Евангелие от Сергея или смертельная ошибка Иисуса Христа

   -Мне немного-то и надо, Понтий. Так… мелочь. Твои легионеры по ошибке арестовали одного человека, спутав его с преступником. А он невиновен. Сделай милость – освободи его!

   -Всего-то? – выдохнул облегчённо Пилат.

   -Не совсем, Понтий. Ещё одна малость: другого, настоящего преступника, прикажи казнить. Тем более, что синедрион уже присудил его к смертной казни.

   -Любой вопрос при желании можно решить положительно,– сознательно неопределённо и медленно ответил Пилат, предчувствуя подвох и стараясь выиграть время для решения задачи. Не может тут не быть подвоха – уж слишком всё просто: одного отпустить, а другого – казнить.

   -Кто такие? – наконец спросил он.

   -Одного зовут Варава. Его надо отпустить – невинная душа, а второго зовут Иисус, ты его знаешь. Мало того, что он богохульник, так он ещё и бандит: полгорода ночью вырезал. Смута начинается. Ты же не хочешь беспорядков в государстве? Проблемы возникнут всякие. А кому они нужны, Понтий?

   -Никаких проблем не вижу, – нахмурился Пилат, чувствуя, как у него засосало под ложечкой, – давай сделаем так: я тебе не только Вараву отпущу, но и ещё кого хочешь, а вот невинного человека на смерть осуждать не буду. Ты должен знать, Антипа, ночью не он орудовал. Кто-то действовал от его имени и, скорее всего, сознательно подставлял его.

   -Смотри сам, – вставая и давая этим понять, что сделка не состоялась, произнёс Антипа, – если ты не хочешь сделать такую мелочь для меня, то и я не уверен, что в Риме не узнают о ворованном золоте.

   -Ты мне угрожаешь? – подскакивая, зло спросил Антипу Пилат.

   -Нет, Понтий, предупреждаю. – Я хотел по-хорошему, но ты видимо не понимаешь меня. Я пойду, мне сейчас поспокойнее место надо найти, сам знаешь, что может случиться. Ну, а если ты всё – таки сделаешь правильный выбор и примешь мою дружбу, то в ближайшее время встретимся и отпразднуем всё как положено.

   Как только за Антипой захлопнулась дверь, Понтий дал волю своим чувствам. Он метался по комнате и ругая Антипу пытался найти выход из создавшегося положения. Лукреций молчал и наблюдал за Пилатом, а потом сказал: План надо менять. Ты на крючке Понтий и это может плохо для тебя кончиться. Кляуза наверняка уже готова и при любом трагическом для Антипы исходе уйдёт в Рим. Тиберий жаден до сумасшествия и не простит тебя. Соглашайся на его условия.

   -Соглашаться? Такой план и кобыле под хвост? Да и где гарантия, что эта сволочь не будет меня шантажировать в будущем.

   -Гарантии нет Понтий, как нет и выбора. Тебе сейчас надо выиграть время. Пошлёшь хороший подарок Тиберию, половину водопроводного золота, не меньше, смотришь, всё забудется. Ну, а уж потом и поквитаешься с Антипой. Потом.

   -Чёрт с ним с Иисусом,– решился Пилат,– своя шкура дороже, а Антипе я ещё припомню это, мы ещё с ним посчитаемся.

   -Ну, Понтий, кажется, пришёл твой звёздный час,– войдя неожиданно в зал, произнесла Прокула,– во дворе люди ждут твоего справедливого решения. Неужели всё так и получится, как вы задумали с Иисусом? Это же надо, как легко можно из грязи сразу в цари махнуть.

   Понтий про себя выругался.

   -Чёрт меня дёрнул похвалиться Прокуле об этой интриге, – подумал он, – хотя, пусть оценит гибкость моего ума в принятии важных решений.

   -Нет Прокула,– ответил он наигранно беспечным голосом,– я сменил план. Сегодня мне выгоднее пожертвовать Иисусом, чтобы выиграть у Антипы в будущем.

   -Пожертвовать, – воскликнула Прокула, – что ты имеешь в виду?

