Ой, всё

В одну из ночей в доме кого-то убивали. Долго и кроваво. Кажется, кого-то резали, и он уже не в состоянии был убежать – мог только кричать, переходя в безумие при чавкающих звуках ударов.

Телефон на всей улице был только в одном доме. Звонили в милицию.

Сонный голос на том конце трубки отвечал, что наряд милиции не приедет – нет бензина.

Это было начало девяностых. Шахта закрылась, работы не стало, и даже сигнальные красные огни на копрах потухли. На чёрной улице угадывались лишь силуэты.

Утром приехала «Скорая» – у милиции бензина так и не нашлось. Из дома вытащили трупы двух скончавшихся от кровопотери, после многочисленных ножевых, и двух, кто не очнулся после мака. Остальные, вестимо, успели разбежаться.

Баба Надя спала в своей каморке. Проснувшись, не слишком понимала, что происходит и кто все эти люди. Её, не слишком спрашивая, увезли в дом престарелых, и она лишь покорно кивала, когда её под руки вели к карете, сухую и ломкую, как ноябрьский стебель.

Наркоманское паломничество в дом прекратилось – вымерли все, кто мог ходить к джинну на поклон. Дядя Лёня появлялся там лишь изредка. Пока не умер от запущенного туберкулёза, о котором не догадывался до самых последних дней, плюясь кровью.

А Сашка Мазила жив и по сей день.

Смотрел в соцсетях недавно его фотографии – всё такой же узнаваемый, маленький, проворный. И эти вольные, цыганские бродячие глаза, которым всё нипочём.

Кушай, Миша

Владимир был для нас, 15-летних пацанов, авторитет.

Мы только-только подсели на металл-музыку, обзавелись страшными футболками, хотя ещё и не обзавелись хайрами. Прокололи старые джинсовки заклёпками. Поверх надписи «Лимпопо» на детской кепке мама пристрочила нашивку с черепами и костями.

А он – под сорок лет, древний старик, но в металле рубил фишку. Угощал нас кассетами, «Napalm Death» там всякий, «Carcass», «Kreator».

Cам он такой, не сказать, что внушительный – подтянутый, но мужик как мужик, лысеющий, рыжеватый, очки, свитер. Рабочий где-то на киевском Химволокне.

Ну, разве что прищур молодой и озорной.

Мы знали, что он сам играет в группе – правда, только и исключительно с его слов.

Спросили, с придыханием, как называется его группа и кто он там.

Он призадумался секунду, посмотрел влево и вверх и сказал, что «Оккупация». И что он там играет на гитаре, и на вокале голосит ещё иногда.

Гитары у него дома, правда, не было. Да и руки без характерных мозолей.

Да и вокала у него, если так разобраться, не было.

Говорю – мужик как мужик. Химволокно оно и есть Химволокно.

Но мы ушли от него в полном восторге. Всем хвастались, что знакомы с гитаристом и вокалистом «Оккупации». Той самой «Оккупации» – про которую, как выяснилось, никто ничего не слышал, конечно, но это, напротив, добавляло таинственности и ощущения причастности к чему-то секретному, для избранных.

Вскоре мы, правда, засомневались – а не разводят ли нас? Может, и нет никакой «Оккупации», а гитару Вова в жизни в руках не держал. И к микрофону не знает с какой стороны подходить, да и с соковыжималкой его невзначай небось спутает.

И мы ему в какой-то очередной визит, кассетами поменяться, как-то и обозначили – а дай нам послушать что-нибудь из «Оккупации».

Мы уже склонялись к тому, что Вова шарлатан, но он внезапно легко согласился – да давайте, поставлю.

Встал, порылся в кассетах, нашёл какую-то тысячу раз писанную-переписанную, вставил в оклеенный разными машинками и футболистами магнитофон, хрустнул кнопкой.

Из колонок повалил музон – глухой, хриплый, хреново записанный – но очень крутой.

Слышалось, что запись не из мажорных студий – вокал излишне гулкий, гитары чуть западают, да и вообще – слышно, что исполняется, может, и не сильно профессионально, но с душой и яростью.

Сыро, зло, на надрыв, буйно.

Мы замерли в восторге и ловили каждый звук.

Вова сидел в кресле, нога на ногу, скрестив руки, ностальгически улыбался и иногда что-то комментировал.

«Вот, про войну песня – её наш басист написал, он по-английски хорошо шпарит, спецшкола языковая, все дела. А пел я. Половину не знаю, как поётся – оттого слова некоторые глотаю».

И правда – вокал яростный, но порой сумбурный, мало что разберёшь. Слышно, что по-английски, но как на неродном.

«Мне Стас, ну, басист наш, собственно, говорит – Вовыч, ты, главное, на припев все силы собери и просто кричи – Wa-a-a-ar! Ну, война, то бишь. Ну я и кричал».

И правда, гитары захлебнулись, динамики пробил безумный крик. Война-а-а!

Нам уже было невыразимо стыдно за то, что мы в одних только мыслях, но в Вове усомнились.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.