Пятьдесят оттенков хаки

– Страшно жить так, как мы. Тебе это не надоело?

– Мне? – нервно расхохоталась супруга. – Он еще смеет спрашивать! Мне давно уже все осточертело! Катись на все четыре стороны! – она схватила продукты и скрылась в кухне.

Тополевский переоделся, вымыл руки и вошел следом. Алина, не сводя глаз с экрана телевизора, пила чай, пустой пакет валялся рядом, на табурете. Андрей открыл холодильник.

– Неужели тебя там не кормят? – ехидно уточнила жена. – Она, что, совсем безрукая? Даже готовить не умеет?

Тополевский не стал отвечать, достал продукты, принес тарелку, разделочную доску и нож.

– Не трожь! – нагло приказала Алина. – Продукты – ребенку.

– Я купил достаточно, хватит на всех.

Андрей говорил тихо, но уверенно. Это приводило жену в ярость. Она выхватила из его рук тарелку, размахнулась, чтобы грохнуть ее об пол, но натолкнулась на решительный взгляд и просто спрятала продукты за спину.

– Ничего не дам! Обойдешься!

Муж спокойно достал мясо и поставил на плиту сковороду.

– Ничего трогать не смей! – раздалось за спиной ее шипение.

Тополевский с неприязнью оглянулся и твердо потребовал:

– Выйди вон!

В его взгляде было столько решимости, что Алина, вытаращив от удивления глаза, боком прошмыгнула вдоль стены, больше не решаясь возражать. Поужинав, Андрей вымыл посуду и направился прямо в спальню. Негодующая Алина ворвалась следом:

– Не прячься! У меня закончились деньги!

– А у меня – сломался печатный станок.

– Вадьке в школу нужно, – зло выкрикнула жена.

– Я сам ему дам.

– А на продукты?

– Ты их не покупаешь.

– Это я из принципа.

– У меня тоже есть принципы.

– Но мне нужны деньги. Ты уже две недели ничего не давал.

– На космодроме люди не видят денег по несколько месяцев.

– Знаю, что не видят, я тоже, как все, не получаю!

– Позволь спросить, куда же ты их тратишь?

– Куда надо! – топнула ногой она. – Имею право!

– Вспомни тогда и об обязанностях, – он натянул на голову одеяло. – И не плюй в колодец, из которого пьешь.

Хлопнула входная дверь.

– Вадик, – бросилась в коридор мать. – Что так поздно?

– Тренировка затянулась, – он поцеловал мать в щеку.

– Кушать будешь?

– Не откажусь, – улыбнулся сын.

– Ой, а я ведь ничего не приготовила, – залебезила Алина. – Твой отец слишком поздно принес продукты, а у мамы не осталось денег.

– Ладно, я не голодный, – спрятал глаза парень.

Андрей вышел из спальни и приветливо улыбнулся сыну:

– Привет, Вадька, мой руки – я сейчас сделаю омлет с ветчиной и сыром. Сгодится?

– Я не хочу, – спрятал глаза он.

– Глупости, – не согласился отец. – Переодевайся и за стол!

– Он не станет есть из твоих рук, – со злорадством заметила супруга, становясь рядом с сыном. – Так ведь, сынок?

– Па, я устал, – опустив голову, пробормотал Вадим.

– Как знаешь, – отец с болью посмотрел на него и принес бумажник. – Тебе в школу нужны деньги?

– Мне? – удивился Вадим.

– Тебе, – подхватила мать, толкая его в бок. – Ты просто забыл.

Андрей положил на тумбочку возле сына несколько купюр.

– С уроками помочь? – предложил он.

– Я все уже сделал.

– Тогда спокойной ночи, – горько улыбнулся Тополевский.

Андрей ушел в спальню. Алина быстро спрятала деньги в карман.

– Ма, зачем ты так? – упрекнул ее сын.

– Не твоего ума дело! – сурово оборвала она.

Утром Алина исподлобья покосилась на мужа и обиженно вышла в другую комнату. Он спокойно привел себя в порядок, быстро приготовил омлет и пригласил сына. Позавтракав, Вадим благодарно уткнулся в отцовское плечо. Вымыв посуду, они вместе вышли из квартиры. Алина коршуном бросилась к окну. Убедившись, что муж сел в машину один, она удовлетворенно усмехнулась.

Ближе к обеду Алина стремительно ворвалась в кабинет Тополевского. Он говорил по телефону. Бесцеремонно открыв дверь в комнату за спиной мужа, она пристально изучила обстановку. Андрей положил трубку, обернулся и выразительно посмотрел на непрошеную гостью. Жена подбежала к дивану, на котором были аккуратно сложены тощая подушка и солдатское одеяло, для чего-то заглянула за штору.

– Двоим здесь тесновато, – усмехнулась она с видом победителя. – Выходит, тебя нигде не ждут? Так?

– Уходи, – кивнул на дверь полковник.

– И не надейся! – повысила голос Алина. – Устрою вот прямо сейчас грандиозный скандал на весь штаб, будешь знать! Где тут рабочее место твоей пассии?

Она решительно направилась к двери, надеясь, что супруг остановит ее. Андрей, не глядя на ее художества, изучал документы. Супруга не уходила и, стоя у двери, буравила его взглядом. Молчание прерывал очередной телефонный звонок. Алина с облегчением опустила глаза. Тополевский снял трубку: «Слушаю. Да, сейчас зайду». Он открыл сейф и, взяв документы, стремительно покинул кабинет. Жена бесцеремонно плюхнулась в его кресло. Следующие полчаса она безо всякого стеснения отвечала посетителям, что полковник будет чуть позже. Освоившись, принялась за изучение содержимого выдвижных ящиков стола, но не найдя в бумагах никакого компромата, бросила это наискучнейшее занятие. Время шло, а Андрей так и не появился. Устав от ожидания, Алина сняла трубку телефона.

– Дежурный по космодрому майор Лапин, – прозвучало в ответ.

– Подскажите, полковник Тополевский все еще у командира?

– А кто его спрашивает?

– Жена.

– Никак нет – уехал по частям.

– Давно? – растерялась Алина.

– Минут двадцать назад. Что ему передать?

– Спасибо, ничего, – она положила трубку и вздохнула.

Посидев в задумчивости, Алина потянулась к стопке писчей бумаги, но, загубив несколько листов, так ничего путного и не написала. Проходя мимо комнаты дежурного, она остановилась и, изобразив подобие улыбки, заглянула в окошко:

– Скажите, полковник Локтев у себя?

– А вы кто? – вопросом на вопрос уточнил майор.

– Жена полковника Тополевского.

– На месте, но он занят.

– Меня примет, – Алина решительно направилась в сторону командирского кабинета.

Получив доклад дежурного о незваной гостье, Локтев выглянул в приемную: «Николай, сейчас здесь появится дама. Меня нет ни под каким предлогом. Вышел, умер, испарился». Он закрыл за собой дверь и повернул в замке ключ.

В рабочий кабинет Тополевский вернулся только к вечеру. Валяющееся на полу содержимое выдвижных ящиков стола свидетельствовало о намерениях и настроении Алины. Приведя рабочее место в порядок, Андрей собрал совещание. Слушая доклады подчиненных, он что-то помечал в рабочей тетради:

– По питанию и размещению вопросов нет. А что с экскурсионной программой?

– Музей готов, – доложил Трошев. – Экскурсию проведет капитан Тищук. По площадкам и городу сопровождать буду я – не раз слышал, что говорила Марья Андреевна. Надеюсь, воспроизведу.

Брови Андрея удивленно поползли вверх.

– Может быть, не стоит огород городить? Пригласите ее саму.

– Полковник Теплов сказал, что ее нет и больше не будет.

– Хорошо. Все свободны.

Когда кабинет опустел, Андрей набрал номер музея.

