Пятьдесят оттенков хаки

– Конечно, – Серебров погладил ребенка по голове.

– Папа нам тоже подарки приносит, только от зайки, – шепотом признался малыш и посмотрел на сестру. – Да?

Нина кивнула, отдала свой пакет, но шоколад не взяла.

– Благодарю за подарки, – полковник снова протянул ей плитку.

– Спасибо, я не люблю сладости…

– Давно ли? – повысила за ее спиной голос мать.

Девочка испуганно оглянулась, быстро взяла шоколадку и сухо поблагодарила. Вячеслав присел возле Антона.

– Давай дружить, – предложил он, протягивая ладонь.

– Не хочу, – насупился малыш и спрятался за сестру.

– Почему?

– Ты на Кощея похож. Страшно.

– Как же быть? – Серебров растерянно посмотрел на Анну.

– Привыкнет, – отмахнулась та и пригласила: – Дети, у нас сегодня сказочный ужин. А пока Вячеслав Михайлович подарит вам кое-что…

Полковник принес куклу и огромный подъемный кран.

– Вот это да! – ахнул Антон. – Это тоже от ангелов?!

Нина угловато спрятала куклу за спину.

– Не только, – мать стала рядом с Серебровым и взяла его под руку. – Все эти подарки у ангелов для вас попросил Вячеслав Михайлович. Он очень любит всех нас и предлагает жить вместе. Теперь у вас всегда будет много подарков и праздников… – Анна направилась к столу. – А сейчас будем ужинать.

– А папу ждать не будем? – наивно уточнил Антон.

– Нет, – невозмутимо ответила мать. – Папа с нами больше не живет, она улыбнулась и подтолкнула детей к столу. – Вашим папой будет Вячеслав Михайлович.

– Нет! – выкрикнул сын, отталкивая ее. – Наш папа лучше!

Анна шлепнула его по губам.

– Уходи! – закричал малыш. – Ты злая! Я к папе хочу!

Анна со всей силы шлепнула его ниже пояса. Серебров мгновенно заслонил ребенка. Антон, не разобравшись, укусил его за руку. Полковник от неожиданности и боли вскрикнул и, смущаясь, потер ладонь. Нина, чувствуя расправу, села на стул и зажмурилась.

– Ах ты, негодный мальчишка! Как ты смеешь кусаться? Иди в угол! – Анна безжалостно втолкнула сына в ванную комнату.

– И забирайте назад свои подарки, – прокричал в бессилии Антон. – И идите вы к своим ангелам!

Серебров хотел как-то повлиять на ситуацию и встал.

– Не ходите, – попросила Нина, – мама еще больше рассердится.

– Она хорошая, – Вячеслав осторожно присел рядом с девочкой. – Просто ей сейчас тяжело.

Нина опустила глаза и промолчала. Из ее глаз побежали слезы. Немного выждав, она положила куклу на диван и пересела в противоположный угол, подальше от Вячеслава. Он перебрался к ней и хотел обнять. Нина вскочила. «Извини», – смутился полковник. Вошла Анна, оглянулась в поисках Сереброва и попыталась улыбнуться. Из ванной доносился протяжный вой Антона. При виде решительного лица матери Нина испуганно втянула голову в плечи.

– Вот и умница, – при взгляде на Вячеслава голос женщины стал мягче. – Я так проголодалась. Давайте ужинать.

Серебров беспрекословно подчинился. Анна угостила всех салатом. Ужинали молча. Нина все время прислушивалась к плачу брата и без особого желания ковырялась в оливье, но, встретившись взглядом с матерью, стала жевать. Антон на мгновение затих, но тут же принялся барабанить ногой в дверь. Вячеслав посмотрел на Анну.

– Перебесится, – заверила она. – Кому подать горячее?

Серебров пожал плечами. Нина опустила глаза.

– Дочь, помоги-ка мне на кухне, – попросила мать.

Девочка не посмела перечить и поплелась следом.

