Убийство журналиста

– Юлий Владиславович, понимаете, – Ковальчук попытался сбить начальственный напор, – у нас знак о том, что это служебная стоянка, при въезде не стоит. Поэтому на это место может заехать любой.

Недовольный его заступничеством шеф кисло поморщился:

– Оставьте, Ковальчук. Выскочили, повисли на шее проходимца. У всех на виду. Постыдились бы других сотрудников, товарищ майор.

– Разрешите объяснить? – попыталась защитить себя Оксана сама.

Но и это ей позволено не было, и Прокурор жестко оборвал ее:

– Помолчите. Постыдились бы тех, кто живет на зарплату и ходит на работу пешком. А вы посреди рабочего дня на свидание укатили. Я вас целых три часа не мог вызвать к себе!

Оксана кинула быстрый взгляд на полковника, и тот отрицательно мотнул головой. Из его сжатого кулака вытянулся один лишь мизинец.

– Мне намедни докладывали про вас, как об одном из наших самых перспективных сотрудников. Вводили они, выходит, меня в заблуждение. Сегодня столько грязи на вас вылили, что от нее никогда не отмыться. О каком можно говорить повышении, усидеть бы кое-кому на своем месте!

– Грязи… на меня… кто? – Оксана возмущенно вспыхнула.

– Вы помолчите, товарищ майор, помолчите. Вы, оказывается, давно пользуетесь услугами предпринимателя, – шеф заглянул в свой блокнот, – Малахова. Он вас частенько подвозит на работу на дорогущей машине, делает подарки, которые вы, не стесняясь, носите и пользуетесь ими. Вы, не скрываясь, состоите с ним в интимной связи. Как это все, товарищ майор, следует понимать? Вы отстранены от дела! Эти Филимонов и Бойко оказались близкими друзьями вашего ухажера. Вы по его указке…

– Юлий Владиславович, – Ковальчук снова поднялся на защиту своей подчиненной. – Вас кто-то, видно, намеренно ввел в заблуждение…

Желая уточнить, Прокурор недовольно прищурился:

– Не понял, полковник, что вы этим хотели мне сказать?

– Вы к нам пришли недавно и, конечно, этого не могли знать.

Непонимающе завертев головой, шеф поправил тугой узел галстука:

– Чего я мог не знать?

– Малахов, кстати, бывший подполковник, и Оксана Степановна поженились три года назад. Фамилии у них разные. И это могло кое-кого ввести в заблуждение вольно или невольно. Можете запросить в отделе кадров личное дело майора Полищука. Все отмечено. Дочь у них от этого брака имеется. Все в рамках гражданского законодательства.

– Вы, выходит, товарищ майор, совершенно сознательно выходили замуж за преуспевающего человека? Хотя, что тут нового… – шеф в упор посмотрел на Оксану. – Все хотят в этой жизни устроиться получше…

Известно всем давно, что всяк судит по мере своей испорченности. Но факты – вещь неоспоримая. Их и попытался привести Ковальчук:

– Юлий Владиславович, когда Оксана Степановна выходила замуж, этот самый Малахов работал на ремонте кровли самым простым рабочим. Смог мужик и поднялся. Я его лично знаю, как честного человека.

Сбитый с толка и немало озадаченный полученной информацией, Прокурор задумчиво потер вспотевший лоб:

– Выходит, меня специально ввели в заблуждение, чтобы я сам лично своим решением отстранил майора от следствия? Но в таком случае все шито грубыми нитками. На что рассчитывали? Скрыть правду? Какой смысл? Мгновенно обман раскроется, что в данный момент и произошло.

– Я думаю, Юлий Владиславович, что они своей цели достигли. Вы свое, нужное им решение приняли, а этих офицеров…

Нет, и Прокурор мог мыслить логически и сам продолжил то, что не стал в открытую говорить Ковальчук:

– А их перевели в следственный изолятор. Теперь дело полностью подпало под юрисдикцию Генеральной Прокуратуры. И от нас теперь ничто не зависит. Ловко обстряпали дельце киевские умельцы.

– Думаю, нашему Министру это решение архи не понравится.

Завуалированное окаменевшим выражением лица, но пробивающееся брызгами коротких ужимок раздраженное непонимание прослушивалось и в словах Прокурора, наполненных горечью сожаления:

– К его голосу кое-кто перестал прислушиваться. Это или какая-то чудовищная провокация, или невероятное стечение обстоятельств…

Перехватив слово, Ковальчук подытожил:

– В итоге которого пострадают два ни в чем не повинных офицера.

