Разные судьбы. Рассказы

Привели детей в «детскую комнату» при милиции и всех запихнули в одно большое помещение. А их оказалось многовато, около 20 детишек. Стали их по очереди переписывать, спрашивать фамилии, кто и где живёт, где работают родители. Это длилось около часа. Всё это время дети плакали, просились то в туалет, то к маме, то покушать. И присесть было некуда. Наверное, сами милиционеры были не рады, что связались с такой «мелочью». Потом стали выяснять, есть ли у кого дома телефон. А телефон тогда был предметом роскоши, и не всем было дано его иметь. Вот у Генки дома, по служебной необходимости его родителей, был телефон. Генка еле-еле вспомнил его номер. И не удивительно, в такой ситуации можно было забыть и собственное имя.

Через 15 минут после звонка домой прибежали встревоженные и разгневанные родители детей с улицы Красина. И к крикам, и плачу детей присоединились крики взрослых. Они возмущались действиями милиции, которая схватила детей как преступников и далеко увела от дома. Оказывается, всё это время родители бегали по улицам и гастроному, звали их, терялись в догадках, куда они все исчезли одновременно? Причём никто из продавцов магазина и его посетителей ничего не видели и не слышали. Да, операция НКВД по изъятию детей прошла успешно – скрытно и незаметно от глаз народа! А может быть видели, да молчали: за годы сталинского режима все хорошо усвоили, что лучше быть подальше от греха.

У Наташки это был первый и последний привод в милицию. В тот вечер она почему-то вспомнила стихи Чуковского «Бармалей», которые ей как-то читал отец:

Маленькие дети!Ни за что на светеНе ходите в Африку, в Африку гулять!В Африке акулы, в Африке гориллы,В Африке большие злые крокодилыБудут вас кусать, бить и обижать, —Не ходите, дети, в Африку гулять.

Возможно, Корней Чуковский говорил не об Африке и злых крокодилах, а о гастрономе на улице М. Горького, доблестных милиционерах и плачущих детях, прижимающих к себе буханки хлеба.

Другой случай произошёл с Наташкой тоже до школы. Он был связан с водопроводной колонкой, которая находилась на всё том же печально известном углу двух улиц. Колонка была в двадцати шагах от дома. И мама часто посылала туда Наташку за водой с бидончиком или чайником, вероятно, приобщала к труду.

В один из жарких дней Наташка пошла за водой с чайником. И только она успела набрать воды, как к колонке приковылял на деревянной ноге весьма грязный и неряшливый мужик, заросший грязной всклоченной бородой. Он повелительным жестом протянул руку к чайнику: «Дай!!! Я пить хочу!». Сочувствуя безногому, покалеченному человеку, девочка робко протянула чайник. Мужик напился воды, затем преспокойненько снял грязную рубашку, расстегнул все пуговицы, и стал на глазах невинного ребёнка и проходящих мимо людей поливать водой из чайника все части своего грязного, вонючего тела как выше, так и ниже пояса. После этого вместо «спасибо» смачно сплюнул под ноги девчушки и выматерился. От страха у Наташки ноги приросли к земле. Она очнулась, когда это чудовище сунуло ей в руки пустой чайник.

Со всех ног со слезами девочка бросилась домой, взахлёб пытаясь что-то рассказать своей маме. Реакция у Юлии была мгновенная. Она схватила кочергу, стоящую около печки, и побежала на улицу к колонке. Вернулась ни с чем: того человека и след простыл. После этого случая Наташке запретили пока ходить на улицу М. Горького одной. Наивные родители! Они думали, что подобное не может приключиться с их ребёнком в другом месте. А в детской памяти отпечатались гневные слова родителей по поводу поведения этого человека и то, как мама долго и усердно чистила и намывала чайник.

В дополнение ко всему, по улице Горького чаще, чем где-либо слонялись толпы цыганок с маленькими детьми. А цыгане у многих были ассоциированы с обманом, страшной тайной и воровством. Когда Наташка была маленькой, произошло более близкое её знакомство с ними. Как-то в один из дней к ним в квартиру бесшумно, без стука в дверь прошмыгнула цыганка, ведя за руку трёхлетнего мальчугана. Хорошо, что в этот момент Юлия и Наташка находились в первой комнате, на кухне. Юлия возмутилась такому наглому вторжению:

– Тебе что тут нужно? Тебя никто сюда не звал! Уходи!

– Позолоти ручку, погадаю, всю правду скажу.

Цыганка суетливо размахивала руками, крутила своими цветастыми юбками, потом зачем-то подошла к рукомойнику и сполоснула руки. Мальчонка тут же вертелся под ногами и порывался проскользнуть дальше в другую комнату. Юлия стояла как гора на их пути и всё пыталась выпроводить непрошеных гостей.

– Не нужно мне гадать, и так всё знаю про себя. А ты давай-ка, поворачивайся и уходи, а то соседей сейчас позову!

– Зачем кого-то звать? Дай хоть кусочек хлеба, а то ребёнок голодный. Пожалей дитя малое.

Юлия повернулась к кухонному столу и, отрезав от хлеба горбушку, протянула её малышу. Тот схватил хлеб и, лукаво улыбаясь, исчез за юбками своей матери. Цыганка, довольная собой, не спеша, вышла из квартиры на крыльцо. Юлия за ней, чтобы удостовериться, что та пошла на улицу, а не по другим квартирам. И только вечером она обнаружила пропажу: с вешалки около рукомойника исчезла её бархатная жакетка. И Наташка на всю жизнь усвоила, что с цыганами ухо нужно держать востро и не вступать с ними в какие-либо разговоры. А то не заметишь, как заговорят, обманут и разденут. Возможно, не все цыгане такие, но других девочка в то время не встречала.

После разрыва отношений с «подружками» с её улицы Наташка сдружилась с девочками, живущими ближе к парку Горького. Но это было уже во 2-ом классе. Новые подруги никогда не обижали Наташку, наоборот, часто приглашали её к себе в гости. И благодаря им, девочка стала чаще выходить из дома на самые различные мероприятия. В то время на стадионе «Спартак» на территории дальнего парка зимой заливали настоящий каток. Днём там тренировались спортсмены, а вечером катался народ за умеренную плату. Вместо снегурок у Наташки появились «дуты» с ботинками. Эти коньки ей достались по наследству от Володи, а снегурки перешли к Руслану. Каталась девочка так себе, но праздничное настроение катка, его иллюминация, шуршание льда, разрезаемого коньками, смех людей, музыка, болтовня подружек делали привлекательным такое времяпрепровождение.

На каток Наташка с новыми подругами стала часто ходить благодаря Алле. Та жила с родителями недалеко от центрального входа в парк Горького. Девчонки приноровились переодеваться у Аллы дома, потом метров 800 они ковыляли на коньках по снежным дорожкам парка до стадиона. Там, минуя раздевалку, они уже без верхней одежды и на коньках бесплатно проходили на лёд.

Первая учительница Наташки Ольга Николаевна часто устраивала для своих подопечных походы в кино, детский театр. Перед такими «выходами в свет» девчонки пришивали на свои школьные формы свежие воротнички, утюжили их, начищали ботинки гуталином и фактически шли в люди в том, в чём каждый день ходили в школу. Разнообразия в одежде не было никакой. Домашний халатик, сарафанчик, школьное платье, школьные фартуки чёрного и белого цвета, спортивное трико с растягивающимися коленками или фонарики с футболкой – вот весь гардероб для большинства школьниц того времени. На ногах – грубые чёрные или коричневые ботинки, валенки, летом – сандалики, а на выход белые брезентовые тапочки, которые чистили зубным порошком. В то время почти все жили так скромно. Все, да не все! Были и исключения.

Запомнился Наташке её один поход в гости на день рождения к своей сокласснице Марине, очень симпатичной девочке. Она пригласила на свои десять лет почти половину класса. Её семья жила в своем частном доме. Причём, это была не какая-то мазанка, а просторный кирпичный дом с большими окнами. Дом находился рядом с парком Горького. Этот район в дальнейшем станет самым элитным в городе.

Марина была в красивом платье вишнёвого цвета, с пышной юбкой и большим белым кружевным воротничком, на ногах туфельки в тон платью. Её косы были распущены и пышными локонами струились по плечам. Настоящая красавица! Её гостьи рядом с ней в своих коричневых формах с простыми белыми воротничками и туго заплетёнными косичками выглядели просто монашками.

В большой комнате всех ожидал огромный широкий стол, заставленный такими яствами, которые многие раньше и не пробовали. Во многих семьях в это время крайне редко покупали колбасу, буженину, сыр, шпроты и другие деликатесы. Только иногда по большим праздникам, да и то только для гостей. Но больше всего Наташку поразило отношение именинницы к еде. Та взяла на вилку большой кружок телячьей колбасы с аппетитными кубиками белоснежного сала и стала с кислой презрительной миной их выковыривать и выбрасывать из тарелки на стол. Да Наташка съела бы такую вкуснятину целиком и не один кусочек! Но она была настолько застенчивой, что ела только то, что ей положила в тарелку в самом начале застолья хозяйка дома. Вот такая была Наташка: закомплексованная, воспитанная в духе «не твоё – не бери», загоняющая все свои скромные и нескромные желания в глубь своего сознания. Таким людям обычно очень сложно приспосабливаться к взрослой жизни.

Ранней весной 1953 года вся страна находилась в глубоком трауре: 5 марта скончался товарищ Сталин – вождь всех племён и народов. Наташка пришла в школу как обычно, а стоящий в вестибюле бюст Сталина был уже украшен траурной лентой, на полу стояли в горшочках цветы, собранные со всех школьных окошек. Занятий в тот день не было. И все ученицы стояли в почётном карауле около бюста вождя по 10–15 минут. Буквально все-все. И по очереди! Такое стояние в почётном карауле, в общем, длилось несколько часов. Почему-то некоторые школьницы не выдерживали такого почёта и начинали плакать. Одна девочка стала рыдать навзрыд, её увела с собой медсестра в свой кабинет. Вытирали слёзы и некоторые учителя. Была какая-то всеобщая истерия.

Наташка, глядя на всех, тоже решила не отставать от них и попыталась выдавить из себя слезу. Но у неё почему-то это не получилось. Она никак не могла понять, почему такие слёзы и рыдания по поводу смерти человека, которого все видели только на картинках? Ведь умер не дедушка Степан и не Алла, дочка тёти Тони.

Потом вся школа единой колонной пошла на городской митинг.

Шли пешком до площади Коминтерна, где проходили все парады и торжества. В этот день к ней со всего города стекались колонны людей. Всё было похоже на ежегодные демонстрации, на которые в то время школьников, да и не только их, в обязательном порядке заставляли ходить. Таким походам обычно предшествовала подготовительная работа по изготовлению флажков, цветущих веток яблонь, гвоздик или маков из разноцветной гофрированной бумаги.

После демонстрации все обычно приходили домой усталые, с мозолями на ногах. Дело в том, что демонстрантов сначала долго, в течение 3-х часов, гоняли по всему городу, чтобы состыковать колонны согласно утверждённому кем-то графику, а потом они буквально за пять минут проходили площадь, махали флажками каким-то важным дядям на трибунах, кричали «Ура» и вымученные расходились по домам с чувством исполненного долга.

В этот раз все шли с флагами с чёрными бантами, причем сразу к площади без остановок и всяких перестроений. Шли быстро, молча, лица у всех были угрюмые, у некоторых заплаканные. Постепенно площадь и прилегающие улицы заполнили толпы народа. Потом с трибуны произносились траурные речи, все клялись построить светлое коммунистическое будущее, некоторые плакали. Причем, плакали «без дураков», по-настоящему.

Затем в одно и то же время по всему городу раздался вой сирен фабрик и заводов, гудки всех видов транспорта. Гудело всё, что только могло издавать громкие звуки. Представьте себе, вся территория Советского Союза гудит и воет от края и до края. Казалось, начался конец света. Это только усиливало слёзы и истерию. Многие так и говорили: «Как же теперь мы будем жить без любимого товарища Сталина? Что с нами будет?… Как он мог умереть и оставить нас сиротами!» Все привыкли к тому, что Сталин всегда незримо присутствовал в жизни всех советских людей и за всех решал буквально всё. Многие не понимали, как мог умереть их вождь. Но никто не вечен в этом мире, и даже большая власть не защищает от болезней, старости и смерти.

После кончины Сталина началась какая-то чехарда в политике. То, что раньше возводилось на пьедестал, сегодня низвергалось. Сняли Леонтия Берия, объявив его врагом народа. С ним поступили так же, как он ранее расправлялся с сотнями тысяч ни в чём не повинных людей, то есть расстреляли. Пришел к власти Никита Хрущёв – развенчали культ личности Сталина. Появились новые руководители из старой гвардии большевиков, а суть политического строя не изменилась, осталась той же. Страна шла по уже накатанной дороге, только чувствовалось некоторое послабление в железной хватке советских органов надзора. Дети не очень вникали во все эти перемены, но почему-то с удовольствием распевали на улицах:

Берия, Берия, вышел из доверия,А товарищ Маленков надавал ему пинков.Не хотел сидеть в Кремле —Полежи теперь в земле.

А кто такой Берия? И почему ему Маленков надавал пинков? Дети распевали эти стишки, но они вряд ли понимали их смысл и содержание. Конечно, эти стихотворные перлы сочинили взрослые, но они оказались на устах несмышлёных детей. Но репрессий, таких как раньше, уже не было.

На следующий год в стране произошла реформа в образовании. Отменили раздельное обучение. Целых пять лет Наташка проучилась в условиях такого обучения. Наконец, всё встало на свои места. А то раньше, когда Наташка пошла в 1-ый класс, то как-то сразу резко были прерваны все отношения с её соседом по дому – ровесником Генкой. Нельзя сказать, чтобы он ей как-то нравился, просто он был её другом по детским играм. Только и всего.

И было как-то странно осознавать, что вот, к примеру, раньше Наташке разрешалось с ним проводить время и даже играть в темноте под столом, кидаться снежками, вместе прятаться по тёмным уголкам ресторанного двора, бегать в догонялки, вместе рассматривать книжки. Но в один прекрасный день вдруг многое стало неприличным и непозволительным. И отправили бывших друзей по разным школам: его – в мужскую, её – в женскую. И как часто Наташке потом стали говорить: «Ты что, это же мальчик!», или «Ты что, ведь ты девочка!». Ну и что, что мальчик?! У Наташки было представление, что раз это мальчик, то у него должны быть брюки и короткая стрижка, и никаких других различий. А у девочки – косички и платье. В более глубокие материи она не забиралась. Да и как-то равнодушно взирала на своего голенького младшего братишку. А если откровенно, то её мама была весьма строга в этих вопросах и старалась такого обозрения лишний раз не допускать.

И вот теперь после отмены раздельного обучения мальчишки и девчонки будут ходить в одну школу и сидеть за одной партой. Значит, и с Генкой можно будет снова вместе проводить время. Но за прошедшие пять лет дети сильно изменились. Наташка вытянулась, округлилась, стала более миловидной, а Генка так и остался мелким шкетом: он ей едва доставал до плеча. И Наташку как-то не тянуло возобновлять с ним прежнюю дружбу.

Нужно отметить, что в то время половое воспитание детей было на нуле, и до всего нужно было доходить своим умом. В связи с этим вспоминается фильм «Голубая лагуна». На необитаемый остров в результате кораблекрушения попадают малыши: мальчик и девочка. И в фильме показано, как они по мере взросления сами доходят до осознания, что весь мир делится на два различных пола: мужской и женский. И повзрослевшие дети сами находят применение этим различиям.

Советская система образования, да и родители тоже, примерно одинаково относились к просвещению детей в этих вопросах. Ни Наташкина мама, ни учителя ничего не рассказывали ей о том, что у девочек в 12–14 лет начинается весьма непростой период в их жизни. Когда это случилось с Наташкой, она впала в шоковое полуобморочное состояние, ноги подкосились от страха за свою жизнь: «Боже, что со мной? Я… истекаю кровью! За что мне это?!» Наташка с перекошенным от страха лицом – к маме. А та только улыбнулась и сказала: «Всё в порядке. Так должно быть! Ведь ты же девочка!».

А почему так должно быть!? И почему улыбка на лице у мамы?! Её дочь умирает, истекает кровью, а она улыбается! Никаких разъяснений! Какая-то шоковая методика образования. Почему взрослые так наплевательски относятся к страхам детей? Ведь страх расшатывает психику и может неожиданно принести свои плоды через определённое время в виде болезней, а у некоторых и в виде отказа от своей половой сущности! Почему об особенностях своей физиологии девочкам приходилось шептаться с подругами и тайком рассматривать подвернувшиеся под руки книги специального назначения?