Матвеев вышел из машины с пакетом, в котором угадывались курица, печенье и апельсины. Попрощавшись с Тополевским, он поднял глаза. Окна квартиры насторожили его непонятной темнотой. Предчувствуя неладное, Виктор на одном дыхании взлетел наверх. На коврике у входной двери одиноко валялась оброненная детская варежка. Он поднял ее и, волнуясь, вставил ключ в замок. Включив свет, сразу же понял, что оказался на руинах собственного счастья. Ранами в сердце зияли полупустые распахнутые шкафы и разбросанные по полу вещи. Виктор по инерции пробежал по всем комнатам в поисках записки, но ничего не нашел. В коридоре он споткнулся о вертолетик сына и присел, заметив неподалеку бант Нины. Отец поднял обе вещицы и на его глазах выступили слезы. Повертев игрушку в руках, Матвеев машинально дернул за шнурок. Вертолет неуклюже накренился, его винтовая лопасть сделала небольшой полукруг и, отлетев, спланировала под тумбу для обуви. Виктор наклонился, чтобы ее достать, и заметил сложенный вчетверо лист бумаги. Развернув записку, он не поверил своим глазам: «С днем рождения, любовь моя! Я вернулся и жду тебя! Машина за углом». Перечитав текст несколько раз, Матвеев побледнел, сел на тумбочку и прислонился к стене. Это было послание Сереброва, которое Анна выронила, уходя «на переговоры». Бумага выпала из его рук и плавно спикировал на пол. Виктор устало закрыл глаза и криво усмехнулся: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…»

Анна вывела дочь в кухню и попросила помочь ей переложить мясо с противня на тарелку. К ним присоединился Серебров.

– Девочки, может быть, вам требуется мужская сила?

– Еще как. Достань нам вон ту большую тарелку.

Вячеслав старательно выполнял все команды.

– Какой ты хозяйственный, – похвалила его возлюбленная, но, видя, как напряглась спина дочери, подмигнула и быстро добавила: – Совсем как моя Нинуля.

Дочь печально вздохнула. Анна прислушалась к тишине в ванной комнате и тихо попросила ее привести Антона. Нина послушно вышла, но через мгновение влетела в кухню с перекошенным от страха лицом. В бессилии она открывала рот, не в состоянии вымолвить ни слова. Видя испуг девочки, мать упала на табурет. «С ним что-то случилось?» Оттолкнув Сереброва, она бросилась к сыну. Входная дверь была распахнута настежь. Анна зажала рот рукой, чтобы не закричать, и с испугом оглянулась. Вещей Антона на месте не было. Женщина прислонилась к дверному косяку и беспомощно сползла вниз. Ее бережно подхватил под руки Вячеслав.

– Он ушел, – ужаснулась Анна. – Какой позор! Что люди скажут?

– Плевать, что скажут! Главное, чтобы с ним ничего не случилось! – Серебров в спешке натянул шинель. – Одевайтесь и бегом на поиски!

Город погрузился в темноту. Порывы ветра становились все чаще. Наспех одетый Антон в одиночестве бродил по улицам, практически не ориентируясь. Занятые своими мыслями взрослые не обращали внимания на растерянного малыша. Сердобольная старушка поправила на нем шапку и шарф и стала оглядываться в поисках родителей, но Антон уже растворился в людском потоке. Он с интересом замирал у светящихся магазинных витрин, поднимаясь на носочки, но так и не смог дотянуться до удивительного мира, где царило сказочное тепло. Вскоре в погодную неразбериху добавилась сильнейшая метель. Она с яростью поднимала в воздух потоки колких снежинок, швыряя их горстями в лица прохожих. Те торопливо ускоряли шаг, заслоняясь от снега воротниками.

Антон стал замерзать и испуганно метался взад-вперед. Привлеченный громкими ребячьими голосами, малыш уверенно направился к детскому городку. Там резвилась большая компания мальчишек постарше. Одни катались с горы, другие достраивали крепость, принимая самое активное участие в затянувшейся снежной баталии. Группа детей среднего возраста играла в прятки. Антон присоединился к ним, заигрался и не заметил, что метель разыгралась не на шутку. Ветер стал сбивать юных игроков с ног. «Пацаны, на сегодня хватит! – скомандовал вожак. – Айда по домам!» Веселая гурьба с шумом бросилась врассыпную.

