Школьные годы – веселые годы

Раз девочка умудрилась прострочить на швейной машине палец. Когда мама это увидела, то побледнела и ахнула:

– Но как?

Она суетливо крутанула ручку, отчего игла вышла, а потом снова вонзилась. С боем, но палец все же удалось отвоевать, правда заживал он долго.

Как-то Ася поднесла зажженную спичку к газовой колонке, а та возьми, да «чихни». И все: ни бровей, ни ресниц у девочки. А раз кусочек зажженной серы от спички отлетел ей в нос, оставив красный след ожога.

Урон девочка наносила не только своему здоровью, но и окружающим предметам. За это мама прозвала ее вредителем, хотя у Аси выходило все неумышленно. Так на день рождения она преподнесла родительнице неприятный подарочек, хотя изначально порыв был и благородный. Ася решила провести генеральную уборку в квартире. Ну, и понеслось. Сначала она ненароком кокнула хрустальную вазу, немного погоревала и принялась драить окно. Ася с таким усердием натирала стекло газетой, что оно, бедное, не выдержало и вывалилось на улицу.

– Хорошо, что одно, – зажмурилась от громкого звона Ася.

Вечером мама не могла налюбоваться на чистоту.

– Надо же, – улыбалась она, разглядывая окно, – будто стекла нет.

И тут счастливая улыбка сползла с ее лица.

– Грохнула?

А когда на следующий день мама попросила принести вазу, чтобы поставить подаренные цветы, Ася совсем сникла:

– Я ее тоже…того…

– Разбила? – ахнула мама. – Вредитель!

Ася и в гостях у маминого брата отличилась. Она облокотилась об приставную раму, ну та и вывалилась наружу. При падении она еще несколько раз крутанулась, попутно разбив чужое окно.

– Горе луковое! – вспыхнула мама.

Дядя Коля же молча ушел к соседу, чтобы застеклить окно, а потом скрылся в сарае, где темноты возился со своей рамой.

Мама часто сердилась на дочь, потому по ее вине в доме все время что-нибудь ломалось. Благо она работала на заводе и что-то носила в ремонт туда. Часто мама приглашала «мужские руки» домой, ведь вывороченную розетку или телевизор, обильно политый вместе с цветами, нужно было ремонтировать на месте. Да, немало хлопот Ася доставляла своей маме. Одной посуды сколько перебила! Как-то у девочки так получалось, что чашки и тарелки при постановке на стол долгое время подпрыгивали. Некоторые приобретали такую большую центробежную силу, что «сходили с орбиты», падали на пол и разбивались. Мама сначала покупала взамен новую посуду, но потом махнула рукой и притащила пластмассовые, небьющиеся, тарелки и железные кружки.

Этих случайных нелепостей происходило много. Так, после ремонта в зале, Ася решила проверить как обстоят там дела и щелкнула выключателем. Яркая вспышка, хлопок, и пластмассовые «висюльки» люстры мгновенно оплавились.

– Электрика придется вызывать и люстру новую покупать, – констатировала мама. – Кто тебя просил включать свет?

Как-то Ася легонько облокотилась на раковину в ванной. Раздался сухой треск, и во все стороны стали расходиться темные трещинки. Через минуту раковина развалилась, а от мамы Ася получила очередной нагоняй. Да разве же она специально это сделала? Просто-напросто попала в критическую точку – вот вам и результат. Как-то мама попросила дочь достать масло из холодильника. Ася потянулась, не вставая, схватилась за ручку, и она осталась в руке. Раз девочка, не глядя, схватилась за поручень в троллейбусе. Он ей сразу показался каким-то ненадежным, потому что шатался. Тогда Ася вцепилась покрепче, обеими руками. Только это был и не поручень вовсе, а черенок лопаты, которую в вертикальном положении держал сидящий напротив гражданин.

– Ой, простите, – извинилась Ася.

– Ничего, – улыбнулся старичок. – Держись, коли тебе надо.

Или, скажем, случай в поезде. Ася с мамой ехали на боковых местах, и решили перекусить. Девочка вонзила зубы в большой сочный помидор, а он возьми, да и брызни на спящую рядом женщину. Когда она проснулась, то не совсем поняла происхождение томатного сока и зернышек на своем светлом костюме. Но это все цветочки!

