скачать книгу бесплатно
– А потому что такого переулка в Одессе нема.
– Как это нема?
– Так это нема.
Люся с ненавистью посмотрела на всхлипывающую Валентину:
– Конверт дай.
Всхлип застрял в горле, и Валя судорожно начала рыскать по внешним отсекам огромного рюкзака:
– Потеряла.
Петрова была непреклонна:
– Не может быть. Ищи.
Люсина спутница в очередной раз пошла пятнами, бухнулась коленками в подсолнечную шелуху и лихо щелкнула замками фанерного чемодана:
– Счас-счас-счас-счас, – залепетала она. – Где-то был…
Ничуть не смущаясь любопытных взглядов, Валентина, как норная собака, вгрызалась в содержимое чемодана и выбрасывала наружу все лишнее. Лишним в этом ящике было все, за исключением упакованного в шуршащий целлофан пакета документов: школьного аттестата, свидетельства о рождении и паспорта.
– Где? – прорычала Петрова, наблюдая за тем, как подруга вытряхивает из пакета его содержимое.
– Вот! – Валентина вытянула из паспорта серый конверт, изрядно потертый на сгибах.
– Дай сюда, – скомандовала Люся.
Поправив сползшие очки, Петрова вгляделась в расплывавшиеся перед глазами строки. Пожарного переулка действительно не было. Вместо него значился переулок Полярников.
– Ты безнадежная дура, – вынесла она приговор подруге и показала конверт дядечке в льняной рубашке. – Переулок Полярников.
– Есть, есть такой, – обрадовался дядечка. – Пожарного нема, а Полярников бачил. На «шестерке» доихать можно.
– На «шестерке»? – переспросила Петрова. – А какая остановка?
– Конечная, – уже подсказывала толпа.
От нахлынувшей пять минут назад ярости не осталось и следа, Петровой стало неловко, стало жалко бестолковую Валю. Пытаясь справиться с ненужным, в сущности, раскаянием, Люся присела на корточки и помогла ей застегнуть чемодан.
– Дивчата! – вдруг заголосила вся остановка. – «Шестерка»!
От подъехавшего автобуса пыхнуло жаром, из распахнувшихся дверей горохом посыпались пассажиры, подставляя вспотевшие лица свежему воздуху. И благословляемые криком «Канечная!» подруги вошли в салон и плюхнулись на разогретые солнцем сиденья.
– Люсь, ну не злись, – заискивающе попросила Валентина.
– Я не злюсь, – тихо выдохнула Петрова, избегая смотреть на подругу.
– Я же вижу…
«Дивчата» молчали всю дорогу, до самой конечной остановки, в которую упирался знаменитый переулок Полярников. Выглядел он как китайская слобода: одна хибара тесно примыкала к другой. Плетни утратили защитную функцию, превратившись в декоративный элемент, нуждающийся в ремонте. Казалось, к городу слобода почти не имела отношения.
Петровой стало не по себе: она безошибочно уловила внутренний ритм слободской жизни, напоминающий тот, который царил в шахтерских поселках. Была суббота, о чем свидетельствовали развешанное на веревках, а то и по плетням, выстиранное белье и витиевато поднимающийся банный дымок. «Китайская» слобода замерла в предвкушении вечернего отдыха.
Подруги молча брели по переулку, еле передвигая ноги в плотной пыли. Люся чихала, периодически задвигая очки на лоб, чтобы протереть слезящиеся глаза. Они рассматривали номера домов, причем обнаруживали их в самых неожиданных местах. Где мелом, где масляной краской цифры были написаны на покосившихся дверях, скорчившихся калитках, а иногда и на почтовом ящике, прикрепленном прямо к плетню.
У дома восемь оказался неожиданно благопристойный вид: жестяная табличка с названием переулка и номером висела в положенном месте; стены выкрашены свежей краской омерзительного синего, как солдатское одеяло, цвета; доски в заборе – одной высоты, ладно пригнаны друг к другу, и, наконец, перед калиткой на небольшом травяном островке грязно-зеленого цвета развалилась мохнатая животина, вывалив розовый язык прямо в пыль.
Собака часто дышала, изнемогая от полуденной жары, и службу несла как-то лениво, вполсилы. Размеры пса впечатляли. Подруги остановились, не осмеливаясь подойти к калитке.
Молча постояли минуту-другую, а потом Валентина расправила плечи и решительно, как ей казалось, сделала шаг вперед. Собака, не сводя с посетителей глаз, перевалилась на спину, позволив барышням определить свой пол. Но когда Валя подняла ногу, чтобы сделать еще один шаг, кобель утробно зарычал.
– Ой! – от прежней решительности Валентины не осталось и следа. – Люсь, вдруг укусит?
Сменившая гнев на милость перед лицом общей опасности, Петрова шепотом произнесла:
– Если не делать резких движений, не укусит.
Пес, видимо, считал по-другому. Как-то неожиданно рассвирепев, он вскочил, задрал голову и отчаянно залаял.
– Мухтар! – послышался певучий женский голос. – Идь сюда!
Пес дернулся, но боевых позиций не сдал, залаяв звонко и устрашающе.
– Мухтар, ко мне! – скомандовала невидимая хозяйка.
Кобель занервничал, разрываясь между службой и интересом. Служба оказалась сильнее: рявкнув на прощание, Мухтар степенно вошел в калитку.
Девочки поспешили за ним. Навстречу им катилось нечто шарообразное, но невероятно обаятельное:
– Прыихалы? От и хорошо, што прыихалы!
Валентина после этих слов подбоченилась, выступила вперед – но шарик прокатился мимо:
– Валюша, дитынька, – шарик уткнулся в бок изумленной Петровой. – Прыихала. Як на батьку похожа! Така же худа, як он.
Люся растерялась. Зато Валентина, не скрывая неодобрения, отодвинула подругу и с обидой сказала:
– Валюша, между прочим, – это я!
Шарик заметался и поменял траекторию:
– Валюша, дитынька, прыихала! Як на мамку похожа! Така же толста, як вона.
Родственницы обнялись – встреча состоялась. И вскоре Петрова разглядела симпатичную физиономию, обнаженные от плеч налитые руки, натянутое на крепкое тело платье с огромными красными розами и две колотушки-ноги с толстыми грязными пятками.
– Теть Нина, – улыбнулась женщина и потянулась к Петровой.
Люся стояла как истукан, не зная, что делать: целоваться с незнакомыми людьми она не умела, а протянуть руку для приветствия просто не догадалась.
– Это Люся, – по-хозяйски представила подругу Валентина. – Со мной приехала поступать.
Интонация, с которой крупная Валя говорила о Петровой, отдавала некой снисходительностью и переворачивала ситуацию буквально с ног на голову. По тону Люсе слышалось, что она сплошное недоразумение, что взять ее с собой учиться в славный город-герой Одессу – это необдуманный шаг, что нянчиться с подругой не входило в Валины обязанности и что сочувствие к очкарикам – это тяжкая ноша для любого мало-мальски понимающего жизнь человека.
К счастью, тетя Нина оказалась глуха к интонациям племянницы: Петрова в ней вызывала искреннюю жалость – худая, в очках, и коленки торчат, как руль у велосипеда.
– Ты чья? – с неподдельным интересом спросила хозяйка дома номер восемь по переулку Полярников.
– Я Петрова.
Тетя Нина вопросительно посмотрела на демонстративно отвернувшуюся племянницу и, не найдя взаимопонимания, вновь прыгнула в Люсину сторону.
– Ты, часом, не сирота? А то худа больно. Шо, и мамка есть, и батька?
– Люськин отец с ними не живет, – небрежно пояснила Валя. – А у матери своих еще трое.
– Дитынька, – засморкалась тетя Нина, – то-то я смотрю: худа, як щепка, очки по хлазьям, платье сирое…
– Какое? – изумленно переспросила Петрова, одетая в крепдешиновый сарафан синего цвета с ромашками по жеваному подолу.
– Тетя Нина, – высокомерно прокомментировала Валентина, поправляя на голове несуществующую корону, – хочет сказать, что на тебе бедное, неопрятное платье.
Люся сникла. Но милосердие чужой тетки не знало границ: шаровая молния, покрытая огромными розами, решила сделать бедную девочку счастливой и равной собственной племяннице.
– Пидэм-пидэм, – торопила она казанскую сироту, подталкивая к дому своей сросшейся с животом грудью.
Валя плелась следом, досадуя на глупую тетку и наглую Люську. Впрочем, досада не успела укрепиться. Вместо нее появилось здоровое девичье любопытство: перед Валькиными глазами материализовалась фигура из кинохроники «Мы с Трезором на дозоре».
Под раскидистой яблоней на скамейке, тоже выкрашенной в цвет синего солдатского одеяла, в одних штанах со штрипками и в тапочках на босу ногу сидел Хозяин. Его левая рука по-барски покоилась на лохматой башке уже знакомого кобеля.
– Р-р-р-р-р, – утробно пророкотала псина, но быстро умолкла, почувствовав давление хозяйской ладони.
Валины глаза засверкали.
– Я боюсь, – кокетливо обратилась она к сидевшему на скамейке.
– А ты не боись, – успокоил ее парень. – Он не кусается. Он у меня умный.
– Умный не умный, а зверь.
– И я зверь. Меня тоже боишься? – глухо произнес собеседник.
– Тебя? – Валентина повела плечами, явив миру сжатую тесным бюстгальтером грудь. – Тебя не боюсь.
Если бы увлеченная благотворительностью тетя Нина могла на расстоянии почувствовать напряжение между двумя разнополыми зарядами, то она со скоростью шаровой молнии выкатилась бы из дома и, невзирая на опасность, встала бы между ними. Но тетя Нина была занята, потому ситуация развивалась по энергетическим законам безудержной страсти.
Валентина, наделенная соблазнительными формами, томно взирала вокруг, избегая смотреть на сидевшего перед ней владельца умного кобеля. По тому, как она держалась, ее можно было сравнить с самим Наполеоном, осматривающим поле Аустерлицкого сражения. Дивизионный генерал любовного фронта удовлетворенно озирал павшие к ногам жертвы неожиданно возникшей страсти: и пес, и его хозяин плотоядно смотрели на роскошное женское тело, а над ними слагали гимны амуры всех мастей.
– Валя, – зардевшись, произнесла облаченная в одежду смертных аппетитная Венера. – А вы тети-Нинин сын? Тарас?
– Тарас.
– Ясно… А это Мухтар?
Пес навострил уши.
– Мухтар, – лаконично произнес парень и надавил на собачью башку еще сильнее.
Пес в ответ благодарно закосил глазом и пару раз шлепнул хвостом в знак согласия.
– А тетя Нина писала маме, что вы в армии.
– А я и был в армии. Недавно демобилизовался.
– Чего? – не поняла Валя.
– Демобилизовался, – повторил Тарас и похлопал рукой по синей скамейке: – Давай, сестренка, присаживайся. Не бойся.
Со словами «Да я и не боюсь» Валентина сделала шаг вперед, колыхнув грудью так, что по воздуху поплыли какие-то соблазнительные волны.
Второй шаг девушки заставил Мухтара затосковать, застесняться и отвернуться от двуногих. Третьего шага как такового не было: Тарас просто протянул руку и дернул родственницу к себе. Валентина грузно рухнула на скамейку и шаловливо хихикнула:
– Ой!
– Вот тебе и «ой».
– А вы в каком звании?
– Сержант запаса.
И хотя Валечке это ни о чем не говорило, она все равно преисполнилась сестринской гордости и даже придвинулась к Тарасу поближе. Заметив это, брат встречно попытался максимально сократить дистанцию. В результате Валина грудь уперлась в металлический пресс сержанта запаса, отчего тот глубоко задышал и вытер влажные ладони о солдатские штаны со штрипками.
– Поступать приехала? – новоявленный брат пока держал себя в руках.
– Да, – с придыханием подтвердила Валя.
– Тебе оно надо?
– Люське надо. Врачом хочет стать.
– А ты хочешь? – Рука сержанта запаса заскользила по сестринской спине по направлению к вожделенным буграм, каждый из которых был размером с половинку большого арбуза.
– Да, – согласилась Валентина.
– Людей, значит, лечить будешь?
– Буду, – зардевшись, ответила сестрица, и половинки арбуза разом напряглись.
