Римская вилла кн. З. А. Волконской

«La douce lampe de nos veillees s'est eteinte»[7].

Тонкий эстетический вкус княгини Волконской оценил здесь высокое значение исторического романа, созданного и художественно разработанного этим английским писателем.

7. Дмитрию Веневитинову.

«Как знал он жизнь, как мало жил!»

Взято из стихотворения: «Поэт и друг» самого Веневитинова:

Мне сладко верить, что со мноюНе все, не все погибнет вдруг,И что уста мои вещали –Веселья мимолетный звук,Напев задумчивой печали –Еще напомнит обо мне,И сильный стих не раз встревожитУм пылкий юноши во сне,И старец со слезой, быть может,Труды не лживые прочтет.Он в них души печать найдетИ молвит слово состраданья:«Как я люблю его созданья!Он дышит жаром красоты,В нем ум и сердце согласились,И мысли полные носилисьНа легких крылиях мечты.Как знал он жизнь, как мало жил!»Сбылись пророчества поэта,И друг в слезах с началом летаЕго могилу посетил…Как знал он жизнь, как мало жил!

Веневитинов умер в 1827 году, всего 21 года от роду. На могильной плите его в московском Симоновом монастыре помещен тот же стих:

«Как знал он жизнь, как мало жил!»

8. A. Adrien Boildieue

Знаменитый французский композитор конца прошлого и начала нынешнего столетия. Сочинил несколько опер, из которых иные имели огромный успех, какова, например, «Калиф Багдадский», выдержавшая восемьсот представлений. У нас не только в столицах, но и по губернским городам ее давали на публичных и частных театрах. В начале тридцатых годов, будучи гимназистом, я сам величайшим восторгом слушал ее в пензенском театре г. Гладкова. Буальдьё посетил и наше отечество и, будучи обласкан императором Александром I и восторженно принят русскою публикою, пробыл в Петербурге целые семь лет с 1803 до 1810 года. Княгиня Зинаида Александровна Волконская, страстно любя музыку и владея прекрасным голосом, брала уроки у Буальдьё и в знак благодарности поместила имя своего наставника на одном из памятников своей аллеи воспоминаний или друзей.

9. A. baron Stein.

10. A. Byron. «Implora pace».

Да, эта горделивая, неукротимая и озлобленная душа должна была умилостивлять небо, чтобы оно ниспослало ей покой; но Байрону не суждено было обрести этой благодати в течение всей немноголетней своей жизни. Как княгиня Волконская, и он бежал из своего отечества, сначала поселился близ Равенны в своем замке, принимая участие в заговоре карбонариев и поместив склад их оружия в своем замке, а потом бросился в Грецию, когда там открылась война за независимость, и наконец нашел себе вечный покой, внезапно скончавшись в Мессолунги.

Как симпатично отзывалась кн. Волконская о Байроне, можно судить по следующим словам ее:

«Венеция, некогда гордая невеста Океана! Сколько раз взоры мои обнимали твои лагуны, острова и гармонические здания! Как часто я летала по твоим каналам и мечтала видеть в черных продолговатых гондолах то дни прошедшей твоей славы, то образ скоротечных ночей итальянских! Волны морские могут залить тебя, твои дворцы, твои храмы, смыть радужные краски Тициана, но имя твое. Венеция, звучит на золотой лире Байрона. Стихи великого поэта есть неприступный, неразрушимый пантеон».

11. Сестре Лизе Чернышевой.

«Однажды она видела нашего отца в облаке: он ее звал – она не замедлила». – «Elle essaya des amours de la terre, mais elles n'etaient pas assez pures pour un ange»[8].

12. Петру Дмитриевичу Еропкину.

«Heureux le citoyen, qui peut dire: – J'ai sauve' ma ville natale. 1771»[9].

Намек на неусыпные заботы его в качестве московского градоначальника о жителях столицы во время чумы.

13. Князь Александр Михайлович Белосельский.

«Отцу, другу, наставнику». – «J'ai vu sous son toit des malheureux consoles, des artistes, des poetes, des savants fete's et caresse's, des e'trangers accueillis, comme des freres, des serviteurs soigne's et heureux. Ses paroles e'taient e'loquentes; ses actions ge'nereuses et pures. Heureuse la famille, qui l'appelait son pere»[10].

14. Княгине Варваре Яковлевне Белоселъской, незнакомой и обожаемой матери.

15. Кормилице Софье.

«Je me suis assise sur ses genoux. J'ai caresse ses cheveux blancs et n'ai pas connu celle qu'elle a nourri de son lait»[11].

16. Сестре и другу Наталье Лаптевой.

«Ты и здесь любила гармонию, а там она бессмертна, как душа». – «J'ai trop d'ame – disait-elle – pour vivre longtemps! – et a vingt trois ans elle reposait dejadans l'humide terre»[12].

17. Петру, Кольмару и Пармену, верным слугам моего отца.

Когда княгиня Зинаида Александровна скончалась, ее сын к этим монументам прибавил ее собственный с следующею надписью:

A la princesse Zene'ide Volkonsky.

«Elle dedia le souvenir de cette allee a la pie'te filiale, a la reconnaissance, a l'amitie. Le meme hommage est offert a sa chere memoire»[13].

16 октября 1895 г.

Примечания

1

«Воспитание молодого графа Д. Б.***. Его любовь с Эмилией де Т., его путешествия, в его собственных мемуарах, где собрано огромное число историй, современных анекдотов, весьма забавные исследования и открытия, сопровождаемые свыше сотни гравюр лучших памятников Рима. Новое издание, дополненное новыми наблюдениями о произведениях живописи, скульптуры, архитектуры, которые увидены в этой столице мира мистером де Раквене. Лондон 1765. Мойша Кастель и К». (фр.).

2

Кладбище (ит.)

3

За доставление этого письма приношу живейшую благодарность Михаилу Алексеевичу Веневитинову.

4

«Девушки, которым она покровительствовала, плакали: кто нас благословит при выходе в свет?» (фр.)

5

«Они передали нам нежность, которую испытывали к своей дорогой дочери» (фр.).

6

«Он был сиянием своей страны» (фр.)

7

«Мягкая лампа наших сумерек угасла» (фр.)

8

«Она испытывала земную страсть, но она не была недостаточно чиста для ангела» (фр.)

9

«Счастлив гражданин, который может сказать: Я сохранил мой родной город. 1771» (фр.)

10

«Я увидела под его крышей несчастье столики с консолями, артистов, поэтов, веселых и ласковых ученых, иностранцев, встречали, как братья, холеных и счастливых. Его слова были красноречивы; его поступки благородны и безупречны. Счастлива семья, которая называла его своим отцом» (фр.)

11

«Я сидела на коленях. Я гладила ее белые волосы и не понимала того, что она кормила молоком» (фр.)

12

«У меня слишком много души – сказала она, – чтобы жить долго! – В двадцать три года она уже лежала в сырой земле» (фр.)

13

О княгине Зинаиде Волконской: «Она посвятила воспоминания об этой аллее с дочерней любовью, с благодарностью, признанием. То же почтение явлено к ее любимым мемуарам» (фр.)