Убийство журналиста

– Если только вы что-то имеете к моей Катюше…

– Или она ко мне? – ловко отпарировала хозяйка кабинета.

В принципе, Оксана догадывалась о причине его, на первый взгляд, столь неожиданного визита. Как-то Малахов, особо не раздумывая, по своей душевной простоте, решив в горькой обиде на нее и на весь свет, что все для него кончено, отдал Кате ее, Оксаны, сумочку со всем ее содержимым. Даже не удосужился Жека, хотя бы ради приличия, в нее заглянуть. А мог бы, мог. Подумал он, что она уехала и забыла про него.

И она уже грешным делом, было, подумала о том, что все ее деньги, отданные Малахову на сохранение, пропали. А было их, помнится ей…

– Оксана, тут это… дело такое, – гость в некоторой нерешительности встал, прошелся по кабинету, остановился, переступил с ноги на ногу.

Видя его затруднительное положение, она пришла на помощь:

– Ну же, Геша, не стесняйтесь. Свои же все люди. Мы, я и Жека, недавно поженились. Можете меня и нас поздравить.

– Ух ты! – гость то ли облегченно, то ли восхищенно выдохнул. – Оксана, вы знаете, что ваши деньги попали к нам? – спросил он и с облегчением выдохнул, сбросив с плеч тяжкий груз, вытер ладошкой блестевшие бисеринки пота, предательски выступившие на лбу.

– Малахов сказал мне, что отдал их вашей Кате. Сказал, что он их ей подарил, – майор пожала плечами, не сводя с гостя своих внимательных глаз, желая узнать, к чему все его тягостно скрипучее вступление.

– Нет, мы с женой этакого подарка принять не можем.

– Чего так? – ее бровь удивленно приподнялась.

Вообще-то, она думала, что ее приданое уже безвозвратно пропало, благодаря безрассудному поступку Малахова. Но осуждать его за это она никогда не собиралась. Бандитские деньги, как легко пришли, так же текуче неудержимо и ушли. И чего же, спрашивается, жалеть об этом?

– Вы не думайте, Оксана, мы и не собирались присваивать их…

– Да что вы, Геша, говорите? – само собой вырвалось у нее.

В ее понимании, приличные люди от таких подарков отказываются, не принимают их и все. Учитывая некоторые обстоятельства дела.

– Мы, Оксана, чего уж тут греха таить, воспользовались ими. Но мы с Катей сразу условились, что все вернем до самой последней копеечки. Вложим, прокрутим, провернем дело и рассчитаемся с вами сполна.

– Но, увы, – Оксана усмехнулась, эффектно скривились ее губки, – как оно обычно и бывает, все прогорело, и вы пришли поставить меня об этом в известность. Так сказать, обрадовать напоследок…

А у нее в душе затеплилась надежда. А тут… Полнейший облом.

– Что вы, Оксана. Наоборот. У нас все получилось.

– Да? – глаза у хозяйки кабинета зажглись недоверчивым огнем.

Неужели, подумалось ей, не все еще для них потеряно?

– И что же вы еще хотите от меня? Вы пришли сказать, сообщить мне радостную весть о том, что собираетесь вернуть мне мои деньги?

– Нет, – Геша потупился, ибо попал он в ситуацию, как кур во щи.

– Нет? – ее пушистые реснички озадаченно заколыхались. – Что-то вы, Геша, меня вконец запутали. То вы играете, то не играете…

– Понимаете, Оксана…

Майор невольно прищурилась. Хотелось бы и ей самой все понять, но Сана уже и не знала, что она должна понять и о чем думать.

– Деньги есть, но они вложены. Если их сейчас все вытащить, то фирма быстро прогорит.

– Фирма? У вас своя фирма? – от неожиданности майор, вернувшись за стол, присела. – Вы меня, Геша, извините. Вы сказали мне, что у вас фирма, или это мне только послышалось?

– Ну, может, это, – гость смущенно опустил глаза, – было чуть-чуть громко сказано. Небольшой собственный цех по производству кухонной мебели. Несколько торговых точек по продаже кое-каких сопутствующих товаров. Полы из ламинита, навесные потолки, декоративные плиты…

– Геша, давайте ближе к делу, – майор не выдержала. – Конкретно, что вам нужно от меня? Хватит ходить вокруг да около!

– Мы хотели, чтобы Жека встал у руля всего этого хозяйства.

Это было в такой степени неожиданно, что Оксана резко встала.

– Малахов? – ее глазки подозрительно прищурились. – А вы сами?

– Понимаете, Оксана, всем этим занималась Катя.

– Ну и? Продолжайте. Семейный бизнес. Чего еще вам не хватает? При чем тут мой Малахов? – она непонимающе моргнула.

Пожимая плечами, гость развел извиняющиеся руки в стороны:

– У Кати заканчивается отпуск. А я… стою у станка. Честно, так я, Оксана, – Геша смущенно улыбнулся, – в том особо и не разбираюсь. А вот у Жеки рулить неплохо получилось бы! Если бы он согласился…

– Стойте, Геша, не столь быстро, – Сана качнула головой. – И кем он у вас пристроится? Мальчиком на побегушках? В его-то звании?

Женское лицо накрыла хмурая тень. Сане эта мысль не понравилась. Хотя, то, чем в данный момент занимается ее муж, ничем не лучше, если хорошо разобраться, по самому большому счету.

– Деньги были ваши. Мы согласны на все ваши предложения. Можем поделить. Можем все отдать вам. Лишь бы вы меня при деле оставили, – Мальцев выговорился и с облегчением вздохнул. – Вот и все, – на его лице засветилась простая и чистая улыбка, ибо его миссия закончилась.

– Геша, если на Малиновском рынке, как я поняла, есть ваша точка, скажите, где и когда, и Малахов к вам подойдет. Я думаю, что он будет не против. По крайней мере, это лучше, чем заниматься ремонтом крыш.

Озадаченный Мальцев удивленно моргнул:

– Жека работает на крыше? С его незаурядными талантами Малахов мог бы найти себе занятие и попрестижнее, так сказать.

– Да, Геша, – женщина ничем не выдала своего отношения к этому, ни тени неудовольствия не появилось на ее красивом лице. – Говорит, что оно ему нравится. Что оттуда далеко до всего начальства и поближе к Богу. Там, на верхотуре, на многое смотрится по-иному…

Конечно, муж, особо не раздумывая, согласился. В душе у него все равно гнездилось спрятанное далеко внутри чувство вины за то, что он в свое время не очень-то разумно распорядился деньгами, которые она ему передала. Хоть она никак ему об этом и не напоминала, но Жека всегда помнил о том, что он в горячке сморозил большую глупость.

К взаимному удовольствию всех особо заинтересованных сторон, Малахов быстро поделил имеющиеся активы фирмы пополам, произвел перерасчет, провел взаимные зачеты. В итоге, он и Катя, точнее, все-таки он и Геша стали совладельцами с равными долями и правами.

Двухкомнатная квартира Малахова по улице Малиновского отошла к чете Мальцевых, что вышло для них очень удобно. Окна одной из комнат выходили прямо на рынок. Катя при содействии бывшего подполковника, запустившего в ход все свои подходящие именно к данному случаю знакомства, перевелась служить в бригаду связи, что дислоцировалась в трехстах метрах от ее нового дома, перебралась к мужу поближе.

А сами они приобрели квартиру в Центральном районе, поближе к ее работе, переехали туда. А там такое началось…

– Кто бы мог подумать, – задумчиво произнес капитан Смирнов, глядя вслед своей быстро удаляющейся начальнице под веселый перестук на тоненьких шпилечках высоких каблучков, – что у нее все сложится?

– Ты у нас о чем? – Ковальчук выплыл из плена невеселых мыслей.

Когда-то он стал всерьез подумывать о том, чтобы уйти от жены, но, как оказалось, немного опоздал. То ли на день-два, то ли на всю жизнь.

– Я бы никогда не поверил в то, что Малахов бросит пить. Когда она сказала, что выходит за него замуж, я подумал, что у нашей девушки после ранения что-то сталось с ее головой. Взять и кинуться в омут…

– А он бросил. Любовь Ксаны толкнула его. Архи сильно любит. Да, – полковник заморгал, – дурака я свалял в свое время. Такого маху дал…

– Вы? – капитан кинул на начальника отдела испытывающий взгляд.

Когда еще дождешься от высокого начальства этакой откровенности? А такие моменты не то чтобы сближают, но ставят отношения на новый уровень. Правда, не всегда этакие откровения идут на пользу. Не зря же говорят, чем меньше знаешь, тем крепче спишь.

– Бросить все и жениться на ней. Мне в одно время казалось, что сделай я Ксане в те дни предложение, она бы с радостью согласилась…

Ковальчук вздохнул. Не успел. Случайная встреча с тем человеком, которого Ксана в юности любила, все перевернула с ног на голову.

– Вы сильно ее любили?

– Любил, Саша, ты говоришь? – полковник невесело усмехнулся. – Я и сейчас ее люблю. До дрожи в пальцах, когда слышу ее голос. Да что теперь толку. Если она меня, не глядя, променяла на пьющего мужика, то сейчас, когда он не пьет и занимается бизнесом, куда уж мне… Видно, было и есть в Малахове что-то, невидимый стержень, который и делает его этаким особенным, неповторимым для некоторых особ…

II

Повязав фартук жены, Малахов, как заправская хозяйка, крутился возле плиты и колдовал над кастрюльками и сковородками. Кто-то у них основательно задерживался. Придет со своей работы весь замученный, уставший и голодный, как волк. А тут ему кулинарный сюрприз.

Двухлетняя Аннушка, в рыжих завитушках, забавных и непокорных, путалась у него под ногами. Вместе с отцом заправски снимала пробу. Так же, как это делала ее мамка, важно морщила детский лобик, усиленно дула на большую ложку. И все ее содержимое изрядно разбрызгивала в предусмотрительно подставленную широкую отцовскую ладонь.

Весело поблескивали озорные детские глазенки. С папой интересно возиться! Мамка, та прогоняет сразу, стоит только повиснуть на ее ноге, а тут! И ни в чем отказа ей нет. Девочка умудрилась, просунула голову промеж папиных ног, вывернула шею и снизу вверх смотрела на отца.

Дзинь! Дзинь! – нажали на кнопку звонка, и тут ребенок стремглав, бросив все, изо всех ножек помчался в прихожую. Так трезвонит только их мама. Радостный щебет, переливаясь восторгом, покатился к двери.

Притушив огонь, Малахов едва успел сделать шаг из кухни, как ему навстречу уже спешило их маленькое солнышко.

– Рыжик, кто это такой к нам пришел? – таинственно понизив голос до шепота, спросил он у девочки.

– Ма наса п`исла! Па, отк`ой! – малышка тянула папу за руку к двери.

– Постой! У нашей мамы есть свои ключи, – Малахов заговорщицки подмигнул. – Это, наверное, кто-то чужой! Не будем открывать!..

Нетерпеливо переступая ногами, Оксана ждала, пока ей не откроют. Ключи от дома случайно позабылись на работе. Вернее, остались лежать на столе у ее начальника. Машинально вертела ими, крутила во время обсуждения плана оперативно-розыскных мероприятий и совершенно позабыла про них. Она слышала, как за дверью весело переговариваются. Кто-то уговаривал открыть, а кто-то все никак не хотел этого делать.

Щелкнул замок, дверь распахнулась. Шагнула вперед и сразу попала в крепкие объятия мужа. Детские ручонки с ходу обвились вокруг ее шеи, а маленькие губки потянулись и уткнулись в ее щеку. Заблаговременно занял Рыжик самую удобную для встречи позицию на папиных руках.

«Вот я и дома, – с удовлетворением подумала Оксана. – Как хорошо, что есть место, где с нетерпением ждут твоего прихода те, кто тебя любит и кого ты сама безумно любишь. Ее Малахов и их маленькая Аннушка».

– Рыжики, мыть руки и за стол! Ужин стынет…

Рыжики переглянулись. Старшая улыбнулась. Младшая прыснула в подставленную ладошку. Строго, как в армии! У них не забалуешь…

Малахов с невероятным проворством и ловкостью профессиональной посудомойки выдраивал столовые приборы, а Оксана отдыхала.

– Сана, ты сама не своя, – насухо вытерев руки, муж повернулся. – Твои неприкаянные мысли бродят по просторам Вселенной, бороздят мировые океаны в поисках пристанища и не могут его найти.

– Да ну его… к черту! – вырвалось наружу крайнее ее раздражение. – Снова меня подставили! Ты только можешь себе это представить?

Досадливая обида заплескалась в голубых озерах-глазах. Поддавшись на минутку эмоциям, женщина тяжело вздохнула, поджала губки.

– А если конкретно? Если без эмоций? – чуткие пальцы прошлись по ее опущенным плечам, слегка массажируя ноющие мышцы. – Устала?

Приятное тепло побежало по женскому телу, обволакивая сознание.

– Ох! – выдохнула она. – Как хорошо! Малахов, когда ты рядом, я обо всем на свете забываю. Даже не хочется о чем-то думать.

Горячий и проникновенный шепот приблизился к ее уху:

– А ты и не думай. Забей на все!

Оксана хмыкнула. Ха! Одному легко говорить. Ей бы его заботы.

– У меня вся работа на этом построена, на шевелении извилинами.

– Думать, моя радость, необходимо в рабочее время. За это вам там, говорят, еще какие-то деньги платят…

Выдержав паузу, муж напомнил, что дома надо жить своей семьей, отдыхать и наслаждаться жизнью. Право на отдых им по Конституции гарантировано, и никто не вправе посягать на их личную жизнь…

– Да, Малахов. Конечно, тебе хорошо говорить, – жалобно протянула Оксана, захотевшая превратиться в маленькую девочку, похныкать на его плече. – Над тобой начальства нет. А у меня… – она тяжело вздохнула.

Вспомнив о своем незримом сопернике, муж грозно нахмурился:

– И что натворило твое начальство?

– Приказало до утра думать… – протянула Сана, прогибаясь в спине.

– И к утру родить… – не задумываясь, бодро продолжил Жека.

– Что? – она повернула непонимающие глаза. – Малахов, опять ты со своим казарменным юмором! Серьезно толковать-то можешь? Или у тебя одни пошлости жужжат в ушах? Жил бы в своей казарме. Среди таких же доморощенных умников-солдафонов со сморщенными мозгами кретина и мятыми погонами прапорщика-старшины. Или можешь?

– Можешь… – муж кивнул головой, не сводя с нее любящих глаз.

Искоса поглядывая на него, Оксана спросила:

– Ты слышал про то, что убили Иванчука?

Мужские пальцы на мгновение замерли, а потом снова задвигались.

– Городского дешевого свистка – соловья молодой демократии? И что? Было бы из-за чего особо сильно печалиться. Не он первый из их пишущей братии, не он, так уж устроена наша жизнь, и последний.

– Как это что? – женские плечики недоуменно вздернулись. – Он же депутат Верховной Рады. Неужели, Малахов, тебе одного этого мало, чтобы прочувствовать весь момент? Всю его эпохальную важность…

– Вы-то, мое Солнышко, – он непонимающе воззрился на жену, – какое отношение имеете? Верховная Рада далеко, заседает в Киеве и проходит по гражданской, если мне не изменяет память, юрисдикции.

– Все сходится, – начала чеканить Оксана, пряча свое раздражение по поводу очевидной и непробиваемой бестолковости мужа, – к тому, что его заказали господа военные. Как оно и ни парадоксально звучит.

– Чего? – Малахов скептически улыбнулся. – Никогда не поверю, уволь меня. Нужен он им больно, этот хлюст. Дешевый мыльный пузырь.

– Да, и подозревают в этом двух офицеров с группы «Беркут».

Окончательно поняв, что пошли уже не шуточки, Жека скинул с себя маску игривой и беззаботной беспечности:

– И кого, если не государственный секрет? Не надо разглашать тайну следствия. За это статья светит. А мы Уголовный кодекс всегда чтили и поныне чтим. Мы законопослушные граждане…

– Есть некто, – исключительно уверенная в муже, Сана доверительно приоткрыла завесу, – подполковник Филимонов и майор Бойко.

– Серьезно? – на лице Малахова расплылась ничего не понимающая улыбка. – Филя причастен к убийству? Убей меня, но никогда не поверю!

Мужская ладонь нервно прошлась по озадаченному затылку. Чтоб Филимонов со своей инфантильностью совершил подобное… Бред это, совершенный бред сивой кобылы. Иначе и не назвать эту инсинуацию…

– Стой, Жека! – женщина мгновенно сконцентрировалась.

Подспудно она подумала о том, что есть зацепка. Правда, что можно будет из этого извлечь, пока совершенно непонятно, но все же.

– Ты его знаешь? Откуда? Коротко и по существу вопроса…

– Они оба оканчивали наше училище. Да их близко к спецоперациям не подпускают. Они там, в штабе, сидят, бумажки перекладывают. Нет, Сана, они не могли. Это точно, как дважды два – четыре…

Если муж говорил, то этому можно было всецело верить. Но…

– Ты уверен? – на всякий случай Оксана не преминула уточнить.

– Уверен. И зачем им убивать Иванчука? В упор не пойму. Олег учился с Виталиком. У нас, моя радость, свои друг друга не убивают.

– Стой, Жека! – женские глазки озадаченно моргнули.

Странно, но круг замкнулся, совершенно определенно очертив узкий круг лиц: жертва покушения и подозреваемые в убийстве.

– Олег – это, надо понимать, Филимонов. А Виталик – это Иванчук?

– Угу. Ты, мое солнышко, сегодня догадлива, как никогда. Можешь ведь, когда хочешь, – муж по ходу мягко и слегка кое-кого и подколол.

Не мог жить без этого, иначе жутко страдал несварением желудка.

– Малахов, я промолчу, но это я тебе запомню, – Оксана сверкнула голубыми озерами. – Потом ты мне за все ответишь. И еще как ответишь! Отольются же кошке все мышиные слезки!

– Радость моя, конечно, ты промолчишь. Ты же, мое Солнышко, уже как на иголках сидишь, желая выведать тебя интересующее. За факты ты готова стерпеть и не то. Помнится, года три назад ты и не такое от меня терпела. Правда, ты ни сном, ни духом не знала, кто я есть. Не знала, что станешь моей женой. Терпишь, если тебе нужно. Это ты у нас умеешь…

По женским губкам пробежалась усмешка. Этим искусством в свое время она овладела в совершенстве. Оксана повернулась к Малахову.

– А ты, – ее щека потерлась об грудь мужа, – этим пользуешься. И где они могли вместе учиться? Один – военный, а другой – журналист.

– В артиллерийском училище. Иванчук проучился почти два курса.

Ошеломленная, она несколько озадаченно моргнула:

– Жека, это точно? Иванчук учился в военном училище и собирался стать офицером? Ты, дорогой, не ошибаешься? Может, ты чего путаешь?

Майор нахмурилась. Никак концы с концами у нее не сходились.

– Сана, девочка моя любимая, я помню в лицо всех выпускников нашего славного училища, начиная с 82-го года. Особо тех, кто учился в то же время, что и я, в четвертом дивизионе курсантов и иже всех иных.

– Весь ваш курс? – со значением озвучила она свою догадку.

– Сана, ты не поняла. Я был на первом курсе и знал всех, кто учился на старших курсах. Когда я выпускался, знал всех с младших курсов. Набирается семь выпусков в среднем по триста пятьдесят бойцов…

– Кошмар! – Оксана покачала головой. – Ты многих знаешь. С тобой можно дружить! – замурлыкал хитрый лисенок. – Ты мне поможешь?

– Помочь… тебе? – на лице мужа появилось изумленное удивление.

Его рассеянный взгляд невидяще обогнул личико любимой женушки и устремился куда-то в темный угол.

– А ты еще кого-то здесь наблюдаешь? – она, улыбаясь, оглянулась.

На всякий случай. Может, кто-то стоит у нее за спиной? Нет, как она и думала, на кухне они находились одни, а маленький Рыжик устроился смотреть свою любимую передачу «Спокойной ночи малыши».

– Так-так… – многозначительно протянул кое о чем догадавшийся муж. – Это тебе, моя радость, поручили вести расследование этого дела? Вот откуда растут ноги твоей непомерной озабоченности.

– Ну да, – майор скромно потупила глазки. – Ты же, Жека, протянешь мне крепкую руку верного друга? Я перед тобой в долгу не останусь.

По губам Малахова расплылась коварная ухмылка:

– Не останешься? Кто-то только что кому-то угрожал. Обещал, что все припомнит. И вдруг резкий поворот на все сто восемьдесят градусов.

– Ты не пожалеешь…

Убежденный последним доводом, мужчина сдался:

– Я весь в твоем распоряжении. Всем, чем смогу, тем и помогу.

– Итак, Жека, они учились вместе… – откуда-то в руках старшего следователя военной прокуратуры оказался лист бумаги и карандаш.

Глядя на свою жену, Малахов с теплой улыбкой покачал головой. Вот это профессионализм! С ходу берет быка за рога. Сейчас устроит ему фирменный допрос свидетеля, невзирая на все родственные отношения.

– Может, они, Жека, дружили или, наоборот, относились друг к другу с неприязнью? Сейчас для меня важна любая мелочь. Надо хоть за что-то для начала зацепиться. Хотя бы что-нибудь для затравки. Чтобы имелось от чего оттолкнуться, выстраивая ту или иную версию.

– Запросто. Я сам расспрошу Филю…

– Он сидит под следствием, – она отрицательно качнула головой.

На какой-то миг Малахов ушел глубоко в себя и волнами гонял по лбу задумчивые морщины, потом коротко спросил о том, где он сидит.

– На нашей гарнизонной гауптвахте…

Облегченный вздох вырвался из груди мужа, он довольно улыбнулся:

– Нет проблем. Я договорюсь.

– С кем? – спросила Оксана и в ожидании ответа прищурилась.

Словно оно само собой разумелось, Жека удивленно пожал плечами:

– Как это… с кем? С военным комендантом города.

– С Параскевичем? – в голубых глазках проскользнуло недоверие.

– Да, – Малахов озорно подмигнул жене, мол, знай, с кем живешь, прочувствуй сполна. – Мы были коротко знакомы. Он был капитаном, а я – лейтенантом. Думаю, Юрий Владимирович нас еще помнит.

Куй железо пока еще горячо, и Оксана тут же попыталась вырвать из уст мужа позарез требуемое ей обещание:

– Это дельце мы с тобой провернем завтра же?

– Как скажешь, моя радость.

– Я почти уже забыла про твои непочтительные слова, – вкрадчивый, обволакивающий сознание шепот тихим елеем вливался в его уши. – Я все больше убеждаюсь, что с тобой можно дружить. Ты меня слышишь?

Размякший муж все же нашел в себе силы и счел нужным заметить:

– Не только можно, но и нужно дружить, мое Солнышко.

– Хорошо, Жека, – в женских глазках зажегся лукавый огонек. – Если у тебя столько, как ты говоришь, знакомых среди военных, что можешь сказать ты интересного про катастрофу самолета? – ей казалось, что этим вопросом загонит в угол, поставит самоуверенного не в меру Малахова в несколько затруднительное положение, но она ошиблась.

– Его, моя радость, сбили наши доблестные зенитчики, – выдал муж сенсационное сообщение и глазом не моргнул.

Вот так! Словно Жека сам присутствовал при этом событии. Оксана озадаченно хлопнула ресничками и вопросительно протянула:

– И ты так считаешь? Иванчук тоже писал именно об этом в своей последней, так и не вышедшей в свет статье. Что это, простое совпадение или что-то большее, основанное на реальном знании конкретных фактов? Ты это, Малахов, точно знаешь?

Выдержав иезуитскую паузу, муж ошарашил ее ответом-вопросом, как всегда было принято отвечать в их южном портовом городе:

– Хочешь это сама услышать прямо от первоисточника?

– Не шути со мной! – в ее вспыхнувших глазах появился нездоровый огонь охотника, набредшего на свежий след. – А то я так разозлюсь на тебя, так разозлюсь, и кое-кому мало после всего этого уже не покажется!

Не отвечая, Малахов взял в руку трубку телефона и быстро-быстро набрал, видно, хорошо знакомый ему номер.

– Жека, кому звонишь? – любопытство снедало, и у нее не было сил, чтобы выждать минутку-другую, услышать самой, собственными ушами.

– Бывшему соседу по лестничной площадке, – ухмыльнулся муж.

– Шевченко? Тому, что помог устроиться Кате, посодействовал в переводе Мальцевой из Болграда в бригаду связи на Бреуса?

– Нет, Серега, тот у нас со штаба оперативного направления. Он уже на пенсии. Мне это рассказал Юрка Демидов. Тише, ответили, – Малахов прижал пальчик к ее губам. – Света, а где супруг? Что, на дежурстве?..

– Нет дома? – разочарованно протянула Оксана. – А если…

Не лишенная сообразительности, она уже успела подумать о том, что если Малахов согласится, то у нее появляется реальная возможность услышать все, не откладывая дела в долгий ящик.

– Ну, если у тебя, – муж понял ее с полуслова, – есть такое желание.

– Спрашиваешь еще! – майор вся уже загорелась. – Рыжик, ты где?

– Де-де-де! – отозвалось почти незамедлительно, и парочка весело поблескивающих глазенок заглянула на кухню. – Тута я!

Детская программа уже закончилась, и дитя собиралось отправляться на свою кроватку, неукоснительно соблюдая режим.

– Рыжик, хочешь прокатиться на машине?

– Бип-бип! Па, шли деваться! – радостно воскликнула малышка и побежала искать свои вещи.

Редко, но случалось, когда строгий распорядок дня нарушался.

Красная книжечка старшего следователя военной прокуратуры, как волшебная палочка, широко открыла им дверь на КПП бригады связи и позволила для начала подойти к телефону внутренней связи. Дежурный по части, услышав в трубке голос своего бывшего соседа, немедленно дал команду пропустить их машину на территорию, сам вышел встречать.

Демидов завел их в дежурку. Быстро сообразили и накрыли на стол. Кое-что гости предусмотрительно привезли с собой. Кое-что посыльный метнулся и принес из солдатской столовой. Соленые огурчики, квашеная капуста. Минут через двадцать прибыла жареная картошка с тушенкой, в которой ясно наблюдались аппетитные ломтики, волокна настоящего мяса, а не фарш из субпродуктов, выдаваемый за отборную телятину.