Зивелеос. Книга вторая. Поляна Лысой горы

В тот момент, когда Шварцберман и Зивелеос вышли в коридор, буквально рядом со Шварцберманом громко зазвенел телефон, заставивший бизнесмена прыгнуть в сторону от неожиданности и едва не упасть. Офицер за столиком поднял трубку:

– Слушаю.

Из трубки донеслось так громко, что всем было хорошо слышно:

– Говорит генерал-лейтенант Дотошкин. Передайте трубку Зивелеосу.

Дежурный офицер вскочил по-военному и протянул трубку Зивелеосу:

– Вас просят.

– У вас на аппарате есть кнопка громкой связи? – Спросил Самолётов

– Так точно, есть, – отрапортовал офицер.

– Нажмите её, – приказал Николай. – У меня секретов нет, будем говорить открыто.

Офицер тут же выполнил указание Зивелеоса, и ему не было нужды брать трубку. Если бы он её взял, в комнате пульта управления могли бы заметить по каким-либо признакам, что система защиты Зивелеоса здесь не работает. Он сошёл с точки, где его система заработала.

– Мы слушаем вас, генерал, – сказал Зивелеос. – Что так срочно звоните? Можем поговорить и наверху, если хотите.

– Николай Степанович Самолётов, – официальным голосом произнёс Дотошкин, – вы в настоящее время находитесь в заключении. Двери на выход из подвального помещения банка закрыты. Вашей силы не достаточно, чтобы их открыть. Поэтому считайте, что вы арестованы. Но мы согласны поговорить с вами, как с уникальной личностью, не как с преступником, а как с человеком разумным, с которым можно договориться. В этот раз вы не сможете в меня выстрелить, как в прошлый раз, когда я уже предлагал вам мировую.

– Генерал, – сейчас я могу выстрелить в ваших людей. Они у меня в заложниках. Вас это не смущает?

– Господин Самолётов, не зарывайтесь. Это не в вашу пользу. Поймите, что для мира жизнь двух малозначащих личностей ничто в сравнении с вашей. Вас мы просто не выпустим, пока вы не разоружитесь и не снимите ваш непробиваемый костюм. А если вы это сделаете, то мы готовы с вами сотрудничать. Рядом со мной находится президент академии наук Сергеев Сергей Сергеевич. Можете поговорить с ним.

– Уважаемый Николай Степанович! Я сожалею, что мы с вами до сих пор не знакомы. Первое, о чём я хотел бы вас спросить, это, как поживает наш дорогой Наукин? Откровенно вам скажу, что его работы можно назвать бесценными для всей мировой науки. Вы давно его видели?

– Приятно слышать такие слова от вас, Сергей Сергеевич. Тарас Евлампиевич чувствует себя отлично. Я его видел не далее, чем сегодня утром. Более того, он великолепно нас с вами слышит сейчас. Только вы его не можете слышать.

– О, какая прекрасная возможность поговорить с моим коллегой. Обращаюсь к вам, дорогой Тарас Евлампиевич. Нам вас очень не хватает, а то, что вы открыли – это выше всяких восторгов и похвал. Вы гений. Надо нам встретиться и, я надеюсь, мы зарегистрируем ваше открытие.

Николай помолчал, слушая ответ Наукина и передал его:

– Тарас Евлампиевич просит поблагодарить вас за высокую оценку его труда и обещает в ближайшее время встретиться на научном коллоквиуме вместе со мной, как демонстратором его открытия.

– Это будет замечательно! – воскликнул академик.

– Но для этого, – вступил опять в разговор Дотошкин, – Николай Степанович, вам надо сейчас стать простым человеком, то есть разоблачиться и мы выпустим вас наверх для беседы с академиком.

– А вы знаете, товарищ генерал? Надеюсь, вас не очень коробит такое старое советское обращение?

– Не беспокойтесь, Николай Степанович. Я люблю его по привычке. Но можете меня тоже называть Сергеем Сергеевичем. Мы с академиком тёзки по имени и отчеству.

– С такой фамильярностью согласиться не могу, к сожалению, по той причине, что я вам не верю. Вы не забыли, как хорошо начали говорить со мной, а потом бросились на Иволгину с пистолетом? После этого ваш подполковник Скориков предложил мне дружески написать несколько слов, а за спиной моей поставил стрелков с усыпляющим веществом. Так что все ваши обещания и благие пожелания, извините, гроша ломаного не стоят. Да вы и своих людей ни во что не ставите, если согласны с их гибелью вместе со мной. Вы согласны с тем, чтобы я их убил, но не вышел отсюда.