На пульте загорелась красная лампочка. Шеф недовольный тем, что его отвлекают в такую минуту, поморщился и нажал на кнопку.

– Юлий Владиславович, снова вас с Думской площади…

– Секунду, – шеф одними глазами показал им на дверь.

Недоуменно пожимая плечами, полковник и майор быстро покинули кабинет, но через пару минут их снова в него пригласили.

– Час тридцать назад во время перевозки на спецмашину совершено нападение. На месте четыре трупа. Из одного пистолета застрелены оба сотрудника тюрьмы. Оба подследственных скрылись. Два нападавших в перестрелке погибли. Один из них являлся офицером подразделения «Беркут». Старший лейтенант Малышев. Меня вызывают вместе с вами. Говорят о Малахове. Якобы он мог налет организовать.

– Бред собачий, – растерянно прошептала Оксана. – Мой муж на такое неспособен. Он на такое никогда не пойдет. Никогда…

– Вот-вот, если вас послушать. А если их, то именно Малахов все тщательно продумал, организовал и осуществил…

…Малахов подъехал, забрал двух подпрыгивающих от нетерпения девушек, повез их в ночной клуб «Мираж». Оленька и Зоенька весело щебетали на заднем сиденье. Задуманная им операция вступала в основную фазу, и Жека, подумав, отключил мобильный телефон.

Подъехали они рановато. Но милых девушек это обстоятельство нисколько не смутило. Наоборот, они сразу, к своему изумленному удовлетворению, вдруг уяснили, что времени у них на то, чтобы здесь освоиться и стать своими, будет больше чем предостаточно.

Предварительно снабдив необходимой суммой своих прелестных спутниц, Жека оставил их для начала развлекаться в общем зале, которых тут, впрочем, оказалось несколько, по одному на каждом этаже. Хочется поиграть, испытать счастье – играй. Хочется петь, танцевать и веселиться – поднимись чуть выше. Подружки решили начать обход всего заведения с третьего этажа и устремились вверх по лестнице. Махнув красавицам ручкой, Малахов прошелся по длиннющему коридору и постучался.

– Ты? – выражение лица человека, сидевшего за столом, сильно не изменилось, только в уголках его глаз блеснуло обрадованное удивление. – Жека, ты проходи-проходи, дорогой, будь гостем, присаживайся.

Малахов крепко пожал протянутую ему руку со следами наколок:

– Здравствуй, Серый. Как поживаешь?

– Твоими молитвами, Жека. Что привело тебя в наши края? Просто так и без дела ты ко мне никогда не заглядываешь…

– Проблема возникла, – Жека сразу раскрыл свои карты, юлить и раздавать реверансы перед хозяином особого смысла ему не виделось.

– Яка? – Серый откинулся на спинку диванчика, прищурил глаз.

Устроившись в низком кресле, гость выдержал необходимую паузу для того, чтобы не выглядеть суетливым просителем, негромко произнес:

– Два моих товарища попали в беду…

– Постой, – Серый остановил его движением руки, – сам попробую догадаться. Ты про Филю и Бойко. Слыхал, сорока на хвосте принесла.

– От кого, если не секрет? – чуть повернув голову вправо, Жека прищурил левый глаз, окинул хозяина внимательным взглядом.

– Слухами земля полнится…

Зная за Серым его давнюю привычку темнить и напускать для пущей важности туману, Малахов усмехнулся:

– А если точнее…

– Крест случайно обмолвился, что, мол, взяли их. Остальное сам додумал, сложил недостающие звенья цепочки и свел концы с концами.

– Крест? – Жека насторожился. – А ему до этого всего, какое дело?

– Непонятки у него с писакой были. Что-то не смогли перетереть.

– У них? Непонятки? – Малахов недоверчиво посмотрел на Серого. – Что экстраординарного могло произойти, что нарушило их дружбу, какая черная кошка между ними пробежала? Они друг за друга горой стояли…

Широкие плечи хозяина неопределенно пожались:

– Стояли. Когда-то. Слушай, может, я что не так понял. Закрыли этот базар. Я ничего не говорил. Ты ничего не слышал. Говори, зачем пришел?

Уяснив, что возврата к Кресту не будет, гость перешел к сути дела:

– Мне на время нужна приличная машина, которая хорошо бегает, но которую не очень жалко и, случись что, плакаться по ней никто не будет.

– Понятно, – Серый осклабился в зловещей ухмылке. – Что еще?

– Три телефона…

– Ворованных? – догадливый хозяин блеснул проницательностью.

– Да, но вполне исправных и рабочих, чтобы можно было звонить.

– Нет базара… – Серый вышел, притворил за собой дверь.

Малахов прикрыл глаза. Все ли он продумал? Не поставил ли он на карту всю свою жизнь? Случись с ним что…

– Двадцать минут потерпишь? – от тяжких дум отвлек хозяин. – Не сто грамм в буфете просишь. Пока найдут, подвезут, времечко пробежит.

– Потерпит. Надо сделать так, будто я от тебя никуда не выходил.

– То есть, все представить в этаком виде, как будто мы с тобой все это время расписывали пулечку в преф? Запросто. Выйдешь через черный вход, оттуда и вернешься. А после станем посмотреть, как карта ляжет…

Сам лично провел Серый гостя на задний двор увеселительного заведения. Из всех окон доносилась громкая музыка, заглушающая все остальные звуки. Там уже стояла слегка помятая тачка с ключами в замке зажигания и со всеми документами на водительском сиденье.

– Бей, Жека, не жалко. Уступлю тебе ее недорого. Движок – зверь. Под двести запросто. Да, будь осторожен. Жалко, если Оксанка одна останется. Така у тебя гарна дивчина. Ну, ты все понял. Давай, езжай… Куда и зачем, само собой, не спрашиваю…

С тяжелым чувством на сердце поднималась Сана по лестнице, ярко украшенной резной и золоченой мишурой. Устроились нувориши, как в царских палатах. Народ кругом нищенствует, а эти утопают в роскоши.

Денег на реконструкцию знаменитого Оперного театра, второго в мире по своей красоте, нет, а представительское здание отреставрировали в самую первую же очередь. По самому высшему разряду.

В огромном кабинете заседали мэр города, начальник УВД по городу и по области, прокурор города и прибывший из Киева следователь по особо важным делам Карпенко, который коршуном набросился на Сану.

– Товарищ майор, а скажите-ка нам всем, сделайте такую милость, – противный ехидный голосок забирался внутрь, под кожу, – где находится ваш, так сказать, благодетель? Мягко выражаясь, а грубо говоря…

– Попрошу вас выбирать выражения, – глаза у Оксаны превратились в ледышки и гневно блеснули. – Тут вам не Привоз, а я вам не уличная девка. Или вас в свое время хорошим манерам не обучали? В таком случае, кое-кому элементарно не место рядом с приличными людьми.

– Ты… как, майор, со старшими разговариваешь? – взвился следак. – Я тебя научу субординации! Да я тебя в бараний рог скручу!

– Сейчас! Руки коротки! Плевать я на вас хотела, товарищ Карпенко! – не выдержала Оксана и выплеснула все свои эмоции. – Наслышана я, как вы разговариваете, как нужные показания из своих подследственных выбиваете. Кровью нутряной они их у вас подписывают.

– В вашем положении, майор, не мешало бы вести себя скромнее чуток… – направив на Оксану насмешливый взгляд, генерал от милиции неодобрительно покачал головой. – Недолго так и из органов вылететь.

– Да плевать она хотела! – едкой злобой выдавил из себя уязвленный «важняк». – Хахаль ей пенсион устроит. В благодарность за ее помощь. Вытащить дружков с ее помощью хотел. А не вышло, так он устроил им побег. Это он, это Малахов все устроил. Говорил я, говорил, что его надо было брать в первую очередь! Он и есть главный заказчик убийства Иванчука. И нечего тут наводить тень на плетень и путать следствие.

Ковальчук не выдержал и поднялся:

– Слушай, Карпенко! Уймись и сейчас же извинись. Ты меня знаешь.

– Я? За что это я должен извиняться? За то, что назвал вещи своими именами? Леша, ты с ней заодно? – гость из Киева повернулся к бывшему однокашнику. – Они и тебя вовлекли в свою преступную группу? Так вот оно, где собака зарыта! Да тут целый заговор! Тебя-то, чем они купили?

Не обращая внимания, Ковальчук во всеуслышание заявил:

– Карпенко, этот самый Малахов – законный муж майора Полищук. И все то, что ты тут несешь, это подлая и грязная клевета.

– Они что, муж и жена? – следак сделал вид, что сильно удивился. – Незадача… – почувствовав, что крупно прокололся, он был вынужден на ходу перестраиваться, менять тактику. – Зато многое объясняет. И где, извините меня, товарищ майор, ваш муж, так сказать, законный супруг?

Пряча глаза, Оксана достала телефон. Металлический голос на трех языках сообщил о том, что вызываемый абонент временно недоступен.

– Ну, что, майор, дозвонились?

– Он… он не отвечает, – Оксана растерянно повела головой.

– Вот-вот! – Карпенко обвел всех торжествующим взглядом. – Он с ними заодно. Он их вывозит из города. Не отвечает, чтобы не засекли…

– Это ни о чем не говорит, товарищ Карпенко, – наконец соизволил в защиту своего следователя открыть свой рот и Юлий Владиславович. – Слишком у вас много натяжек и предположений. Кто-то два часа назад с пеной у рта доказывал мне, что ему все известно о фактах из личной жизни майора Полищук. Вы поступили весьма недостойно, вводя меня в заблуждение и требуя ее отстранения от ведения следствия…

Одним движением глаз мэр дал команду проверить и доложить.

– По городу и по всей области объявлен план «Перехват». Номер его машины известен, – ровным голосом сообщил милицейский начальник. – Все КПП и КПМ предупреждены. Он из города не выезжал.

Усмехнувшись, градоначальник распорядился:

– Товарищ генерал, может, есть тогда смысл поискать его машину в самом городе? Может, человек занимается своими делами и ни сном и ни духом обо всех кошках и собаках, которых мы на него вешаем.

– Понял вас, – главный милиционер города поднялся. – Чай, машина – не иголка в стоге сена, отыщется, никуда не денется…

Сев за руль, Малахов включил движок. Путь назад он себе отрезал. Конечно, Серый, никому не скажет. Но и остановиться нельзя. Только вперед. Думать поздно. Пришла пора приводить свой план в действие.

Жека слегка надавил на педаль. Мотор послушно отозвался, обороты на холостом ходу взлетели. Подворотнями и через внутренние дворы Жека пробрался на параллельную улицу, влился в общий поток.

Через пару кварталов Малахов свернул с оживленной трассы, нырнул в пустой проулок и резко газанул. Стрелка рванула вверх, мгновенно подобравшись к сотне. Резко ударил он по тормозам, и машина встала на месте, как вкопанная. Юзом и заносом в сторону не пахло.

Продвигаясь зигзагами, поворачивая направо, налево, то разгоняясь, то резко тормозя, Малахов выскочил к улице Щорса намного быстрее, чем ехал бы он по оживленной трассе…

В густой лесозащитной посадке Геша терпеливо ожидал Малахова в условленном месте. Рядом прогуливались беглецы, нервно вздрагивая от каждого шума и шороха. Хуже ничего нет на свете, чем ждать…

– А если не приедет? – Бойко не выдержал и задал вопрос, который крутился на языке и не только у него. – Обнадежил нас, а сам скажет, что у него ничего не вышло. Поди, потом докажи, что оно было не так.

– Миша! – Филимонов укоризненно качнул головой.

Мальцев успокаивающе произнес:

– Раз Жека сказал, значит, приедет. Случись что, позвонил бы.

– Может, сам позвонишь? – Бойко в нетерпении переступил ногами.

– Нет, нельзя, – Геша отрицательно покачал головой. – Его телефон могли поставить на прослушку. Все входящие и исходящие звонки будут фиксироваться. Не дрейфьте, с минуты на минуту подскочит. По нему часы всегда можно было сверять. Даст Бог, и на этот раз не подведет.

– И на старуху бывает проруха, – буркнул Бойко.

– Помолчал бы, умник. Не каркай! И так тошно…

Припарковалась машина, пару раз мигнули фары. Геша метнулся на разведку и вернулся с Малаховым. Жека кинул взгляд на беглецов:

– Все, мужики, в машину. Там обо всем переговорим. Геша, вот тебе телефон. Там мой новый номер. Он только для связи со мной. Больше ни с кем. Часа через два, ориентировочно, плюс двадцать минут жди меня здесь. Раньше, думаю, никак не успею. Но, вообще-то, кто его знает, – он посмотрел на часы. – Будь все время на связи и где-то неподалеку. Жди.

– Удачи тебе, Жека, – Геша приобнял Малахова. – Если что…

– «Если что» не будет, Сана мне этого не простит…

Беглецы загрузились и огляделись. Малахов и ездит на развалюхе? Или тачка – часть маскарада? Мог бы и поприличнее выбрать машину. «Форд», несмотря на свой непрезентабельный вид, резво рванул с места, и пассажиров с силой прижало к сиденьям, а стрелка спидометра дошла до сотни и покатилась под уклон, все уходя и уходя вправо.

– Жека, куда так сильно гонишь? – Филимонов с некоторой опаской поглядывал то на водителя, то на затемненную трассу.

Не оборачиваясь, Малахов пояснил:

– Олег, у меня мало времени. За Аккерманом постов не будет. А, кроме как через него, нигде больше через Днестр не перескочишь.

– Оксана в курсе того, где ты сейчас?

– Нет, – коротко ответил Жека.

Все его внимание было сосредоточено на дороге. Разговор отвлекал его и мешал, но и не отвечать он не мог.

– Почему? Ты ей не доверяешь?

– Нет, Олег, не поэтому, – Малахов поморщился. – Излишнее знание не всегда полезно. Думаю, что так для нее будет лучше. Если она будет знать, ей будет тяжело нести в себе это. Ей и так нелегко приходится.

– Почему не спрашиваешь про то, как и почему мы сбежали?

– Олег, дело сделано, и назад уже ничего не вернуть. Хотя, может, вы и сглупили, что сбежали. На вашем месте я поступил бы, скорее, иначе.

– Ты так считаешь? – неприятно поразился Филимонов.

Противный червь сомнения проснулся и начал глухо ковыряться в его душе, где и до того не пахло спокойствием.

– Возможно, этого кто-то как раз изо всех сил и добивался. Сбежав, вы, Олег, хоть и косвенно, но сами признали свою вину…

Подаваясь вперед, Филимонов вложил в свой высоко зазвеневший голос всю силу имеющегося у него убеждения:

– Но мы ни в чем не виноваты!

Поймав мятущиеся глаза товарища, Жека сочувственно улыбнулся:

– Я, Олег, все понимаю. Но, знаешь, от этого пока никому не легче. Слушайте меня внимательно. Если мы с вами прорвемся через Аккерман, а другого выхода у нас нет, то тогда, тогда я вас высажу за городом…

На один шаг ситуация прояснилась. Филимонов прищурился:

– А дальше нам куда?..

Он не знал, что им делать в абсолютно незнакомой им местности. Начнут они бегать, глупо шарахаться из стороны в сторону в поисках подходящего убежища. Там-то их, тепленьких, мигом и прихлопнут.

– Поймаете тачку. Прикид на вас приличный, денег я дам. «Бабки» не жалейте, но и не кидайтесь ими. Ничто в ваших действиях не должно вызывать подозрений, оставить в памяти людей досадливых зацепок.

– И что дальше?

– Доедете до Болграда. Пересядете на другую тачку. Пока вычислят, куда и на чем вы дальше отправились, время пройдет. А это даст вам столь необходимый выигрыш в том самом, столь необходимом времени. Доедите до 2-го военного городка. Запомните: дом 18, квартира 17. Хозяина зовут Паша, а его жену – Марина. Скажите, что вы от Геши…

– От Геши? – удивленно моргнул Филимонов. – Не от тебя?

– Нет, не от меня. Они его хорошо знают. Это его бывшая квартира.

После недолгого молчаливого раздумья беглец с сомнением качнул своей гудящей от невыносимого напряжения головой:

– А если они не поверят?.. Мало ли кто может прийти и говорить, что знал прежнего владельца. При нынешних-то средствах информации…

– Скажете, что вы от человека, который знал их, как Жука и Муху. Они поймут. Этого в отделах справки и информации никто не скажет.

– Жука и Муху? – несколько озадаченно переспросил Филимонов.

Малахов усмехнулся:

– Да, когда-то их все так называли. Но теперь об этом, наверное, мало уже кто помнит. Вернее, никто уже сразу не признает в них прежних бомжей по имени Жук и Муха.

– Хорошо, Жека. Что дальше?

– Пусть Жук отведет вас к Петру Глыбе…

В цепи случайных событий и имен появилось новое, и беглецы в один голос задали вполне в их незавидном положении логичный вопрос:

– А это… кто еще?

Впереди неясно маячил знак, предупреждающий о крутом повороте. Водитель все свое внимание переключил на бегущую в свете фар дорогу, заложил вираж и только тогда, когда машина выровнялась, ответил:

– Он бывший десантник. Капитан. Ему уже вы можете все рассказать о себе без всякой утайки. Он найдет, где вас на время припрятать…

В салоне автомобиля-беглеца мягко покачивало, казалось, сидящие на заднем сиденье пассажиры, убаюканные скоростью, уснули. На самом деле, их деятельные умы тщательно прокручивали и систематизировали полученную информацию. Разложив все по полочкам, Олег спросил:

– С тобой, Жека, потом можно будет связаться?

– Вот вам телефон. Он ворованный, – пояснил Малахов, отрезая все вопросы, ибо неглупому человеку это говорило больше чем достаточно.

– Понятно, – Олег кивнул головой. – Как звонить?

– При наборе моего номера по списку будет высвечиваться «Седой», а у Геши – «Мастер». На остальные звонки не отвечайте. Как устроитесь, пошлите сообщение: «Домик в деревне прикупили». Я все пойму…

– А если?

– Если… – Малахов тяжело вздохнул, – то: «Сделка сорвалась». Или я, или Геша перезвоним вам. Сообщение отправите по обоим телефонам. Если меня начнут брать, от своего избавлюсь. Тогда связь через Гешу…

Импровизированное совещание всего руководящего состава города, милиции и прокуратуры в роскошном кабинете-зале на Думской площади еще продолжалось. Их сборище было больше схоже на координационный штаб по поимке беглецов или по ловле преступников государственного ранга, своими действиями подрывающих устои всей державы.

Оксана чувствовала себя совершенно лишним и чужим, инородным телом, случайно затесавшимся среди кричащей и громко спорящей, хохочущей массы зажравшихся на государственной службе слуг народа.

Облеченные высокой властью люди в погонах с большими звездами или с соответствующим им положением устроили настоящую охоту, облаву на несчастных беглецов, как на особо опасных преступников.

Будто от их поимки зависела судьба государства. Словно других забот у них не имелось. Хотя большинству из них на это было наплевать. Положение обязывало присутствовать при этом сходе и изображать из себя заинтересованных лиц. Больше всего усердствовал, бегал и кричал, требовал принятия немедленных мер товарищ, прибывший из Киева.

Бочком Оксана скромно отошла в сторонку, присела на кресло в уголочке. Все происходящее волновало ее постольку поскольку. Лишь в той степени, что могло коснуться ее мужа. Меньше всего в эти минуты она думала о себе. Ей было глубоко начхать на все угрозы Карпенко.

Она боялась за свои погоны? Нет! Может, ее волновало, что каким-то образом может быть затронута ее профессиональная честь? Нет! Со всем этим она запросто справится. Ее волновало совсем другое. Малахов.

Куда же он подевался? Неужто, он как-то, хоть косвенно, но связан со всем этим? Жека-Жека! Во что же он, чертов дружок, вляпался, нашел себе на одно мягкое место веселенькое приключение? Что он задумал?

Как он мог, не посоветовавшись с ней, поставить на кон всю их жизнь? Взять и все одним махом, не задумываясь, разрушить?

И во всем, как это и ни прискорбно звучит, виновата она сама. Если бы она сама ему обо всем не рассказала. Если бы она промолчала и не поделилась с ним. Он точно бы, на все сто процентов, ей ничего бы не рассказал. Если бы с самого утра не потащила с собой в комендатуру.

Сколько еще можно придумать и назвать таких «если бы»? Тогда бы его имя никак не смогли связать с этими ребятами. Или все равно связали бы? И напрасно она иезуитски сама себя почем зря истязает?

Кому-то, видишь ли, сильно не понравилось, что у человека вдруг и сразу появились большие деньги. Конечно, если они сами привыкли жить не по средствам, иного другого способа добывания денег, как нечестным путем, не ведают. Аналогично думают и про всех остальных. Каждый судит в меру своей испорченности. У хама все остальные люди тоже хамы. А у жулика и все его окружающие одни только жулики и не иначе.

А Малахов, Малахов – он не такой. Он копейки ни у кого не украдет. Сам готов свою самую последнюю денежку протянуть какому-нибудь оборванному нищему в подземном переходе, у которого где-нибудь на Черноморке у самого моря двухэтажный особняк стоит.

«Нищий» – его жизненная и самая настоящая трудовая профессия. А отстоит он свою вахту на грязных ступеньках, сдаст свой пост сменщику, чуть отойдет в сторонку, стянет с вспотевшей головы неряшливый парик, скинет быстренько с плеч маскарадный наряд, и перед ними солидный человек. За углом его ждет импортное авто, водитель в униформе.