   -Антипа разнюхал кое-что. Теперь мне надо время чтобы искусно отреагировать. В обмен на своё молчание, Антипа потребовал голову нашего славного переводчика. Эта сволочь, милая Прокула, разнюхал, что я поднакопил много золота и не поделился с императором. Жалобой Тиберию грозит.

  -Но, ты ведь этого не сделаешь?– В ужасе проговорила Прокула.

   -Прокула! Прошу тебя, иди к себе и не переживай. Я сам решу свои проблемы

   -Нет, ты не отдашь его! – упёрлась жена.

   Пилат поморщился и уже другим тоном произнёс: – Придётся милая. У меня нет выбора. Антипа слишком много знает. Поняла?

   Пошли Лукреций, – обратился он к другу, – пора.

   -Постой, – вдруг остановила его Прокула,– ты не посмеешь отдать его на казнь.

   -Почему? – удивился Пилат, – тебе, что, этого прохвоста жалко?

   -Потому что я люблю Иисуса!

   -Ты! Иисуса! – воскликнул поражённый Пилат. Может я сошёл с ума? Что происходит? Лукреций! – Пилат повернулся к другу. Может, ты мне объяснишь?

   Лукреций молчал. Он, как и Пилат, был сражён словами Прокулы.

   -Это невозможно, – наконец вымолвил Пилат, – он должен умереть и он умрёт.

   -Ну, что ж, – холодно произнесла Прокула,– тогда умрёшь и ты. Я не буду молчать и доложу императору, на какие цели ты дал свои и мои деньги Витрувию. Ты помнишь, что сделал с ним Тиберий? Тоже он сделает и с тобой!

   -Прокула,– просящим голосом произнёс Пилат,– сейчас решается моя жизнь. Как ты не поймёшь этого?

   -Сейчас решается и моя жизнь Понтий. Как ты этого не поймёшь тоже?

   -Да как я тебя могу понять? – Воскликнул Пилат, – я дал тебе всё, я добился этой должности, а ты меняешь меня на какого-то еврея.

   -Ты? Ты добился этой должности? К твоему сведению, это я добилась того, что Тиберий назначил тебя прокуратором, – усмехнулась Прокула.

   -Ты?

   -Да милый, в спальне императора. Понял? А теперь скажи мне, сколько стоит в Израиле раб, – спросила она.

   -Тридцать сиклей, – машинально ответил Пилат, сражённый признанием жены.

   -Я покупаю его жизнь. Ты мне должен в сотни раз больше. Он мой. Я забираю его и уезжаю в Рим.

   -Прокула, Прокула,– вдруг вмешался Лукреций, – успокойся. Всё будет, как ты хочешь. Иди к себе, а мы с Понтием обсудим ситуацию. Минут через несколько, я приду к тебе и расскажу всё, что мы решили. Хорошо? И обещаю тебе, что с Иисусом ничего дурного, я имею в виду смерть, не произойдёт.

   -Хорошо Лукреций, только не вздумайте играть со мной.

   С этими словами Прокула вышла.

   -Кажется, всё сошлось Понтий, – улыбаясь, сказал Лукреций, – я нашёл то, что искал.

   -О чём ты? – Простонал Пилат,– тут хоть в петлю, а ты радуешься.

   -Помнишь, я рассказывал тебе о своей книге? Она почти готова и я нашёл великолепную идею, как завершить сюжет. Халва получится, а не книга. Пальчики оближешь!

   -Вы что издеваетесь надо мной? Та стерва влюбилась, ты только о своей книге печёшься, а обо мне вы подумали?

   -Понтий, я придумал не только, как завершить свою книгу, но и как тебе выкрутиться из этой поганой ситуации.

   -Лично я не вижу никакого выхода, – ответил Пилат, – не приму условий Антипы – крах карьеры, не приму условий Прокулы – крах всей жизни. И то, и другое страшит меня до глубины души. Такой облом на ровном месте!

   -А ты прими условия Антипы и Прокулы! – произнёс Лука.

   -Смеёшься? Они противоречат друг другу, – сквасив физиономию, ответил Пилат.

