скачать книгу бесплатно
– Ну, тогда не будем грустить. Сегодня мы будем есть, пить и веселиться. О делах поговорим завтра. А сейчас, я просто хочу напиться вместе с вами, братишки. Хуллагу – наливай!
* * *
Дорога в обход земель Калифа, описание земель под властью Султанов.
По совету Бехнама, закупку продовольствия в дорогу, следовало производить в городе на рынке, в лавках богатых купцов. В деревнях цены на продукты значительно выше, чем у купцов в крупных городах.
Такое положение дел, когда цены у производителя выше, чем у посредников-продавцов, несколько озадачило нашего пытливого путешественника, знакомого с бессмертной теорией товарно-денежных отношений Карла Маркса.
Когда отряд вышел к берегу Евфрата, выбор маршрута движения перешел к Бехнаму. Тот выбрал дорогу вверх по течению Евфрата. На противоположном берегу начинались земли калифа Багдадского, который считал низаритов людьми ненадежными и склонными к мятежам и потому, мог казнить их без всякого повода. Деревни и усадьбы землевладельцев отряд обходил стороной. Но, в каждом небольшом городке, в ремесленных кварталах у Бехнама всегда находились знакомые, которые с радостью принимали на постой его друзей. Не смотря на вопиющую бедность обитателей кварталов, всему отряду всегда была уготована теплая встреча. Весь отряд ждало простое, но обильное угощение, и для всех животных находился корм в виде стволов тростника и сушеного клевера.
Убедившись, что все люди в отряде накормлены, попросив Икама, приглядеть за людьми, Бехнам обычно, отлучался, иногда на всю ночь, по приглашению старейшин ремесленных кварталов. О чем они беседовали и что обсуждали между собой, оставалось для нашего героя загадкой. Но, он вопросов Бехнаму не задавал, а его знакомый предпочитал об этом не распространяться. Утром отряд отправлялся дальше в следующий городок, где их уже ждали, и им снова был готов теплый приём. Было похоже, что хозяева ремесленных кварталов передают отряд из рук в руки, для его беспрепятственного движения по Джазире Вавилонии.
Общее впечатление о местности, по которой отряд совершал своё движение, укладывалось в два слова – «удручающая нищета». Ухоженные кварталы богатеев, расположенные на центральной рыночной площади, вблизи городской мечети, соседствовали с настоящими трущобами, в которых проживала основная масса городского населения. В этих трущобах находились крошечные мастерские, чадящие харчевни и маленькие клетушки жилых сараев, которые назвать домами, не позволяла элементарная честность. Женщины, дети и старики жили здесь в невероятной скученности, грязи и вони.
Эти трущобы неплохо гармонировали с живописными развалинами, которые занимали целые кварталы на городских окраинах.
За городской чертой бросались в глаза пустующие поля, разрушенные плотины и пересохшие русла каналов, поросших камышом и колючим кустарником. На берегах заброшенных каналов в квадратных холмах угадывались воспоминания о бывших деревенских строениях из саманной глины. Об общем упадке жизни говорило и редкое движение грузовых лодок по реке. Река пугала своей пустотой. Даже рыбачьи лодки встречались редко, хотя было видно, что рыбы в реке водилось много. Отряд выбирал дороги на удалении от русла, двигаясь по караванной дороге, отмеченной заброшенными развалинами и костями, белеющими у обочин. Отсутствие людей компенсировалось расплодившейся дичью. На склонах холмов можно было заметить онагров и антилоп. В камышах видны были целые тропы, протоптанные кабанами, и над рекой с криками носились большие стаи птиц. В этих краях, от реки в сторону пустыни почти не было прорыто каналов для орошения. Поэтому переправа через них не причиняла особых хлопот. Пересохшие каналы преодолевали по руслу. А через немногие действующие каналы продолжали действовать переправы по наплавным мостам, на квадратных понтонах. За переправу по ним, какие-то типы, с разбойничьими физиономиями, требовали весьма скромную плату, учитывая маргинальный вид Отряда, интуитивно чувствуя в наших героях родственные души. Изображая законопослушных обывателей, наши друзья безропотно платили за проезд по мостам без шума, криков и поножовщины. На привалах отряд располагался или среди развалин, стреножив лошадей и верблюдов, ночуя на земле у костров, или, как уже говорилось, в небольших городках, уцелевших у дороги.