Слушая Зивелеоса, напрочь забыв о системе его защиты, увлёкшись разговором, поняв, что стал некоей маленькой сошкой для генерала, Шварцберман в порыве возмущения подошёл к Зивелеосу вплотную и, положив ему руку на плечо, сказал:

– Николай Степанович, зачем же убивать нас? Мы же против вас ничего не имеем. Мои партнёры по бизнесу ожидают нас в ресторане. И мы готовы обсудить ваши предложения.

Генерал Дотошкин не слышал слова Шварцбермана. Вернее, он их слышал, но смысл их не доходил. Его потрясло увиденное. Бизнесмен свободно подошёл к Зивелеосу и положил ему руку на плечо. Догадка осенила его, и он закричал, забыв о том, что его все слышат:

– У Зивелеоса не работает защита! Он безоружен. Дежурный, приказываю арестовать немедленно Зивелеоса или убить. Он в ваших руках!

Офицер автоматически потянулся к пистолету в кармане, но Самолётов оказался быстрее. Ногой оттолкнув столик под ноги дежурному с такой силой, что офицер потерял равновесие и упал на опрокинутый стол, он отскочил в помещение хранилища золота и в два прыжка достиг безопасного для себя угла, в котором работала вся его защитная система.

А генерал выскочил в коридор и заорал на всё здание, ожидавшим его возле дверей солдатам группы захвата:

– В хранилище бегом! Взять Зивелеоса!

И тут произошло нечто такое, чего никто и предполагать не мог. В конце коридора появилась девушка в джинсовом костюме и шляпе. Расставив ноги пошире, она прокричала звонко:

– Отставить, генерал! Всем оставаться на местах. Я – Соелевиз!

– Кто-о-о? – Закричал генерал в бешенстве.– Это ещё что за фурия здесь объявилась? Я тебе сейчас ноги обломаю за такие шутки. Вон отсюда, пока цела.

Таня, это, конечно, была она, в иной ситуации, наверное, испугалась бы. Она всё-таки была ещё совсем девчонкой, но весь разговор генерала с Зивелеосом, все его угрозы в адрес её любимого человека и последнее требование арестовать его, что она слышала от слова до слова в свои наушники, так сильно подействовали на неё, что она готова была именно как женщина растерзать генерала. Так что, ещё крепче укрепив свои ноги в пол, девушка подняла свою лазерную трубку и чуть ли не рычанием произнесла:

– Генерал, я не так хорошо стреляю, как Зивелеос, потому боюсь, что убью вас, а не перережу палец, в который не попаду.

И она выстрелила, целясь в плечо генералу, но действительно, от сильного волнения, рука её дрогнула и луч попал в мочку уха Дотошкина. Генерал ощутил ожог, но не это вынудило его сердце ёкнуть, а редкие волосы зашевелиться. Предчувствие катастрофы заставило его почти машинально махнуть рукой солдатам в направлении по-прежнему стоявшей в конце коридора девушки. Те бросились к ней, но, как и ожидал уже внутренне генерал, они разлетелись к стенам, так и не тронув его обидчицу.

– Поясните, кто вы, – чуть ли не умоляющим голосом сказал генерал, зажимая левой рукой раненое ухо.

– Я – Соелевиз! – повторила Татьяна, наблюдая с радостью, какое ошеломляющее действие произвела своим появлением и потому, сразу успокоившись, продолжила: – Я невеста Самолётова. Считайте меня вторым Зивелеосом, так как Соелевиз – это и есть Зивелеос, читая наоборот.

– Так вы Иволгина?

– Точно так, генерал. А теперь, зная это, войдите в комнату пульта управления и дайте команду открыть все двери вашего проклятого хранилища золота. Пока Николай не появится здесь, вы живым отсюда не выйдете. Помните, что я плохо стреляю с дальнего расстояния, а подойду ближе и снесу вашу голову без промедления.

Вспомнив, как это делал Николай, Таня угрожающе добавила:

– Считаю до трёх. Раз…

Дотошкин тяжело повернулся, и, не отнимая руки от уха, вошёл в комнату с надписью «Посторонним вход строго воспрещён» и сказав всё слышавшему дежурному: «Это просто кошмар. Я подаю в отставку», приказал:

– Открыть двери! Выпустить Зивелеоса!

