скачать книгу бесплатно
– Непременно замажу. Только для начала нужно выманить оттуда мышь и поймать её. Уверен, Тимоха справится. Ты обедал сегодня?
– Когда там! Я за домом да за двором приглядывал!
– Как же мне с тобой повезло, Яшка! Ни у кого нет такого петуха, а у меня есть: и утром разбудит, и дом стережёт – собаки не нужно!
– И кота не нужно! Я могу мышей ловить не хуже твоего Тимохи! – возбуждённо воскликнул Яшка!
– Нет, Яшка, Тимка не только для ловли мышей у меня живёт!
– А для чего же ещё? – удивился Яшка. Такого ответа он точно не ожидал от Зуича.
– Я тебе как-нибудь потом расскажу. Он – добрый малый! Тебе бы подружиться с ним.
– Да мы и так…
– Не ври, Яшка, не надо, – не дал договорить ему дед Зуич.
– Откуда ты, дед Зуич…
– …просто постарайся с ним подружиться, – снова не дал задать вопрос Зуич. – Для меня постарайся.
– Если это для тебя, дед Зуич, то я постараюсь! – пообещал Яшка.
Вряд ли кто-то смог бы сейчас усомниться в словах Яшки. Они звучали более чем убедительно.
– Там во дворе я насыпал тебе зерно в миску. Иди обедать, – сказал дед Зуич.
Яшка выскочил во двор и направился к миске.
– Да я скорее перестану червяков клевать, чем подружусь с этим уродом! – негодовал Яшка.
И тут краем глаза увидел, как червяк, только что вылезший на поверхность, смело проползает мимо него в сторону огорода. Червяк остановился, улыбнулся Яшке и продолжил свой путь. Яшка от такой наглости разозлился ещё больше, подскочил к червяку и со словами: «к тебе это не относится!» тут же его склевал.
Увидев блюдце с молоком возле мышиной щели, Зуич удивился: «Да, Яшка, очень креативно придумал, чтоб выманить мышь из подпола». Он переставил блюдце Тимохи на прежнее место и зашел в другую комнату, закрыв за собой дверь.
Глава 5
БИБЛИОТЕКА ЗУИЧА
Одну из комнат своего дома Зуич оборудовал под библиотеку. Было очевидно, что это – его любимое место отдыха и работы. Мебели в библиотеке было не много – самое необходимое для Зуича: книжный шкаф, письменный стол, стул и диванчик с маленьким журнальным столиком возле него.
Первое, что притягивало внимание – это стоящий под стенкой немного потёртый временем, но добротный высокий книжный шкаф с тремя большими и двумя маленькими секциями с множеством полок. Он занимал в длину не менее четырёх метров.
На полках стояло много книг в разных переплётах: больших и маленьких, толстых и худых. Книги говорили о том, что их зачитывают до потёртости, а не ставят на полку в виде интерьера. Особенно в глаза бросался один большущий и толстый фолиант.
В день, когда Зуич расставлял свои привезённые книги на эти полки в нужной ему последовательности – по именам авторов, он глубоко задумался.
– Когда-нибудь здесь будет храниться книга, пропавшая уже более девяти веков назад, – произнёс Зуич, поворачивая ключик в замке потайного ящика. – А вот тут – книги, в которых я напишу обо всём, что со мной произойдёт на пути её поисков. Мир должен узнать правду. Одну из книг я назову «Пробуждение Земли», а другую – «Жизнь в Новых Ряженках».
Он расставлял книги по полкам и улыбался своей мечте.
Тогда он ещё не знал, что очень скоро его захлестнут невероятные, а порой очень опасные приключения и путешествия по дальним странам. Об этих приключениях напишут книгу «Новые Ряженки. Путешествия по дальним странам». Её будут читать дети и взрослые во всём мире.
На шкафу лежал старый продолговатый фибровый чемодан светло-коричневого цвета, сделанный из прессованного картона. Углы чемодана были оббиты металлическими набойками для особой прочности. Он имел три замка: два по краям и один посередине. Ручка его была сделана из крепкой кожи. Это был ещё один хранитель прошлого старика Зуича.
Массивный письменный стол стоял возле окна так, чтоб на него падал дневной свет. В столе по обе его стороны находились выдвижные ящички – по три штуки с каждой стороны, и все они запирались на ключ. Поскольку Зуич проживал один, было не совсем понятно, от кого он запирает эти ящики, и что такого важного в них хранится.
Посередине стола стояла печатная машинка старого образца фирмы Underwood. Именно на ней Зуич и собирался писать свои мемуары «Жизнь в Новых Ряженках». В машинке скучал наполовину застрявший, почти чистый, но успевший немного пожелтеть лист бумаги, на котором виднелось единственное предложение: «Жизнь разделилась на две половины: «до» и «после» того, как я покинул…».
Видать, этот начатый лист тоже был покинут, и как надолго – неизвестно.
Чуть слева стояла настольная лампа с абажуром светло-фисташкового цвета. В деревянном стакане – ручки, несколько карандашей, ножик для вскрытия конвертов с письмами; ещё лежало несколько книг, какой-то бумажный свёрток, перевязанный тесьмой, а также подсвечник с тремя сгоревшими наполовину свечками на тот случай, если в доме не окажется электричества, что случалось довольно часто.
С правой стороны на столе находился очень необычный глобус на подставке. Когда он вращался по наклонной оси, сквозь него была видна комната! Он был сделан из прозрачного стекла, на котором изображалась только суша. Ни параллелей, ни меридианов, ни градусной сетки на нём не было!
В местах, где должны были находиться океаны, моря и другие водоёмы, стекло оставалось прозрачным. Но стоило повернуть глобус против оси в обратную сторону, как стекло приобретало жидкую форму, и можно было увидеть бушующий океан, а если присмотреться внимательно, то даже кита, вынырнувшего на поверхность океана. А потом всё тут же стихало, и глобус снова становился прозрачным стеклянным шаром с материками.
У стола стоял деревянный стул, оббитый тёмно-зелёной кожей, судя по которой было видно, что Зуич частенько засиживался на нём с книгами. В углу находился небольшой диванчик с четырьмя подушечками и шерстяным пледом. На нём обычно и заканчивался рабочий день Зуича с книгой в руке. Возле дивана он зачем-то поставил маленький журнальный столик на одной единственной, но тоже очень массивной и крепкой ножке посередине.
Очевидно, что шкаф, стол и журнальный столик некогда состояли в одном мебельном гарнитуре, так как сделаны из одной и той же древесины и украшены одинаковой резьбой.
На журнальном столике располагалась деревянная шахматная доска с расставленными на ней красивыми высокими шахматными фигурами, искусно вырезанными мастером из дерева. Они будто бы ждали, что вот-вот за них сядут старые приятели, и фигурки вновь оживут – начнут своё очередное сражение на поле из чёрно-белых квадратиков.
На стене с противоположной стороны дивана висели часы с маятником в деревянном корпусе со стеклом. Что-то странное было в этих часах, и на первый взгляд странность эта казалась незаметна. Шли часы безупречно – тик-так, тик-так, – маятник покачивался из стороны в сторону, а обе стрелки часов продолжали свой путь по кругу циферблата. И всё же… Чем-то они вызывали непонятное волнение. Было такое ощущение, будто за стеклом кто-то за тобой наблюдает, будто всё в комнате – и мебель, и предметы живут своей собственной жизнью, стоит только человеку, да и не только человеку, покинуть библиотеку. Но, может быть, это чувство исходило при взгляде на фотографии?
На стене возле часов висели две фотографии в рамках: одна – старая, другая сделана гораздо позже. В нижнем правом уголочке старой фотографии еле-еле виднелась надпись: «1910 год»
На фотографии была запечатлена молодая семья из трёх человек: мать, отец и сын, мальчик одиннадцати лет. Без сомнения, эта семья происходила из знати высокого рода.
Лица всех троих выражали достоинство и благородство. Отец семейства сидел на стуле, мама и мальчик стояли возле него. Отец и сын были одеты каждый в длинное пальто, из которых виднелись воротнички белых рубашек. У отца воротничок подвязывал галстук, а у сына – шёлковая лента.
На голове отца солидно сидел котелок с чуть загнутыми по бокам полями. На маме было длинное пальто жакетного вида и объёмная широкополая шляпа с цветами из шёлка.
Взгляд родителей фотограф направил чуть в сторону, тогда, как мальчик серьёзным видом смотрел в объектив. Сделай несколько шагов вправо или влево – можно заметить, будто мальчик всё равно внимательно за тобой наблюдает.
Но было у мальчика кое-что куда более интересное! В правой руке чуть ниже рукоятки он держал трость. Вероятно, отец передал её сыну на время съёмки, так как сидя держать её было неудобно. Но интерес вызывало не то, что её держал мальчик, а то, как она выглядела.
С одной стороны рукоятки находилась большая голова медведя с опущенными вдоль трости лапами, держащими редкий камень. На мощной шее медведя сидел орёл, повёрнутый в противоположную сторону. Оба они зорко смотрели вдаль, будто охраняли хозяина от возможной опасности.
Не оставалось сомнения, что трость эта – очень редкий, скорее единственный экземпляр. Было в ней что-то магическое, притягивающее внимание.
Вторая фотография на первый взгляд не вызывала такого интереса, как первая. И сделана была гораздо позже. На ней улыбался молодой Зуич. В руках он держал… трость! Точь-в-точь такую, как у мальчика на старой фотографии! Трости похожи как две капли воды! Возможно, родители мальчика на фотографии – это прадедушка и прабабушка Зуича, а мальчик – его дед.
На фото молодой Зуич стоял в просторной комнате, а за ним – стол с большим зеркалом, такие, как бывают в обычных гримёрках у артистов. Стол и зеркало находились за его спиной.
НО СТОП! Кто и как сделал это фото? В отражении напротив зеркала НИКОГО НЕ БЫЛО!
Глава 6
АНФИСКА
Прогуливаясь по окрестностям, Тимоха решил разузнать, кто соседствует с дедом Зуичем, понаблюдать издали. Ведь теперь это и его соседи.
И тут он услышал за забором голос, напомнивший ему скрип старой двери на чердаке в доме своих бывших хозяев в Васютиках. Голос этот не предвещал ничего хорошего и звучал угрожающе: «Ах, ты, мерзкое животное! Я тебе покажу, как мои грядки топтать!»
Тимоха в три прыжка оказался возле забора с большими щелями, где сквозь них можно было увидеть всё, что происходило во дворе, а скорее, на огороде, судя по грядкам с капустой.
Перед ним предстала жуткая картина: на маленького козлёнка надвигалась злая старуха с угрожающим видом и верёвкой в руках. Испуганный козлёнок заблеял, что было сил, а старуха с верёвкой быстро приближалась, злорадно улыбаясь.
Тимоха недоумевал: почему хозяйка так ужасно относится к своему козлёнку? Он же ещё совсем маленький! И уж точно нуждается в хорошем питании, как эта капуста на грядке, куда он залез.
Тут он вспомнил слова Зуича про Лукерью Филипповну и её козу. Так вот у кого дед Зуич молоко покупает! Как он может дружить с такой злобной старухой? И тут же услышал: «отведу тебя на базар и продам любому, кто тебя увезёт как можно дальше с глаз моих долой! Раз и навсегда забудешь сюда дорогу!»
– Забудешь дорогу? – повторил Тимоха.
Его осенила догадка: «А вдруг этот козлёнок забежал сюда за капустой! И старуха – вовсе не его хозяйка, не Лукерья! В таком случае, козлёнок в беде! Надо что-то делать!»
Он вспомнил, что именно сюда, в дыру этого забора пролезла Яшкина «милочка», с которой тот недавно беседовал. Тимоха кинулся искать эту дыру. Он пробежал вдоль забора метров десять и остановился.
– Вот она! Нашёл! – Тимоха оглянулся.
«Надо приготовить путь к отступлению», – подумал он.
Оказавшись наполовину в дыре, он улёгся на спину и четырьмя лапами что есть мочи принялся колотить по доске, которая еле держалась на одном гвозде. Доска немного поддалась, и Тимоха приподнял её в сторону.
– Пролезем, – сказал он и рванул в огород.
Он ещё не знал, каким способом отвлечёт злую хозяйку. Увидев возле дома ведро с яблоками, Тимоха перевернул его, и со всей силы толкнул его лапами. Яблоки высыпались, а ведро с грохотом покатилось по узкой каменной дорожке в сторону огорода. Пока ведро громыхало, Тимоха запрыгнул на простыню, которая сушилась во дворе на верёвке. Крепко уцепившись в неё когтями, он давай на ней раскачиваться, привлекая внимание.
– А ну, прочь! Пошёл прочь! Брысь отсюда! Брысь немедленно! Что ты наделал, окаянный?! Вот я тебе сейчас! – услышал он истошный вопль.
Хозяйка неслась со всех ног к Тимохе, бросив верёвку в огороде. До Тимохи оставалось каких-то два метра. Но тут она споткнулась о рассыпанные яблоки, и её понесло вперёд. Падая, она успела ухватиться за верёвку. Тимоха в тот же миг спрыгнул и помчался в огород, а старуха всем телом навалившись на простыню и оборвав верёвку, повалилась вместе с ней прямо на землю.
– Бежим скорее со мной! – скомандовал Тимоха, подбежав к козлёнку, с испугом наблюдавшему всю эту картину.
– Куда? – выйдя из оцепенения, спросил он и рванул за Тимохой.
– За мной! В заборе есть дыра! – бросил на ходу Тимоха.
Они подбежали к дыре. Доска в заборе не давала пролезть козлёнку. Тогда он с силой боднул доску, та слетела с гвоздя, и они вместе выскочили со двора бабы Зины, ещё долго слыша крики и угрозы, пока бежали к дому Тимохи.
– Стой! Куда мы бежим? – остановился козлёнок. – Мы уже оторвались.
Они оглянулись – за ними никто не гнался.
– Как тебя зовут? – спросил, отдышавшись Тимоха. – За что хозяйка так с тобой?
– Она мне не хозяйка, – ответил козлёнок, – а звать меня Анфиса.
– Что? Как? Разве твоя хозяйка не Лукерья Филипповна?
– Лукерья. Только гналась за нами не она, а баба Зина, наша соседка.
– Ну ты, Анфиска, даёшь! – с восхищением воскликнул Тимка.
– Не Анфиска, а Анфиса. А ты кто такой? Откуда Лукерью знаешь? – насупилась Анфиса.
– Для друзей – Тимоха. А вообще-то Тимофей Котофеич!
– Ух, ты! А для меня? Тимоха?
– Выходит, что так. Значит, ты обитаешь у Лукерьи Филипповны!
– Я не обитаю, – с ноткой обиды возразила она, – а проживаю вместе с Лукерьей.
– Это я уже понял: дед Зуич сметану берёт у Лукерьи. Хороша сметана! Я ел с удовольствием!
– Из маминого молока, – гордо добавила Анфиса. – А вот мой дом! – она копытцем указала на двор по соседству с домом Зуича. Они направились к Анфисе.
– Что ты делала у бабы Зины? Почему она решила раз и навсегда от тебя избавиться? – сыпал вопросами Тимоха.
– А-а! Это… баба Зина… она, видишь ли… Кстати, а ты как у неё оказался? – не ответив на шквал вопросов, спросила Анфиса.
– Хотел прогуляться мимо соседских домов, посмотреть, кто как живёт. А тут слышу за забором угрозы, крик, да ещё таким противным голосом! Я в щель забора глянул и понял, что ты в беде, решил помочь.
– Спасибо! Если бы не ты – не знаю, что со мной было бы!
– Постой! Ты так и не сказала, что делала у этой противной и чудовищной бабы Зины?
– Разве? Баба Зина не всегда и не совсем противная бывает! Только когда сильно разозлится. А так она, скорее, вредная, жадная и завистливая.
– Знаешь, не хочешь – не говори, – ответил Тимоха, поняв, что Анфиска нарочно не отвечает на вопрос, переводя разговор на другую тему.
– Я же говорю тебе: баба Зина не чудовищная, а жадная. Ты видел, сколько у неё капусты в огороде? Куда ей одной столько-то? Разве убудет с одного кочанчика? – Анфиска состроила жалостливую гримасу. – У людей от капусты живот пучит, а нам травоядным это – лакомство!
– Вот оно что! Воруешь, значит! – высказал догадку Тимоха.
– Почему сразу «воруешь»? Угоститься зашла.
– А я сразу и не понял, что ты любитель ребусами отвечать и по чужим огородам бегать! А что, Лукерья тебя плохо кормит?
– Не-е-е! – проблеяла Анфиска. – Лукерья меня любит и хорошо кормит. Только в соседском огороде всё всегда вкуснее! – Анфиска подпрыгнула задними ногами, вильнув маленьким хвостиком.
Тимоха остановился.
– Не ходи туда больше. Чего доброго, в следующий раз баба Зина будет проворней, а я не успею! – с серьёзным видом произнёс он.
– Ух, ты! Снова готов меня спасать? – Анфиска подмигнула Тимохе.