Коротая время в пути, Икам стал расспрашивать у своего знакомого о причинах столь явного запустения окружающих мест. Сначала, тот настороженно воспринял такой интерес к очевидным, знакомым всем с детства, вещах. Но, уловив в словах Икама неподдельный интерес, разговорился.
– Эти края, когда-то были житницей Персии. На этих полях крестьяне получали два урожая в год. Эти земли, в отличие земель ариев-иранцев назывались не – Иран, или Ирак. За эти земли, сотни лет сражались между собой Персы и Ромеи. Каждый хотел владеть ими, а уходя, старался оставить своим соперникам-победителям выжженную пустыню. Каждый пятый холм в этих местах сложен из голов их несчастных жителей. Жители этих мест не были персами или ромеями. Их пригнали сюда с разных мест, окружающих земель и насильно поселили здесь. Им было все равно, кто будет забирать у них весь их урожай. Когда сюда пришли дикари-малаххоры (при этих словах, Бехнам вопросительно посмотрел на Икама, а затем продолжил), им эти земли достались без особых трудностей. Отсюда они понесли в персидские земли новую веру, словно старая вера тысячелетней Державы была хуже. Ничего не умея, кроме как говорить о преимуществе Ислама и Священном Джихаде, они быстро нашли общий язык с персидскими чиновниками, которые научили их, как «драть три шкуры» с простых людей и с купцами-ростовщиками, которые подсказали, как нужно разорять и закабалять простой народ. Арабы, не научившись управлять, стали править, сделав своим делом, разговоры о вере Мохаммеда и её законах. Так арабы и персы мирно уживались, сидя на шее простого народа. Когда двести лет назад сюда пришли кочевники из восточных степей, то ни персы, ни арабы не смогли отразить их нашествие. Кочевники – тюрки, изгнанные из своих родных мест на Востоке другими кочевниками, пришли сюда, чтобы остаться здесь навсегда. Они не делали различия между персами, арабами и прочими народами. Не умея управлять оседлыми территориями, они оставили на шее у народа персов и арабов, которые потеснились, чтобы дать место новым властителям. Теперь простой человек слышит на персидском языке фарси-пехлеви о законах и налогах, на арабском о Боге и терпении, а на тюркском слышит только: Дай, дай и дай!
Дикие кочевники не понимают, что для того, чтобы получить урожай на следующий год, то в этом году нужно посеять зерно в землю. Они не знают, что, если не оставить пчелам на зиму немного меда, весной все пчелы просто умрут от голода. Тюрки не понимают, что нельзя для того, чтобы поесть меду, каждый раз рубить улей в щепки.
– Не понимают, или делают вид, что не понимают?
– Хороший вопрос. Нужно будет как-нибудь, спросить у какого-нибудь тюрка, о чем он думает, когда сжигает дом, чтобы сварить похлёбку? Пока я не знаю ответа на этот вопрос. Но зато эти умники придумали одну очень хитрую штуку, под названием «икта». Они решили, что для того, чтобы драть с народу «три шкуры», им не нужны ни персы, ни арабы. Каждый бездельник, считающий себя вождем или шейхом, стал выпрашивать у своего султана кусок земли со всем, что растет на ней и со всеми людьми, что живут на ней. И все, что он сможет отобрать у своих людей, становится его законной добычей. И нет у простых людей «защитника и покровителя». И некому простому человеку пожаловаться на произвол тюрков и их приспешников. А если, кто-нибудь вздумает проявлять недовольство, то его нужно казнить, как бунтовщика и богохульника, в пример всем остальным. Ну, а как тюрки относятся к селянам, ты мог видеть сам.
– Значит, жить простому человеку можно только в городе?