Не прошло и пяти минут, как Зивелеос, а за ним Шварцберман и Татьяна вошли в диспетчерскую управления охраной банка. Дотошкин с опустошённым взглядом сидел на одном из стульев комнаты, приложив носовой платок к слегка кровоточащему уху. Академик Сергеев присел рядом, пытаясь успокоить генерала, рассказывая ему об огромных возможностях, которые может открыть перед человечеством великое открытие. Зивелеос загрохотал:

– Спасибо, генерал, за радушный приём и восхитительную экскурсию, придуманную вами, а так же за готовность убить меня или, в крайнем случае, уморить голодом, если я откажусь добровольно расстаться со своим могуществом. Вы не знали, что для этого вам пришлось бы долго ждать, ибо у меня с собой на всякий случай всегда имеется бутылка с энергетическим напитком, позволяющим длительное время не страдать от голода. Эта мера никогда не лишняя. У нас всё предусмотрено. Я говорю это вам для того, чтобы в ваши будущие планы захвата меня, а теперь и Татьяны, вы включили такой аспект и ожидание многих других сюрпризов, которые не стану вам раскрывать сегодня, так как в противном случае они не будут сюрпризами.

Произнеся столь понятную речь, вызвавшую у генерала заметную слабость в груди, отозвавшуюся слабостью всего организма, Зивелеос продолжал говорить, но теперь на другую тему.

– Я так полагаю, что директора компаний, прервавшиеся на обед, уже успели перекусить и могут продолжить начатую нами работу. Надеюсь, Марк Генрихович не будет возражать, если в нашем весьма важном совещании примут участие президент Академии наук, генерал Дотошкин и мэр города, которого должны были к этому времени найти и пригласить отдельно.

Шварцберман, видя обращённый на него сердитый взгляд Зивелеоса – его он легко почувствовал даже сквозь тёмные очки Николая – согласно закивал головой.

Зивелеос широко улыбнулся, прежде чем произнести следующую фразу, что привела в сильное смущение Татьяну, не привыкшую ещё к подобным официальностям:

– И позвольте представить вам моего ассистента Соелевиз, на участие которой в столь важной работе я тоже рассчитываю, и, убеждён, вы не будете иметь ничего против того, чтобы наше мужское общество было разбавлено присутствием очаровательной и столь же всемогущей, как и я, дамы.

Таня смущённо опустила глаза. Она не привыкла ещё к комплиментам.

Перед подкопом

Да, генерал Дотошкин был полностью разбит появлением Соелевиз, так быстро и спокойно разрушившей его радужные надежды, связанные с поимкой Зивелеоса. Приказывая арестовать его, генерал ощущал себя тем самым охотником, которому удалось убить зверя и оставалось только взять на плечо добычу, чтобы торжественно принести домой и получить заслуженные восторги в его адрес. И вдруг катастрофа. Убитый, казалось, зверь ожил и чуть не проглотил его самого.

Генералу хотелось немедленно подать в отставку. Но он был военный человек, мыслящий стратегически. Он отличался от безмозглого, с его точки зрения, предшественника генерала Казёнкина тем самым качеством, что сделало его генерал-лейтенантом и могло поднять выше – Дотошкин умел выкручиваться из любого положения и находить новые решения. Первые минуты поражения, поддавшись неизвестно откуда взявшейся минутной слабости, он действительно хотел на всё плюнуть и расстаться с должностью. Но ему представились глаза жены и её презрительная усмешка, которая обязательно появится на накрашенных до безобразия алых губах, при сообщении о его добровольной отставке. Ах, жена обязательно его бросит, как она обещала ему много раз, если возникала некоторая задержка с продвижением по службе её супруга.

Конечно, думал Дотошкин, можно было бы и не держаться за такую жену, если бы была под рукой другая, например, такая, как старшая Иволгина. Но ему не повезло: Иволгина в стане противников, а хороша была бы рядом с ним. А что если в самом деле плюнуть на эту чёртову службу и жену, с пафосом называющую себя Аделаида, да подкатиться к Иволгиной с признаниями в любви? Она одинока, хороша и очень гостеприимна. Так и подливала ему коньячок, так и подливала. Нет, нельзя. Дети заклюют. Сына надо устраивать после окончания МГИМО в министерство иностранных дел, дочь просится на работу главным специалистом министерства культуры, зять ожидает получения звания полковника, внука надо определить в школу, где учатся внуки премьера. Нет, отставка будет не ко времени. Не так-то просто решиться порвать с жизнью, к которой привык, и начать новую. Тут надо быть настоящим героем, а генерал героем не был.

