Оборотень по объявлению. Подарок

Одно меня удерживает от необдуманных поступков: чувство, что еще не все потеряно и от моего поведения сейчас зависит будущее нашего с Улькой цветочного бизнеса.

– Не так, – твердо говорю я, распахивая глаза и глядя прямо в лицо Руданского. – Может, для вас это все игра, но для меня это дело всей жизни.

– Как высокопарно. – Уголок его губ скептически ползет вверх.

Я отворачиваюсь, глубоко вдыхаю через нос, выдыхаю через рот.

Лера, держи себя в руках, умоляю. Держи, девочка.

Этот мужик может раздавить одним только мизинцем. Нельзя ошибаться.

Ему все дозволено – поэтому он так разговаривает. Беспредельщик.

Когда я поворачиваюсь, Руданский смотрит на меня с удивлением.

Я спрашиваю:

– Вы считаете, что поступили правильно?

Мой вопрос ему не нравится – он тут же хмурится.

– Мои решения не обсуждаются, – ледяным тоном говорит он.

И я невольно чуть не вжимаю голову в плечи.

Ну да, как же! Он уже поступил плохо. Хрен в этом признается. Или, может, даже не осознает?

– Мы не заслужили этот разгром, понимаете? Мы работаем честно и тяжело. Не спали сутками, чтобы развить наш цветочный бизнес. В этой ситуации ваша сестра была неправа.

Глаза Руданского тут же сужаются, он недовольно ведет челюстью. Неужели даже мысли не допускает, что кто-то из его семьи может поступить неверно?

И тут он спрашивает:

– Вы узнаете, для какой цели совершают покупку?

Я тут же напрягаюсь как струна, понимая, куда он ведет. Говорю:

– Это цветочный магазин. Обычно причины покупки у клиентов одни и те же. Но мы не можем предсказать, что кто-то засунет стебель розы с шипами кому-то в попу и тем самым нанесет тяжкие телесные повреждения. Понимаете?

Меня несет, и я уже не могу держать себя в руках. Если бы он не знал о ситуации – это было бы одно. Руданский же покрывает сестру и делает из нее безнаказанного монстра. Способствует беспределу.

Егор холодно усмехается над моей последней фразой.

– А ты с зубками, да? – И улыбается так, словно съесть меня хочет. – Может, этот «Доборотень» и работает.

Это дурацкое приложение?

Говорила Эду, что он слишком много подкрутил. Не надо было столько. Мало ли что у Руданского в голове. Он чувствует себя королем мира, не меньше.

Я сжимаю кулаки и решаю сразу перейти к делу:

– Дайте нам спокойно работать.

Я уже не заикаюсь про компенсацию. Чувствую, что тогда он точно ничего не сделает. Пусть хотя бы кислород в городе не перекрывает.

Руданский откидывается немного назад, ощупывает меня взглядом и спрашивает:

– А что мне за это будет?

Я тебя не прокляну! Вот что тебе будет.

А вот от заговора на понос тебе не уйти, Руданский!

– Чистая совесть, – говорю я, глядя ему прямо в глаза.

Замечаю, что они у него серые, с широким темным ободком вокруг радужки. Зрачки же заливают черным почти все, оставляя для серого совсем мало места.

Я ему нравлюсь?

Мне это льстит и пугает одновременно.

– Совесть? – Руданский вдруг широко улыбается, и у меня по коже идут мурашки от его мальчишеской улыбки. – Это что?

Конечно, у него ее нет. Обменял на ластик в первом классе. Кто бы сомневался?

Я молчу, смотрю на него упрямо и открыто. Обратного пути нет, я уже все сказала.

Он наклоняется ко мне, и мне требуются все силы, чтобы не откинуться назад от него подальше. Но я напрягаюсь так, что даже шею сводит.

– Так что мне за это будет? – спрашивает он.

Любого другого можно было бы припугнуть шумихой в СМИ, постами в соцсетях, но я знаю, что такая тактика выйдет нам дороже. У нас тут семьи. Он просто сотрет нас с Улькой с лица земли и даже не заметит.

Скажет – приказ. Я так решил. Я все делаю правильно.

Никто не смеет сказать ему и слова поперек. Никто. Ни администрация, что ходит к нему на поклон, ни журналисты, что пишут для него заказные статьи.

Я в тупике. Но я говорю как есть:

– Я не продаюсь.

– Верно, – улыбается он чересчур довольно.