   -Сделаем так Понтий,– засуетился Лукреций,– ты принимаешь условия Антипы и приговариваешь Исусика к смертной казни. Но! – Лукреций в знак важности поднял указательный палец. – Не к побитию камнями, как у них принято, а к смертной казни через распятие. В этом весь фокус, Понтий. Ты прекрасно знаешь, что люди на кресте умирают на третий-седьмой день, в зависимости от погоды.

   -А какая разница Лукреций, – воскликнул разочарованно Пилат, – какая разница, на какой день он подохнет, на третий или на пятый? Что из этого?

   -А то, что, как стемнеет, охрана снимет его с креста и доставит к твоей ненаглядной живым и невредимым. Пусть она забирает его и отваливает в Рим. Дай ей развод и пусть облизывает своего еврея, а ты себе без труда другую дуру найдёшь. Моложе и посговорчивее.

   -Хорошо, хорошо, – в задумчивости проговорил Пилат, – хитро конечно, но как мы объясним исчезновение тела так сказать усопшего?

   -Ага! радостно воскликнул Лукреций, – именно этого мне и не хватало для моей книги. Мне нужна была потрясающая идея, и я нашёл её – он воскреснет!

   -Не пойму, нахмурив брови, – ответил Пилат.

   -В моей книге он Сын Бога. Помнишь? Я всё время думал, как это преподнести читателю так, чтобы все поверили, что мой герой действительно тот, за кого он себя выдаёт? Как? И тут меня осенило. Путь Понтий только один – он умирает и воскресает! Каково! Воскрес, кто ж тогда не поверит, что он Сын Бога? Гениально, не правда ли Понтий? Мне кажется, что моя книга переживёт века.

   -Я тебя умоляю Лукреций,– завопил Пилат,– мне бы сегодняшний день пережить, а ты века, века. Давай конкретно по делу.

   -Зови Марка, сейчас всё обстряпаем, комар носа не подточит, – радостно пропел Лукреций.

   Вошедший Марк вопросительно посмотрел на Пилата.

   -Кто ожидает моего суда? – спросил его Понтий.

   -Три разбойника, что были арестованы накануне, одного, который главарь, зовут Варава, а имена его приспешников я не запомнил.

   -Всё?

   -Ну, и эта делегация во главе с Каиафой. Притащили Иисуса и ждут, что ты решишь.

   -Значит так Марк, – начал Лукреций, – Вараву мы освободим. Да не перебивай ты,– заметив протестующую гримасу на лице Марка, отмахнулся Лука, – а его друзей и Иисуса Понтий приговорит к распятию.

   -Слушай Марк, что тебе говорит Лукреций,– сказал Пилат,– мы всё уже решили.

   -Дальше так Марк,– продолжил Лука, – перед казнью ты должен напоить Иисуса вином в стельку, понял?

   -Напоить?.. Хорошо, напою, – ответил озадаченный Марк.

   -Потом, после того как вы их вздёрните на просушку, поставь охрану к крестам. Да таких чтобы молчать умели, понял?

   -Понял. Такие ребята у меня имеются.

   -Как только стемнеет, этих двух прибить, а Иисуса снять с креста и в глубокой тайне отправить в Кесарию на галеру Понтия. Иди и выполняй, а к вечеру мы все детали утрясем. Да и скажи Каиафе, что Понтий через пять минут будет судить.

   Когда Марк вышел Пилат бросился к Лукрецию: – Спасибо Лука, не знаю, чтобы я без тебя делал. Я никогда этого не забуду.

   -Нечего терять время, – отмахнулся Лукреций, – ты иди судить, а я пойду, поговорю с Прокулой, а потом присоединюсь к тебе и мы обдумаем всё до мелочей.

   -А можно мне ему отомстить, а Лука, хоть маленько? – попросил Пилат.

   -Кому?

   -Иисусу. Присосался змеёныш к моей жене. Натурщик хренов. Я хочу перед тем, как он исчезнет в Рим, всыпать ему сорок ударов бичом, а?

   -Да всыпь, если тебе от этого полегчает, – согласился Лука, – и поделом ему.

   Они разошлись в разные стороны, Лукреций направился на переговоры с Прокулой, а Понтий вышел к народу.