Не вняв призыву, Антон продолжал кататься с горок. Шарф на его шее развязался, шапка съехала набекрень, единственная варежка насквозь промокла. Он поднес руки ко рту и стал согревать их своим дыханием. От сильного напряжения в глазах потемнело, вскоре разболелась голова. Мальчик захныкал и стал дуть еще сильнее. Пальцы не согревались, вокруг него образовался сугроб. Антон завалился на спину, сгреб снег в охапку и поднес его ко рту. Горло обожгло ледяным холодом. Порыв ветра сорвал с него шапку и покатил дальше, в сторону леса. Малыш бросился за ней вдогонку и по уши провалился в сугроб. Он жалобно закричал, но разыгравшаяся вьюга заглушила его тоненький голосок.

Анна, Нина и Серебров планомерно прочесывали близлежащие дворы. Они громко звали малыша, но в ответ раздавался только лай бродячих псов. Вячеслав предложил разбить зону поисков на сектора.

Едва компания разделилась, Нина бросилась домой. Входная дверь была приоткрыта. Почерневший от горя отец сидел в коридоре на тумбочке. Рядом с ним прямо на полу валялся пакет с подтаявшей курицей. На щеках Виктора застыли бороздки от слез. Нина осторожно присела рядом и уткнулась лицом в его ладони. Матвеев вздрогнул, прижал девочку к себе и незаметно протер глаза. Дочь разрыдалась.

– Нина, – Виктор достал из кармана носовой платок и промокнул ей слезы. – Что случилось, родная моя? Я подумал, что вы уехали.

– Папочка, Тошка сбежал! Найди его! Я знаю, он к тебе пошел!

– Откуда сбежал?!

– От них, – Нина растерялась в поисках нужного слова.

Отец встал, сменил шинель на куртку и посмотрел ей в глаза.

– Где это случилось? – спросил он, надевая перчатки.

– У некрасивого дяденьки.

– Ясно, – усмехнулся Матвеев. – Пошли! Ты адрес помнишь?

– Да, но он сбежал и идет к нам домой! Он ищет тебя.

– Вперед! – вскочил отец. – Стоп! Нина, тебе придется остаться здесь и ждать. Антон может вернуться, а дома никого нет.

Девочка заплакала и наклонила в знак согласия голову.

– Ты адрес той квартиры знаешь? Вдруг он уже нашелся. Получится, что теперь ты потерялась. Мама тоже будет искать тебя здесь, – он стал расстегивать пальто Нины. – Кому-то из нас надо дежурить дома. Будет лучше, если на поиски пойду я. Куда идти?

– В дом, где новая почта.

– Высотка?

– Да, квартира пять.

– Все будет хорошо! – Матвеев поцеловал дочь и вышел.

Метель разбушевалась не на шутку и с каждым порывом ветра набирала силу. Огромные хлопья снега, гонимые ветром, безжалостно хлестали по лицу, забивая глаза, рот, нос. Оказавшись на дне ямы, Антон испугался и стал лихорадочно карабкаться вверх. Каким-то чудом ему все же удалось выбраться. Так и не найдя шапку, мальчик натянул капюшон и обмотал шею шарфом. Единственная варежка бесследно исчезла. Он спрятал окоченевшие кулачки в карманы и зашагал, куда глаза глядят. Вскоре дорогу ему перегородила огромная гора снега. Антон попытался заползти вверх, но силы оставили его. Мальчик немного побарахтался в снегу и затих.

