не занималась педагогической деятельностью около десяти лет.

Выбор руководителя Лагеря многих удивил, но Воронов считал, что Германович оболгали, и решил дать ей шанс восстановить свою репутацию. В конце концов, работой Камиллы маг остался доволен и щедро её вознаградил за труды. Закончив воспитание Владислава, Германович не вернулась в Лагерь, где с ней обошлись не самым лучшим образом, и уехала подальше от этого региона. В итоге, большинство жителей Лагеря пришли к выводу, что с Камиллой Германович когда-то и впрямь поступили несправедливо.

Стелле вдруг пришла в голову мысль: а что, если ошибка Виктора Воронова заключалась в том, что он оторвал сына от няни, к которой тот привязался? Никто так не делал: обычно няни растили подопечных чуть ли не до совершеннолетия. Может быть, не стоило рвать связь между ними?..

Наверное, именно оттого, что секретарша чувствовала себя отъявленной преступницей, сующей нос, куда не следует, она подскочила как ужаленная, когда из коридора донёсся шум.

– Скотина!! – закричала какая-то женщина.

Колдунья будто испуганная лань в крайней степени ужаса глядела на приоткрытую дверь комнаты. Слух её был напряжён до предела. Сердце билось неистово.

– Если я сплю с тобой, это ещё не значит, что ты имеешь право так обращаться со мной!! – завопила снова дама. – Ты – хам, Воронов! Кобель! Чёрт бы тебя побрал! Как ты только смеешь?! Ненавижу тебя!..

Далее поток брани стал затихать и слился в неразборчивый раздражённый гул. На этот раз голос Стелла узнала – он принадлежал Дане Кирсановой, вечно молодой вдове одного из братьев Кирсановых. Доносился крик из другого конца коридора, а единственной жилой комнатой там была спальня Владислава. Ко всему прочему, фамилию оскорблённая женщина назвала, не оставив на сей счёт у Толмачёвой более никаких сомнений.

«Значит, слухи не лгут, – мрачно подумала колдунья. – Он и впрямь с ней спит».

Женщина осуждающе покачала головой. Мысль о связи между молодым магом и далеко не юной вдовой вызывала у неё стойкое отвращение. По особняку давно ходили сплетни о том, что Владиславу оказывают внимание некоторые вдовы, а он это внимание принимает. Конкретно Дану не раз видели выходящей из комнаты молодого Воронова. К поведению Влада уже давно никто не предъявлял никаких моральных претензий, но поступки ведьм вроде Даны и ещё нескольких «девочек» осуждались на протяжении многих лет. Эти дамы всегда славились аморальным поведением. Детей у них не было, да и рожать они не хотели, работать тоже не работали, жили за счёт пенсий по потере кормильца и от скуки искали себе удовольствий. Чему удивляться, что они выбрали Владислава Воронова? Парень – молодой, красивый, да из богатой семьи.

О связях Влада с женщинами слухи не ходили давно. Ещё когда ему было шестнадцать, всё Вороново обсуждало его короткий роман с Дианой Прохоренко – девицей не самого целомудренного поведения. После того случая, если у парня и были женщины, в Лагере об этом не знали.

Звук удаляющихся шагов в скором времени стих. Стелла уничтожила следы своего непомерного любопытства, осторожно выглянула в коридор и, убедившись, что там больше никого нет, быстренько выскочила за дверь, закрыла комнату на ключ и поспешила к ближайшей лестнице. До самого конца коридора женщина оглядывалась через плечо, боясь, что Влад выйдет из своей комнаты и, увидев её, сразу поймёт, что она всё слышала. По лестнице колдунья скатилась чуть ли не кубарем.

Только очутившись в приёмной, Стелла немного успокоилась. Там она перевела дух, посмотрела на себя в зеркало и лишь после этого постучала в кабинет Дениса Викторовича. Когда документы были отданы, а женщина, наконец, села за свой стол, она осознала, насколько глупо вела себя несколько минут назад. И чего она так испугалась? Вряд ли Владу есть дело до того, что кто-то станет свидетелем его ссоры с любовницей. Он не из стеснительных. Повздыхав над собственным неадекватным поведением, секретарша вернулась к работе.

Очень скоро наступило время перерыва. Обедала Стелла обычно на кухне в доме Вороновых – на этом настоял Денис Викторович, ещё когда она только устроилась на работу. Члены могущественной семьи привыкли днём есть в столовой, находившейся рядом с кухней, поэтому ведьма никому не мешала.

Стелла покинула приёмную. Кухня располагалась в этом же крыле, сразу слева от выхода из приёмной. Сейчас у двери столовой, располагавшейся через пару метров после входа в кухню, стоял Виктор Воронов и разговаривал по мобильному телефону. Женщина при виде него чуть растерялась и застыла в нерешительности.