   При его появление толпа заволновалась, и вперёд вышел Каиафа.

   -Уважаемый прокуратор Палестины Понтий Пилат! Сегодня, синедрион приговорил Иисуса из Назарета к смертной казни. Он обвиняется в богохульстве, грабежах и попытке захватить власть в Израиле. Он называл себя царём и сыном Бога. Мы просим тебя утвердить смертный приговор синедриона – побить Иисуса из Назарета камнями.

   Пилат огляделся. Во двор набилось человек двести. Между шестью стражниками стоял осуждённый Иисус. Он смотрел прямо в лицо Пилата и в его глазах Понтий прочитал уверенность человека наперёд знающего, что произойдёт дальше.

   -Подожди Исусик,– ухмыльнулся про себя Пилат,– ты ещё не знаешь, что тебя ждёт.

   Он отвернулся от Иисуса и объявил: – Я хочу начать с трёх грабителей, что были арестованы моими солдатами.

   В это время из тюрьмы пригнали Вараву и двух его сообщников.

– Как вы знаете, я могу помиловать любого по своему усмотрению, поэтому я решил отпустить с миром…, тут он как хороший актёр сделал паузу. Все застыли, ожидая, чьё же имя произнесёт Пилат.

   -Вараву!– выкрикнул Пилат.

   Сторонники Антипы, находящиеся в толпе одобрительно загудели, а Понтий внимательно наблюдал за реакцией Иисуса. Он был спокоен, так как не ждал помилования. Чтобы начать своё триумфальное шествие по Израилю, Иисусу нужен был только оправдательный приговор.

   -Теперь эти двое, – Пилат показал на подручных Варавы, – они совершили убийство нескольких граждан. На них кровь и я приговариваю их к смерти. В толпе послышались возгласы одобрения.

   -Теперь этот человек,– показывая на Иисуса, произнёс Пилат,– он обвинён синедрионом в тяжёлых преступлениях и я обязан учинить допрос.

   Он подошёл к Иисусу и спросил:– Это правда, что ты называешь себя царём Израиля?

   Иисус улыбнулся. Долгожданный момент настал.

   -Я этого никогда не говорил, – ответил он спокойно, – но я из рода царя Давида.

   Упомянув царя Давида, он как бы утверждал своё право на корону.

   -Не признаётся, – расстроенным голосом произнёс Пилат, чтобы все слышали,– может быть, бич поможет освежить его память? Всыпать ему сорок ударов.

   Это никаким образом не вписывалось в их план и Иисус встревожено посмотрел на Пилата, как бы спрашивая его: -Что происходит?

   -Это тебе за Прокулу, – тихо, чтобы никто кроме Иисуса не слышал, сказал ему Понтий.

   Легионеры Пилата схватили Иисуса из рук стражников и потащили его во внутренний дворик. Марк подал ему большущий кувшин.

   -Это вино, – сказал он,– если выпьешь всё до дна, прикажу палачу сильно не хлестать. Понял?

   Только после этих слов до Иисуса дошло, что его подставили и что живым из этой заварухи ему не выбраться. От этой догадки ему стало страшно, и он машинально взял кувшин в руки.

   -Пей Иисус, – приказал Марк.

   Иисус стал пить и лихорадочно думать как себя вести дальше. Призвать толпу, собравшуюся во дворе Пилата к восстанию? Легионеры убьют на месте его тут же во дворе. Кинуться в ноги к Пилату?

   Обдумывая это, он и не заметил, как выпил весь кувшин. Солдаты повалили его на скамью и принялись хлестать бичом. Больно! Сорок ударов. За что? Почему?

   -Обманул подлец,– подумал Иисус о Марке, – сказал, прикажет больно не бить.

   Толпа, во внешнем дворе услышав свист бича, и стоны Иисуса заволновалась, а женщины заплакали, а апостолы, почуяв провал, спешили покинуть двор Пилата, как можно быстрее.

   Отсчитав сорок ударов, солдаты подхватили Иисуса под руки и притащили на суд.

   -Так ты царь или нет? – повторил вопрос Пилат.