– Простому человеку жить плохо везде, и в городе, тоже. Раньше в Персии было много городов. Славу городам создавали его мастера. Ведь купцам нужно чем-то торговать. Поэтому правители Персии, всегда давали городам право на самоуправление. Городские старейшины сами решали, как собрать налоги, определенные Государем и, как решать свои вопросы. Горожане были свободными людьми и честно зарабатывали свой хлеб. Ни один мастер не делает вещь от начала до конца. Над твоим халатом, трудился пастух, который вырастил овец. Стригаль их постриг. Шерсточес расчесал шерсть, чтобы из неё можно было спрясть нить. Один мастер сделал ткацкий станок, другой сделал ткань, третий раскрасил её. А кто-то сделал простую иглу, без чего нельзя сшить, кто-то сделал ножницы, а кто-то должен был сварить железо для ножниц и иглы. Поэтому, в городах всегда были Союзы мастеров, которые определяли цены на сырьё и цену труда мастеров. И никто не мешал мастерам работать, создавая нужные и красивые вещи. Погонщики верблюдов, вообразившие себя посредниками между людьми и Богом, запретили, профессиональные союзы, цехи и объединения мастеров, видя в них угрозу своей власти. Для этого они нашли очень убедительный аргумент: «Если Пророк Мухаммед, который даже вопрос своей женитьбы обсуждал со Всевышнем, ничего не упомянул в своих откровениях об объединениях-союзов ремесленников и мастеров, значит, они просто никому не нужны».
Но, тогда объединения мастеров, просто стали тайными. Посторонних людей туда не пускали, и мастера, брали со своих подмастерий и учеников клятву верности себе и своей корпорации.
Но, когда пришли тюрки, эти неграмотные пастухи, решили, что с мастеров можно получать больше, чем с селянина. Можно, если дать ему спокойно работать и определить размер налога с дохода.
Чтобы сделать простое седло нужны доски, клей, краски, кожа и многое другое. Над седлом трудится несколько мастеров, и в результате получается седло, которое стоит тридцать дирхемов. Налог с одного седла не должен быть больше трех дирхемов. Но умные тюрки решили, что могут и должны получать по три дирхема с каждого мастера, приложившего руку к его производству.
Ослепленные своей жадностью, они раздали все мастерские своим тюркам в собственность, чтобы они могли кормить своих вечно голодных жен и детей. Тюрки считают себя собственниками не только мастерских, но всех мастеров и всех членов их семей, и обращаются с ними, как со своей собственностью. Так в одночасье, свободные мастера со своими домочадцами угодили в рабство к дикарям-чабанам и табунщикам.
Стоит ли удивляться, что люди здесь живут не очень богато, и, что у властей нет желания и возможностей ухаживать за каналами и дорогами.
– Я многое понял, из твоего рассказа, но мне все-таки непонятно, почему мастер продает свою продукцию дороже, чем городской купец?
– Все очень просто. Мастер просит за товар столько, сколько она стоит, то есть сколько он затратил на материал и во сколько оценивает свой труд. А купец в городе – торговец крадеными товарами. Он торгует продуктами, которые «иктадары» силой отобрали у своих людей и привезли купцам для продажи. Купцу нужно быстрее сбыть краденный товар, пока он не испортился у него на складе, поэтому он готов продавать его за пол цены. Все равно этих денег хватит и тюрку-иктадару, и купцу-мародеру.
– Ты я вижу, не очень жалуешь тюрков?
– А за что я должен их любить? Я откровенен стобой, потому, что ты не стал скрывать своего отношения к тюркам. Кстати, выстрел был великолепным. При случае сможешь повторить?
– При случае – смогу. Если, на это будет воля Аллаха.
При этих словах, Бехнам добродушно и понимающе улыбнулся.
* * *
Некоторое время друзья ехали молча. Икам задумавшись, подумал о том, что попал не в самое удачное время. Напрягая все свои познания в истории, он пытался вспомнить, какие еще «сюрпризы» готовит ему путешествие по этой неласковой и негостеприимной земле в это лихое время. Но, жить здесь ему, явно, не хотелось. Наконец, он решил снова нарушить молчание.
– Извини, за мои расспросы, но объясни, куда мы едем и зачем.
– Ты слышал что-нибудь о низаритах?