И я так и чувствую двойное дно. Оно не заставляет себя ждать.

Руданский говорит:

– Ведь подарки бесценны. А ты себя мне уже подарила.

Глава 11

С каким бы я удовольствием окунула Руданского головой в снег в наших горах. Прямо по пятки, чтобы всего проняло холодом до нутра. Чтобы за жизнь свою испугался и понял, что с людьми так нельзя.

Но он беспредельщик. А я – не важнее фруктовой мушки, что летает сейчас над сливой в вазе.

Поэтому я просто встаю и собираюсь уйти.

Я думала, что он меня окликнет, схватит за руку, но мне удается спокойно обойти столик и сделать несколько шагов.

И тут передо мной встает стена из парней Руданского. Плечом к плечу, спиной к нам, без единой бреши для того, чтобы пройти.

Я поворачиваюсь и смотрю на Егора. Он развалился на диване, смотрит взглядом повелителя мира.

И как же мне хочется его обломать. Как же хочется проучить. И меня бесит отсутствие у меня влияния в этом городе.

Конечно же, честным трудом миллионы не заработаешь! Я не бандитка.

Руданский раздевает меня взглядом, а потом хлопает по месту, где я сидела, словно собаку зовет.

У меня вырывается возмущенный фырк.

Ага, сейчас! Разбежался.

– Куда собралась?

– Домой.

– Разве ты не хотела поговорить?

– Это бесполезно.

– Но ты не уйдешь отсюда.

– Это еще почему?

– Видела, что говорит про нас приложение?

Я молчу.

– Мы – идеальная пара. 99,9 % совместимости. Знаешь, что это значит? Программа говорит, что ты моя истинная.

Я фыркаю еще громче. Он вопросительно поднимает брови.

– Если я истинная, то вы крупно попали.

– Да-а-а? – Руданский хищно подается вперед. – И почему же?

– Потому что я вас ненавижу.

Он удивленно моргает, явно не ожидая это услышать. Я вижу, как конвульсивно дергается стена из его парней.

Руданский как-то странно двигает головой и медленно встает на ноги. От одного этого плавного подъема мне становится страшно, и я отступаю. Врезаюсь спиной в спины парней, и те делают шаг вперед.

Ого, а стенка-то двигается.

Я делаю еще один шаг назад, дотрагиваюсь лопатками до кого-то из ребят, и снова стена приходит в движение. Отлично! Может, я так и до выхода доберусь?

Но на третий мой шаг начинает двигаться Руданский, и я цепенею.

Он двигается просто невероятно! Никогда не видела, чтобы столь высокий и мускулистый человек так перемещался. Есть в нем какая-то животная грация и ощущение опасности.

Возникает ощущение, словно ко мне направляется хищник.

Я боюсь, но чувствую в себе силы сопротивляться. Не дамся живой. Буду драться руками и ногами, кусаться, но не сдамся.

Меня тут радует только одно: Руданский явно не собирается делить меня с парнями. Против такой толпы у меня не будет и шанса. А так, может, и удастся чем-нибудь вырубить засранца.

Не железный же он, в конце концов?

– Лера, ты меня раззадориваешь, – говорит Руданский, подбираясь ближе.

Я же пячусь на ребят, а они отступают все дальше, словно боятся, что я до них дотронусь. Словно я прокаженная какая-то. Один даже чуть не падает из строя, когда я протягиваю руку, чтобы убедиться в предположении – до того выгибается вперед.

– Стоять, – тихо приказывает Руданский.

И эта команда действует и на стену, и на меня. Я замираю, настороженно глядя на него.

Начинаю ужасно нервничать. Меня не столько сковывает ужас, сколько злость. Холодно просчитываю в голове варианты, как смогу навредить ему перед отправкой на небеса.

Хочется побольше.

До бутылок на столе мне не добраться, а вот до статуэтки справа – вполне.

Руданский ловит мой взгляд, и в его глазах застывает вопрос.

– Без глупостей, – приказывает он низким голосом с хрипотцой.

– Глупо было полагать, что вы адекватный, – говорю я.

И тут он замирает. Прижимает подбородок к шее и смотрит на меня с прищуром. Задумался о чем-то, и от этого мне только страшнее.

Я все-таки подбираюсь к статуэтке и хватаю ее двумя руками.

Ого, какая весомая! Да такой черепушку можно проломить.

– Боишься меня? – спрашивает он неожиданно.