   Иисус затравленно молчал. В глубине души он ещё надеялся, что это какая-то странная игра Пилата и что он вот вот одумается и вынесет оправдательный приговор.

   -Ну, что ж, молчание знак согласия,– произнёс Пилат,– распять его вместе с этими двумя убийцами.

   Женщины заголосили, Пилат, повернувшись, пошел искать Лукреция, а солдаты под командой Марка притащили кресты и, взвалив их на осуждённых, погнали к выходу из города на традиционное место казни – холм Голгофу.

  Толи от вина, толи от потрясения, вызванного решением Пилата, Иисус потерял способность соображать. Он шагал с крестом на спине по узким улочкам Иерусалима, и ему казалось, что это несёт крест не он, а кто-то другой, а он видит эту картину как бы со стороны. Сквозь его плащёвку проступала кровь из ран, нанесённых бичом, и нести крест было больно. А ещё это крепкое вино и ноги совсем не слушались. Иисус то и дело спотыкался и два раза упал, роняя свой крест. Он был пьян. Когда, уже за воротами, Иисус упал в очередной раз и никак не мог подняться, Марк схватил стоящего на обочине мужика и приказал ему нести крест Иисуса. Это был Симон Кореянин. Он возвращался с поля и к своему несчастью остановился поглазеть на процессию.

   -С какой стати,– возмутился он,– каждый преступник должен нести свой крест сам, это закон и если я не преступник, то и нести крест не буду. Да и устал я на своём поле и жена меня ждёт.

   Марк не стал с ним спорить, а просто наотмашь заехал ему по лицу.

   -Неси сволочь, пока я тебя не прибил, – приказал он – и Симон подчинился.

  Низко склонив голову, чтобы знакомые не узнали его лица, он взвалил крест на спину и зашагал к Голгофе.

   -Придурок, – ругал себя Симон,– и какого чёрта я остановился поглазеть на преступников.

   Придя на холм, солдаты быстро выкопали три ямы для основания крестов и ждали команды. Марк огляделся, всё было спокойно. Видимо сторонники Иисуса и его подручные услышав приговор, быстро растворились в толпе и кроме женщин никто не вопил в его защиту. Наоборот, в толпе то и дело слышались оскорбления в адрес Иисуса.

   Марк взмахнул рукой, и солдаты принялись за дело. Первыми они казнили убийц. Их повалили на кресты и гвоздями, больше похожими на штыри, стали прибивать руки к крестам. Преступники орали на всю округу. Поставив основания крестов в вырытые ямки, солдаты прочно укрепили кресты вертикально. Марк тем временем допаивал Иисуса.

   -Пей, – приговаривал он, – тебе же легче будет болтаться на этой сушилке, – и поил его из кувшина.

  Кивнув солдатам, Марк отошёл в сторону, а солдатам даже не надо было валить Иисуса, он упал сам. Его закатили на крест и стали прибивать ладони. Иисус молчал и только, когда гвоздь, пробив кисть, с мягким причмокивающим звуком вошёл в дерево, застонал. В ответ на его стон заголосила Мария. Когда крест укрепили вертикально, Иисус какое-то время продолжал стонать, а потом затих и только изредка, приподняв голову с груди, пьяно бормотал что-то.

   Стало темнеть, и люди разошлись. На месте казни остались только солдаты и группа женщин во главе с матерью Иисуса. Они стояли на коленях и молились. Солдаты развели костёр и играли к кости, а Марк ждал появления Лукреция. Наконец он, закутанный в плащёвку, появился на холме и подошёл к Марку.

   -Всё спокойно? – Спросил он.

   -Да тихо, как в омуте, сам удивляюсь. Я думал, что друзья Иисуса будут митинговать здесь, требовать отмены казни, а они разбежались, как тараканы.

   -Своя шкура то дороже, – заметил Лукреций и добавил,– этих двух добить, а Иисуса сделать вид, что убили. Он мне живым нужен. Приступайте.