– Капитан Тищук, – представился Леонид. – Вас не слышно.

Тополевский набрал домашний номер Маши. Вместо ответа его ожидали протяжные гудки. Он положил трубку и открыл папку с документами. Заработавшись, не заметил, как в кабинет вошла Оксана. Положив газеты на краешек стола, она сухо поздоровалась и, не задерживаясь, направилась к выходу. Весь ее вид свидетельствовал, что общаться она не намерена.

– Оксана Евгеньевна, я вас чем-то обидел?

– У вас так много работы, не хочется отрывать от важных дел.

– Мне требуется совет, – нашел повод удержать ее Андрей.

– Неужели?

– Да, у меня погибает один цветок, – кивнул на окно полковник.

– Который? – Оксана по-деловому раздвинула шторы.

– Вот этот, – Андрей показал на самый дальний горшок и предостерег. – Осторожно, вы одеты не для садовых работ.

Гостья самодовольно улыбнулась и наклонилась.

– Я как-то интересовался у Марии Андреевны, как быть, – тактично вышел он на разговор о Маше, – но забыл ее совет.

– Андрей Васильевич, а вы не пробовали поливать свои цветы? – усмехнулась почтальон и взяла курс на дверь.

– А..?

– Что? – хитро улыбнулась она.

– Как бы это вам объяснить…

– Говорите прямо.

– Оксана Евгеньевна, вы не проведете сегодня экскурсию в музее? А то никто не решается общаться с иностранцами.

– Увольте! Хватит с меня печального опыта Марьи Андреевны.

– В каком смысле? Она недовольна своей работой?

– Теперь она довольна всем.

– Погодите, – запротестовал полковник. – Что-то произошло?

– Вам виднее.

– Мне казалось, вы дружите.

– Я уж точно ничего дурного ей не сделаю. Ни при каком раскладе, – Оксана выглянула в приемную и убедилась, что их разговор никто не слышит. – Андрей Васильевич, таких людей, как Маша, беречь и ценить надо. И ограждать от всяческих нападок.

– Мы очень признательны Марье Андреевне за…

– «Мы»? И причем тут признательность? – уточнила с вызовом женщина и в сердцах бросила газеты на стол. – Берите ситуацию под контроль! Помогите. Локтев точит на Машу зуб, Головин грозит ссылкой, ваша жена на пару с генеральшей загнали ее в угол. А бывший муж и вовсе обнаглел – устроил в доме бордель. Маша не семижильная. Она ведь сейчас бросит все, уедет и никогда уже не вернется, – в глазах Оксаны заблестели слезы.

– Как это не вернется, – попытался отшутиться Тополевский. – Она военнослужащая. Самовольное оставление части…

– Бросьте вы! Сейчас ей не до устава. Маша, прежде всего, женщина. И эту женщину довели до белого каления. Она вам на шею не вешалась и семью вашу разрушать не собиралась.

– Конечно, нет. Речь идет не о моей семье, – нахмурился Андрей.

– Как раз о ней. Марье Андреевне достается из-за вас: войну ей объявила ваша супруга, – она вздохнула. – А вы за своей работой ничегошеньки не видите. И хотя вы подали заявление на развод…

– А это вы откуда знаете?!

– В каких я только кабинетах не бываю и чего только не слышу! Только вы вышли из здания суда, Локтеву сразу же позвонили. Я как раз почту ему принесла. Что вас еще интересует? Только без дипломатии.

– Оксана, простите, где сейчас Мария Андреевна?

– Так бы сразу и спросили, а то «цветок вянет», – женщина снова выглянула в приемную. – Дома она, просто трубку не снимает. Вещи пакует, собирается послезавтра уехать! Навсегда, – акцентировала она и напомнила. – В своей квартире она больше оставаться не может – там каждый день до смертоубийства доходит. Тем более что ее бывший, ваша жена и вдова скооперировались, – гостья вышла.

– Спасибо, – вслед поблагодарил ее Тополевский и снял трубку. – Игорь? Привет! Как у тебя со временем? Надо бы переговорить с глазу на глаз. Ничего не имею против твоего кабинета, но лучше – у меня. Заглянешь? Жду.

Маша собрала чемодан и принялась паковать объемную сумку. С трудом застегнув «молнию», она заглянула в список и вычеркнула из него то, что уже сложила. Телефон не умолкал ни на минуту, но женщина не обращала на него никакого внимания. Она достала документы и положила их в наружный карман чемодана. Настойчивый звонок в дверь заставил ее вздрогнуть: так протяжно никто из ее знакомых не звонит. От неожиданности она замерла. Звонок повторился. Маша на носочках вышла в коридор и посмотрела в глазок. На площадке, громко переговариваясь, стояли два милиционера. Женщина сжала виски и прислонилась к двери спиной.

– Я же говорил, вечером надо брать, – пробасил сержант. – Ее пока нет. Не засаду же нам устраивать.

– Заедем позже, – согласился приятель и стал спускаться.

Лицо Маши вспыхнуло от волнения. Она метнулась к окну. У подъезда стоял милицейский воронок. Журналистка схватилась за подоконник, чтобы не упасть: «Бог мой! Что-то стряслось? Что они там еще затеяли?» В голову ничего хорошего не приходило.

По идее, за ней милиция приехать не могла: военнослужащего вправе задержать только патруль. Стало быть, либо Миша что-то натворил, либо его снова подставили. Она спрятала лицо в ладони и расплакалась.

Настойчивый звонок в дверь испугал еще больше. Маша заткнула уши. Звонок повторился. Похоже, пришел кто-то свой. Она выглянула в окно – милицейской машины действительно не было. Подошла к глазку – площадка пуста, за дверью тихо. Теряясь в догадках, журналистка осторожно вернулась к окну. У подъезда о чем-то шептались Яна и Карина. Выйти на балкон она не решилась, кто знает, может, за ее квартирой следят. Подруги в случае необходимости вернутся сами, подумала Маша.

Когда стемнело, она так и не решилась зажечь свет. Вздрогнув от скрипа входной двери, бросилась в коридор. Из школы вернулся сын.

– Ты что, спала?

– Что-нибудь случилось? – посмотрела ему в глаза Маша.

– Ма, а что я такого сделал? Подумаешь, чуть задержался, – не понял Михаил и беззаботно сообщил: – Тебе тут в двери записка.

Маша развернула и прочла заковыристый почерк Яны: «Митя подал заявление в суд, обвинив тебя в краже кольца. Там работает его новая пассия, которая пообещала тебе крупные неприятности». Она охнула от удивления. Сын стащил мокрые носки и поскакал в ванную комнату греть ноги. Ужинали в свете газовой конфорки.

У подъезда хлопнули дверцы машины. Маша осторожно выглянула в окно. Снова приехал милицейский воронок. Она приложила палец к губам и увела сына в дальнюю комнату. Когда милиционеры уехали, журналистка выглянула на площадку: в двери торчала повестка. Машу утром ждал следователь. Она включила сыну телевизор и перенесла в кухню телефон.

Трубку долго не снимали. Маша молитвенно сложила руки и подняла глаза вверх: «Господи, помоги! Пусть он еще будет на службе». Наконец, на том конце провода вняли ее мольбам, и раздался знакомый голос:

– Слушаю – Тополевский.

– Андрей Васильевич, – обрадовалась журналистка. – Как хорошо, что вы на месте! Это…

– Я узнал вас, Маша, – впервые позволил себе обратиться вот так запросто Андрей, в голосе которого чувствовалась тревога. – Что-то случилось? Помощь требуется? Просто так вы не позвоните.

– Полагаю, на сей раз без вашего участия не обойтись. Правда, это очень личный разговор. Уместно ли по телефону?

Маша ждала его ответа, едва справляясь с волнением. Какое-то время Тополевский держал паузу.

– Алло? – испугалась женщина.

– Я слышу, – заверил собеседник. – Думаю, мой приезд подвергнет вас еще большему риску и даст повод к новым обвинениям в ваш адрес. Что если я вышлю за вами машину? Служебный день завершен, все разъехались.

– Одеваюсь! – с готовностью выпалила Маша.

В кабинете Тополевского Машу ждал стол, накрытый к чаю. Андрей помог ей снять пальто и усадил напротив. Видя, что она вот-вот расплачется, он пошутил:

– Не откажетесь от «курары»?

– Боюсь, требуется яд посильнее.

Полковник протянул ей стакан с водой. Сделав глоток, Маша благодарно кивнула и шумно выдохнула. Слова давались ей с большим трудом, голос дрожал, она то и дело перескакивала с мысли на мысль. Тополевский слушал, не перебивая. Его вердикт был краток:

– Не вижу причин для беспокойства. Причем здесь милиция? Вы – человек военный, и органы местной власти вам не указ.

Маша согласно кивнула.

– Будь у вашего бывшего мужа хоть сто знакомых, закон един для всех, и он на вашей стороне. Формально вы все еще проживаете под одной крышей. Это раз. Раздел имущества не производился, а значит, оно у вас общее. Это два. Скажите, как можно украсть что-либо, тебе же принадлежащее? Даже если бы вы что-то и взяли, в том нет состава преступления. А нет преступления, нет и дела, – успокоил Андрей. – Спокойно идите в милицию и без всякого волнения объясните это следователю, чтобы уладить формальности. Будут запугивать – требуйте связаться с военной прокуратурой. Вопросы отпадут сами собой. Они хотят взять вас на «попа». Не выйдет. А чтобы упредить ваших недругов, с утра заглянем сначала к моему знакомому в военную прокуратуру. Он все поймет и обязательно подскажет, что надо делать. Умница, а не человек.

Утром перед отъездом на службу Тополевский ввел Машу в один из кабинетов военной прокуратуры:

– Володя, вы здесь сами разберетесь? А мне пора на службу.

– Как же, как же, узнал, – улыбнулся капитан Маше и, привстав, наклонил голову. – Присаживайтесь. Я уже в курсе дела. Только одна незадача, – он стал перебирать бумаги. – А, вот… – и протянул листок с именами Яны и Карины, – эти фамилии вам известны?

– Это мои подруги, – улыбнулась в ответ женщина.

– Неужели? – искренне удивился офицер. – Тогда почему они свидетельствуют на стороне обвинения? Да будет вам известно, именно на показания этих дам ссылается ваш бывший муж. Вместо того чтобы всячески отрицать вашу причастность, они подтверждают, что вы угрожали ему и обещали отнять ценности.

От его слов Машу бросило в жар. Глаза ее расширились.

– Успокойтесь, – Владимир налил гостье воды. – Такое случается сплошь и рядом. По опыту, предают обычно самые близкие. Да не волнуйтесь вы так! Дело яйца выеденного не стоит. Уже все решено. Этот гражданин больше не будет вам досаждать, это мы гарантируем. Распишитесь вот здесь и ждите по почте официальное уведомление об отказе в возбуждении против вас уголовного дела. Формальности, – пояснил он и встал, чтобы проводить Машу. – И не берите ничего в голову: не стоит этот подонок вас, это точно! Правильно сделали, что развелись. Спокойно занимайтесь своими делами!

Вернувшись домой, Маша, не раздеваясь, села на диван и, откинувшись на мягкую спинку, впервые за несколько месяцев испытала чувство огромного облегчения. Дышалось легко и спокойно, словно огромный камень, который она тащила на своих плечах в гору, сорвался вдруг в пропасть. В свете сегодняшних событий злоключения последних недель показались не такими уж страшными. Маша закрыла глаза и задумалась. Чего греха таить, ей было радостно оттого, что человек, недавно бывший просто добрым знакомым, незамедлительно протянул руку помощи и защитил ее в самый трудный момент. Но мысль, что давние подруги хоть и невольно, но все же взяли сторону бывшего мужа, огорчала до слез. Горестные размышления прервал телефонный звонок. Журналистка вздрогнула:

– Слушаю вас.

– Это я вас слушаю, – Тополевский был настроен на лирический лад. – Надеюсь, теперь вопрос с отъездом улажен?

Маша обреченно вздохнула:

– Увы! Другого выхода, Андрей Васильевич, просто нет. Через несколько дней отпуск закончится, а на службу выходить попросту страшно. Мой новый начальник естественно взял сторону Локтева и Головина.

– Разве можно уезжать в середине четверти? – тактично напомнил собеседник. – Это похоже уже на бегство.

– Это не телефонный разговор…

– Прислать за вами машину?

– Чтобы все управление перестало работать?

– Скоро обед…

– Вы меня приглашаете? – улыбнулась Маша, вспоминая их ужин в кафе. – В отличие от Москвы здесь нас знает каждая собака.

– А вы бы могли прийти через полчаса к старой теплице? – предложил вдруг полковник. – Это, конечно, далеко, но…

– Я приду, – боясь, что он изменит решение, выкрикнула она.

В назначенное время Маша добралась на окраину города. Подъехала незнакомая машина, задняя дверца которой распахнулась едва ли не на ходу. Журналистка предусмотрительно отодвинулась подальше от обочины и попыталась обойти ее сзади. Водитель просигналил. Она всмотрелась и к своему удивлению заметила за рулем «жигуленка» Тополевского. Оглянувшись, быстро села на заднее сидение. Машина медленно тронулась с места.

– Если нас сейчас увидят, скандала не избежать.

– Во-первых, здесь безлюдно, – успокоил Андрей. – А во-вторых, мы с вами – свободные люди и вправе делать все, что заблагорассудится. Хотите, поедем в кафе?

– Не стоит никого провоцировать: я взяла бутерброды и термос.

– Предлагаю отправиться на пикник в лес. Не побоитесь?

Через зеркало заднего вида Тополевский поймал ее напряженный взгляд и улыбнулся: определенно, эта женщина полностью ему так и не доверяет. Маша заметила его взгляд и стушевалась.

– Вы не Волк, а я не Красная шапочка, – отшутилась она.

Через сотню метров Андрей заглушил мотор и включил музыку. Из приемника полились первые аккорды «Вальса-бостона». Слова этой песни удивительным образом гармонировали с настроением обоих. Маша прислонила голову к стеклу и закрыла глаза. Отчего-то ей совершенно не хотелось думать, что может произойти сейчас, что последует потом и чем вообще закончится это лесное свидание. Музыка плавно разливалась по салону, переполняя душу чем-то доселе неведомым. Так же внезапно песня оборвалась. Маше не хотелось открывать глаза. Ощущая на себе взгляд Андрея, ее ресницы еще сильнее подрагивали. На заднем сидении она чувствовала себя комфортно и была рада, что между ней и Тополевским есть вполне ощутимый барьер. Словно почувствовав состояние гостьи, полковник иронично уточнил: «Я вам не мешаю?» – и предложил прогуляться. Журналистка смутилась. «Гарантирую полную неприкосновенность», – шутливо подытожил собеседник.

Маша вышла из машины и погрузилась в мир осеннего совершенства. За все эти годы она ни разу не выбралась в лес на прогулку. За грибами, ягодами, на шашлыки ходила, а вот чтобы просто прогуляться – и мысли не было. Озаренный лучами ясного света, лес был необычайно красив. Солнце, прячась за кронами деревьев, настоятельно приглашало в путешествие. Будто знак свыше, рядом мгновенно высветился небольшой круг. Женщина зажмурилась и отчаянно шагнула в него, словно в омут. Светлое пятно согрело, приласкало и поглотило ее, окутав золотистым покрывалом. Глаза разбегались от природного великолепия. Чуть поодаль, на замшелом пне насквозь прогнившей осины, теснилась огромная семейка великолепных опят. Их было так много, что Маша не удержалась и, влекомая таинственной силой, двинулась вслед за грибным потоком, который плавно перетек на упавшее дерево и широким фронтом устремился по стволу вверх. Резное облако из даров леса расположилось так высоко, что пришлось запрокинуть голову. Небесная лазурь ослепила своей безграничностью. На ее бескрайних просторах не было ни облачка. Маша расправила плечи и с наслаждением вдохнула аромат прелой листвы. Голова немного закружилась то ли от свежести, то ли от предчувствия.

– Не зябко? – поинтересовался за ее спиной Тополевский.

Женщина напряженно замерла и оглянулась. Андрей протянул ей внушительную горку молодых боровиков.

– Какая прелесть! – восхитилась Маша. – Оказывается, вы еще и знатный грибник. Не зря говорят, что талантливые люди многогранны во всех своих проявлениях. Вы согласны?

– Спросите у них, – отшутился полковник.

– Если серьезно, я бы хотела поблагодарить вас за помощь, – призналась Маша, понимая неминуемость предстоящего объяснения.

– Не стоит, – Тополевский, чувствуя напряжение собеседницы, положил грибы на пенек рядом с ней. – Скажите, почему вы пытаетесь убежать от меня? – он прислонился к дереву напротив и уклонился от солнечного луча, пробившегося откуда-то сверху.

Маша запротестовала взмахом рук.

– От себя?

Она пожала плечами:

– Дело не в нас с вами. Меня просто допекли…

– Моя супруга? – нахмурился Андрей, но глаз не отвел.

– Не только. Вдова и бывший муж тоже машут шашками, – тактично ушла от ответа она. – Кругом одни угрозы и скандалы. Меня провоцируют, Мишку сознательно толкают в пропасть. Дмитрий и иже с ним останавливаться не намерены. И прокуратура всей этой компании не указ. Чтобы не случилось беды, нам лучше уехать.

– А если вы смените адрес, проблем станет меньше?

– Чем дальше я уеду, тем им будет спокойнее.

– А вам? Я предлагаю вам перебраться в общежитие.

– В общежитие? – удивилась Маша. – Боюсь, это уже не для меня. Головин, к слову, в другом гарнизоне обещает отдельную квартиру.

– И вы поверили? Им главное выпроводить вас. А в каких условиях вы будете жить, никого не интересует. Там вы точно окажетесь в обычном общежитии. Я же предлагаю вам ключи от трехкомнатной квартиры, зарезервированной под общежитие. Там есть даже телефон. С Телегиным я уже договорился. Переехать можно хоть сейчас, – он протянул Маше связку. – У вас есть возможность спокойно собраться или мне как-то вмешаться в этот процесс и изолировать вашего дебошира?

– Возможность есть, – растерялась Маша. – Он как раз отчалил в отпуск, потому я так спешно и засобиралась. Но все же, Андрей Ва…

– Больше никаких «но», – Тополевский сделал шаг навстречу, журналистка интуитивно отступила. – Ильяз поможет вам перебраться – надежнее человека трудно представить. Бытовыми проблемами голову не забивайте: какая-никакая мебель там тоже имеется.

Машу до глубины души тронула настойчивая забота этого сурового с виду человека. На глаза набежали слезы. Боясь спугнуть женщину, Андрей остался на месте, хотя ему отчаянно хотелось успокоить ее и просто прижать к себе. Немного выждав, он поинтересовался: «Что вы решили?» В глазах собеседницы читался вопрос, на который так и не прозвучал ответ. Зачем он так настойчиво стремится помочь? Если Тополевский испытывает к ней хоть малейшую симпатию, почему молчит и ни словом не обмолвится о своих чувствах? Как сложатся их отношения после сегодняшней встречи, и что ожидает ее уже вечером? Не решаясь спросить об этом, она недоверчиво качнула головой, до конца так и не веря в реальность происходящего.