– А нет повода?

– Разве ты не сама пришла?

– Меня украли из собственной квартиры!

– О как. В платье и при полном параде? И за тебя анкету в «Доборотень» заполнили, наверное.

Тут Руданский что-то засекает в стене из своих парней и подозрительно смотрит туда.

– Федя, есть что сказать? – спрашивает он.

И тут же появляется мужчина со шрамом вместо брови.

– Глава, ребята только доставили вашу пару в целости и сохранности. Она даже сама дала на себе бант завязать.

– Только ради разговора о цветочном магазине! И анкету в «Доборотне» я тоже ради этого заполняла. Думала, вы адекватные. Вы же просто сумасшедшая семейка. Одна ест розы, второй крадет людей!

Я примеряюсь к статуэтке, пробую ее на вес и замах. За себя буду стоять до последнего.

Руданский неожиданно смотрит на Федю так, словно тот уже труп, и мужчина низко опускает голову в позе покорности. Ведет себя словно слуга, а не человек.

Как можно? Да ни за какие деньги я бы не устроилась на такую работу.

– Мы очень бережно, глава. Для вас старались. Ни волосинки не упало, – говорит Федя.

Руданский снова ведет челюстью. Я заметила, что он так делает, когда злится.

А когда он смотрит на меня, то я вздрагиваю от перемены его настроения.

Руданский выглядит сейчас так, словно хочет завоевать мое расположение. Я же примеряю в руках вес статуэтки.

– Я. Иду. Домой, – говорю я.

Мне здесь делать нечего.

И без Руданского выкарабкаемся.

Глава 12

Егор Руданский

Мои инициативный дед и стая решили устроить мне счастье, выкрав Леру из квартиры?

Вот это точно для меня сюрприз, причем весьма неприятный.

Мои парни, видимо, давно голову на плечах носят. Надоела им, лишняя.

Я-то думал, девчонка своими ногами ко мне пришла, добровольно. Накрасилась, приоделась, упаковалась в бант в честь дня рождения. Поэтому все не мог понять ее капризов.

Ащ-щ-щ! Это неприятно осознавать.

Она еще и домой собралась.

Надо ее немного угомонить, а то уже статуэткой размахивать готова.

– Положи, еще поранишься. – Я уверенно подхожу к Лере и протягиваю руку, чтобы забрать фигуру.

Кем она там машет? Горным козлом? Хм…

– Я справлюсь. – Лера орудие не отдает, только сжимает еще сильнее.

Она воинственно поднимает подбородок и говорит, глядя мне прямо в глаза, как многие мужчины не смеют:

– Скажите своим ребятам дать мне пройти.

Ага, как же. Конечно, дам, вот только иллюзию свободы.

Слишком она интересная.

«Доборотень» знает, какие девочки меня заинтересуют. Давно меня так не торкало. А уж зверь так вообще под кожей крутится, просится наружу.

Я киваю Лере. Не буду отбирать игрушку, раз ей со статуэткой спокойней.

Поднимаю руку и делаю знак ребятам вольно разойтись по бару.

Мои парни тут же размыкают стену, рассеиваются по заведению, а Лера явно не верит своим глазам. Смотрит на меня с опаской и потихоньку боком двигается в сторону выхода.

А я делаю знак Феде, чтобы выкатывали торт. На мой день рождения сестренка всегда заказывает десерт в несколько ярусов. Все потому, что я люблю сладкое, и она это знает.

Тот злополучный торт с цветами из Лериного ларька, кстати, она в знак примирения хотела скормить мне после ссоры, но я отказался. В итоге она съела все сама, и пришлось вызывать врача.

Но это другая история. Сейчас важно не это.

Свет во всем клубе гаснет, но я прекрасно вижу, как Лера замирает, ослепленная кромешной темнотой. Это людям ничего не видно, а не нам, волкам.

Играет торжественная музыка, и со стороны кухни начинает выезжать огромный торт с тридцатью восемью большими свечами. В нем этажей восемь, не меньше. С меня ростом.

Надя в этот раз расстаралась.

– Лера, если задуешь со мной свечи на торте и сосчитаешь их, сможешь выйти из клуба, – говорю я.

Я уже знаю, что она дошла до главного выхода и наткнулась на моих парней. Конечно же, ее так просто не выпустят из логова.

Я подхожу к торту, слыша шепот десятков женских голосов:

– Почему она? Что в ней такого? Я тоже так хочу!

Все они готовы задувать со мной свечи до бесконечности. Уверен, и Лера сейчас подойдет. Послушается, ведь по-другому не сможет. Будет заинтригована, польщена, очарована.

Я пообещал ей выход из положения. Она поведется.

Но тут зачем-то начинает работать дым-машина – я это сначала слышу, потом чую, а потом четкая картина в темноте начинает размываться.

Вот идиоты официанты! Говорил же, что мне эти штучки при подаче не нужны.

Проходит десять секунд, двадцать, но Лера так и не появляется рядом. Я сначала чутьем ощущаю холодок, оборачиваюсь.

Да ладно?

Вижу сквозь клубы дыма статуэтку горного козла на полу.

Это что такое?

– Включить весь свет! – приказываю я, нутром ощущая подставу.

Сердце почему-то бьется так, словно я на гору бегом взобрался. Кровь стремительно несется по жилам. Руки сжимаются в кулаки, готовые рвать за свое.

Когда загораются все лампы, я вижу свою стаю, бижутерию, но не Леру.

Где она?

Смотрю на парней вопросительно, они вертят головой по сторонам, принюхиваются.

Я и сам уже втягиваю носом воздух, как ищейка. Сканирую взглядом клуб.

Через пять минут мы переворачиваем его вверх дном, но не находим Леру. Она словно испарилась.

– Глава, мы от главного входа ни на шаг не отходили. Там муха бы не пролетела, – все продолжает оправдываться один из парней.

А я ощущаю эмоцию, которой давно не испытывал.

Я, черт побери, нервничаю!

Глава 13

Валерия

Когда в клубе выключили свет, а потом пустили туман, я растерялась.

– За мной, – раздается шепот на ухо.

Он едва слышен. Наверное, показалось.

Но когда мне в ладонь кладут ленту, я сжимаю ее и начинаю верить в чудо. Ставлю козла недалеко от собрата и быстро двигаюсь за ведущим. Мы идем прямо к входу, и парни расступаются, пропуская меня. Чем-то пшикают и меня, и все вокруг, словно дезинфицируют.

Очень странные ребята.

Я даже торможу в коридоре клуба у входа, там, где пробивается свет. Вижу фигуру молодого человека, который тянет за собой нить. Кажется, он стоял раньше на входе.

Это все заставляет меня задуматься.

Руданский не производит впечатления того, у кого вот так можно увести девушку. Может, меня на заклание ведут по распоряжению его взбалмошной сестрицы? Тогда мне лучше остаться здесь.

– Быстрее! У нас всего несколько секунд, – оборачивается мой ведущий.

– И куда вы меня отведете? – спрашиваю я.

Ясно же, что просто так не отпустит.

– Бывший глава хочет вас видеть, – почтительно говорит тот.

«Бывший глава»?

Но не успеваю я подумать, как этот парень быстро дергает меня вперед за руку, уводит на улицу и сразу же пихает в открытую дверь машины. Не забывает при этом подставить руку поверх моей головы, чтобы я ее не отбила.

Впечатляет!

Я внутри шикарного автомобиля бизнес-класса. Удлиненная модель, где на заднем сиденье можно спокойно вытянуть ноги и разложить кресло в полулежачее положение. Вот только расслабляться меня не тянет.

Наоборот – я вся подбираюсь, потому что в салоне я одна, а за темным непроницаемым стеклом сидит водитель.

Машина трогается с места, а я уговариваю себя, что со мной всего лишь хотят поговорить.

Успокоиться не получается, поэтому, когда мы кружим по серпантину гор, я накручиваю себя до панического состояния.

Меня везут в горы закапывать?

Нет же, поговорить!

А если не понравится, что я сказала? Зачем ушла? В клубе был хоть какой-то шанс выжить. А тут?

Когда автомобиль останавливается, а дверь услужливо открывает мужчина неопределенного возраста и склоняется передо мной пополам, страх немного отпускает.

Не будут же встречать с такими почестями ту, кого хотят скормить червям?

Я выхожу из авто и пораженно замираю, видя шикарный особняк. Он в точности как из фильма про богатую жизнь. Фонтан перед главным входом, большая подъездная аллея, живая изгородь и даже статуи богов греческого пантеона.

– Прошу за мной, госпожа Ожегова, – говорит встречающий и идет вперед.

Он знает мою фамилию? Умереть не встать. Как же я влипла!

Со мной обращаются крайне почтительно при входе. Провожают в большую, дорого обставленную гостиную в светлых тонах, предлагают напитки и ставят на стол сладкие закуски.

И тут появляется мужчина в возрасте. Глубокие борозды морщин на лице оттеняет шляпа с небольшими полями. Просторный льняной костюм из рубашки и штанов скрывает достаточно подтянутое, но немного сгорбленное тело. Деревянные растаманские бусы яркой деталью приковывают к себе взгляд.

– Родная, ну наконец-то! – раскидывает он руки в стороны, словно ожидая, что я брошусь в его объятия.

Немая пауза немного отрезвляет мужчину, и он усмехается.

А я вижу, что взгляд его такой же тяжелый и подавляющий, как у Егора Руданского, и мне нужно быть настороже.

Он совсем не добродушный дедушка.

– Волчица, значит, а не овечка, да? – спрашивает он весьма довольно и садится в кресло рядом с диваном.

– Я… я не понимаю, о чем вы, – говорю я.

В этот момент на подносе приносят чай. Сервиз – словно я оказалась на «файв-о-клоке» у английской леди. Обслуживает нас дама в переднике, расторопно и быстро наливает чай в две изысканные чашки и подает сначала мне, потом хозяину дома.

– Спасибо, – благодарю я.

Смотрю на пожилого мужчину, а он пьет чай и при этом внимательно рассматривает меня поверх чашки.

– Егору полезно будет немного встряхнуться. Слишком ему легко все достается – даже истинная сама в руки пришла, – говорит он.

Я сразу вспоминаю про дурацкое приложение.

– Вы про «Доборотень»?

Неужели они все тут в него верят? Тогда у меня для них плохие новости.

– Именно. Ты, наверное, не понимаешь еще всех тонкостей, но хочу сказать главное: ты для нас очень ценна. Мы будем холить тебя и лелеять. Ты постепенно ко всему привыкнешь.

Я оборачиваюсь, боясь увидеть парней, которые берут меня в оцепление. Хотя, пожалуй, для этого отдаленного особняка в горах это и не нужно. Охраны может быть полно снаружи.

Я слышала, что, когда человек забирается так высоко, как семья Руданских, неминуемо свистит крыша. От постоянного подобострастного поведения окружающих они чувствуют себя на вершине мира – почти богами. Начинаю верить в эзотерику и прочую фигню.

А тут, похоже, все верят в «Доборотень». Новый инет-культ?

Глава 14

– Я могу к вам обратиться с просьбой? – говорю я.

Жизнь меня научила использовать любую возможность.

– Лерчик, я же еще не представился! Совсем от счастья забыл. Можешь называть меня дедушкой, а так я Валентин Степанович.

– Очень приятно познакомиться, Валентин Степанович, – подчеркнуто вежливо обращаюсь я к нему и жду.

Я уже озвучила просьбу, он точно услышал.

Хозяин дома отпивает глоток чая, ставит чашку на стол и складывает руки в замок на колене ноги, закинутой на другую.

– Так что там за просьба?

– Позвольте нам с партнером снова открыть цветочные магазины.

Валентин Степанович совершенно не удивляется ни моему делу, ни наличию партнера, ни вопросу.

– Конечно, – добродушно разрешает он.

И я шумно выдыхаю от облегчения. Глядя на мою реакцию, он усмехается и добавляет:

– Как только станешь частью нашей семьи, сможешь выбрать дело по душе. И никаких партнеров не надо будет.

Кажется, у меня аж глаз дергается. Но что-то мне подсказывает: говорить ему в глаза о том, что я не собираюсь становиться частью их семьи, опасно.

Если подумать, конечно, любая девушка нашего края душу бы продала, чтобы оказаться на моем месте. Но я-то знаю, что, во-первых, вся эта вера в «Доборотень» ненормальна. Во-вторых, результаты я подшаманила. И стоит только этому вскрыться, как полетят головы. Моя – первая.

С Егором дел я больше иметь не собираюсь. Уже поняла, что от него ничего не добиться. Он на стороне сестры и плевать хотел на нужды и проблемы простых людей.

А вот с дедушкой у меня еще есть шанс. Вдруг он может повлиять на Руданского?

– Валентин Степанович, я без дела не могу сидеть. И обидно мне, – говорю я и делаю театральную паузу.

– Что такое? За что? Егор скоро будет здесь, не переживай. Он у нас парень умный.