   Марк кивнул и, прервав игру солдат в кости, отдал команду. Один солдат взял в руки кол, и по-крестьянски поплевав на ладони, стал бить ею преступника справа от Иисуса, крест которого стоял посередине. Издав несколько криков, преступник затих. Солдат внимательно осмотрел свою работу и, убедившись, что она выполнена до конца передал дубину другому солдату. Тот с неохотой взял её в руки и подошёл к Иисусу.

   -Не того, – заорал на него Марк, а солдат пожал плечами.

   -Какая разница, – сказал-спросил он, – а так, как бы по порядку.

   Потом он кивнул Марку, который подбежал к нему и направился к преступнику слева от Иисуса. Послышались удары и стон бандита.

   -Готов, – постояв у трупа, сказал солдат и отдал кол другому солдату: – Твой черёд.

   -Отставить,– скомандовал ему Марк,– сам добью.

   Он взял копьё и направился к кресту Иисуса. Женщины поняли, что Иисусу пришёл конец и заголосили на всю округу, а Марк, поморщившись, уверенным ударом ткнул копьём в тело Иисуса. Со стороны не было видно, что удар был игрушечный, и остриё копья только распороло кожу на левом боку Иисуса. Тот даже и не вскрикнул, он был мертвецки пьян.

   -И этот готов,– для женщин объявил Марк, – зарыть их,– приказал он солдатам.

   Лукреций никак не мог сообразить, как зарыть Иисуса, чтобы тот не окочурился, и всё было бы достоверно со стороны. На его счастье, на месте казни появился Иосиф из Аримофеи, один из сторонников Иисуса.(1) Он постоял с плачущими женщинами, а потом подошёл к Марку.

   -Начальник, – сказал он,– отдай мне тело Иисуса, у меня недалеко отсюда склеп на мою смерть приготовлен, так ради такого дела я согласен там похоронить Иисуса.(2)

   Марк покосился на Лукреция, а тот обрадовано закивал ему, мол, соглашайся.

   Солдаты сняли тела с крестов и стали копать две неглубокие могилы. Подтащив за ноги преступников, они свалили их в ямы и забросали камнями. Затем завернули Иисуса в приготовленный саван, и пошли за Иосифом, который показывал им путь к склепу. Действительно, в метрах ста от вершины холма они нашли вырытую пещеру – склеп с двумя погребальными местами. Уложив Иисуса на одно из мест, солдаты привалили вход в склеп камнями.

   -Расходитесь, – приказал Марк женщинам, – приходите, когда светло будет.

   Женщины вместе с Иосифом направились по домам, а солдаты, выждав с полчаса, отвали вход. Зайдя в пещеру, солдаты нашли, что Иисус перевернулся со спины на бок и храпит на весь склеп.

   -Первый раз вижу, чтобы покойники храпели, – весело проговорил один из солдат, и они заржали, как лошади. По команде Марка, солдаты вынесли Иисуса из склепа и, донеся до подошедшей к подножию холма повозки, уложили туда спящего Иисуса. Повозка тронулась в сторону Кесарии, а Лукреций заспешил к Пилату.

   -Первая часть прошла удачно, – ответил он на жест Понтия,– всё идет, как задумано.

   -Да за эту часть я и не переживал,– ответил Пилат,– а вот теперь как мы выкручиваться будем, когда женщины придут в воскресенье спозаранку чтобы намазать тело Иисуса елеем и не найдут его тела.

   -А, а, а,– махнул рукой Лука,– я уже всё обстряпал Понтий. На меня как талант какого-то жулика снизошёл. Философ, писатель и жулик в одном лице, как тебе такое сочетание? А, что делать? Уж сильно хочется, чтобы все поверили этой сногсшибательной истории. Ну и тебе помочь, конечно,– добавил он.

   1.Библия. Мт.27:57

   2.Библия. Мт.27:60.

  -Значит так Понтий, нашёл я садовника одного из местных жителей. Он за оливковыми деревьями на Голгофе приглядывает, так я его решил выдать за воскресшего Иисуса. Пришлось пообещать денег и что после нескольких дней мы его в Рим на жительство отправим.

   -А он не проболтается?– спросил встревожено Пилат, – скандал будет мировой, если всё всплывёт.