– …сколько можно об этом? – говорил руководитель Лагеря в трубку. – Я уже всё тебе объяснил… Подробности тебе ни к чему. Просто поверь, что я знаю его гораздо лучше тебя… Думаешь, я бы стал заставлять вас ждать без веских на то причин? Это оправданная мера предосторожности… Да, я понимаю, но придётся потерпеть… Я всё продумал… Ну хорошо, давай обсудим это, но не сейчас… Ах, вот оно что! – Маг засмеялся довольно. – Хитрец! Всё предусмотрел. Ладно. Он уже приехал, я его вижу. Скоро буду у вас. До встречи, Филипп!

Услышав имя, ведунья сразу поняла, что собеседником мужчины был Филипп Милесский, член Палаты Старших Собрания, отец одного из лучших воинов Лагеря. В данный момент «лучший воин» по имени Алан вошёл в дом и, поприветствовав Виктора Павловича, пожал ему руку.

– Поедем? – чуть проказливо улыбнулся Милесский и, заметив за его спиной Стеллу, поздоровался и с ней: – Здравствуй, Стелла!

– Здравствуйте! – ответила Толмачёва, ощутив лёгкий озноб от его присутствия и взгляда беспощадных, по её мнению, серых глаз. Алан Милесский никогда ей не нравился. Знакомые оправдывали это тем, что она работает на Дениса Воронова, который терпеть не может этого воина, но эта неприязнь возникла раньше, чем она заняла место секретаря Дениса Викторовича. Объяснить свою нелюбовь к магу женщина не могла никому, но это было твёрдое внутреннее ощущение или даже убеждение, на которое она по жизни привыкла полагаться.

Неожиданно чьи-то руки мягко взяли Стеллу за плечи. Отчего-то на сей раз она не испытала и тени испуга.

– Ну что же вы тут мнётесь, Стелла? – весёлым тоном осведомился Денис, одарив её улыбкой, когда она повернула к нему голову. – Обед, ёлки-палки! Идите ешьте!

– Я иду, иду, – смущённо проговорила женщина, шагая к кухне.

В этот миг взгляды высшего мага и воина встретились.

– Привет, Денис, – сказал Милесский без улыбки.

– Привет, Алан, – ответил зеленоглазый колдун с прохладцей в голосе.

Ни один из них не сделал и движения в сторону другого, чтобы пожать руку.

– Денис, я пообедаю сегодня у Милесских, – сообщил Виктор Павлович.

Его сын пожал плечами, показав, что ему всё равно. Толмачёва скрылась на кухне, испытывая неприятные ощущения от сцены, свидетелем которой стала.

26 июля, суббота

Субботин Владимир, маг

Первая неделя в отряде Алана подходила к концу. Чёткого мнения о новом начальнике у Вовы пока не сформировалось. Костяк отряда спрашивать не имело смысла, а новички Дима и Макс излагать свою точку зрения отказались. Сказали: смотри сам – подсказывать не будем. Вот так-то. То ли сами до сих пор не поняли, что собой представляет Милесский, то ли опасались высказывать собственное мнение. Во всех остальных отношениях эти двое ребят были неплохими и достаточно дружелюбными. Пока Владимира всё устраивало.

Сегодня они дежурили на одном из пограничных участков – самом восточном. Отсюда до Лагеря вампиров было относительно недалеко (на самом деле, между Лагерем магов и оборотней и центральными воротами Лагеря вампиров было несколько километров). Дежурили вчетвером: нянчиться с новенькими досталось Всеволоду Ланич, который буквально три минуты назад оставил их в центре участка, а сам пошёл прогуляться вдоль границы.

Антисов с Гавриловым болтали о чём-то, а Вова оглядывал всё вокруг и внимательно прислушивался к каждому шороху. Граница всё-таки, и беспечность здесь неуместна.

Солнце было уже высоко, но до них лучи едва доходили: густо насаженные деревья своими мощными и высокими кронами свет почти не пропускали. Мало того, что тут стояла полутьма, так ещё было прохладно и влажно, но зато пахло приятно: землёй и лесом.

Субботин решил отойти от товарищей и медленно двинулся на северо-запад. Молодая поросль цеплялась за одежду и мешала идти, ноги утопали в высокой влажной траве. Стараясь не шуметь, маг продирался вперёд, бережно раздвигая хрупкие стволы совсем юных деревьев, роскошные листья папоротника. Голоса парней постепенно затихли. Вова остановился и огляделся по сторонам.

Здесь лес был чуть реже. Свет досюда доходил лучше, и сквозь кроны деревьев едва-едва виднелось голубое небо. Ветра не было. Тёплый воздух обнимал Владимира со всех сторон, но толком не мог помочь ему: от путешествия через мокрую траву он озяб ещё сильнее. Руки заледенели, и парень потёр ладони друг о друга, чтобы хоть немного разогнать кровь.

В лесу было тихо. Не слышно было ни шелеста листьев, ни пения птиц. Вроде бы кто-то тихонько копошился в траве, но Вова не взялся бы утверждать это с уверенностью. Слух простого мага, как и человеческий, не отличался большой чуткостью. Вполне возможно, оборотень поспорил бы с ним относительно тишины в данном лесу.

Субботин медленно обшаривал глазами окружающую зелень. Его примитивный слух, напряжённый до предела, не ощущал поблизости ни одного двуногого. Вдруг сверху донёсся лёгкий шорох. Вова вскинул голову, одновременно с этим хватаясь за пистолет, висящий на бедре. В следующий миг он с облегчением обнаружил, что источник звука – маленькая рыжая белочка, перепрыгивающая с ветки на ветку. Парень с умилением улыбнулся и покачал головой, дивясь собственной пугливости. Повышенное чувство ответственности – его извечная беда.

Владимир вернулся к товарищам. Те при его появлении заговорщицки переглянулись.

– Что это вы переглядываетесь? – без обиняков осведомился маг.

Парни опять обменялись взглядами, словно решая, кто будет отвечать. В итоге, заговорил Дима Антисов:

– Ты слышал, что в отряд принимают ещё одного бойца?

Субботин растерянно моргнул и без раздумий признался:

– Нет. А кого? Ещё один отбор будет?

– Нет, – ровным голосом произнёс Максим. – Испытаний не будет.

– Так. А кого? – требовательно спросил Вова. – Не томите уже!

Двое друзей переглянулись, наверное, в тысячный раз. Субботину это начинало действовать на нервы.

– Ну?

– Леонида Левицкого, – с непонятной интонацией сообщил Дима.

Владимир оторопел от такой новости и задумчиво нахмурил брови.

– Вот и мы тоже ни черта не понимаем, – признался Гаврилов.

И Вова не понимал. Мог бы понять, если бы Левицкий в испытании по баллам был на втором месте, но второе место занял другой маг, а Леонид оказался лишь четвёртым. Почему тогда именно он?

– Почему? – вслух спросил парень.

– Поинтересуйся у Алана, – посоветовал Дмитрий.

– Думаете, это что-то означает?

– Возможно.

Субботин немного раскинул мозгами.

– Знаете, а у такого поворота может быть достаточно простое объяснение.

– Например? – прищурился Макс.

– Например, Алан таким образом пытается подкатить к Веронике Левицкой. Все в Лагере знают, что он неровно к ней дышит. Возможно, он видит в этом шанс заслужить её расположение.

– Может быть, может быть, – покивал Дима, но в его голосе отчётливо слышалось сомнение.

Вова и сам почему-то не слишком верил в подобное объяснение. Ему, как и парням, виделся в этом некий подвох. Кроме того, Леонид казался ему похожим на пройдоху и не вызывал желания познакомиться поближе. Оставалось надеяться, что вместе им дежурить не доведётся.

Парни успели обойти участок, пока вернулся Всеволод. Стали распределяться по территории. Владимир бродил чуть в стороне от коллег и остановился перед высокой и раскидистой елью.

– Вов, ты чего там? – окликнул его Дима.

Маг обернулся к товарищам.

– Ребята, а ничего, если я сегодня побуду вперёдсмотрящим?

– Любопытно взглянуть на Лагерь вурдалаков? – догадался Макс.

Среди жителей их Лагеря было принято называть вампиров вурдалаками – такое пренебрежительное прозвище когда-то давно дали врагам воины. В противоположном Лагере тоже в долгу не остались: магов вампиры именовали ведьмаками, а оборотней – псами. В семье Субботина не разделяли подобных традиций, поэтому он звал вампиров вампирами.

– Да, – улыбнулся в ответ кареглазый парень, – хочется. А вам не хотелось?

– Поначалу было любопытно, а потом интерес притупился.

– Мне до этого ещё далеко.

– Что ж, пожалуйста, – разрешил Ланич. – Ежели сумеешь залезть.

Вова с улыбкой кивнул.

– Попробую.

Запрокинув голову, он глянул на верхушку ели. Далековато, конечно, но отступать от намеченной цели парень не собирался. Уж больно любопытно было.

Товарищи наблюдали за тем, как он лезет наверх. Со стороны не было видно, с какой силой он цепляется за ветки и обхватывает ствол. В действительности его пальцы судорожно сжимали ветви. Прежде чем встать на какую-то ветку Вова проверял её на прочность. Высоту он не слишком любил. Настоящей фобии у него не имелось, но и удовольствия от высоты он не получал. Разумеется, будучи магом, он бы не убился, упав с дерева, однако приятного в этом всё же мало, верно? Тем более целостность костей происхождение ему не могло гарантировать.

