скачать книгу бесплатно
Вздохнув, я поднялся на лифте к себе. На всякий случай жмакнул по дверному звонку, чтобы предупредить Алису о своём возвращении. Иначе опять пришлось бы выслушивать, что я появился слишком внезапно. У меня иногда складывалось впечатление, что это я у неё живу, а не наоборот.
Идея поселить младшую сестру ко мне тоже принадлежала маме. После несчастного случая одиннадцать лет назад, ей нужно было постоянно наблюдаться у специалиста. Возить её каждый раз из родительского дома в пригороде было таким себе вариантом. К тому же после ухода отца Алиса с мамой окончательно потеряли общий язык и скандалили каждый божий день. Я в то время только поступил в аспирантуру и переехал из общежития в съёмную квартиру. Алисе у меня нравилось. Да и больница была рядом, так что я не возражал, что она подолгу гостила у меня. Озадачился я только тогда, когда мать привезла все Алисины вещи. Нет, я не был против. Только офигевал от того, насколько у матери атрофировался материнский инстинкт.
Сначала я думал, что дело в новом мужчине. И случись оно так, то я бы наверное даже перестал на неё злиться. В конце концов, она многое в жизни перенесла и имела право на счастье. Но она всю себя отдавала общественной и общинной деятельности. Это казалось жестоким по отношению к Алисе и несправедливым по отношению ко мне.
– Ты никак снова с мамой говорил? – предположила сестра, встречая у порога. Меня всегда поражало, как она это делает, несмотря на то, что с трудом передвигается на костылях. Я вздохнул и улыбнулся.
– Как ты поняла? – вместо ответа спросил я разуваясь.
– По выражению лица, – сказала Алиса и поковыляла обратно в зал. – И опять просила что-то наверняка.
Я поставил ботинки на полку для обуви и прошёл вслед за сестрой в комнату. Обсуждать разговор с мамой не хотелось, но Алисе нужно было общение. Иначе, сидя в четырёх стенах, можно сойти с ума.
– Вести аудит в колледже при универе, – ответил я, присаживаясь напротив неё в кресло. На секунду на её лице мелькнул какой-то детский восторг, который она быстро попыталась спрятать за маской равнодушия.
– Так соглашайся, – пожала плечами она. – Всё равно ведь достанет. К тому же это всего на семестр. Сколько там, тридцать занятий?
– Тридцать два.
– Ну вот. А заодно разведаешь обстановку. И знакомства заведёшь с преподавательским составом. Если у меня получится этим летом поступить туда, будет очень кстати.
Я бросил на сестру удивлённый взгляд. До этого она не упоминала, что собирается поступать куда-то. Ещё поразило то, как легко она рассуждала обо всём, точно речь шла о том, что на ужин приготовить. Но с другой стороны, а может как раз и не стоило усложнять? Прими я это предложение, и всем станет лучше. И нельзя сказать, что я сам от этого что-то потерял бы. Ещё немного поразмыслив, я написал матери, что согласен.
2.2
Звонок возвестил о начале лекции и я поспешил к обозначенной в расписании аудитории. По дороге взгляд непроизвольно цеплялся за все возможные несовершенства колледжа: плохой ремонт, грубых студентов, общающихся между собой на примитивном языке. Я, будто озабоченная мамаша, искал оправдания, чтобы не пускать сюда Алису. Ну, и самому не ходить, раз необходимость в обеспечении её тыла отпадёт. Обычно экономический факультет в любом учебном заведении – это местная элита. Там самая высокая стоимость оплаты за семестр и контингент, как правило, из более или менее приличных семей: бухгалтеров, управляющих, финансистов. Проходной балл на экономические специальности тоже выше, чем на другие и конкурс высокий. Но, видимо, все эти правила обошли стороной торгово-финансовый колледж.
С самого начала я заметил пофигизм на лицах своих студентов. Будто они не третьекурсники за несколько месяцев до выпуска, а ученики тракторного ПТУ, только что покинувшие среднюю школу со справкой. Парни, оценив мой возраст, видимо, решили, что можно не ждать штрафных санкций, как от преподавателей советской закалки. Девушки, не найдя на пальце обручального кольца, принялись строить глазки, время от времени переглядываясь и перешёптываясь друг с другом.