   -Нет, успокойся. У него трое детей и я ему доходчиво объяснил, что может случиться с ними в таком случае и оправил их с его женой в Кесарию. Так на всякий случай.

   -Правильно Лука, – так надёжно будет. Ну, а дальше, что ты задумал? – нетерпеливо спросил Понтий.

   -А вот что. Когда женщины придут в воскресенье поутру к склепу, этот садовник появиться перед ними и скажет, что он и есть воскресший Иисус.

   Нарядим мы, конечно, его в белые сверкающие одежды, подстрижём поаккуратнее под Иисуса, подмажем, подрисуем.

   -Да кто поверит этому? Они же сразу увидят, что это не он, – расстроился Пилат, -что-то не то ты придумал, Лукреций. Обделаемся по полной программе.

   -Ты меня не до оцениваешь,– притворно обидевшись, сказал Лукреций. – Конечно, он и не подумает показаться своей матери. Какая мать не узнает сына? Мы покажем его одному – двум его знакомым и всё, а они то и растрезвонят на всю округу, что видели именно его. Я тут подумал и решил показать воскресшего его подружке. Её зовут Магдалина.

   -Если она его подружка, то она тоже, как и его мать, сразу вычислит подмену, – с сомнением произнёс Пилат.

   -Нет. Она фанатик. Понимаешь Понтий, она может и влюблена в него, но не так, как это обычно между мужчиной и женщиной. Он для неё больше чем мужчина, он для неё Бог и на этом – то я и хочу сыграть. Для начала Понтий, я решил ангелов им подсунуть. Представь, заходят они утром в склеп, а там два переодетых солдата сидят. Одежды им дадим из лучшего белого-белого шёлка, чтобы сверкала, рожи напудрим и венки на голову. Ангелы небесные, да и только!

   -А кого вы тут ищите?– спросят они у ошарашенных посетителей, – что вы ищите живого между мёртвыми? Его здесь нет.

   -Представь реакцию пришедших Понтий,– засмеялся Лука,– а потом эти ангелочки и скажут самое-самое главное:– Он воскрес, как и обещал вам.

   -Что они сделают, а?– смеясь своей выдумке, спросил Понтия Лука.

   -Побегут к другим сообщать новость, – ответил Пилат.

   -Точно, Понтий,– вот тут-то мы и постараемся организовать встречу Магдалины с виновником торжества.

   Мы конечно ещё завтра прорепетируем с этим садовником и солдатами, но моя идея в том, что во-первых Иисус должен будет говорить с ней через кусты, чтобы она сильно то его не могла разглядеть, а во вторых он не даст к себе подходить. Скажет, мол я ещё только только воскрес и не совсем похож на себя и прикасаться ко мне нельзя. Да Магдалина от такого все свои ляжки обмарает. Потом, он скажет ей бежать к его друзьям и порадовать их воскресением Сына Бога. Это сработает на все сто процентов Понтий. Магдалина тут же рванёт на явочную квартиру, где они сейчас отсиживаются, и принесёт миру удивительную историю воскресения Сына Божьего. А стоит Понтий появиться такому слуху, как его уже нельзя будет остановить. Ты же знаешь людей Понтий, сразу найдётся много свидетелей, которые даже на кресте подтвердят, что видели воскресшего Иисуса. Среди людей существуют патологические вруны, они не могут, чтобы не врать. Помнишь, Зотий привёз мне из Египта в Рим крокодилёнка? Так вот однажды, я пошёл на реку порыбачить и взял собой его подарок, пусть думаю, поплавает в реке. Привязал за лапу кожаный ремешок и в воду его. Место было оживлённое и ко мне часто подходили прохожие и местные рыбачки. Решил я подурачиться и когда все, как обычно спрашивали про улов, я доставал из воды крокодилёнка и говорил, что поймал его здесь. В основном люди удивлялись, говорили, что никогда и не знали, что в реке под Римом водятся крокодилы. Потеха. Но вдруг ко мне подошёл один местный и, поглядев, на крокодила сказал:– Странно, что ты его тут поймал, я их обычно за тем изгибом реки ловлю. Да и мелковат твой, я подолее на целую ладонь вытаскиваю.