Пот струился по лицу мага. Причиной тому был не только страх перед падением – чем выше он поднимался, тем ближе к нему становилось яркое летнее солнце. Наконец, Вова решил, что достаточно: и так всё отлично видно.

– Как там? – крикнул снизу Гаврилов.

Субботин посмотрел вниз и с улыбкой показал коллегам большой палец. Вид отсюда и впрямь открывался великолепный. Никогда раньше ему не приходилось оказываться так высоко.

Вытерев рукавом со лба пот, парень сощурился на солнце. С такого расстояния всё казалось до смешного маленьким. Зато с этого места отлично просматривалась дорога.

Владимир устроился поудобнее, так как дежурство предстояло долгое. Он сидел на ветке и при этом на всякий случай обнимал одной рукой ствол ели. Теперь единственное, что доставляло ему неудобство, так это солнце, которое, судя по всему, задалось целью поджарить его. В который раз маг пожалел, что не родился оборотнем. В волчьей шкуре всё не помеха: и прохлада чащи, и горячее июльское солнце. Впрочем, минусы тоже есть: например, зависимость от фаз луны. В полнолуние волколаки испытывали особый прилив сил, и такую ночь обычно проводили вне дома, но в период старения луны они были наиболее уязвимы. Ещё они опасались серебра, которое хоть и не убивало оборотней, не питающихся человеческой плотью, но, попадая в кровь, причиняло жгучую боль и замедляло регенерацию. С другой стороны, этот вид постоянно эволюционировал, поэтому, возможно, когда-нибудь минусов не станет совсем: ведь когда-то превращение в волка происходило болезненно и не по воле оборотней, а теперь эта проблема исчезла.

Существовали волколаки как вид столько же времени, сколько и маги (если не дольше), и всегда были очень свободным народом. Они обычно предпочитали жить поближе к лесам, рассредоточившись по всей территории, отчего создавалось впечатление, что численность их не высока. В сравнении с магами их и впрямь было немного, но не настолько, чтобы кто-то мог их поработить. Жили оборотни всегда тихо, любили бегать в лесу, иногда охотились на лесных зверушек, а людей обычно не трогали. Если кто-то из представителей их вида нападал на людей, они сами его истребляли. Исторически сложилось, что оборотни являлись стражами леса, они всегда охраняли лес и его жителей от людей, а иногда и людей друг от друга. К колдунам они относились с уважением, но предпочитали держаться чуть в стороне и к магическим империям примыкали редко, да и то выходили из них, как только им что-то становилось не по нраву. Империя Воронова была тем редким случаем, когда волколаки присоединились к магам.

Вова снял с бедра мощный бинокль и принялся разглядывать Лагерь вампиров. Со всех сторон территория Лагеря была обнесена высокой бетонной стеной. В центре южной части стены, у дороги, находились тяжёлые металлические ворота, которые отсюда было не разглядеть. Близлежащий лес по ту сторону дороги с западной и восточной стороны тоже принадлежал вампирам, но стена его не охватывала. Наверное, чтобы у людей не возникало подозрений. Вероятно, людям не известно многое: и количество жителей вампирских селений в том числе. Лагерь магов и оборотней, к слову, тоже скрывал от людей истинную численность своего населения.

Бетонная стена отчего-то рассмешила Владимира. Хмелевские бы ещё ров вокруг вырыли и откидной мост сделали! Для пущей надёжности. С другой стороны, существование стены было вполне оправданно: вампиры ведь почти всегда оборонялись, а не нападали. Потому-то и ров был бы не лишним. Субботин всё-таки похихикал при мысли о рве.

Лагерем вампиров уже давно руководил Лукьян Хмелевский, старший сын Якова и Любови Хмелевских. В самом начале войны выстроить оборону с вампирской стороны земляков призывал Яков Хмелевский, коренной житель посёлка Красный Источник (ныне – Хмелёвка), выходец одной из древнейших семей. Колдуны и волколаки, в итоге, стали считать его предводителем вампиров, хотя роль лидера он взял на себя с неохотой. Когда Лукьяну было приблизительно 20 лет, он сменил Якова на посту предводителя. В отличие от отца роль лидера он взял на себя с желанием и вскоре продемонстрировал немалый талант организатора. Он по-настоящему сплотил вампирское сообщество вокруг себя, и с ним вампиры стали сильным противником. Именно с появлением на сцене Лукьяна Хмелевского окончательно сформировались Лагерь вампиров и Лагерь магов и оборотней. Младшая сестра Лукьяна, Станислава Хмелевская, тоже не осталась в стороне от войны: в крупных боях она участия не принимала, но всегда брала на себя оборону тыла.