В десятом классе Ираида Альбертовна повезла класс в музей Пушкина. По этому случаю Ася надела новые сапоги: красно-белые «дутики» на скользкой подошве. Конечно, она тут же натерла ими мозоли, поэтому хождение по многочисленным залам не доставляло радости. Увидев стул, Ася устремилась к нему. Она перешагнула золотистую ленточку, плюхнулась на мягкое сидение и в блаженстве закрыла глаза.

– Да знаешь ли ты, что на этом самом стуле сидел сам Александр Сергеевич Пушкин? – услышала она жалобный стон смотрительницы зала. – Встань немедленно!

– Извините, – промолвила Ася и резко вскочила. – Я не знала.

Одноклассники засмеялись, а Ираида Альбертовна поменялась в лице. Затем она глянула на часы и в испуге сказала:

– Опаздываем!

Класс влетел на всех парах в метро, выскочил на платформу и побежал к электричке, до отправления которой оставались считанные минуты. Ася буксовала сзади, то и дело поскальзываясь и широко взмахивая руками. Подойдя к поезду, она ухватилась за поручни и вдруг юркнула в пространство между вагоном и платформой. На поверхности осталась торчать лишь ее голова, из которой разом вылетели все мысли. Она крепко держалась за поручни, а ноги болтались где-то внизу. Выбраться самостоятельно Ася не могла, поэтому закрыла глаза, чтобы не было так страшно. И тут она почувствовала чьи-то сильные руки, которые выдернули ее из ловушки и перенесли в вагон. Двери тотчас закрылись, и поезд тронулся. Ася увидела в окно на платформе человека в военной форме – это был ее таинственный спаситель.

На теле девчонки после происшествия проступило множество ссадин и ушибов, а большая гематома на голени вскоре стала бугристой и болезненной. Пришлось Асе идти на прием к хирургу.

– Резать, если через несколько дней не наступит улучшение, – заявил врач и протянул направления на УВЧ и электрофорез.

Ася направилась в физиокабинет. Подслеповатая медсестра преклонных лет усадила девочку на стул, наложила электроды на нос и ушла. «Странно», – подумала Ася, – «при чем тут мой нос?» Пока она вспоминала физику и выдвигала разные гипотезы, сеанс закончился. Вечером она поделилась с мамой, но вместо ответа услышала вопрос:

– Ты совсем глупая?

На следующий день мама учинила медсестре скандал, а Асе стало так стыдно, что она больше туда не пошла.

Надежда оставалась только на электрофорез. Первые два сеанса прошли благополучно, и лечили Асе, как и положено, ногу. А вот в следующий раз медсестра крутанула ручку прибора и ушла пить чай. Сначала ногу легонько пощипывало, потом стало жечь, и появилась боль.

– Эй, – громко позвала Ася, но в ответ была тишина.

Вскоре боль стала нестерпимой, и девочка заплакала.

– Помогите! – всхлипывала она.

Наконец, появилась медсестра. Она сняла электроды и ахнула:

– Ожог! Что же ты молчала?

Ожог вышел приличный, судя по тому, что кожа почернела. Заживал он долго, зато от гематомы не осталось и следа.

Ася была неунывающей натурой и частенько напевала себе под нос вальс Штрауса:

– Парам-парам-парам-пампам!

Маленькие трагедии, что порой случались, перемешивались с комедийными ситуациями, и это как-то уравновешивало пикообразную жизнь Аси. Да и какая может быть стабильность в период гормональной перестройки, выражаясь медицинским языком. Подростковый период сложный!

Ираиде Альбертовне, опытному педагогу с огромным стажем, Ася была интересна. Девочка часто ловила на себе ее изучающий взгляд.

– Ты мне напоминаешь цветок, – однажды поэтично выразилась филолог. – Но стоит приблизиться поближе, как прекрасные лепестки сворачиваются в бутон.

А однажды учительница выдала напрямую:

– Я всю жизнь комплексовала из-за своей полноты. А другие жили и радовались! Не повторяй моих ошибок.

Но кое-что мудрая женщина по своей самонадеянности все же не разглядела в Асе.

На выходные Ираида Альбертовна задало сочинение. Ася, конечно, взяла в библиотеке пособие, с которого можно было бы все скатать, но почему-то в тот раз ей делать этого не захотелось. Она стала думать и рассуждать, и записывать свои мысли на бумаге. Как-то само-собой вышло неплохое сочинение на заданную тему. Асе была интересна оценка педагога, но она оказалась не совсем такой, как ожидалось. Три с огромным, в пол страницы, минусом! Девочка набралась смелости и спросила:

– Вам не понравилось?

– Ты еще спрашиваешь! – рассердилась Ираида Альбертовна. – Хоть бы потрудилась упростить слова, когда перекатывала с книжки.

– Так я сама, – возразила Ася.

– Не рассказывай мне сказки. Не может четырнадцатилетняя девочка так выражать свои мысли!

А насчет полноты Ираида Альбертовна попала в точку. Ася комплексовала, но в тоже время и боролась с лишним весом. Как-то она подбила Светку Прохорову записаться на ритмическую гимнастику. Занятия проходили весело, под музыку. Ася раз так вошла в раж, что после занятия зачем-то высоко подпрыгнула, сделав в воздухе широкий взмах ногой. Только вот приземление вышло неудачным, и Ася громко застонала, ухватившись за голень.

– Наступить сможешь? – спросила Света.

Девчонка встала, легонько приступила на ногу и вновь скривилась от боли:

– Нет.

– Тогда скачи в раздевалку на одной ноге, – посоветовала подружка. – Обопрись на меня.

Ася переоделась, но распухшую ногу не смогла сунуть в сапог.

– Давай я за матерью твоей сбегаю, – вызвалась Светка.

Это сейчас все просто: достал мобильник из кармана и сделал звонок. А тогда нужно было сначала отыскать телефонную будку и две копейки. Да и у абонента должен был находиться дома стационарный телефон, что в те времена было недоступной роскошью.

Запыхавшаяся мама вскоре влетела в раздевалку, глянула на ногу и сказала:

– Поехали в травмпункт.

– А я идти не могу.

– Ничего, до остановки недалеко. Доскачешь.

В травмпункте Асе сделали рентген, после чего отправили на прием к врачу.

– Судя по всему, – предположил травматолог, рассматривая снимок, – перелома нет. Растяжение, должно быть. Хотя, больше похоже на разрыв связки. Возвышенное положение и холод – вот вам мой совет.

Медсестра наложила тугую повязку, и Ася поскакала в обнимку с мамой домой.

В тот вечер шел по телевизору фильм «Берегись автомобиля». Главный герой угодил в капкан, и Асина нога, что покоилась на двух подушках в окружении бутылок с холодной водой, вдруг отозвалась волной боли.

– Сочувствую, – обратилась она к актеру, что хромал в телевизоре.

На три недели Ася с травмой ноги выпала из привычной жизни, так что потом пришлось наверстывать.

К десятому классу, наконец, у Аси окончательно сложился круг общения. Во-первых, Огурцова. Общались они, в основном, теперь в школе, поскольку Машка с головой ударилась в любовь. Конечно же, Прохорова. Но подружка тоже завела возлюбленного, чуть постарше себя. Ромео в итоге оказался подлецом и разбил юной Джульетте трепетное сердце. Наконец, Таня Вилкина. Романов она не крутила, и вообще была серьезной и уравновешенной девушкой. Таня разительно отличалась характером от Аси, но ведь противоположности, как известно, притягиваются. Вилкина была вся какая-то правильная: аккуратная, педантичная, собранная, пунктуальная – как немка. Таня больше слушала, нежели говорила. Не осуждала, советов не давала и умела язык держать за зубами. Ценное качество, не правда ли? У Тани был старший брат-меломан, и Ася тогда, впервые, услышала музыку Жан-Мишель Жарра. О, это было что-то нереальное и космическое! Ася всегда была не равнодушна к фантастике, поэтому с упоением читала книги Рэя Брэдбери, которые брала у Тани с книжной полки. Однажды она и сама увидела НЛО.

Дело было в поселке. Ася с девчонками поздним вечером шла по центральной улице, как вдруг одна из них воскликнула:

– Смотрите! Тарелка летит по небу!

Ася задрала голову и, в самом деле, увидела неопознанный летающий объект. Он был серебристым и плоским. Летел он совершенно бесшумно, оставляя позади себя широченный белый шлейф на темном звездном небе. Вскоре он исчез из вида, но на горизонте появился двоюродный брат Аси со своим другом.

– Видали? – спросил Дима.

– Объект висел низко над землей и мигал разноцветными огнями, – сообщил Вася. – А потом резко поднялся и поплыл по небу.

Про свою встречу с неопознанным объектом рассказала ей и сестра из соседней деревни. Дружной компанией они как-то сидели на берегу реки и вдруг заметили в небе красный шар.

– Эй! – крикнул один смельчак. – Братья по разуму! Шуруйте к нам знакомиться!

Не успел парень договорить, как шар начал быстро опускаться вниз. Только его скорость была намного меньше той, что развили от страха подростки, разбегаясь по домам.

Да, это все было как-то странно и непонятно. Но Асю больше волновали не космические корабли, бороздящие просторы мироздания, а собственное будущее. О какой только профессии она не мечтала в детстве: и поваром хотела стать, и следователем, и хирургом. Елена же Васильевна, учитель французского языка в новой школе, склоняла ее к тому, чтобы поступить в педагогический институт на факультет иностранных языков. Она и на олимпиады ее отправляла, и обещала содействие в подготовке к вступительным экзаменам.

– Отличное произношение, – убеждала она, – и память хорошая. У тебя есть все шансы!

Но Асе не очень-то мечталось стать учителем. Нет, профессия, конечно, благородная, но не для нее. Тем более у нее какой-никакой, но был уже опыт общения с детьми.

На летних каникулах, после десятого класса, тетя Лиза устроила Асю работать в детский сад. А что? Трудоустроиться в поселке было просто, тем более по знакомству. Заведующая так расположилась к Асе, что взяла ее на ставку воспитателя, а в помощники дала двух девочек, тринадцати и четырнадцати лет. Вот такая подобралась команда! Детей в группе оказалось двадцать с лишним душ. Они все время галдели, так что после смены у Аси болела голова, а от долгожданной тишины закладывало уши. Что может быть интересного в этой профессии? Утром надо каждого ребенка встретить, заглянуть в горло, измерить температуру. Потом завтрак и рассаживание детворы на горшки, с последующим вытираем попок.

Лето было в тот год жаркое, и у новоиспеченного воспитателя родилась новаторская идея. А почему бы не провести закаливание детишек? Ася отправила нянечек на площадку, чтобы те подготовили территорию для прогулки босиком. Потом она вывела малышню на прогулку, а девчонкам велела греть воду и готовить тазы для мытья ног. Детишкам такая забава понравилась, ведь веселая «воспиталка» брызгала их теплой водичкой, а они визжали и смеялись от счастья.

Откуда было знать неопытным нянькам, что дети такие непослушные. Девчонки хватали их, но те вырывались и убегали. Вот и вышло, что кому-то ноги помыли дважды, кому-то ни разу, а некоторые чистыми пятками шлепали по грязному полу. Провозились девчонки до самого «тихого часа», совершенно выбившись из сил. Детей разложили по кроватям, и Ася пристроилась на свободной коечке. Она и не заметила, как уснула.

– Что за новости? – услышала Ася возмущенный шепот заведующей.

– Я случайно, – смутилась девчонка.

– Почему у детей постельное белье такое грязное? После тихого часа собрать и сдать в стирку!

Но на этом история с закаливанием не закончилась. После прогулки детишкам пришлось сменить трусишки и вывесить мокрое бельишко сушиться. Ну, и родители перепутали где-чьё. Шустрые выбрали себе лучшее и даже прихватили лишнее, а недовольные пошли жаловаться.

Больше подобных экспериментов Ася не проводила. Лишь однажды, во время прогулки, решила позагорать сама. Девчонка улеглась на травку, оголив плечи и ноги. Подставив лицо под теплые солнечные лучи, Ася зажмурилась от удовольствия, но любопытные дети стали тыкать в нее пальчиками: кто глаза пытался открыть, кто в носу поковырять, кто в уши залезть, а одна настырная девочка принялась дергать за волосы.

– Да что же это такое, – возмутилась Ася, когда на ее лицо упала чья-то тень.

– Вот именно! – раздался угрожающий окрик заведующей. – Здесь тебе не пляж!

В палисаднике росли чудесные цветы, и Ася решила украсить ими группу. Она надергала букетики и расставила на столах и подоконниках, даже в спальню отнесла. Заведующая зашла, молчком оглядела цветочное буйство и ушла, не сказав ни слова, но по недовольному выражению ее лица и так можно было все прочесть. А следом прилетел шершень. О, если вы не знаете, то это очень опасное насекомое! Шершень похож на пчелу, только крупнее, и жало у него не одно, а девять. Услышав грозное жужжание, Ася с визгом бросилась за подмогой.

– Что случилось? – спросила заведующая, которая не успела далеко уйти.

– Шершень! Помогите!

– Ты оставила детей в опасности?

Заведующая пулей влетела в группу, схватила полотенце, свернула потуже и прихлопнула шершня. Такая вот бесстрашной женщиной она оказалась.

У детей был полдник, а у воспитательницы с нянечками – чаепитие. Ася что-то рассказывала и разминала между пальцами мякоть черного хлеба. Когда она закинула его в рот, мальчик из группы дернул воспитательницу за подол халата.

– Тебе чего? – спросила Ася.

– Дай! – требовательно сказал малыш.

Девочка протянула ему кусок хлеба, но малыш помотал головой:

– Неть! Колобок!

Ася сообразила и скатала ребенку хлебный мякиш, только за ним выстроилась целая очередь желающих.

– И мне колобок, – заплакала девочка.

Ее рев подхватила и другая, потом третья.

– Девчата, – скомандовала Ася нянечкам, – за работу. Лепим колобков!

Малыши подходили и широко, как птенчики, раскрывали свои ротики. Это было очень забавно.

Раз нельзя было детей закаливать, да и вообще воплощать в жизнь какие-то идеи, то Ася перенаправила энергию в мирное русло. Она стала придумывать игры, в которые же и сама играла с большим азартом. Родители поначалу умилялись, а потом стали сердиться, потому что их отпрыски не желали уходить домой.

Но под финал Ася все же выкинула фортель. Она подговорила нянечек ободрать клумбу в палисаднике. Странная, конечно, была идея, схожая с хулиганством, но девчонки подхватили ее с энтузиазмом. Как только разобрали детей, команда выдвинулась «на дело». Девчонки опустились на четвереньки и поползли вдоль стены, чтобы их не заметила сторожиха. Добравшись до клумбы, они начали драть цветы с жадной беспощадностью, выдергивая в спешке некоторые с корнями. Бдительная старушка, что охраняла детский сад, заметила подозрительное шевеление в кустах и услышала хихиканье. Она сердито дунула в свисток, а потом громко заголосила:

– Держи хулиганов!

Девчата быстро-быстро начали отползать, туго прижав букеты подбородками к груди.

– Хватай их! – кричала сторожиха и дула в свисток.

Она была уже старенькой и подслеповатой, поэтому ни опознать воришек, ни догнать не смогла.

Так что Ася и сама не знала, кем ей хочется стать. Думала про мединститут, но боялась провалить экзамен. К тому же насмотрелась на переживания соседки, которую отчислили за неуспеваемость к концу первого курса. И потом, какие же надо крепкие иметь нервы и бесстрашие, чтобы спасать людей.

Однажды Асю отправили от школы в лагерь комсомольского актива. Лично ей эта идея не понравилась, но спорить с Ираидой Альбертовной девчонка не стала. Учительница почему-то узрела в ученице задатки комсомольского лидера и прочила ей блестящее будущее по этой линии. Только ничего подобного Ася не желала вовсе.

В лагере было скучно, пока не приехали американские школьники. Они лопотали по-иностранному, жевали жвачку, не убирали за собой посуду в столовой, а в остальном – были самыми обычными подростками. Правда не умели танцевать ламбаду, а ведь тогда это был самый популярный танец, и все лихо вертели бедрами.

Выбор профессии оставался за Асей, а пока жизнь шла своим чередом. В школе учиться стало сложно, ведь грызть гранит науки – занятие не из легких. Тем более, что появилась новая учительница физики, которая взялась за учеников по полной программе. Алисе Ивановне пришлось устранять огрехи своей предшественницы. Та была хоть и милашка, и по многочисленным просьбам школьников травила анекдоты на уроках, но учебный процесс запустила дальше некуда. Так что у нового педагога не было иного пути, как начать заново, то есть с самых азов, вооружившись учебниками предыдущих классов. Она еще притащила в школу какую-то чудо-технику и показывала учащимся конспекты собственного сочинения. Над ними Алиса Ивановна корпела сама, ужимая пройденный материал и выделяя самое главное, чтобы хоть что-то задержалось в головах учеников. «Училка» мучила опросами, самостоятельными и контрольными, а на дом задавала столько, что уму обычного школьника было это непостижимо. А потом вдруг взяла и ушла в декрет, хоть и была незамужней. Все вздохнули с облегчением, но продлилась «лафа» совсем недолго. Совсем скоро Алиса Ивановна вернулась к работе, но стала помягче, да и энтузиазм у нее заметно поубавился. Но все же она собирала класс поздними вечерами на урок астрономии, чтобы посмотреть в телескоп на Луну и звезды, а еще в Москву возила на познавательные экскурсии.

У Ираиды Альбертовны тоже произошел прорыв в педагогике, ведь в период перестройки в стране появилась гласность. До этого существовала жесткая цензура в литературе, и многих авторов не печатали, в том числе и эмигрантов, потому что их считали врагами и предателями отечества. После снятия запрета интеллигенция с огромным интересом читала и обсуждала интервью академика Сахарова в «Литературной газете». Вышли в свет книги Бунина, Замятина, Булгакова, Пастернака. Вспомнили в обществе и поэтов Серебряного века. Ираида Альбертовна цитировала Иосифа Бродского, Николая Гумилева, Анну Ахматову и Осипа Мандельштама. Но ее любимчиком был Маяковский, которым она «бомбила» своих учеников без всякого сожаления. Вдохновил учительницу и «Архипелаг Гулаг» Солженицына. Она зачитывала отрывки на уроках и настойчиво рекомендовала материал к самостоятельному изучению.

Галина Васильевна, скромная учительница алгебры и геометрии, и та взялась за учеников с удвоенной силой. Она даже привлекла свою пожилую тетку, которая теперь вела факультатив. Раиса Захаровна была полной противоположностью своей племянницы. Если Галина Васильевна была мягкой, обидчивой и неуверенной в себе женщиной, то опытная «педагогиня» была напористой и несгибаемой, несмотря на свой возраст. Раиса Захаровна закрашивала седину хной, носила черный сарафан с цветными блузками и все время чистила нос носовым платком. Расстроить ее чем либо было невозможно, а вот Галина Васильевна, напротив, легко выходила из себя и жаловалась руководству. Огорчалась она даже из-за спрятанной тряпки и мокрого мела, а ведь это были обычные школьные забавы.

Учеба учебой, но развлечения никто не отменял: «А ну-ка, девочки» и «А ну-ка, мальчики», КВН, творческие вечера, смотр строя и песни и прочие мероприятия, которые всегда заканчивались школьной дискотекой. В виде эксперимента устраивали даже в школе дни самоуправления. Старшеклассники тогда брали власть в свои руки и проводили вместо учителей уроки. Естественно, Ася «преподавала» французский. Иногда сбегали с уроков, причем всем третьим рядом, прихватив с собой отличницу и вундеркинда. Шли в кино или отсиживались у Аси, ведь ее дом находился возле школы. Ребята слушали пластинки и мило беседовали во время чаепития, а вечером гостеприимной хозяйке влетало от мамы:

– Сахар же по талоном!

Это было правдой. В восемьдесят девятом ввели в стране талонную систему. Даже шутка появилась: «Если моешь руки с мылом, то чай пьешь без сахара».

Продуктовый запас на месяц был минимальным, да и с отовариванием талонов были сложности. Люди стояли в огромных очередях часами, а всучить им могли червивые макароны. Почему-то исчез из продажи стиральный порошок, и граждане стругали хозяйственное мыло на терке, которое тоже было по талонам.

Начались у мамы и проблемы с работой. Крупнейший оборонный завод стал получать мало заказов, и зарплату рабочим теперь выдавали китайскими шмотками. Это называлось бартер. Унизительным было еще и то, что все это низкокачественное тряпье разыгрывалось в лотерею. Кому-то доставались теплые куртки, а кому-то, извините, комнатные тапочки. Тогда-то у Аси в гардеробе и появились странные вещи. Взять, к примеру, кожаную куртку. Она была мужской, рыжей и на два размера больше. Зимний пуховик, удручающего, темно-зеленого цвета, из которого всюду лезли перья, смотрелся не лучше. А бордовые лодочки? Их и туфельками-то можно было назвать с большой натяжкой, потому что они больше напоминали деревянные колодки, и на пятках от них были хронические мозоли.

Асе, конечно, мечтала одеваться красиво, но такой возможности, увы, не было. А еще ей очень хотелось мяса, только приходилось питаться жареной картошкой с солеными огурцами. Девочка стала сушить сухари из черного хлеба, как в пионерском лагере, и таскать в школу. Машка Огурцова хрумкала их с удовольствием, хотя ее семью особо не затронули происходящие события. А вот мама Наташи Зайцевой, что работала на заводе инженером, стала торговать селедкой на рынке. Но несмотря на все эти перипетии Асе все равно жилось радостно, потому что верилось в лучшее.