А вот это плохие новости! Сразу бежать со всех ног захотелось.

– Я не об этом. Понимаете, я в цветочные магазины все силы и деньги вложила, всю душу, а из-за непонимания их разгромили.

– Янка была неправа. Извинится еще перед тобой. Я проконтролирую.

– Не надо извинений. Просто дайте нам заниматься любимым делом. Мы правда непричастны к нанесению вреда здоровью госпожи Руданской.

– Конечно-конечно, родная. Между членами семьи никаких обид.

Опять он про семью. Да не собираюсь я в нее входить. А он даже не допускает, что я могу не гореть желанием связываться с ними.

Надо что-то делать. А то еще сейчас Егор сюда приедет, и неизвестно, чем дело кончится. Может, он уже выяснил, что я его одурила с процентами. Тогда точно бандеролькой в Африку отправит.

Надо просто объясниться.

Ага, звучит легко, но как же трудно начать.

– Валентин Степанович, насчет этого…

– Да-да?

– Мы пообщались с Егором и поняли, что не подходим друг другу.

– Да неужто? – В глазах мужчины зажигаются смешинки. – А девяносто девять и девять десятых процента шутка?

– Наверное, сбой. Мне кажется, что, если еще раз пройти тест, будет совсем другой результат.

– Второй раз не проходят, родная! «Доборотень» никогда не ошибается. – Валентин Степанович поднимает указательный палец вверх.

Это он так думает. А Эд и не такое может провернуть. Но я не могу признаться в этом старшему главе семейства, а то точно домой не вернусь.

Меня все больше напрягает эта вера в дурацкое приложение. Что там за параметры совместимости такие? Видела, туда медданные подгрузили. Может, гадание по группе крови, нумерология, расклад таро – и вот результат готов? Я бы не удивилась. Чем бы богатые ни тешились, лишь бы на бедных не наезжали.

– Наверное, если бы мы были так совместимы, между нами сразу бы возникло понимание, – начинаю я.

– Вовсе нет, – удивляет меня ответом Валентин Степанович. – Внешне же тебе Егор понравился?

Вот это вопрос.

– Он привлекательный мужчина, – уклончиво отвечаю я.

– И ты ему, судя по моим данным, очень даже понравилась, – довольно сообщает Валентин Степанович и быстро перехватывает инициативу: – Оттого у меня вопрос. Хочешь стать быстрой добычей или желанной?

– Я хочу открыть обратно свои магазины цветов, – с отчаянием говорю я и чувствую, как наворачиваются непрошеные слезы.

Валентин Степанович замечает это и темнеет лицом. И я его сразу боюсь. Когда нет этой добродушной маски, видно суть. А там такой же лидер и непримиримый типаж, как Егор.

Он задумывается, иногда поглядывая то на меня, то в пустое пространство. Явно что-то взвешивает в уме.

– Думаешь, сама без моей помощи против него выстоишь? – неожиданно спрашивает он.

– Да.

– Осаду его выдержишь?

– Да.

Он задумчиво чешет подбородок.

– А это может быть даже интересно. Давай так. Я дам тебе ключи от одного здания в центре города. Откроешь там свой цветочный, никто и слова сказать против не посмеет. Все знают, чье это имущество. И внучок побесится.

Валентин Степанович щелкает пальцами, и мужчина, что встречал меня, заходит с подносом в руках. Он подходит ко мне и наклоняется, протягивает руки. Я вижу связку ключей с брелком в виде оскаленного волка.

– Большое спасибо! Я готова платить аренду.

Валентин Степанович останавливает меня жестом:

– Семья. Помнишь?

Я отказываюсь быть в их семье, но пока не могу сказать это вслух. Глупо сейчас отказываться от такой возможности снова встать на ноги. А там потихоньку с Руданским объяснюсь. У него женщин – как гальки на побережье. От отсутствия одной меня не убудет.

Глава 15

Егор Руданский

Когда становится ясно, что Лера через кухню и пожарный выход не сматывалась, я возвращаюсь к парням у входа.

Стараюсь не сорваться.

– Кто крыса? – спрашиваю я.

Лица парней просто каменные.

– Отсутствие запахов – это тоже след. Вам ли не знать.

Сегодня стая просто саботирует мою власть. Знаю, дед – авторитет, но альфа сейчас я. И они раньше всегда смотрели мне в рот и выбирали слушаться меня, а уже потом бывшего альфу, пока дело не коснулось темы истинности.