Когда ледяную гору высветили фары подъехавшего самосвала, малыш не подавал признаков жизни. Старик-водитель закурил и потянулся к рычагу, готовясь освободить кузов от очередной партии снега, но заметил какое-то яркое пятно. Мужчина открыл дверцу и буквально вывалился в непогоду. Заслоняя лицо от снега, он пробился к бугорку и опешил – свернувшись калачиком, припорошенный снегом лежал ребенок. Безжизненное личико не реагировало ни на крик, ни на свет. Старика бросило в дрожь. Он выплюнул сигарету, сбросил тулуп и голыми руками принялся откапывать страшную находку. Укутав ребенка, он трясущимися руками прижал его к себе, не чувствуя холода. Забравшись в кабину, шофер взял в ладони снег и принялся растирать Антону щечки. Уложив мальчика на сидение, он, забыв про снег в кузове, развернул машину и помчался в город. «Как же тебя, браток, занесло в такую-то даль? – выстукивая зубами чечетку, повторял испуганный водитель, с трудом вспоминая слова давно забытой молитвы. – Матерь Божья, только не оставь его своей милостью…». Вдруг машина забуксовала, а потом и вовсе заглохла. Мужчина расстегнул пальтишко мальчика и приложил ухо к его груди. «Господи, ничего не слышу…» – отчаянно застонал он. В сердцах старик помянул всех известных ему святых и стал креститься. Машина вдруг ожила и двинулась с места. Водитель бережно уложил мальчика на сидение и взмолился: «Не подведи, родимая!»

В себя Антон пришел лишь на третьи сутки в палате больничного бокса. Увидев рядом отца и сестру, малыш счастливо улыбнулся и хотел их позвать, но не сумел издать ни звука: голос пропал. Виктор дремал прямо на стуле, но его рука крепко держала запястье сына, к которому тянулись прозрачные трубки капельницы. Антон с интересом наблюдал, как по ним скатывались прозрачные кругляши. На спинке кровати скрестила руки Нина. Положив на них голову, она с нежностью смотрела в лицо брата. Из печальных глаз девочки струились слезы, но она светилась от счастья. Нина подмигнула малышу и приложила палец к губам. Антон с удивлением стал рассматривать больничные своды, незнакомые стены, чужую кровать. Уловив движение его глаз, девочка поверила, что это не сон и легонько коснулась отцовского плеча. Матвеев моментально открыл глаза и машинально погладил маленькую ладошку. Пальцы мальчика шевельнулись. Виктор вскочил и заглянул ему в лицо. Антон расплылся в улыбке. Отец зажал ладонью губы, боясь закричать.

– Привет, малыш, – просиял он. – А мы уже соскучились!

– Привет, – губами ответил сын, заходясь в приступе кашля.

– Я позову врача, – бросилась за дверь Нина.

В коридоре на табурете, прислонившись к стене, дремала Анна. Ее лицо осунулось и опухло от слез. Под глазами зияли темные круги. Тугой узел ее тяжелых волос был наспех заколот на затылке. Едва скрипнула дверь, Анна встрепенулась. Нина плакала и смеялась одновременно. Мать все поняла без слов и бросилась в ординаторскую. Но в палату вместе с врачами войти не решилась. Уткнувшись лбом в холодное стекло, она внимательно наблюдала за тем, как осматривают сына, как ему делают укол и дают микстуру.

Приступ кашля отступил. Антону стало лучше. Медсестра первой вышла из палаты и глазами указала назад. Анна с надеждой заглянула в лицо медику. Тот устало улыбнулся: «Кризис миновал. Сейчас сделаем снимок. Воспаления легких, думаю, не избежать», – он обернулся и подмигнул маленькому пациенту. Мальчик захлопал ресницами и заметил рядом с доктором мать. Лицо его перекосилось от ужаса. Ребенок покраснел от напряжения и стал кричать. По его губам легко читалось одно слово: «Уходи! Уходи! Уходи!» Виктор схватил на руки сына и принялся его успокаивать. Нина взяла ладошку брата и прижала ее к своим губам. Но малыш уже был не в состоянии слушать, у него случился нервный припадок. Врач на ходу выкрикнул медсестре: «Полкубика реланиума!» Анна скрылась за выступом, спрятала лицо в ладони и зарыдала.