С другой стороны, думал Дотошкин, уйди он в отставку, его же обвинят в слабости характера, мол, не справился с трудностями, струсил при первой же неудаче. Нет, он обязан героически продолжать бороться. Да, он должен быть героем.

Дотошкин летел в Москву, прокручивая в голове последнее совещание с министрами и военными специалистами. Появление рядом с Зивелеосом его напарницы, как то бишь её зовут? – Соелевиз – это ж надо такое придумать! – значительно усложняет задачу, но на совещании было дельное предложение устранить само гнездо этого Наукина. Убрать его – и не будет ни Зивелеоса, ни его подруги. Кстати, вдруг вспомнил Дотошкин, надо узнать, как это внучка Иволгиной, совсем недавно бывшая обычной девчонкой, научилась быть столь же всесильной, как Зивелеос. Впрочем, у кого узнаешь? Академик, который остался на совещание в отличие от Дотошкина, уговорившего Зивелеоса отпустить его исполнять другие государственные дела, тоже не сможет ответить на этот вопрос. Сергеев, как понял генерал, уповает на встречу с Наукиным. Но вряд ли учёный-отшельник расскажет всем что-нибудь существенное о своём открытии. Надо держать эту предстоящую встречу, если она состоится, на контроле. Но главное всё-таки – Дотошкин снова и снова возвращался к этой мысли – главное устранить самоё гнездо. Не будет поляны – не будет Зивелеосов.

Явившись в свой кабинет, генерал первым делом поинтересовался, где сейчас находится подполковник Скориков. А тот буквально полчаса назад возвратился из поездки к Лысой Горе, где в сопровождении геологов изучал возможность установки машины для прокладки туннеля в горе. Результаты осмотра были обнадёживающими. Геологи, не зная цели такой работы, – а Скориков не собирался раскрывать государственную тайну, – нашли весьма подходящее место для установки проходческого комбайна в приличном отдалении от посёлка. Подполковник представился военным специалистом, занимающимся строительством объектов, связанных с обороной Москвы на случай ядерной атаки. Собственно говоря, и геологи были не простые, а военные, умеющие держать язык за зубами в строгом соответствии с требованиями принятой присяги. Это, как думал Скориков, не должно было вызвать ни у кого мыслей о том, что готовится военная операция против Зивелеоса.

О результатах осмотра местности Скориков и доложил, не медля, генералу Дотошкину.

– Срочно огородите означенный участок, – приказал Дотошкин. – и развесьте предупреждающие надписи о том, что проводятся карантинные или природоохранные мероприятия, чтобы шатающиеся грибники не связывали новую запретную зону с Лысой горой. Машину доставьте в ночное время. Роту стройбата, которая начнёт работы, из зоны не выпускать, чтобы не общались с местным населением. Главное сохранять всё в строжайшей тайне, не подпуская ни одного журналиста.

Между тем телевидение, а ещё раньше Интернет уже разнесли по всему миру известия о том, что Зивелеос схвачен генералом Дотошкиным. Но не успели эту информацию как следует разжевать и переварить, как Интернет тут же опроверг это сообщение, а телевидение бросилось голосить о том, что Зивелеос вновь на свободе и проводит совещание с бизнесменами в гостинице Оренбурга. И тут же к этому добавилась новая сенсация – появилась женщина Зивелеос, которую зовут не Зивелеос, а Соелевиз, и женщина эта не менее могущественна, чем её партнёр, но она даже более жестока, поскольку ухитрилась ранить генерала Дотошкина в правое ухо, а могла и убить. По каналам телевидения объясняли зрителям, что по сведениям источника, просившего не называть его имени, женщина-воин в джинсовом костюме прямо заявила генералу, что снесёт с него голову, если через несколько минут Зивелеос не появится рядом. Генерал не мог не поверить ей, так как бросившиеся на незнакомку солдаты, были отброшены ею в стороны с необычайной лёгкостью, как до сих пор мог это делать только сам Зивелеос.

Комментаторы телевидения и специалисты, включая уфологов и даже гадалок, приглашённые дать свои соображения в Интернет, ничего дельного сказать не могли. Гадать на кофейной гуще оказалось гораздо легче, чем объяснить факт появления второго феномена всесильного человека и предсказать, сколько их ещё следует ожидать. На бирже акции крупнейших компаний стали стремительно падать в цене. Зарубежные партнёры сначала бросились было закрывать свои совместные предприятия в России, но их предупредили, что может получиться для них обратная картина, так как Зивелеос, как показывают последние события, может появиться в любом уголке земли, то есть и за рубежом, и ударить по тем, кто будет вредить экономике его страны. Логика его поступков, – говорили комментаторы, – говорят о таком именно повороте.

Словом, большой бизнес полностью растерялся и пришёл в сильное волнение. Тогда как в народе началось великое ликование. Простые люди вскричали восторженно: «В нашем полку прибыло. С нашим защитником никто не может справиться. А теперь их два, и, может быть, в скором времени их станет ещё больше».

Государственные мужи выходили из себя от гнева. Силовые структуры ничего не могли поделать – это становилось понятным каждому. Руководящие взгляды обращались всё больше и больше к науке. Премьер даже подумал, правильно ли делали до сих пор, что сокращали бюджетные статьи расходов на науку. Ему пришла в голову мысль добавить внушительную сумму денег учёным, чтобы они энергичнее шевелились, радея о пользе государства. Он потребовал подробного отчёта о совещании с бизнесменами, которое устроил в Оренбурге неуловимый Зивелеос и его подруга. Конечно, то, что у Зивелеоса появилась подруга Соелевиз, стало сразу известно всему миру. А то, что они, как выяснилось, могут появляться в любом уголке земли, заставило руководителей не просто исчезнуть из Москвы, но теперь тщательно скрывать своё местонахождение. В панике премьер и президент использовали для переговоров со своими помощниками в Москве не прямую правительственную связь, а мобильные телефоны подставных лиц без регистрации, чтобы невозможно было определить, в каком месте находится руководство страной.

Даже помощник президента, находившийся рядом с ним, звоня помощнику, сидевшему в Москве, не имел право говорить открытым текстом о том, что речь идёт о президенте. Так, например, рослый малый, если, конечно, применимо слово «малый» к сорокапятилетнему детине с косой саженью в плечах, ростом не менее двух метров, звонил своему коллеге и говорил:

– Привет, Андрюха! Серёга звонит.

А тому Андрюхе тоже уже под пятьдесят, одет с иголочки, в свете зовут не иначе как Андрей Андреевич, возят его на машине с мигалками или, как теперь говорят, с проблесковыми огнями, на собственных банковских счетах не один десяток миллионов зелёненьких бумажек, то есть вполне уважаемый человек. И вот, пожалуйста, по телефону его кто-то называет запросто Андрюхой. Ясное дело, что и звонящий Серёга парень под стать Андрюхе не промах, а, значит, тоже персона, к которой относятся с уважением.

И в целях конспирации президента без стеснения называют по-простецки хозяин, а тех, с кем ему приходится встречаться, кличут местными боссами. Поэтому разговор происходил приблизительно таким образом:

– Здорово, Серёга! Вы где сейчас?

– Не поверишь, рванули подальше на озеро.

– Сволочное что ли, на «С» начинается?

Подразумевалось одно из мест туризма озеро Селигер.

– Нет, мы так не мелочимся. Помчались гораздо дальше, к самой большой глубине, на «Б».

Андрюху сразу потянуло выругаться на букву «б», но сдержался, вдруг сообразив, что речь идёт об озере Байкал.

– Ба-а, – протянул он, – эк, куда вас занесло. А что так вздумалось?

– Да поохотиться хозяин решил, пока вы там не разгреблись с этим парнем.

– Ну, вы же знаете, что тут ещё и девка появилась?

– Знаем-знаем, не слепые. Шевелитесь. Хозяин с ума сходит. Кстати, а где наш ключник?

Под таким именем Серёга имел в виду премьера. Андрюхе это было понятно, и он сразу ответил:

– Полетел к Сэму посоветоваться по тому же вопросу. Один из наших ключей предложил радикалку, но без согласия Сэма наш не решается давать добро.

Этот кодовый текст, странный для непосвящённого человека, следует расшифровывать так, что премьер-министр полетел к дяде Сэму, то есть американскому президенту посоветоваться, не будет ли Америка иметь что-то против, если с проблемой Зивелеоса будет решено радикально, то есть взорвать всю Лысую Гору. Ключами в телефонном разговоре называли министров. Каждый ключ как бы открывает двери определённой ветви хозяйствования страны. А ключи находятся в связке ключника – премьер-министра, который подчиняется своему хозяину дома – президенту. Такая была разработана замковая терминология.

– Я за демократию, но мы сейчас о ней говорить не будем, – начал Зивелеос свою речь, открывая вторую половину заседания с директорами компаний Оренбурга. – Вы скажете, какая же здесь демократия, если я силой вас удерживаю на совещании, с которого вы с радостью великой сейчас сбежали бы? Но хочу напомнить, что само слово «демократия» означает «власть народа». Вы не народ, хотя не возражали бы себя к нему причислить, когда речь идёт о власти. Естественно, что каждый человек общества является частичкой народа. Только одни частички почему-то очень богаты, а основная масса – очень бедна, что несправедливо. Хочу повторить для вас и особенно для прибывшего на наше совещание мэра города, что я предлагаю сделать из Оренбургской области страну социальной справедливости работников, то есть СССР. Пусть это станет нашим экспериментом. Может статься так, что на вашем примере мы и всю страну превратим снова в СССР с новым подтекстом в названии.

Зивелеос посмотрел на сидевшего рядом со Шварцберманом мэра, испуганно уставившегося глазами на оратора, и словно говорил теперь лично ему:

– Вы можете мне возразить, заявив, что в бюджете города нет денег для подобного эксперимента, а я хочу заметить, что ежедневно на глазах у всех город теряет из своей казны миллионы рублей, которые мог бы спокойно получать, используя их на повышение зарплаты работникам бюджетной сферы и пенсии пенсионерам. Для примера возьмём транспорт. На автовокзалах междугородних линий в кассы в летнее время стояли очереди, да и сейчас стоят по некоторым маршрутам, популярным у туристов. И вот что странно. Очереди стоят, а автобусы отходят полупустые и заполняются сразу же при выезде с вокзала пассажирами без билетов, которые платят водителям на месте. Это, так называемый, левый доход, идущий в карманы шофёра, который в свою очередь платит кассирам за непроданные места, диспетчерам и контролёрам, в чьи обязанности входит отправлять транспорт с обилеченными пассажирами, но они спокойно закрывают глаза на пустые места в транспорте при наличии очередей в кассах. Такую же картину мы можем увидеть на всех остальных видах транспорта. А ведь в бюджет города поступают лишь налоги от зарегистрированных доходов. Но огромные денежные потоки проходят мимо государства не только на транспорте, а и во всех видах услуг, перешедших в руки частного бизнеса, в торговле особенно. Почему же государственные органы спокойно созерцают, как мимо них открыто у всех на глазах самым наглым образом уплывают законные государственные великие суммы денег? Я легко отвечу на этот вопрос. Причина в том, что все, кто обязан следить за пополнением государственного бюджета, больше заботятся о своём собственном кармане, чем о государственном, поскольку каждое ответственное лицо получает свой кусок левого пирога, и он является более выгодным ему, чем государственные доходы.

Я предлагаю, – и Зивелеос, сделав паузу, окинул взглядом всех присутствующих, – установить действенный народный контроль за всеми торговыми операциями, за всеми денежными потоками. Да, это было в советское время и не всегда работало эффективно, но всё же работало. Предлагаю городским и областным властям монополизировать торговлю спиртными напитками, табачными изделиями и товарами первой необходимости. Всё это увеличит в разы бюджет вашего региона. Если в результате вы увеличите заработные платы всем работникам, включая сотрудников правоохранительных органов, и все почувствуют выгоды такого устройства, то, я убеждён, отпадёт необходимость моего вмешательства в ваши дела.

Зивелеос замолчал. Таня не могла отвести от него своих восторженных глаз. Она стояла, словно часовой на посту, у выхода из совещательной комнаты. Кто-то предлагал ей сесть, но она лишь покачала головой, не ощущая никакой усталости. Ей казалось, что она висит в воздухе, хоть и стояла на полу. Это было новое чувство, к которому не так легко было привыкнуть, но оно ей нравилось. Места вживления чипов, наверное, болели, но Таня настолько была увлечена своей новой ролью и всем, что происходило вокруг неё, что никакой боли не замечала. Она слушала ответы и комментарии бизнесменов, но не вникала в суть разговора, поскольку после выступления Зивелеоса начались весьма конкретные деловые обсуждения экономических вопросов, что не могло легко уложиться в голове девушки, чьей профессией должно было быть услаждение душ людей красотой звучания народных песен, которые очень любила Татьяна, а не экономические выкладки, сведение дебета с кредитом, расчёты маржи и так далее, о чём у девушки не было ни малейшего представления. Но некоторые выступления всё же привлекали её внимание. Например, когда заговорил мэр города: