Законы улиц. сборник

– Вошел в мясной павильон, центральный вход.

– Понял. Шестой, внутри можешь слиться, я принимаю.

– Девятый, блокируй задний выход.

Однако это не было уловкой со стороны Сиплого: он прошел мимо рядов, где продавцы выгружали на прилавки товар, и зашел за прилавок около одного из мест. Полная продавщица раскладывала куски мяса на лотках, закрепляла сверху ценники. Сиплый бросил сумку в подсобке и вернулся уже с перепачканным засохшей кровью халате, который принялся натягивать.

– Он здесь работает, – сообразил опер наружки, который сменил шестого в павильоне. – Объект мясник. Отдел «15», крайний левый ряд.

Опер наружки огляделся. На стене справа его заинтересовал ряд окон под потолком, за которыми угадывались очертания соседнего павильона. В его голове созрел план. Но в жизнь его претворяли уже опера разбойного отдела.

В соседнем двухэтажном павильоне торговали промтоварами: здание было полно крохотными магазинами и отделами со всякой всячиной, от посуды до инструментов. Несколько точек на втором этаже пустовали и сдавались в аренду. После коротких переговоров с владельцами здания они согласились пустить оперов в одно из пустующих помещений. Давыдов и Колокольцев заперлись внутри с мощным фотоаппаратом на штативе-треноге. Объектив нацелили на окно мясного павильона – и отдел «15», где Сиплый рубил мясо мощным топором, был у них как на ладони.

– А у нашего мясника есть напарник, – сказал Колокольцев. – Зацени.

Давыдов сел к фотоаппарату. Максимально приблизив картинку с помощью зума, он увидел продавщицу, обслуживавшую клиентов. За ее спиной Сиплый точил топор. Рядом с ним, переговариваясь о чем-то с Сиплым, стоял тип лет 30: худой, смуглый, темноволосый, он перекручивал в фарш куски говяжьего мяса на электромясорубке.

– А что с ним? – не понял Давыдов.

– На руки посмотри.

На предплечьях напарника красовались воровские наколки. Хмыкнув, Давыдов достал сотовый и позвонил в отдел.

– Алло, это Давыдов. Мы можем как-то пробить еще одного мясника из этого же отдела? Судя по наколкам, парень на зоне как дома.

В тот же день Аксенов уже установил личность напарника и его послужной список. Досье он показал Хохлову. Листая материалы, тот пробурчал:

– Виктор Сидякин, 31 год.

– У пацана сразу две ходки, причем одна из них по нашей статье – разбой, – вставил Аксенов.

– Думаешь, он с ними?

– Все может быть.

– Аксенов, Жила пока совершил только один разбой. И мы вроде как знаем членов банды, так?

Аксенов пожал плечами.

– В Худом мы до конца не уверены. Плюс сейчас Молотов вышел из игры. А мы знаем, что Жила всегда работает с командой в составе четырех человек. Не исключено, что они подтянули кого-то нового. Или Худого, или Сидякина.

– И что ты предлагаешь?

– Петр Дмитриевич, наружку бы… – начал Аксенов, но Хохлов раздраженно перебил его:

– Охренеть, Аксенов, ты в своем уме? Дай тебе волю, ты ко всему городу наружку приставить, да? У нас Сиплого ведут сразу три группы. Еще четыре группы до сих пор работают по Кибиревой, любовнице Жилы. Если я заикнусь, что нам нужно еще несколько групп, у начальства могут появиться нехорошие вопросы.

– Например?

– Например, мы можем сами что-то делать вообще, или только с помощью наружки, – проворчал Хохлов.

– Петр Дмитриевич, ну а какие варианты? Сотовый Сиплого молчит. Понятно, что еще не вечер, но мне это не нравится. После вчерашней неудачной облавы Жила мог вообще на дно залечь и оборвать все контакты с подельниками.

– Тогда тем более наружка за Сидякиным ничего не даст, – возразил Хохлов. – Ищи другие варианты.

Ближе к вечеру Сиплый и Сидякин вышли покурить. Переведя фотоаппарат на вход в павильон, Колокольцев заметил, как те увлеченно что-то обсуждают. Колокольцев сделал несколько снимков. А затем произошло нечто еще более интересное – Сиплый взял у Сидякина его телефон и принялся куда-то звонить. Сидякин, пыхтя рядом, с интересом наблюдал за ним. В разговоре Сиплый жестикулировал и что-то кому-то доказывал.

Колокольцев снова набрал номер Аксенова.

– Дэн, походу, прослушка Сиплого ничего нам не даст. Он оказался продуман. Звонит с трубы Сидякина.

– Прямо сейчас? – Аксенов покосился на часы и быстро нацарапал на листке бумаги время. – Понял, Никит, спасибо. Попробуем пробить.

Это дело он поручил Фокину, а сам отправился на рынок. По иронии судьбы, Майорчик чинил сапоги в своей будке около центрального входа на рынок, в какой-то сотне метров от мясного павильона.

– Мясник Сиплый? – Майорчик покачал головой. – Не в курсах за такого, командир. На рынке я многих знаю, но за этого не слышал… Он давно работает?

– Пару месяцев.

– Могу попытаться пробить за него, если хочешь.

– Договорились. А Сидякин? Тоже мясник? Его знаешь?

– Чем тебе так мясники не угодили, командир? – хмыкнул Майорчик. Аксенов отшутился:

– Мясо тухлое подсунули.

Майорчик поскреб подбородок.

– В мясном павильоне у меня корешок есть, могу к нему подойти и покалякать. Но кореш выпить любит… Если его пивасиком угостить, уши завянут, скажет что хочешь и чего не хочешь. Но пивасик бабла стоит… – усмехнувшись, Аксенов вручил стукачу банкноту в тысячу рублей. – А на опохмел?

– Майорчик, если ты профукаешь штуку и ничего не узнаешь, я тебе устрою самый жестокий в мире опохмел.

Пиво любил не только кореш аксеновского осведомителя. Вечером Сиплый и Сидякин вышли с территории рынка и, купив в ларьке пару бутылок пива, уселись на остановке. Опер наружки в машине через дорогу прокомментировал по рации:

– Первый, объект и связь изволят выпить. Сидят на остановке, будут разделяться. Какие инструкции? Связь вести?

– От заказчика инструкций не поступало. На всякий пожарный установите адрес и подключайтесь к остальным.

Когда Сиплый сел в маршрутку, за ним выдвинулась машина наружки.

Следующие день был точной копией предыдущего. Сиплый рано утром отправился на рынок, где весь день рубил мясо и общался с Сидякиным. Периодически один из них отлучался, чтобы покурить. Несколько раз они выходили вместе. Колокольцев и Давыдов на втором этаже павильона промтоваров фиксировали это на фотокамеру. Давыдов позвонил Фокину.

– Сиплый больше не звонил с чужой трубы. Вы пробили, кому он звонил вчера?

– Нечего пробивать, – зло буркнул Фокин, грызя зубочистку. – Сиплый звонил с телефона Сидякина не на сотовый или даже стационарный телефон. Он звонил на компьютер. Ну знаешь, все эти программы-звонилки вроде «скайпа»?

– А номер у нас есть?

– Фигня в том, что номер виртуальный. Технари говорят, нельзя установить ни его координаты, ни ай-пи адрес компьютера, на котором отвечают на звонок. Полный порожняк.

– Черт…

– Для чувака, который провел пять лет на зоне, Жила нефигово в технике разбирается, тебе не кажется?

– Может, он выписывал журнал «Юный техник»? – проворчал Фокин.

В этот вечер Аксенов решил сделать Ольге приятное и забрать ее с работы. Но, когда она села в машину, припаркованную перед офисным зданием, где располагалась ее фирма, по лицу жены Аксенов понял – жест оценен не будет.

– Я уволилась, – горько повторила Ольга. – Даже не уволилась… Меня попросили.

– Шеф?

– А кто еще. Вызвал к себе. Сказал, что я отработала большую часть месяца. А результатов ноль. Я, как дура, оправдываться стала… Говорю, мне не дают развернуться, все перспективные рекламодатели поделены, бла-бла-бла… Догадайся, что он сказал?

– Бла-бла-бла?

– Главное результат. А у вас, Ольга, результатов нет. Поэтому нам надо подумать, есть ли смысл строить отношения дальше. Ну и все в таком духе, – она шмыгнула носом. Косясь на Ольгу, Аксенов увидел, как ее подбородок предательски дрожит. —Черная полоса какая-то, честное слово… Оттуда сократили, отсюда выперли – я даже месяца не отработала! Черт, когда же это все закончится?

– Значит, это не твое, – осторожно сказал Аксенов. – Оль, ты каждый день приходишь с работы злая и вымотанная. Тратишь кучу времени и сил, а выхлопа нет. Может, оно и к лучшему.

– «Значит, не твое», – в сердцах передразнила его жена. – Тебе легко говорить! У тебя все твое. А мне снова надо искать работу…

Аксенову было стыдно, но он не мог проникнуться неприятностями Ольги и как следует ей посочувствовать. Его самого выворачивало от мысли, что Жила больше месяца находится на свободе, в этом городе, ходит по одним с Аксеновым улицам, убивает людей и совершает разбои – а он, Аксенов, ничего не может с этим сделать.

А утром ему позвонил Майорчик, кратко бросив по телефону «Командир, надо пересечься». Аксенов подъехал к рынку пораньше, еще до официального открытия. Майорчик покосился по сторонам и юркнул к нему в машину.

– Хорошая тачка, командир. На зарплату купил?

– Не борзей.

– Да ладно, я ж прикалываюсь, – расплылся Майорчик в улыбке. – Короче. Про Сиплого я не надыбал ничего. Кореш говорит, что чувак держится особняком, ни с кем не общается, кроме Сидякина.

– А Сидякин?

– Тут веселее. Мясник любит не только мясо, но и траву.

– В смысле? Вегетарианец что ли?

– Если это теперь так называется, командир, – расхохотался Майорчик. – Курить. Сидякин на анаше сидит плотно. И некоторым подгоняет, если попросят.

Это уже было интересно.

– Ты пробил, как можно это сделать?

– Обижаешь, командир. Завтра кореш уже подгонит мне коробок. Так что если хочешь прихватить Сидякина за яйца – вперед.

Операм повезло – днем у Сидякина не было никаких контактов. Очевидно, его поставщик не хотел рисковать и нести наркотики на рынок, где постоянно сновали постовые и участковые из местного опорника. Когда Сидякин вечером отправился домой, Аксенов и Фокин ехали следом.

Сидякин обитал в частном доме. Когда он скрылся внутри, «пежо» Аксенова проезжало мимо. Развернувшись на перекрестке, Аксенов остановил машину в полусотне метров от дома, около землянки с покосившимися воротами.

– Может, надо было местных подключить? – нервничал Фокин.

– Сидякин живет здесь кучу лет, два раза сидел… Он всех местных в лицо знает.

– Барыгу брать будем?

– Вдвоем? За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь, слышал такую фигню?

– Я тебе за зайцами бегать предлагаю? – проворчал Фокин, разгрызая новую зубочистку.

– Пусть едет. Номер передадим в отдел наркотиков, пусть сами его отлавливают.

Машина перед домом Сидякина появилась через полчаса. Тонированная «шкода» подъехала к самым воротам.

– А вот и барыга. Серег, номер запиши.

Водитель не собирался выходить. Но через минуту из калитки показался сам Сидякин.

Достав из бардачка бинокль, Аксенов увидел, как Сидякин склонился к водительскому окну. Стекло опустилось, и Сидякин передал водителю несколько купюр. Взамен он получил сверток размером с сотовый телефон и быстро сунул его в карман.

– Есть.

– Коробок?

– Больше. Грамм сто по-любому.

В этот момент из землянки, шатаясь, выбрался мужик лет 50 в майке-алкоголичке. Увидев перед своими воротами черный джип, он удивленно выкатил глаза.

– Э, а ты чего тут стоишь, елы-палы? Это… как его… частная собв… собсен… частная эта… Короче, мой дом, понял? А ну ин-нах отсюда!

Аксенов выругался сквозь зубы. Сидякин посмотрел в их сторону, услышав голос мужика. Надо было что-то предпринимать. Чуть опустив стекло, Аксенов тихо рыкнул на мужика:

– Зашел назад и не отсвечивай.

Аксенов старался говорить как можно более внушительно, а у него это хорошо получалось – пасовали даже крепкие ребята. Мужик крепким не был. Зато был пьяным под завязку. Рыгнув, он вперил в Аксенова мутный взгляд и принялся громко возмущаться:

– Че ты сказал? Ты это мне? А ну иди сюда! А ну… это, как его… иди сюда!

В это время в машине прохрипела рация. Мужик ойкнул и изумленно, во весь голос, протянул:

– Так вы менты? Так и надо было сразу, елы-палы! А то хамят, мля…!

Его услышал не только Сидякин, но и водитель «пежо». Потому что двигатель машины взвыл, а сама она в мгновение ока сорвалась с места и помчалась прочь, поднимая облако пыли. Сидякин со всех ног метнулся к воротам дома.

– Твою мать! – заорал Фокин. – Мужик, че ж ты за гнида тупая такая, а?!

Аксенов дал по газам. Черный джип сорвался с места и понесся к дому Сидякина. Сидякин бежал что есть сил, но тягаться с мощным внедорожником мясник не мог: когда Сидякин только успел скрыться за воротами, «пежо» уже подлетел к воротам, и опера выскочили из машины и бросились за ним.

– Стой! Полиция! Лапы в гору!

Сидякин бежал к двери дома, когда они ворвались во двор. Чувствуя, что попался, Сидякин отскочил в сторону и резким движением запустил сверток вверх. Кувыркаясь в воздухе, тот сделал большую дугу – и скрылся за соседским забором. Сам Аксенов немедленно вскинул руки вверх и закричал:

– Я не сопротивляюсь! Хорошо? Я не сопротивляюсь!

Аксенов и Фокин повалили его на землю. Фокин заломил Сидякину руку – так сильно, что тот завыл от боли. Аксенов, оттряхивая колени, тоскливо посмотрел на забор, за который нырнул сверток.

– А вот теперь надо вызывать местных.

– Это просто трава. Растение блин.

– Фига се, – язвительно парировал Фокин. – А мы и не знали. Дэн, прикинь.

– Нет, я серьезно. Я же купил не на продажу, а для личного пользования. Это употребление. Ну и плюс это не тяжелый наркотик какой-то. Траву куча стран уже легализовали, а у нас все еще этот совок…

Аксенов невольно ухмыльнулся.

– Сидякин, вот посмотри на меня. Я в ментуре десять лет. Как по-твоему, сколько раз за эти годы я слышал такие вот базары? Про траву, про личное пользование?

– Наркотическая задачка тебе, – буркнул Фокин.

Сидякин вздохнул. Посмотрел на свои руки, скованные наручниками.

– Ясно все… Послушайте, ну может, мы как-то договоримся?

– Например?

– У меня… ну не знаю… деньги есть, – увидев взгляд Аксенова, Сидякин поспешно продолжил: – Или я могу сдать вам своего поставщика. Хотите взять его с наркотой на кармане?

– А, так значит теперь уже это не просто трава, а наркота? – раздраженно процедил Фокин. Аксенов чуть склонился над столом, приближаясь к Сидякину и глядя ему в глаза.

– Мы не из отдела наркотиков, чувак. Нам на твоего барыгу и на его наркоту плевать.

– Ну а… что вам тогда надо? – изумился Сидякин. – Я ничего не мучу нигде, работаю на рынке, иногда покуриваю, базара нет, но это все…!

– На рынке, значит?

– Мясной павильон. Я мясником там…

И вдруг до Сидякина дошло. Он тревожно посмотрел на Аксенова, на стоящего у стены Фокина.

– Погодите. Вы… поэтому? Вам Сиплый нужен?

– Быстро соображаешь.

– Не-не, не, – занервничал Сидякин. – Я в такие игры не играю.

– Наколки у тебя на руках говорят о другом, чувак.

– Я завязал, ясно? Во время второй отсидки я гепатит подхватил. Ну и плюс было время подумать. Я этим больше не занимаюсь. Я просто работаю и просто живу.

– Что ты мне тут паришь? – взорвался Фокин. – Какие у вас дела с Сиплым? Думаешь, мы ничего не знаем? Думаешь, мы лохи? Мы на лохов похожи, да?!

– Я этого не говорил!

– А что ты говорил? Сидякин, мы все знаем! И про то, как Сиплый тебя в банду подтягивал! И про то, как ты ему даешь телефончик, чтобы корешам своим позвонить, а сам сидишь рядом и слушаешь! – Фокин долбанул по столу кулаком. – Так что хорош тут из себя целку строить! Завязал он!

Аксенов подыграл напарнику.

– Чувак, мы у тебя изъяли травы, чтоб тебя лет на пять засадить. И мы сделаем это, если ты мозги не включишь. Выбирай. Если ты завязал – докажи это. Сдай Сиплого. А если нет – вперед на зону, за наркоту.

Сидякин понимал, что его зажали в угол, но так быстро сдаваться не собирался.

– Вон оно что… Слушайте, я не стукач.

– Это я тоже слышал сто раз, – буркнул Аксенов. – Нет так нет. Тогда вперед по этапу. Совесть твоя будет чиста. Наслаждайся этим, лежа на нарах в душной камере. Времени у тебя будет навалом.

Сидякин горько усмехнулся, выругался себе под нос. Вздохнул. Наблюдая за ним, Аксенов понял – мясник поплыл. И был прав.

– Если я скажу, что знаю, что со мной будет?

– Протокол об изъятии наркоты останется у нас. На всякий случай. Но ходу мы ему не дадим. А ты будешь свободен.

– Пока вам снова что-нибудь не понадобится, да?

– Жизнь тяжелая штука, чувак.

Сидякин снова вздохнул.

– Он звонил корешу. Говорил, что у кореша проблемы, поэтому с его телефона звонить опасно. Мол, трубу Сиплого могут прослушивать.

– Что за кореш?

– Он называл его Жила. Но кто он такой, я не в курсах.

– Фига се, – едко хмыкнул Фокин, выплевывая зубочистку. – Весь город в курсе, а он не в курсе. Ты новости типа не смотришь?

– Нет, конечно, нафига оно мне?

Ответ был резонным и обезоруживающим. Фокин фыркнул и лишь принялся грызть новую зубочистку.

– Но больше он звонить с моей трубы не будет, – продолжал Сидякин. – Я сегодня купил для Сиплого симку. По своему паспорту.

– Ты так просто покупаешь каждому симки? – спросил Аксенов.

– Он попросил. Мы с ним работаем вместе.

– Допустим. И о чем Сиплый говорил с корешем?

– О деле.

– Мне из тебя каждое слово вытягивать или как?

Поколебавшись, Сидякин отвел глаза.

– Я на рынке только два месяца работаю. Раньше в супермаркете пахал. Тоже мясником, на кухне. Супермаркет «Акция» на Гоголя.

– И?

– Сиплый сказал, что им в бригаду нужен человек. Звал меня. Но я отказался. Я не просто так треплюсь, что я не хочу на зону. Я в натуре сыт ею по горло. Поэтому я отказался. Но… в общем, я дал им наводку.

– Они будут брать супермаркет? – быстро спросил Аксенов. Сидякин кивнул. – Когда?

– В выходные. Ночью.

Даже не подозревающий о том, что над ним сгущаются тучи, Сиплый был дома. Приняв душ после работы, он поужинал, после чего засел за телевизор. Сотовый он по привычке положил рядом. Но телефон молчал. Сиплого беспокоило это: он знал, что Жила очень осторожен – но ведь и Сиплый полностью соблюдает конспирацию. Получив от Сидякина новую симку, Сиплый сразу же отправил условное СМС «Батя, это я» на номер Жилы. Казалось бы, теперь они наладили безопасный канал связи – взамен того, который пришлось ликвидировать после провала со Светкой.

Но сотовый молчал. Чтобы хоть как-то занять себя, Сиплый стал смотреть новости. Но от этого нервы расшалились еще больше – одним из первых сюжетов в новостном выпуске был сюжет о Жиле. Его фотография, призыв звонить в полицию, телефон и информация о вознаграждении – 300 тысяч рублей. Выругавшись, Сиплый переключил канал.

А потом сотовый зазвонил.

– Это я, – Сиплый узнал голос Жилы. – Все спокойно?

– Все ровно, братан. Ждал, когда ты позвонишь. Ну что, работать будем?

– Не сегодня. Надо встретиться и кое-что перетереть.

– Не вопрос. Где?

– Парк Железнодорожников. Завтра в девять утра.

– Так рано? – удивился Сиплый. – Нафига?

– Парк Железнодорожников, в девять, – повторил Жила и отключился.

Сиплый нахмурился: поведение Жилы ему не нравилось.

Зато специалист прослушки, которая в наушниках слышала каждое слово их разговора, была воодушевлена – чего-то подобного она ждала давно. Записав все данные звонка – время, номер абонента, содержание разговора – она сняла трубку и позвонила в разбойный отдел УВД.

И в половине девятого утра парк уже кишел оперативниками.

Парк Железнодорожников представлял собой даже не парк в полном смысле слова: это была длинная и узкая аллея со скамейками, тянувшаяся вдоль проспекта Победы. В это время – утро буднего дня – здесь были лишь местные жители, которые через парк срезали свой путь от дома до автобусных остановок. Женщины, парни, молодые мамы с детьми.

В начале аллеи на скамейке засели Фокин и Аксенов. Для прикрытия они взяли в руки по бутылке минералки. Для этого района типичная картина – двое бедолаг похмеляются после вчерашнего. В конце аллеи находились еще два опера из разбойного отдела. На проспекте Победы стояла машина без опознавательных знаков, в которой ждали сигнала четверо спецназовцев в штатском.

Аксенов закурил. Прикуривая сигарету, он приблизил к лицу микрофон, спрятанный в манжете куртки, поэтому движение выглядело вполне естественным, когда он спросил:

– Что у вас?

– Чисто, – отозвались опера в конце аллеи.

– Машина-один, следите за дорогой, – напомнил Аксенов. – Если около парка начнет светиться «шевроле-нива», дайте знать. И запишите номер.

– Понял, – кратко отреагировали спецназовцы.

Аксенов нервно посмотрел на часы.

– Без пятнадцати.

– Придет, куда он денется… – Фокин покосился на сигарету. – Дэн, ты можешь не курить?

– Хрен тебе. Это ты бросаешь, не я.

Фокин вздохнул. Достав из кармана пустеющую коробочку с зубочистками, вложил одну из деревянных палочек в рот.

– Знаешь, что самое фиговое, когда бросаешь? Мозги.

– У тебя мозги никогда не были сильным местом, – хмыкнул Аксенов.

– Да пошел ты. Не, я серьезно. Ходишь какой-то… несобранный. Сосредоточиться ни на чем не можешь. Мысли постоянно куда-то ускользают, понимаешь?

– Бросай бросать.

– Пока держусь, – вздохнул Фокин. – Ну и плюс… завтра предки приезжают.

Аксенов посмотрел на часы. 8:50.

– Черт, где они шляются?

– Придут. Как у тебя дома дела? Ольге работа новая нравится?

– Даже не спрашивай, – поморщился Аксенов. – Нравится… Уволилась она. Точнее, ее попросили. Долгая история.

– Фига се. Так у нее прям непруха с работой.

– И это все, о чем мы дома говорим последний месяц, – проворчал Аксенов. – Черная полоса, работа, проблемы. Проблемы, работа, черная полоса… Ольгу все бесит и злит, глаза постоянно на мокром месте…

– Она у тебя что, тоже курить бросила?

– Если бы…

Их перебил голос одного из оперов в наушниках:

– Народ, объект подтягивается.

Сиплый свернул в парк. Он подозрительно покосился на оперов на скамейке, но те травили анекдоты и не обращали на него никакого внимания. Пройдя мимо, Сиплый пошел вглубь аллеи, внимательно осматриваясь по сторонам. Мимо пробежала девушка в спортивном костюме. Чуть дальше пожилая женщина волокла за собой хнычущего мальчугана. В самом конце аллеи, Сиплый увидел их лишь через минуту, сидели еще двое и попивали минералку.

Сиплый обошел всю аллею. Жилы нигде не было. Тогда он развернулся и направился к центру парка. Усевшись на одну из скамеек, Сиплый достал телефон и нервно посмотрел на время. 8:55.

– Смотрим в оба, – тихо бросил Аксенов в микрофон рации. – Жила может нарисоваться в любой момент.

Жила уже был здесь, но никто из присутствующих в парке об этом не догадывался.

Жила знал этот район еще до зоны, он неоднократно здесь бывал и неплохо ориентировался. В кофте с капюшоном, скрывающим лицо Жилы от любопытных глаз, он дворами добрался до пятиэтажки, упирающейся в парк. Около одного из подъездов он закурил, выжидая время. Здесь были магнитные замки домофона. Один рывок – и Жила откроет эту чертову дверь. Но привлекать к себе внимание он не мог.

Шанс представился меньше чем через минуту – из подъезда, кряхтя и охая, выбралась пенсионерка с палочкой. Жила придержал дверь, пропуская женщину, после чего скрылся внутри. Было ровно 8:20 утра.

Он выбрал пятый этаж. Пластиковое окно располагалось довольно высоко, но для рослого Жилы это не являлось проблемой – окно было как раз на уровне его глаз. Замерев у окна, Жила стал внимательно изучать территорию парка.

Он видел появление двух пар крепких типов, которые засели с обеих сторон парка. Аксенов и Фокин сидели спиной к Жиле, поэтому лиц он не видел. Но общая картина складывалась не в пользу Сиплого – кажется, парк обложили.

Когда появился Сиплый, Жила смотрел лишь на оперов. Скучающие на скамейке мужики при появлении Сиплого вдруг принялись увлеченно общаться. А когда Сиплый прошел мимо них, оба посмотрели ему вслед.

Сомнений не было. Менты.

Жила спустился вниз, и, выйдя из подъезда, углубился во дворы. Через минуту он, петляя по задворкам и подворотням, вышел на улицу на противоположной от парка стороне квартала. Там его поджидала красная «шевроле-нива».

Через десять минут Сиплый стал нервничать. Он постоянно посматривал на время, косился по сторонам. Но Жила так и не появлялся. Сиплый встал и принялся ходить взад-вперед. Снова сел, на этот раз на другую скамейку.

Еще через десять минут он не выдержал и позвонил на известный ему номер.

Трубку никто не взял.

Вариантов у Сиплого оставалось немного. Он просто встал и покинул парк.

Следящие за ним Аксенов и Фокин были поражены.

– Фига се. Что за дела? Где Жила?

– Он не появится, – мрачно отозвался Аксенов. – Что-то пошло не так.

– Что?

Ответа не было.

Жизнь в мясном павильоне кипела своим чередом. В первой половине дня всегда был наплыв покупателей: отоваривающиеся здесь люди, в основном пенсионеры, отлично знали, что самые хорошие и свежие куски появляются с утра, поэтому павильон был полон.