Несколькими днями позже в кухне съемной квартиры Нина помогала матери заливать в термос бульон. Завернув лоток с пюре и куриной ножкой в газету и пуховый платок, дочь поставила его на дно сумки. «Не забудь взять сок, – устало попросила Анна. – И не говори, что это от меня». Девочка присела рядом и робко провела рукой по волосам матери. Та прижала ее к себе и расплакалась:

– Погоди, я оденусь и помогу тебе все отнести.

– Не ходи, здесь же рядом, я сама донесу.

Анна не стала спорить и благодарно кивнула.

– Прости меня, милая! – ее голос дрогнул, как-то вмиг охрип, и слезы полились градом. – Я вас очень люблю… Но так уж вышло – не сложилось у нас с отцом.

– Я знаю, – горько вздохнула Нина.

Прижавшись друг к другу, они плакали. Дочь оделась.

– Мама, можно я заночую у папы? Завтра же выходной.

Анна взяла в руки ее лицо, поцеловала глаза, нос, щеки и упала на колени. Голос ее дрогнул:

– Конечно, можно… Заботливая ты моя. Хозяюшка.

– Мама, ты не бойся, я тебя не брошу. А уроки я сделаю, не волнуйся. И полугодие закончу без троек! Осталось-то всего ничего.

Анна проводила дочь и еще долго смотрела на нее из окна. Голова раскалывалась от боли. Она сжала виски и заплакала в голос.

Выйдя из машины, Серебров посмотрел на окна квартиры и удивился: в них не было света. По телу пробежала дрожь неприятного предчувствия. Осторожно открыв дверь, он успокоился, заметив в прихожей шубу и сапоги Анны. От сердца отлегло. Он сбросил шинель и нежно позвал: «Аннушка!» В ответ – ни звука. «Анюта!» – более настойчиво повторил Вячеслав и прислушался. Признаки жизни подавали только настенные часы. Из ванной комнаты доносился звук капающей воды. Полковник открыл дверь. В умывальнике валялась пустая упаковка от таблеток. Побледнев от догадки, он бросился в спальню. Анна, одетая и недвижимая, лежала на кровати, свернувшись калачиком. Рука ее как-то неестественно свисала вниз. Серебров подбежал и прижал к себе обмякшее тело любимой. «Аня!» – в голос закричал он. Она вздрогнула и испуганно открыла глаза.

– Что? Что-то с Антоном?

Вячеслав опустился на колени и уткнулся лицом в ее грудь.

– Господи, как же я испугался, – лихорадочно прошептал он. – Увидел в умывальнике пустую упаковку от таблеток и чуть не умер.

– А, – поправила волосы Анна. – Голова разболелась, но в аптечке ничегошеньки не оказалось, – она с благодарностью посмотрела на Сереброва. – А ты что подумал?

– Так… Ничего… Показалось, – он обнял женщину и прижался губами к ее виску. – Я тебя очень люблю и очень боюсь потерять.

– Спасибо… Давай ужинать.

– У нас снова есть ужин? Никак не привыкну, что меня ждут!

– Очень ждут. У нас теперь всегда будет ужин! И обед, и завтрак.

– Ты знаешь, я отвык от такой заботы, – признался Серебров, смакуя вкус рыбы. – Слушай, а почему у тебя она не разваливается?

– У хорошей хозяйки она и не должна разваливаться.

– Значит, мне повезло, – он оглянулся. – А где Нина? Уже поздно.

– Она после больницы заночует у отца.

– И правильно, – полковник с нежностью посмотрел на Анну. – Пусть встречаются, не стоит этому препятствовать.

– К чаю есть пирог, – вскочила Анна.

– И зачем только ты хлопочешь? – восхитился Вячеслав.

– Мне нравится заботиться о тебе! А еще нравится жить без очередей и забот. Нравится, что все есть. И есть ты. Спасибо.

– А с Ниной ты поговорила? Через пару недель нам уезжать.

– Куда она денется? Поедет со мной, я это точно знаю.