– Мне очень стыдно, но я о них ничего не знаю
– Тогда, я расскажу тебе о них позже, когда мы придем в наши земли. Про нас говорят всякие небылицы, а я хочу, чтобы ты увидел все своими глазами. Пока я могу сказать только, что мы едем на южное побережье Мазендаранского моря, где находится наша столица. Сейчас дела складываются так, что нас ждут великие потрясения, и все истинные низариты должны вернуться в свои земли, для их защиты.
– После того, что ты рассказал мне, я не могу себе представить, что можно назвать «великими потрясениями».
– Двадцать пять лет назад в наши земли пришли новые завоеватели. Это был союз племен, которые взяли себе общее название «монголы». Народа с таким именем нет. По крайней мере раньше не было. Это имя стало общим для нескольких племен, названия которых я не знаю. Эти племена собрал в единый союз их вождь Чингиз-хан. Все мелкие тюркские султаны тут же бросились к ногам монгольского Правителя. Они стали верными слугами монголов. Один иранский полководец Джелал-ад-дин пытался противостоять армии Чингиз-хана. Но после его смерти, монголы истребили остатки его отрядов и завоевали Азербайджан, Арран, Ширван, Грузию и Армению. Тогда монгольскому разгрому подверглись города Мосул, Нисибин, Мардин, Дийарбекр, Бидлис. Теперь все эти земли относятся к владениям монголов. Восемнадцать лет назад ими был взят и опустошен Исфахан. Тогда же была завоевана Джазира (Верхняя Месопотамия). Монгольские войска ограбили и опустошили соседние области и государства и на Западе;
Двенадцать лет назад в битве у Кёсе-дага был разбит сельджукский султан Рума – Гийас-ад-дин Кейкубад II, который попытался воспротивиться монголам. Но после поражения, говорят, что Султан заключил с монголами мир с условием вносить в виде дани ежегодно 1000 динаров, коня, невольника, невольницу и охотничью собаку. Изъявил покорность великому хану и Хетум, царь Киликийской Армении – государства, основанного у юго-восточного побережья Средиземного моря армянами, которые эмигрировали из Армении под натиском тюрков-сельджуков.
Но все это было давно. Некоторое время мы жили, надеясь, что монголы останутся на своих и покоренных землях. Но, донас дошли слухи, что монголы снова собирают свои войска в поход. В этих краях непокоренными монголами остались только Земли низаритов, земли Сирии и Египта. Говорят, что франки-христиане, носящие на своих плащах кресты, стали союзниками монголов, которые считаются христианами. Над землями низаритов нависла угроза большой войны. Мы не боимся её. У нас много укрепленных замков, много запасов и наши люди не боятся никого. Но дело в том, что в последний день месяца шаввала 653 года Хиджры, в местечке Шир-кух был убит наш Правитель Ала ад-дин. Подробности мне неизвестны. Но, до меня дошли слухи, что монгольский полководец Хуллагу-хан со своими войсками пересек реку Окс-Джейхун, что в Туране. Знающие люди говорят, что монголы идут войной на наши земли. Сейчас многое, если не все будет зависеть от того, кто станет во главе нашего государства. Поэтому, мы и покинули караван, который шел в Багдад. Видимо, что и до калифа Багдадского уже дошли слухи о монголах. Так что можно, со всей серьёзностью, говорить о «великих потрясениях».
Новость о появлении монголов вблизи этих земель повергла нашего героя в глубокое раздумье.
* * *
Незадолго до этого. Последняя встреча с братом. Год 1255 от Рождества Христова
После окончания Общего Приёма, Менгу и Хуллагу прошли в соседнюю юрту, где для них был накрыт столик и все было готово для ужина наедине. Все важные вопросы, которые не касались чужих ушей, Менгу предпочитал решать наедине. В этот раз, по особому приказу Каана, стража – была выставлена снаружи юрты.
– Ну, что, брат. Могу сказать, что твоё время пришло. Гонцы принесли весть о смерти нашего славного родича, Старейшину нашего рода, достопочтенного багатура Сайин хана Бату. Ты знаешь, что в силу определённых обстоятельств, я имел перед ним некие обязательства. Те земли, которые ты включишь в свой Улус, он считал своими, потому, что их получил его отец по завету нашего Деда. И хоть Джучиды уже давно не контролируют Хорасан и Иран, ведь еще Угедей хан прислал в Хорасан и Иран для управления ими своего полководца Бачу-нойона, он не хотел появления там твоих войск.
Теперь ты можешь возвращаться к своим войскам и, по готовности, переходить через Аму. Начинай свой великий поход, брат. В знак поддержки твоих действий, я даю тебе титул Ильхана – племенного хана или Вождя народа. Народа, который ты соберешь под свою руку. Берке, не слишком торопился возглавить Улус. Поэтому ему еще предстоит расчистить себе путь к власти. А пока ко мне уже выехал сын Бату Сартак. Я дам ему Ярлык на правление, а ему придется поделиться с тобой своими воинами. Он уже получил приказ и передаст тебе пять туменов. Сделай так, чтобы они остались у тебя навсегда. Еще несколько туменов он отдаст Хубилаю. В Китае дела идут не слишком хорошо. Эти пять туменов вдобавок к твоим семи, будет достаточной силой для достижения победы. К тебе в подчинение перейдет и Бачу-нойон со своими войсками. Он хорошо изучил те места, потому используй его воинов с полной нагрузкой. Что ты уже сделал для подготовки к войне? Как дела у Китбуги-нойона?
– Великий Хан. Следуя твоим мудрым советам, мною уже заключены военные союзы с царем армянской Киликии Гетумом I и одним из сильнейших вождей крестоносцев князем Антиохии Боэмундом. В надежде на нашу помощь в борьбе с Румским султанатом Кей-Хосрова, и правитель Никейской империи готов заключить союз с нами. Я для них всех объявил, что наша главная цель – это борьба с мусульманами. Нашего прихода ждут, чтобы встать под наши Бунчуки и франки католики-крестоносцы, и армянские монофизиты и православные греки.
Не всем им известно, что я буддист. Но все они знают, что моя старшая жена Докуз-хатун является ревностной христианкой несторианского толка. Калиф Багдада и Старец Горы Исмаилитов никогда не договорятся не только о Союзе, но и даже о мире. Вбивая клин между христианами, иудеями и мусульманами Сирии и Египта, я войду туда, как «нож в масло».
В ближайшем окружении Правителя исмаилитов много наших людей. Я делаю ставку на его наследника Хуршаха. Он молод, глуп, что можно понять, и труслив, что очень хорошо для нас и плохо для его народа. В нужное время, ему придется сменить своего отца, и он, от глупого страха, разрушит своё царство изнутри.
Два года назад я отправил в западный Иран, в область, как говорят таджики – Кухистан, Китбуги-нойона с двенадцатью тысячами воинов. Он разведал все пути – дороги в тех краях, но не смог взять ни одной крепости исмаилитов. Но, моя армия будет иметь достаточно проводников по горным дорогам горного Ирана. В результате его действий, Северный Ирак и Восточная Сирия уже покорены нами, и курдские племена из врагов превратились в союзников нашего степного воинства. Из них можно сформировать не менее двух туменов.
– Я прикажу Хубилаю прислать тебе тысячу камнеметчиков, огнеметчиков и арбалетчиков, для штурма горных крепостей. Но основные усилия ты сосредоточь на дипломатии. Только Ум и Хитрость помогут нам победить в горной войне.
– Спасибо, Великий Хан. Уверен, что после разгрома Румского султаната Калиф Багдада останется один, без помощи и поддержки. Как говорят франки – это будет настоящий Крестовый поход.
– Желтый, крестовый поход. Цветом твоего Улуса станет желтый цвет. Как знак центра Мира. Хубилай, как полководец Южной Армии получил знамена красного цвета. Твоим цветом станет желтый цвет. Значит и поход будет Желтым и Крестовым, под знаменем борьбы с мусульманами.
Хуллагу склонился в глубоком поклоне. Слова старшего брата неприятно поразили его в самое сердце. Желтая Срединная Орда – звучит торжественно и почетно. Но кто может сидеть в центре кроме Каана? Ну, не Ильхан же? Значит ему предлагают «таскать каштаны из огня» для других? Ладно. Сначала нужно завоевать Улус, а потом посмотрим, кому он достанется.
– Спасибо за добрые слова, Великий Хан! Я немедленно отправляюсь к своей Орде и доведу ваши слова до всех воинов!
– Ладно, хватит о делах, брат. Угощайся. Будем пить, есть и веселиться.
Глава шестая. О землях Низаритов
Как и все жители нашей необъятной страны, в своей прошлой жизни Икам, конечно же, слышало «монголо-татарском нашествии». Историю наш друг учил хорошо, но только о событиях «после 17-го года», потому что до этого в нашей стране было все плохо или очень плохо. И, в числе самых печальных событий в нашей истории, центральное место, конечно же, занимало «монголо-татарское иго».
Наш герой, был любознательным и, даже любопытным человеком. Но, перспектива принять участие в событиях этого бурного времени, без возможности покинуть этот мир, в самый интересный или самый опасный момент, его совсем не вдохновляла. Для себя наш друг уже решил, что если он попал сюда, то должен прожить здесь, как можно дольше в тихой и спокойной обстановке. Но присутствие диких монгольских орд, совсем не входило в его планы. Не удивительно, что он, стараясь скрыть свою искреннюю заинтересованность, бросился с вопросами к своему другу.
– А у низаритов большое государство? И что, у вашего государя большое войско? Ты уверен, что вы сможете отразить нападение монголов?
– Вообще-то земли, которые признаются всеми, как земли низаритов, состоят из трех частей. Самая древняя часть находится на южном побережье Мазендаранского моря и занимает все горные земли побережья. Это древняя провинция Дейлам. Её размеры, примерно пятьдесят на пятьсот километров. (Наш читатель уже догадался, что собеседник привел Икаму другие меры длины, но для вашего удобства, мы приводим знакомые вам величины, хотя здесь не исключены и незначительные погрешности).
Вторая часть наших земель занимает почти всю горную страну провинции Кухистан. Она занимает площадь, примерно, пятьсот на двести пятьдесят километров. И третья часть наших земель находится на побережье Средиземного моря и занимает площадь примерно сто на сто километров.
У нас нет Государя. Есть лишь Дай скрытого Имама, и Дайи каждой земли. Уже много лет мы живем по своим законам, не признавая над собой власти ни калифа, ни тюрков. И власть монголов мы не признаем. У нас нет армии в том виде, как её понимают в соседних землях. То есть, у нас нет толпы бездельников, которые, обвешенные оружием, сидят на шее народа в мирное время, а во время войны, придумывают причины, по которым они не могут выполнять свой долг, не подвергая свои драгоценные жизни серьёзной опасности. Но, у нас каждый мужчина имеет оружие и всегда готов стать на защиту своего дома и своей земли. Наместники нашего Имама построили на наших землях сотни крепостей, в которых может укрыться все население наших земель. В каждой крепости имеются необходимые запасы продовольствия и оружия. Из каждой крепости можно видеть соседние замки, башни или крепости, которые построены на отвесных утесах и взять их, просто невозможно. С помощью сигналов, защитники укреплений могут общаться между собой о помогать друг другу. Но самое главное, у нас много друзей, явных и тайных, в соседних землях. Все соседние правители признают власть нашего Имама и платят ему налоги, определенные договорами. Во всех городах у нас есть друзья и союзники среди простых людей. Если какой-нибудь правитель решит нарушить договор о дружбе или причинить вред низаритам, то наместник Имама просто объявляет того «Врагом Веры и Народа». И тогда любой мусульманин, готовый к подвигу во имя Веры, может убить этого Тирана, получив в награду райское блаженство. Таких героев называют «федаи», что означает «человек, готовый на самопожертвование». Не думай, что простой народ у нас – это бессловесная скотина, безропотно тянущая свое ярмо. Когда Имам указывает на общего врага, то сотни героев, готовы пожертвовать своей жизнью, ради казни Тирана.
И в этой всенародной поддержке и таится наша главная сила. Всякий, кто дерзнёт стать врагом низаритов – обречен. И смерть ему принесут не жители далекой земли низаритов, а те наши друзья и союзники, которые живут рядом с Тираном и, которые готовы отомстить ему за его преступления, даже ценой собственной жизни. И это известно всем. Когда двадцать лет назад в эти земли впервые пришли монголы, они, случайно или нет, но обошли наши земли стороной.
Три года назад монгольский полководец Китбуки-нойон со своим отрядом, напал на наши земли в Кухистане. Он привел с собой 12 тысяч воинов и привез машины для разрушения крепостных стен. Успех Китбуки-нойона ограничивался захватом и разграблением двух кухистанских городов Туна и Туршиза да двух исмаилитских крепостей Диз-и Михрина и Диз-и Кема-ли. У нас почти каждая деревня имеет свою крепость. Если в год монголы смогут брать по две крепости, то лет через пятьсот они смогут захватить половину наших земель.
– А кого низариты считают своим Государем?
– Скрытого Имама.
– ??!
– Икам, откуда ты свалился? Разумному человеку нельзя не знать таких вещей. Ты ведь знаешь, что когда умер пророк Мухаммед…
– Мир ему.
– Когда умер пророк Мухаммед, Мир ему, он не оставил наследников мужского пола. Его преемниками стали, поочередно, мужья его дочерей. Но, когда на место калифа —преемника Пророка, стал претендовать его дядя Аббас и племянник Али, у которого было два сына Хасан и Хусан, в среде мусульман возник раскол. Дело в том, что Мухаммед, Мир ему, родился в правящем роде священного города Мекка. И все калифы относились к его роду, и их права на власть среди арабов, никем не оспаривались. Но к этому времени, Ислам вышел за пределы Аравии, его приняли народы Персии, Сирии и Египта, и их правители почувствовали себя ущемленными тем, что Миром Ислама всегда будут править только потомки нищих погонщиков верблюдов и малаххоров. В назначении калифом Аббаса они увидели претендент того, что калифом и имамом может стать человек, не являющийся потомком Пророка. Потомки же арабских шейхов увидели в этом смертельную угрозу своему владычеству на землях Ислама. Они создали «Партию Али», по-арабски – «шиит Али», сторонники которой стали утверждать, что имамом и калифом может стать только потомок Пророка. В конце концов, Исламский Мир получил сразу двух калифов. Один сидел в Каире, а другой в Багдаде. Плохо, когда у правителя нет наследников. Но, когда их слишком много, тоже не очень хорошо. Чтобы сократить количество претендентов на место калифа было решено, что Имамом может стать только первенец – первый сын Имама.
Но у шестого шиитского имама Джафара ас-Садикастарший сын по Исмаил умер раньше отца, и значит, так и не став имамом. После смерти Джафара ас-Садика разгорелась борьба между дворцовыми группировками. Одни считали, что имамом должен стать второй сын Имама, а другие, что имамом должен стать малолетний сын Исмаила. С тех пор уже мало, кто помнит, с чего все началось, но до сих порта часть шиитов, которая признала имамом его сына Мухаммеда ибн Исмаила, стала называться исмаилитами. Через триста лет подобная ситуация повторилась. Снова, из двух сыновей Имама, одни выбирали Низара, а другие Мустали. Вскоре Низар таинственным образом пропал, и никто не мог сказать, где он. И тогда его сторонникам стало ясно, что он скрылся, для того чтобы в нужное время вернуться, чтобы возглавить Ислам и очистить его от ересей. С тех пор, его стали называть «Скрытым имамом». Он и признается Верховным правителем нашего государства.
В среду 6 раджаба 483 г. х. (4 сентября 1090) аль-Хасан ибн ас-Саббах ал-йемени ар-Рази стал Дайем Скрытого Имама и начал создание нашего государства.
– Когда?
– В месяце раджабе 486 года по Хиджре.
– Постой, сейчас 653 год хиджры, значит – это было 167 лет назад?
– Ты неплохо считаешь,
– И ты хочешь сказать, что на землях Персии 167 лет существовало независимое государство, не признающее власть ни калифа Багдадского, ни Тюркских Султанов?
– Почему существовало? Оно и сейчас существует, и будет существовать.
– Если на это будет воля Аллаха.
– ?
– Всегда нужно говорить: «Если на это будет воля Аллаха».
– Зачем?
– Так принято. Но, впрочем, это твоё дело.
* * *
Нужно признаться, что нашему герою понадобилось время, чтобы обдумать полученную информацию. Нужно сказать, что наш друг всегда считал, что неплохо учился в школе. По его внутреннему убеждению, сам факт существования областей, не признающих власть калифов и Султанов, и готовых на равных сражаться с монголами, не должен был ускользнуть от внимания от его учителей, как пример народно-освободительной борьбы против феодалов, арабских и монгольских завоевателей. Для себя Икам твердо решил, что если то, что он узнал, хотя бы частично, окажется правдой, то его место в строю борцов против народных поработителей и угнетателей.
– Бехнам. То, что ты рассказал мне, очень интересно. Но, если у вас нет армии, то может быть вам нужны воины, готовые сражаться, вместе с вами, против монголов? Поверь, я неплохо знаю это дело. В прошлой жизни я командовал сотней.
– Мы не нанимаем наёмников. Но, каждый может попросить и получить убежища в наших землях. И каждый может сражаться в наших рядах против общего врага. Если ты готов, то можешь пойти со мной. Нам скоро понадобятся хорошие воины. Ну, а что касается твоих людей, то если они пойдут за тобой, то и мы будем считать тебя эмиром десятка. Если же они покинут тебя, то ты будешь просто нашим боевым товарищем. Но, если ты решишь стать под наши знамена, то тебе придется выполнять все наши законы.
– Это справедливо. Скажи, а все ваши законы выполняются в вашей стране?
– Все и беспрекословно. Впрочем, ты сам скоро сможешь, убедиться в этом.
– Как я могу ознакомиться с вашими законами. Это ведь законы Шариата?
– Нет. На наших землях не действуют законы шариата и нет «икты». Налог за землю или арендная плата в наших краях не могут превышать 30% от урожая. Для всех жителей имеется общий налог на прибыль, в размере одной десятой части. За преступления против соседей, судят по местным обычаям, включая право «кровной мести». Поверь, жить на наших землях спокойно и безопасно. И мы никогда не выдаём тех, кому предоставили убежище. \За всем этим следят Дейи областей, деревень и городов, назначенные Деем Имама. Он же назначает и кутвалов (комендантов) крепостей и замков.
– А на чем держится эта привычка к исполнению законов?
– На вере в Бога.
– А при чём здесь Имам?
– Мы считаем, что для познания Бога, разума и чувств человека недостаточно. Для этого нужны указания его Имама. Ответь, что нужно человеку чтобы найти путь в темноте?
– Фонарь?..
– И глаза. Глаза -это мусульманин, ищущий путь к познанию Бога. А Светильник – это его Имам. Без светильника глаза не помогут. А без глаз, то есть без желания мусульманина постичь Бога – светильник не нужен. Послушай, Икам, я не уверен, что ты что-нибудь понял из сказанного, но не трать на это время. «Худуд – и дин», что значит «границы веры» имеют семь ступеней. Я постиг четвертую ступень— «Мазун-и акбар». Но, не думаю, что стоит тратить время на проповеди тебе. Если ты захочешь стать низаритом и отказаться от ислама, то после подготовки, ты постигнешь первую ступень и станешь «Сахиб-и йагин», но об этом просто рано вести речь. Так что давай, останемся друзьями и союзниками.
– Извини, Бехнам, но как же ты и твои люди исполняете обряды ислама?
– Это называется такийа, то есть, обязанность шиита, по мере надобности, скрывать свои истинные взгляды от врагов.
– Я понимаю, что тебе не за что любить тюрков, но что, все они являются вашими врагами?
– Мы называем «нечестивцами» всех тюрок, воров, угнетателей и тех, кто занимается лихоимством и берет взятки. Мы считаем, что угнетатели бывают трех видов – «правители, султаны и тюрки».