Я решил обозначить границы дозволенного. Рассказал, что ждёт всех за пропуски, и насколько строго буду принимать экзамен. Мне даже показалось, что после этого народ стал чуть посерьёзнее. Но градус моего раздражения только продолжил нарастать. Ещё вдруг одна девчонка с задней парты подскочила, тыча в меня пальцем, словно только проснулась и поняла, что пара уже началась. Позорище. Даже её однокурсники покатились со смеху. Я присмотрелся к нахалке. Вроде ничего особенного: светленькая, худенькая, волосы коротко стриженные. С первого взгляда не определишь ни пол, ни возраст. Рядом со своим здоровым соседом так вообще выглядит как недоразумение. Ещё и разрумянилась после своего конфуза, красна девица. Я только вздохнул и покачал головой.
Сколько бы я ни преподавал, снова и снова приходил к выводу о несовершенстве нашей системы образования. Ну, невозможно заставить человека слушать, а тем более понимать и запоминать, что-либо, если тема ему неинтересна. Причём, чем сложнее предмет, тем меньше вероятность, что что-то осядет в пустых ветреных головах. А аудит предмет непростой, рассчитанный на логику, внимательность и усидчивость. Стоит ли говорить, что все мои старания в подаче материала к концу лекции пошли прахом?
– На этом всё, – приняв неизбежное, сказал я и отложил мел в сторону. – Старосты пусть подойдут с посещаемостью, остальные свободны.
Я ещё раз оглядел аудиторию и не без удивления обнаружил, что эта девчушка с задней парты, спавшая сладким сном всю лекцию, оказывается, ещё и староста. Может, у нас поэтому настолько всё плохо, что на ответственные должности назначают кого ни попадя? Этот риторический вопрос так и остался в моей голове невысказанным, как и многие другие. Я тяжело вздохнул и поставил подписи в журналах, что принесли мне остальные старосты. У них хотя бы хватило толку вовремя всё сделать. Эта всё чего-то копошилась, шаньги мяла. Уже и в аудитории, кроме друга её никого не осталось.
Неподвижный и терпеливый как бодхисаттва Будды, я сидел и ждал, когда это чудо соизволит принести мне посещаемость своей группы. Видимо, из-за стресса от первого занятия разыгралась мигрень. Я потёр виски и заглянул во вклеенный в ежедневник лунный календарь. До полнолуния оставалась ещё неделя. Через семь дней можно будет взять Алису и уехать в отцовский лесной домик. Там вдали от города и людей мы обычно встречали полную луну. Для оборотня нет ничего более приятного, чем принять в полнолуние свою вторую форму и унестись в лес. И дело вовсе не в охоте, как считали те, кто нас боялся. Суть в том, чтобы побыть тем, кто ты есть, ощутить свободу, хотя бы на пару дней. Невозможно сдерживать волка в себе. Он будет донимать тебя до тех пор, пока ты не сдашься или не умрёшь. Я видел, как мама пыталась оставаться человеком в полнолуние, когда отца не стало. Видел, как страдала Алиса, потому что не могла полноценно обернуться. Я и сам чувствовал эту боль прямо сейчас, хоть до полнолуния ещё было достаточно времени. Хотелось уйти на свежий воздух, но нужно было дождаться эту горе-старосту.
– Ещё одна староста? Неожиданно, – я наконец забрал у неё журнал. – А лекции я бы на твоём месте всё-таки записывал. Этого материала в свободном доступе нет.
Я посмотрел на неё и ощутил неясное волнение. Может, всё оттого, что она сама сильно стушевалась: вздыхала тяжело, кусала губы, заламывала тонкие дрожащие пальцы. Вблизи она уже не выглядела такой нелепой. Даже злиться на неё стало как-то неловко. Захотелось по-хорошему пожалеть и приободрить. А то, того и гляди, расплакалась бы.
– Да она линзу потеряла контактную, – пояснил её друг.
Стало ясно, отчего у неё глаза на мокром месте. Я кивнул и ободряюще улыбнулся, поставил подпись в журнале и протянул его ей. Девушка замялась, обернулась на друга. Тот закатил глаза и вышел за дверь. Я нахмурился, предчувствуя что-то странное. Может, эта девчушка, как её одногруппницы, запала на меня? У меня, конечно, не было девушки, но мутить со студентками это для меня было бы слишком.
– Ты что-то ещё хотела? – спросил я, тряхнув журналом в воздухе.
Она ещё больше покраснела. Я мог бы поклясться, что слышу, как грохочет с бешеной скоростью её пульс.
– Н-не, ничего, – проблеяла она и потянулась обеими руками за журналом.
Не могу сказать точно, что именно произошло. Вроде бы наши пальцы соприкоснулись на секунду. Руку будто обожгло, а перед глазами всё поплыло. В костях появилась характерная ломота. Я с ужасом понял, что начал оборачиваться. Не было ни времени, ни возможности спрашивать себя, как это получилось. Я был в учебном заведении, полном молодых людей, среди которых были и дети охотников. Стань я волком, и меня бы наверняка ждала смерть.
С огромным трудом мне удалось взять под контроль собственное тело. Однако стоило мне выдохнуть, как я увидел, что эта самая девушка тоже начала трансформацию.
– Оборотень… – прошептал я, не веря собственным глазам. – Эй, ты что творишь?!
Казалось, она не слышала меня и не понимала, что происходит. Огромными круглыми звериными глазами она смотрела на меня испуганно. Меня на секунду охватило чувство дежавю. Будто когда-то давно я уже видел её и вот так же держал за плечо. Перед глазами возникла картина полноводной реки с глыбами льда. Я помнил тот холод и мерзкий вкус человеческой крови на зубах. Рука потянулась к вороту её худи. Чуть повыше правой ключицы виднелся шрам от укуса. Совпадение?
Меня охватила паника. Я не мог достучаться до её сознания. А трансформация продолжалась. Времени было в обрез. Ещё немного и в аудиторию повалили бы студенты на следующую лекцию. Мне не оставалось ничего, кроме как вырубить её. Девушка обмякла на моих руках. Я уложил её плавно на пол и проверил пульс. Он замедлился. Началась обратная трансформация – её тело приобретало человеческий вид. Вот только глаза всё ещё оставались звериными.
В аудиторию заглянул её приятель здоровяк.
– Э-э-э, опять?! Сегодня вроде не полнолуние! – воскликнул он, заметив подругу на полу без сознания. Меня его реакция одновременно и удивила, и порадовала. Во всяком случае он воспринял происходящее спокойно. С другой стороны, раз заговорил про полнолуние, то такое происходило не впервые. А если так, то какого чёрта, эта девица не научилась до сих пор себя контролировать. Или пулю серебряную захотела?
– Может ей скорую вызвать, – беспокойно спросил здоровяк, присаживаясь рядом.
Я нахмурился. Раз всё-таки про скорую упомянул, значит об истинной сущности подруги он либо не знает, либо знает частично. Такое среди оборотней не редкость. Чтобы жить и работать нормально среди людей, они врут, что страдают какими-нибудь фейковыми болезнями, на которые списывают все свои странности.
– Не стоит, наверное, скорую. Лучше позвони её родителям, они должны знать, что делать.
Здоровяк кивнул. Я ещё раз взглянул на лицо девушки. Она выглядела настолько беспомощной, что внутри всё сжималось. Появилось почти невыносимое желание забрать её к себе, позаботиться о ней, раз другие так паршиво справляются. Это желание, а точнее тот факт, что сопротивляться ему оказалось крайне трудно, изрядно меня напугал. Я видел её в лучшем случае второй раз в своей жизни. Она была взрослой самостоятельной девушкой. Рядом с ней был парень, способный поддержать её в трудную минуту… У меня не было ни единой причины чувствовать за неё ответственность, однако что-то внутри твердило об обратном. И чем больше я сопротивлялся, тем сильнее разрасталась головная боль. В конце концов, я просто сбежал, не дожидаясь, когда прибудут её родственники.
2.3
– Что с тобой? Выглядишь ещё более депрессивным, чем обычно. Это пугает, – сестра присела рядом.
Вот уже битый час я сидел за письменным столом и пялился в одну точку. Мысли мои витали где-то далеко, совершенно не там, где нужно. Я гадал, всё ли в порядке с той девушкой. Даже порывался позвонить в деканат. Но тогда мне пришлось бы признаться, что сбежал и бросил их студентку без сознания. Это было бы не слишком-то благоприятной характеристикой с точки зрения работодателя.
– Я сегодня встретил молодого оборотня, – задумчиво ответил я Алисе.
– И что? – спросила она удивлённо. – Оборотня же, не йети. Стая большая. С чего вдруг такое лицо?
– Она не из нашей стаи, в этом я уверен. Но трудно представить, чтобы оборотень жил на нашей территории и не присоединился к общине.
– О, так это девушка, – Алиса прищурилась. – Может её семья недавно переехала?
– В Усть-Сибирск? – мрачно усмехнулся я. – Это возможно лишь при условии, что кто-то из её близких поступил работать на оружейный завод.
Сестра нахмурилась.
– Это невозможно, – покачала она головой. – Ни один оборотень в здравом уме на завод не сунется. Там охотники всем заправляют.
– Вот и я о том.
На минуту мы оба замолчали, погрузившись в размышления, откуда могла взяться эта красна девица. Я помимо этого ещё и прокручивал в голове всё, что произошло сегодня после лекции.
– Это странно, – заключил я, ещё раз всё обдумав.
– Что странно? – Алиса приготовилась внимательно слушать.
– Она начала трансформацию, после того, как случайно задела мою руку, – пояснил я, тщательно подбирая каждое слово. – Вот так вот, внезапно. За неделю до полной луны.
– Брат, ты чего?! – встрепенулась Алиса. – Это же импринтинг!
Я бросил на неё опасливый взгляд.
– Ладно-ладно, успокойся, – тут же добавила она, улыбнувшись. – При импринтинге обычно ведь оба трансформируются в истинную форму.
Холодная дрожь пробежала по спине от осознания, что я тоже чуть не обернулся тогда. Я попытался сохранить равнодушное выражение, чтобы не выдавать сестре ещё одну компрометирующую подробность. Вначале мне самому нужно было во всём разобраться.
– Я думаю, ты должен поговорить с ней, – сказала Алиса, поднимаясь из-за стола. – Никто не даст тебе о ней разъяснений лучше, чем она сама. Встретишься, расспросишь обо всём. Глядишь, всё встанет на свои места. В конце концов, ничего необычного в запечатлении нет.
Хотел бы я себе немного Алисиного оптимизма. Но я, к сожалению, слишком хорошо знал, как преподавательское сообщество относится к интрижкам коллег со студентами. Да и как бы родители девушки восприняли, что её избранник лет на пятнадцать старше, тоже не понятно. Я снова тяжело вздохнул, отложил очки в сторону и откинулся на спинку стула.
Если не брать первое, более широкое значение импринтинга в биологии и сосредоточиться только на том, что этот термин означает для сообщества оборотней, то под ним можно подразумевать истинную пару или соулмейта. Среди тех, кто изучал этот вопрос с научной точки зрения, до сих пор расходятся мнения, чем именно определяется эта самая «истинность».
Кто-то говорит о биологической совместимости, гарантирующей наибольшую выживаемость потомства, кто-то говорит о совместимости психологической, благодаря которой удаётся образовывать наиболее крепкие и значимые в общественном плане союзы. В пользу обеих теорий есть свои и "за" и "против", но ни одна из них не объяснила бы, по какой причине моим соулмейтом оказалась она.
Я пытался выкинуть её из головы. Убеждал себя, что она совсем не мой тип. Но чем больше времени проходило с той лекции, тем острее я ощущал неведомую мне раньше тоску. Её едва ли вызывали влюблённость или влечение, как это бывает у обычных людей. Это скорее больше походило на то, что я чувствовал к Алисе. От осознания этого меня немного отпустило. Возможно я просто беспокоюсь, потому что она слабее. Я даже позволял себе безобидные фантазии о том, как мы пересекаемся в колледже, обедаем вместе, как невзначай я зову её с нами в лесной домик на полнолуние. От таких фантазий становилось тепло на душе.
Однако уже через пару дней мне пришлось встретиться с суровой реальностью. Я должен был вести у экономистов практикум, но перед этим заглянул в буфет, чтобы взять кофе и воду. Здорового темноволосого парня я заприметил издалека и огляделся. Раз этот здесь, то где-то рядом должна быть и моя «принцесса». Чуть повернув голову, я заметил её с двумя пластиковыми стаканами кипятка. Может быть это просто совпадение, но ровно в тот момент, когда я нашёл её, она обернулась на меня, будто почувствовала. На лице её появилось мучительное выражение. Она отвернулась и пошла к стойке, за которой стоял здоровяк. Я видел, как приятель спрашивает её о чём-то, а та в ответ качает головой и потирает висок. От их настроя и выражений лиц мне стало беспокойно. Я хотел подойти, но понятия не имел, что сказать в этом случае. Мне оставалось наблюдать, как здоровяк достаёт термос из рюкзака и даёт подруге выпить его содержимое. Даже издалека мне удалось уловить знакомый запах. Беспокойство моё достигло предела. Я оставил очередь и спешно направился к ним. Но прежде, чем оказался рядом, девушка побледнела и, закатив глаза, сползла по стеночке на пол.
Народ вокруг не сразу понял, что кто-то из студентов потерял сознание. Это было мне на руку. Я подбежал и присел рядом с ней. Нащупал пульс, проверил зрачки. Бросил беглый взгляд на здоровяка. Тот в панике набирал номер телефона.
– Что ты ей дал? – спросил я его.
– А? – отозвался он растеряно.
– Что в термосе?! – почти проорал я.
Он пожал плечами и протянул мне крышку с недопитой жидкостью. Я коснулся её кончиком языка и сплюнул. Это был настой аконита.
– Кто дал тебе эту отраву? – прорычал я злобно, чувствуя, как закипает всё внутри. Здоровяк испуганно взглянул на экран своего мобильного.
Часть 3 «Если друг оказался вдруг»
3.1
В детстве, когда меня по ночам одолевала головная боль, я старалась не будить дядьку потому что видела, как он устаёт на заводе. Но он всё равно просыпался.
– Ты чего, Ника? – спрашивал он и гладил меня по больной голове.
Легче, конечно, не становилось, но я хотя бы переставала бояться. Знала, что не одна, что пусть мама и папа не вернутся, но дядь Валера меня не бросит. Я это чувствовала каким-то нечеловеческим чутьем. Мне казалось, что так будет всегда. Какой же наивной дурочкой я была.
Очнувшись дома в темноте, я увидела его фигуру в лунном свете, проникающем с улицы. Дядь Валера стоял ко мне спиной и молчал, но я почему-то чувствовала, что он больше не со мной. Это потом уже я увидела ружьё и окончательно убедилась в своей догадке. Но тогда я просто ощутила возникшую между нами пропасть.
«Что происходит?» – подумала я в панике. Всё это походило на кат сцену из какой-нибудь игры про зомбаков. Так, надо подумать. Последнее, что я помню – как мне стало плохо в аудитории. Вроде бы даже галлюцинации начались. Слышала, что так иногда бывает от запрещённых веществ. Но откуда? Мне что, в столовке кто-то в чай бахнул «подарочек»?
– Дядь, а ты чего в темноте сидишь? – осторожно спросила я.
Он вздрогнул от неожиданности. Ружьё выпало из рук и стукнуло прикладом о стол-книжку, стоящий у подоконника. Вот тогда я жутко перепугалась. Сильнее натянула накрывавшую меня простыню, как будто она, в случае чего, могла спасти от дроби. Дядька обернулся и вгляделся в моё лицо. Его собственное же в свете луны казалось совершенно замученным.
– Эх, Ника-Ника, – вздохнул он с горечью. – Что же ты наделала? Я же тебе говорил, выпей лекарство.
Его разочарованный тон мигом всколыхнул чувство вины внутри. Оно же в свою очередь спровоцировало желание защищаться и оправдываться, даже будучи не совсем уверенной, в чём именно меня обвиняют.
– Дядь, да всё не так, – выдерживая псевдо-спокойствие, начала я. – Мало ли кто что сказал. Я сама по своей воле ничего не пробовала. Спроси Кира, он подтвердит. И кстати, вода твоя мне никогда не помогала. Голова так и продолжала болеть, я просто тебя расстраивать не хотела, потому и не говорила ничего.
Дядька, не выпуская ружьё из рук, придвинул стул к дивану и сел напротив. В руке блеснуло что-то, что я вначале приняла за нож. Последние остатки смелости покинули меня. Я приготовилась молить о пощаде и клясться, что никогда и ни при каких обстоятельствах даже в мыслях ничего странного в рот не возьму.
– Голова-то, может, и болела, но вот такой фигни не было, – дядь Валера поднёс руку к моему лицу, и я поняла, что у него там не нож, а зеркало.
Наступил краткий миг облегчения, который длился, пока я не взглянула на своё отражение. Первое, на что я обратила внимание, это глаза: звериные, янтарно-жёлтые с красными и чёрными вкраплениями. Они смотрели на меня и моргали в такт мне. Их окружала короткая густая шерсть, лоснящаяся даже в скудном свете. Я не сразу осознала, что все эти особенности украшали теперь моё лицо. И именно их имел в виду дядька, когда говорил о «такой фигне». В довершение всего голову венчали острые вытянутые уши. Ещё не собачьи, но уже и не человечьи.
Я вскочила с места и побежала к большому зеркалу на шифоньере. Оглядела себя всю в потёмках и поняла, почему дядька решил оставить свет выключенным. Моё тело изменилось – превратилось в уродливое смешение человеческих животных признаков. Лицо вытянулось, на коже то тут, то там клочьями торчала шерсть. Неподготовленное к таким выкрутасам эволюции сознание сразу стало искать возможное оправдание всему этому звездецу.
– Я что, с ума схожу, дядь? – спросила я, в отчаянии повернувшись к нему.
– Если бы, Ника, если бы, – произнес он со слезами в голосе.
– Тогда что со мной такое на хрен происходит?! – завопила я.
– Ты оборотень, перевертыш, – ответил дядя Валера, и его слова звучали как приговор.
– Но как?.. – только и могла выговорить я.
Дядя некоторое время молчал, давая мне самой возможность осознать, где, когда и как произошёл тот поворотный момент, после которого я и моя жизнь изменились навсегда. То моё чудесное спасение из ледяной воды не было сном. Вот только спасителем моим был не пёс, а огромный чёрный оборотень, после укуса которого я сама стала такой. Все мои познания из полусказочных историй говорили, что ничего хорошего от этого ждать не стоит.
– Волки – зло, – подливал масла в огонь дядя. – Это из-за них погибли одиннадцать лет назад твои мама и папа.
– Но ведь волк спас меня, – возразила я, тщетно пытаясь защитить свою детскую фантазию, что поддерживала меня всё это время.
– Даже обернувшись волком, оборотни сохраняют часть человеческого разума. Если бы он хотел спасти тебя, не стал бы кусать, а обернулся бы человеком.
Я опустилась на заваленный одеждой стул у шифоньера. Свыкнуться с новой реальностью было не просто. Да как это вообще можно было назвать реальностью?! Даже моя внезапная влюблённость в преподавателя уже не казалась чем-то пугающим. Она хотя бы не была из области фантастики.
– Но ведь раньше я не… – прошептала я еле внятно.
– Настой аконита успешно подавлял волчьи инстинкты всё это время, – опустив взгляд, сказал дядя. – Твои мигрени и тошнота – это побочный эффект.
– Но почему ты скрывал?!
До последнего не желая мириться, я продолжала искать несостыковки в этой истории.
– Сначала я испугался. Не знал, что делать и как реагировать. Но аконит помогал, и в какой-то момент я даже начал думать, что ты полностью здорова.