– А Антон?

– С ним куда сложнее. Наверное, пока останется с отцом. Он даже видеть меня не хочет! И не скоро простит.

– Не стоит разлучать детей, – возразил Серебров. – Может, пока останься и попытайся договориться с Виктором. Он вправе все знать.

– Пока обустроимся, Антону будет лучше с отцом.

– А потом?

– Там видно будет, – она смахнула слезы и достала чашки…

Солнечный свет слепил глаза. Маша заперла номер и в ожидании машины спустилась вниз. Площадка у входа в гостиницу немного продувалась ветром, но на солнце припекало. Журналистка спряталась за угол и подставила лицо живительным лучам. Насвистывая что-то модное, рядом с ней незаметно появился Никита.

– Мадам, вы случайно не меня ждете?

– Разбойник, – в шутку замахнулась она. – Не мешай загорать.

– Вот они, плоды глобального потепления: осенний загар в тайге.

– Не вижу в твоих руках орудия производства.

– Что же мне камеру на все деловые встречи с собой носить?

– То есть ты проходом и еще оттуда?

– Маня, я пробегом и уже сюда. Клянусь, ты не успеешь завершить свой моцион, как я составлю тебе компанию. Пока.

К стоянке плавно подъехала черная «Волга». Маша шагнула навстречу, полагая, что это за ними, но ошиблась. Из машины вышел незнакомый водитель, посмотрел на часы и закурил. В сумочке Маши зазвонил мобильный телефон.

– Привет, сын. Спасибо, все в порядке. А у тебя?

– Нормально. Учусь, верчусь, как все кручусь. Ма, Андрей Васильевич говорит, ты совсем себя не бережешь. Это так или…?

– Он слегка преувеличивает. Работы, конечно, много, но и нам не привыкать. Я уже соскучилась. Ты поесть не забываешь?

– Если успеваю, нет.

– Стало быть, не успеваешь. Потому что спишь допоздна.

– Просто ложусь поздно. Да, Василич такое мясо забацал – отпад!

– Лентяй, мог бы ему и помочь!

– А я и помог …есть. И поблагодарил, – рассмеялся сын. – Ну, все, пока. Целую, – он отбился.

Из гостиницы вышел сутулый неопрятный полковник и сел в «Волгу». Машина тронулась с места. На крыльце появился Никита.

– Вы даже не здороваетесь? – удивился он.

– С кем? – не поняла Маша.

– С Серебровым. Это же он отъехал.

– Я просто не узнала, – оглянулась коллега. – Очень изменился.

Журналистка посмотрела вслед удаляющейся машине. Ничего общего с тем Серебровым, которого она знала, в этом обрюзгшем человеке не было. С годами Вячеслав заметно сдал.

…В день отъезда Сереброва было необычайно солнечно. Мороз сошел на «нет», и солдаты, загружавшие контейнер, сбросили свои шинели. Полковник пожурил их, но сам разогрелся и снял куртку. Завершив погрузку, он поблагодарил бойцов, вручив каждому по блоку сигарет и пакету пряников, и отправил их в часть на автобусе под присмотром лейтенанта. Подойдя к разрумянившейся на морозе Анне, Вячеслав шутливо отрапортовал:

– Товарищ командир, разрешите доложить: дела сдал, контейнер загрузил, пора и в путь. Осталось только Нину дождаться, – он поцеловал Анну и запрыгнул в кабину грузовика. – Незачем нам больше ютиться по чужим углам. Свои хоромы уже дожидаются.

Шагая к машине, Анна лоб в лоб столкнулась с Машей. Кивнув в знак приветствия, она молчаливо уступила дорогу бывшей соседке, но, сделав несколько шагов, решилась и окликнула.

– Я уезжаю, – печально сообщила Анна.

– Вижу. Желаю счастья…

– А сын остается с мужем…

Маша удивленно вскинула брови.