Так, ещё в 5-ом классе, Наташка Голубева с заговорщицким видом пригласила некоторых девочек к себе домой после школы:

– Приходите! Я вам такое покажу!.. Жуть!!! Будет очень интересно, не пожалеете!

Оказалось, она обнаружила у своей мамы, акушерки роддома, спрятанную в потайном месте специальную книгу по акушерству и гинекологии. Полученная информация была настолько обескураживающей, что девочка не смогла её переварить одна и решила поделиться с ней со своими подружками из класса – одиннадцатилетними девчонками. А те, к сожалению, пока тоже ничего не знали о вопросах продолжения рода людского, о взаимоотношениях полов, а «анатомия человека» у них будет изучаться позднее, в старших классах. Да и то, какая это будет анатомия? Препарированная!

Девчонки, затаив дыхание и постоянно оглядываясь на дверь, торопливо листали толстую книжку с мелким шрифтом. Они с ужасом взирали на страшные картинки с голыми людьми со вскрытыми внутренностями, с зародышами человека, похожими на лягушек или ящериц, читали текст с непонятным для них содержанием. И жизнь им теперь казалась не безоблачной и красивой, а ужасной, чернея грозовой тучи и состоящей из множества тайн и запретов. Да, многое стало ещё непонятнее, чем раньше. Но идти с расспросами к матери Наташка не решилась. Она боялась, что мама её будет ругать и уличит в чём-то нехорошем, неприличном, постыдном. К сожалению, не было у матери с дочерью в то время доверительных отношений.

Итак, раздельное обучение отменили, и началась перетасовка учеников из одной школы в другую. Эта реформа не коснулась старшего брата Наташки Володи, так как он уже успел окончить школу и в этом году его забрали в армию. Служил он далеко от родного дома, в г. Черняховске Калининградской области. Их отец с гордостью об этом всем рассказывал, так как сам в тех местах воевал в 1945 году.

Наташку же из 19-ой школы перевели в школу № 14, которая была буквально рядом с их домом, на расстоянии 2-х кварталов, а если идти дворами, и того меньше. Школа была одноэтажная, маленькая, классы также были небольшие. Эта школа была семилетней, и она просуществовала недолго. Позднее это здание займёт музыкальная школа.

И вот Наташка оказалась в одной школе и в одном классе с мальчишками. В первый день учёбы их классная руководительница построила своих учеников в 2 шеренги: мальчики справа, девочки слева, привела в класс и рассадила всех по партам. Все были в предвкушении смешанного обучения и соответствующего общения. Всё было новым и непривычным: и школа, и учителя, и ровесники. Такие важные изменения в образовании совпали с очень ответственным периодом в жизни шестиклассниц. К этому времени девочки подросли, в них стали бродить гормоны. А это всегда располагает к каким-то романтическим поступкам, неосознанным мечтам, стремлению к чему-то красивому, выходящему за серые рамки повседневных будней. Наташка с любопытством искоса стала разглядывать своего соседа по парте.

Не успели дети присмотреться друг к другу и познакомиться, как к ним в класс привели довольно-таки странную девочку. И всё внимание школьников было мгновенно переключено на новую ученицу. А та имела довольно-таки необычную фигуру: низкий рост у неё сочетался с широким плоским туловищем, её жидкие косички были подвязаны пышными бантами где-то сбоку большой и плоской головы. А ходила девочка в развалку, как обычно ходят толстые старые люди. Из-под воротничка школьной формы выглядывал кожаный корсет. Это была Оксана – дочка одного профессора, жившего в «Доме учёных». Учительница, окинув всех учеников оценивающим взглядом, подошла к парте, где сидела Наташка, молча пересадила её соседа на другое место, а к ней посадила эту странную ученицу.

– Наташа, ты у нас девочка серьёзная, и мы тебе доверяем шефство над Оксаной. Она очень долго и тяжело болела. Раньше Оксана училась дома или в больницах, и сейчас ей нужно помочь, так как в школе она впервые. А живете вы рядом, так что я надеюсь, что вы подружитесь.

Наташка в душе взбунтовалась: «Почему так несправедливо со мной обошлись, даже согласия моего не спросили. Все девчонки, как положено, будут сидеть с мальчишками, а я должна опекать это странное создание. Я что, хуже других?». Наташке тогда шёл 13-ый год. И ей так хотелось быть привлекательной, нравиться всем, в том числе и себе, и мальчикам. А физические недостатки Оксаны были весьма некстати в этой ситуации. Они как бы отбрасывали тень и на Наташку, и она от этого могла стать такой же непривлекательной, как и Оксана.

Наташа молча проглотила обиду, и под напором выбора взрослых ей ничего не оставалось, как смириться и подружиться с Оксаной. К счастью, та оказалась очень приятной, воспитанной девочкой, немного наивной, но милой. Уродство ее фигуры компенсировалось красивым личиком, большими карими глазами, обрамлёнными густыми пушистыми ресницами. Она никогда не роптала на свою судьбу и, казалось, была благодарна тому, что просто живёт на этом свете даже в таком виде.

Оксана в детстве переболела полиомиелитом. К счастью всех детей, эта инфекционная болезнь сейчас находится под контролем, так как всем новорождённым делают от неё прививку. А до войны и даже после неё эта болезнь калечила детей. При этой болезни развивалась атрофия различных групп мышц, и, чтобы это не происходило, детей укладывали в гипс на многие годы. Только такой метод спасал заболевших детей от гибели, но уродства оставались. Так, у Валентина Бендерского в результате этой болезни одна нога была короче другой. Но это пустяки по сравнению с Оксаной. От долгого лежания в одной позе у неё и произошла деформация всей костно-мышечной системы и не только грудной клетки, но и головы. Такое впечатление, что болезнь, как каток, прошлась по ней.

Наташа целый год терпеливо опекала Оксану, часто бывала у них дома, иногда они вместе готовили уроки. И вот тогда-то в первый раз Наташка увидела, какие хоромы были выстроены пленными нем-цами для учёных города. Большие комнаты по 20–50 кв. метров с высоченными потолками, огромная прихожая, кухня, ванная и отдельный от всех жителей дома тёплый туалет просто ввели её в шок своими габаритами. Квартире Овчинниковых с её узенькими комнатушками, с печуркой, кухонным столом многофункционального пользования и с общими удобствами во дворе было далеко до них. В квартире Оксаны было даже два входа: один – парадный, а другой – чёрный вход в кухню с другой лестницы и в другом подъезде.

В конце учебного года Оксанины родители, вероятно в знак благодарности, предложили Наташке поехать вместе с их дочкой летом на их дачу. Но вполне вероятно, что она была нужна для того, чтобы скрасить одиночество Оксаны. Вполне возможно. Оксана к Наташке относилась с доверием и надеялась на её согласие. А та как-то немного подустала от такого соседства. Каждый день в течение года Наташка ходила в школу и из школы вместе с искалеченной болезнью девочкой. И это её стало угнетать. Ей захотелось свободы, чего-то красивого, необычного, чтобы на неё обращали внимание, причём тоже красивые и умные молодые люди. А какое может быть внимание с такой соседкой?

С трудом, но Наташка согласилась из чистого любопытства, чтобы посмотреть, что собой может представлять «дача». Тогда такие загородные резиденции были в редкость. И Наташка никогда раньше не была ни у кого на «даче». А если учесть, какая была у Оксаны квартира, то какая же у них может быть дача?! Очень интересно! Да и родители Наташки не возражали против такого отдыха своей дочери.

И вот после окончания шестого класса девочки: Оксана и Наташа – на легковой машине, с чемоданчиками в руках, приехали на дачу… Как оказалась, «дача» представляла собой сельскую хату из 2-х комнат в горной местности в районе обсерватории. Хозяевами этого домика были какие-то неприметные бедно одетые люди. На лето они сдавали свой дом для проживания, а сами в это время ютились в сарае. Обстановка «дачных комнат» была простая. Стены выбелены извёсткой, деревянный пол – коричневой краской. Кроме железных кроватей, деревянного стола, покрытого клеёнкой, стульев и старого платяного шкафа, в жилой комнате больше ничего не было. Почти половину другой комнаты занимала русская печь. И вот на такую «дачу» Оксану с младшим братишкой и бабушкой вывозили уже не первый год.