– Так получилось… Дочь едет со мной, – Матвеева глотала воздух и не могла подобрать слова. – Муж… Виктор, – торопливо пояснила она, – видимо, не всегда сможет забирать Антона вовремя. Раньше вы всегда выручали нас. Если можно, помогайте и потом… – не договорив, она развернулась и побежала к машине.

Маша долго смотрела ей вслед. Из подъезда с радостным лаем выскочил пес, следом за ним появилась соседка Валентина Петровна.

– Без пяти минут генеральша пешком нынче не ходит, – вслух укорила она. – Скандалила что ли? Я на подкрепление пришла.

– Просила помочь Виктору с Антоном.

– Променять сына на мужика. Как так можно?

– Помнится, Анну Каренину вы даже жалели.

– То книга, а здесь живой ребенок!

– Бог ей судья, – горько усмехнулась Маша. – Плохо ей…

– Кто бы говорил! Тебе что ли хорошо? Анька вон богатого мужика отхватила, на новую квартиру съехала! Ты вона сколько годков со своим воюешь, а начальство квартиры как перчатки меняет.

– Их квартира нынче за тысячу верст…

– Скажешь тоже. Через три квартала она, в высотке. Постой, выходит, она только что навсегда съехала?

– Похоже, что так.

– Ты ж моя кроха, – охнула соседка. – Он без отца тосковать станет. Выходит, зря я блины пекла? Витя никак не умеет их переворачивать. Кто теперь все это съест? Мишку что ли присылай.

– Антошка и съест. Он с папой остался.

– Иди ты! Бросила-таки дите? Что же с ними будет?

– С Виктором малыш не пропадет!

– Это точно, – Валентина Петровна перекрестилась. – Господи, не оставь их, бедных, согрей своей любовью и сохрани.

Серебров и Анна уложили оставшиеся вещи на заднее сидение машины и осмотрелись в поисках Нины. Весело размахивая портфелем, она радостно подбежала к машине и с гордостью сообщила: «Мамочка, поздравь: у меня каникулы! Всего две четверки, остальные пятерки». Девочка с удивлением посмотрела на сумки, коробки и баулы.

– Мы что, прямо сейчас переезжаем?

– Да, у нас теперь будет новая и очень просторная квартира, где у тебя будет своя комната, – спрятала глаза мать, копаясь в сумочке.

– А у Антона? – с вызовом уточнила дочь.

Анна сделала вид, что не расслышала вопроса. Серебров подвинул коробки и жестом пригласил Анну в машину.

– А на какой улице наша квартира? – насторожилась Нина. – До школы далеко? – обратилась она к Сереброву.

– Приедем, увидишь все сама, – он помог девочке забраться.

– Садись рядом, по дороге перекусишь, – мать подвинулась и протянула ей бутерброды в пакетике, – а то потом будет некогда.

– Спасибо, я потерплю!

– Ешь, нам ехать очень далеко, – Анна хлопнула дверцей. – Квартира не здесь, – призналась, наконец, она. – Мы едем на вокзал.

– Зачем? А Антон? – вдруг спохватилась Нина и испуганно посмотрела на мать. – А как же папа?! – шепотом прокричала она.

– Я ведь тебе уже объясняла, пока мы поживем втроем.

Глаза девочки наполнились слезами. Анна посмотрела на нее с укоризной. «Пожалуйста, без истерик, – строго напомнила мать и приказала: – Вадик, не спи – вперед!» Водитель посмотрел на Сереброва. Тот, хмурясь, качнул головой в знак согласия. Машина тронулась с места. Девочка напряглась всем телом и потянулась к дверной ручке. Анна перехватила ее ладонь и больно сжала запястье.

Проезжая мимо детского сада, Вадим снизил скорость. Дочь с надеждой посмотрела на мать. Та демонстративно отвернулась. Нина жадно прильнула к окну. Антон в гордом одиночестве сидел на краешке песочницы, лепил что-то из снега и жалостно размазывал слезы по чумазому личику. Анна украдкой бросила на него прощальный взгляд и, глотая слезы, нервно прикусила губу. Заметив это, Нина схватила ее за руку и отчаянно взмолилась: