скачать книгу бесплатно
Спустя какое-то время разговор зашёл про Винсента Тозера. Саманте Князь поручил найти о нём всё, что удастся. Не сомневаюсь, она следила за Тозером какое-то время. Однако, к моему удивлению, мисс Кеньон не нашла ничего компрометирующего. Вообще ничего, как будто этот парень чёртов призрак! Он умудряется ускользать незамеченным даже от многочисленных людей Князя.
Это ещё раз подталкивает меня к мысли, что Тозера нанял тот, кто хорошо осведомлён о делах Александра. Человек, на которого работает Винсент, не то приближён к Райзу, не то чересчур умён.
Как ни прискорбно, но подозрения в этом случае неумолимо падают на Аншеля. Человека умнее и осведомлённее о делах Князя вряд ли удастся найти. Конечно, нельзя исключать Рэда и Сесто, но они не настолько умны, как мистер Леви.
Честно говоря, это меня пугает. Я не считаю себя идиотом, но выстоять перед хитроумными планами Аншеля мне вряд ли удастся.
Скажи я это вслух, от меня бы в ту же секунду мокрого места не осталось. Не знаю, поняла ли Рут, о чём я думаю, но от её недоброго взгляда у меня мороз по коже. К счастью, мне редко приходится видеть мисс Дэвис в подобном настроении, но я бы предпочёл вообще избегать таких её угрожающих взглядов.
В какой-то момент в комнате воцарилась тишина. Она давит на голову, чувствую себя в ловушке.
Эйден медленно обвёл взглядом всех присутствующих и остановился на Рут. Он хочет о чём-то спросить, но по неизвестной причине молчит. Я знаю, Фрост всегда так внимательно и открыто смотрит, когда его мучает вопрос. Не понимаю только одного, почему он не спросит, в конце концов, если ему так приспичило что-то узнать?
Вероятно, это касается только Эйдена и Рут.
Мы разошлись ровно в десять вечера. Роско предпочёл переночевать сегодня у студентов, а я тихо радуюсь, что Фроста сегодня уж точно некому будет перебивать. Пусть рассказывает хоть о своих прихожанах, только бы не молчал! Не могу больше слышать собственные мысли, которые в полной тишине и гнетущем одиночестве становятся просто невыносимыми.
Священник искоса посматривает на меня и беззвучно повторяет любимую молитву. Его губы едва заметно шевелятся, но и этого мне достаточно, чтобы узнать слова. Я устало склонил голову на плечо Эйдена и на мгновение закрыл глаза.
Фрост усмехнулся.
– Что случилось? – негромко спросил он, кончиками пальцев коснувшись моей руки.
– Фобос весь хлеб съел. – уставши протянул я и невольно улыбнулся. – Хомяк-переросток.
– С каких пор ты так за хлеб переживаешь?
Я нехотя поднял голову и посмотрел на Эйдена. Чтобы я ни говорил, по-моему, он всегда точно знает заранее, что меня гложет. Особенно сейчас.
– Нет доказательств?
– Они есть, но они слишком похожи на совпадение. – поделился я. – Целая гора дурацких совпадений. – я обессиленно усмехнулся, сцепив пальцы в замок. – Знаю, кто виновен, но он слишком умён, чтобы оставлять прямые улики.
– Тозер?
– Кто ж ещё!
Мы легли спать уже далеко за полночь.
В девять утра Мэтт настойчиво названивал мне. Он уже умудрился наведаться в квартиру, которую Тереза снимала. Как оказалось, у девушки были проблемы. Она несколько раз пыталась покончить с собой при помощи таблеток и чистящих средств. Подозрительно, что об этом ничего не сказал патологоанатом.
В квартире убитой Дормер нашёл как раз пачку крысиного яда. Состав идентичен с тем, который нашли в чесночном соусе.
Официально дело закрыто. Улик более, чем предостаточно для этого. Правда, в этот раз даже моему другу всё показалось странным.
Например, продавец уличной еды, который опознал мисс Хоуп, упоминал, что Тереза просила убирать мясо и бекон, а в остатках лепёшки Майк нашёл приличное количество свиного жира. Бекон успел пропитать собой хлеб. Ещё Мэтту не даёт покоя способ убийства: почему, если Тереза так хотела расстаться с жизнью, она не сделала это дома? Когда она подмешала яд в соус?
Вопросов становится всё больше, и Дормер, наконец-то, ко мне прислушался!
Я встал в более-менее приподнятом настроении. Привёл себя в порядок и занялся завтраком, как услышал из комнаты короткий сигнал телефона. Я вернулся в спальню за мобильником и мельком взглянул на экран – Майк прислал сообщение.
Пуля, которую попросил проверить Роско, выпущена из пистолета, который числится за… мной.
Белая смерть
– Хилл, где тебя черти носят?! – приглушённо шипел Мэтт. – Живо сюда!
– Куда сюда? – непонимающе спросил я.
– В церковь, живее! – гневно ответил он. – У нас огромные проблемы.
Я взволнованно взглянул на Рут. Девушка тут же поднялась с места и сунула мобильник в карман джинсов. Буквально через десять минут мы переступили порог католической церкви.
Рут сразу же куда-то исчезла.
Людей здесь немного. Большую часть из них составляют полицейские. На полу между скамеек я заметил Майка. Криминалист фотографирует одно из четырёх тел. Мне сразу же стало не по себе. Эйден. Я не мог дозвониться до него всё это время. Фрост должен быть здесь, у него сегодня служба, но куда он подевался?
Осматриваясь по сторонам, я заметил Тозера. Он прогуливается перед иконами и будто что-то ищет. Спустя минуту Винсент тоже заметил меня и немедленно подошёл.
– Что он здесь делает, детектив Дормер? – недовольно воскликнул Тозер. – Мистер Хилл близко знаком с подозреваемым!
– Я веду эту дело, Тозер. – отрезал мой друг. – Я решаю, кто будет здесь, а кто сию минуту вылетит на улицу.
Винсент ничего не ответил, однако, и дураку понятно, что он думает насчёт слов Мэтта. Частный детектив натянуто улыбнулся и элегантно развернулся на каблуках, а затем вернулся к делу.
– Какой, к чёрту, подозреваемый? – в нетерпении зашептал я. – Где Эйден?
– Хилл, возьми себя в руки, – строго сказал Мэттью, – иначе мне действительно придётся вытурить тебя на улицу.
Я едва сумел успокоиться и глубоко вдохнул.
– После службы несколько человек почувствовали себя плохо, а затем потеряли сознание, Хилл. – размеренно объяснял Дормер. – Эйден принёс сегодня в церковь четыре коробки пирожных. Убитые ели эти пирожные.
Только я открыл рот, чтобы возразить, как Мэтт пригрозил мне пальцем.
Мой взгляд мельком скользнул по помещению и остановился на парочке вышеуказанных пирожных в раскрытой коробке. Угощений всего два вида: с белым кремом и черникой и с красным кремом и зелёными сахарными листочками. Первых в разы меньше, их практически не осталось – всего две штуки. На двух нижних коробках есть наклейки в виде пирожных с красным кремом, и только на верхней есть изображение кондитерских изделий с белым.
Логотип кондитерской знакомый, но Фрост никогда туда не зайдёт по своей воле – слишком много изделий из фундука и арахиса. Даже в помещении сильно чувствуется аромат орехов.
Интересно.
Собственно, ещё интереснее, откуда Эйден вообще взял эти проклятые пирожные? Он никогда не покупает выпечку, печенье и прочее в непроверенном месте хотя бы из-за своей аллергии на орехи. Купить пирожные в заведомо «ореховом» месте и есть их в церкви, где мало кто сможет оказать ему помощь в случаи приступа аллергии – в высшей мере глупо со стороны священника!
– Тозер прав, тебя не должно быть здесь, – шёпотом произнёс полицейский, – но только с тобой Фрост будет говорить откровенно. Мы уже пытались. – Мэттью нервно огляделся и проводил взглядом Винсента. – Ты имеешь право задать вопросы, касающиеся только дела, ясно? Иначе я буду вынужден тебя отстранить.
Мой друг в который раз посмотрел на Тозера, а затем снова на меня. Больше Дормер ничего не сказал и предпочёл вернуться к допросу свидетелей.
Я вышел на улицу. Около церкви непривычно пусто и тихо. Разве что шум с ближайшей проезжей части нарушает эту странную тишину. Паттерсон курит возле машины и редко посматривает на главного подозреваемого.
Внутри всё сразу сжалось, как я сумел разглядеть лицо Фроста через стекло. Никогда бы не мог подумать, что настолько правильный и добрый человек может оказаться в полицейской машине как подозреваемый в деле об убийстве. И где – в церкви!
Единственное, чего я не понимаю: мотивы Тозера. Зачем ему подставлять Эйдена? Он отказался от империи дяди ещё когда ушёл в семинарию. Какой смысл сейчас убирать Фроста из числа наследников?
Я коротким жестом поприветствовал Дэна, он тут же оживился и ощутимо напрягся.
– Слушай, Митч, мне не нужны проблемы с Дормером. – предупредил он, немедленно потушив сигарету об асфальт. – Ты сам знаешь, тебе нельзя здесь быть.
– А Мэтти сказал, вы сами не справляетесь. – язвительно ответил я и сел в машину к Эйдену.
Священник обвёл меня спокойным взглядом и едва заметно улыбнулся. Не представляю, что сейчас творится у него в голове. Эйден и так склонен винить себя чуть ли не за каждую чужую провинность, а здесь… всё говорит лишь о том, что Фрост собственноручно убил нескольких прихожан. И чем – угощением!
Мэтт не стал усугублять и без того неспокойное состояние Эйдена наручниками. Священник просто сидит в машине. Его пальцы сцеплены в тугой замок, а ногти и кожа на костяшках побелели от давления.
Я аккуратно коснулся рук Эйдена.
– Пожалуйста, прости, – виновато начал я, – но мне нужно задать тебе несколько вопросов о случившемся.
– Это твоя работа. – выдохнул Фрост. – Не извиняйся.
– Откуда появились пирожные? – спросил я, машинально сжав пальцы Эйдена.
– Я встретил по дороге в церковь одну из прихожанок. – признался он. – У неё были коробки, я просто помог отнести их в церковь. Полли Ксавье работает в той кондитерской, куда я…
– Куда ты никогда не заходишь, я знаю. – перебил я. – «Воскресенье».
– Да. – понуро опустив голову, подтвердил Фрост. – Я ведь их не ел, знаешь? – едва сдерживая эмоции, произнёс он и поднял на меня глаза. – Я не ел их, потому что от них пахнет орехами! – священник едва слышно всхлипнул и тут же вытер глаза рукавом сутаны. – Полли тоже их ела. – он закусил нижнюю губу до крови. – Ты ведь и сам понимаешь, это только добавляет мне вины в чужих глазах, верно?
Врать Эйдену или пытаться успокоить неправдой бессмысленно, поэтому мне остаётся лишь утвердительно кивать.
По словам Эйдена, Полли Ксавье всегда носит перчатки из-за мизофобии[1], поэтому её отпечатки вряд ли удастся найти на коробках с пирожными. Есть она также предпочитает, не снимая перчаток. О фобии миссис Ксавье мало кто догадывается: чтобы не привлекать излишнего внимания и избегать неудобных вопросов, она носит поверх белых медицинских перчаток тонкие из чёрного кружева.
Несмотря на нервное состояние, я уже знаю, где и что мне нужно искать. Присутствие Тозера на месте преступления даёт один неплохой шанс уличить его в подтасовке улик. Ворсинки от кружева, тальк от медицинских перчаток всё равно должны остаться на коробке из кондитерской или, если повезёт, на самих пирожных.
Если же их там не окажется… Вот тут у Тозера начнутся настоящие проблемы – только он постоянно крутится возле «орудия убийства».
Я улыбнулся. Мысль о том, что я могу доказать невиновность Эйдена, даёт мне отличный стимул.
Мой взгляд блуждает по небольшой площади перед церковью. Никого, кроме полицейских и раздражающего Тозера. Хотя… Подождите! Я заметил мужской силуэт около забора. Не только я увидел его, Эйден, не показывая вида, перевёл быстрый взгляд на неизвестного.
– Он нервничал на службе. – приглушённо сообщил священник. – А к концу службы вывернул на пол целую коробку пирожных с белым кремом.
– Почему?
– Кричал, что это добром не кончится. Утверждал, что живёт этот день уже в тридцать шестой раз, и сегодня все умрут, когда «он» явится. – грустно произнёс Фрост. – Стоило бы послушать его, да? – нервно усмехнулся он и стал беззвучно читать молитву.
Что за загадочный «он», и почему с его появлением все должны были умереть? Как один и тот же день можно прожить тридцать шесть раз? Откуда неизвестный псих знал об опасных пирожных? Что вообще это всё значит?
– Я не позволю опорочить твоё имя. – сказал я, наклонившись к Фросту. – Клянусь.
Я покинул салон полицейской машины и неспешно направился к церкви. Псих, что следит за нами, не уходит. Он только больше прячется в тени и присматривается ко мне, будто в первый раз видит. Довольно странно, если этот молодой человек проживает день в тридцать шестой раз. Помнит всё и всех, но не меня?
Мне известен запасный выход этой церкви. Пройду там, чтобы не спугнуть ценного свидетеля.
Узкая деревянная дверь открылась без скрипа. Я выскользнул на улицу и присмотрелся. Буквально в паре шагов от меня в страхе трясётся молодой мужчина. Не видит меня, отлично.
Ему около тридцати лет, каштановые, волнистые волосы длиной ниже плеч. Он ростом выше среднего, в кожаной куртке, которая раза в два старше его самого. На ногах потёртые ботинки из хорошей кожи и классические джинсы. Одежда явно не с плеча хозяина: ботинки ощутимо жмут – мужчина постоянно переминается с ноги на ногу, – а куртка и джинсы на пару размеров больше нужного.
От неизвестного пахнет не слишком приятно. Смею предположить, мужчина редко видит душ. Как только я подобрался к нему ближе и протянул руку к его плечу, ощутил пронизывающую боль в области левого виска. Моё тело незамедлительно обмякло, но я всё ещё остаюсь в сознании. Прислонившись спиной к стене, я медленно съехал по ней вниз.
Зрение подводит. Всё в тёмных пятнах. В ушах звенит, и тело сопротивляется любым попыткам подняться на ноги. Передо мной на корточки опустился другой мужчина. Блондин, впалые щёки и пронзительные светло-серые глаза. Он, примерно, ровесник психу, за которым я следил. Похоже, он ещё и его приятель.
В руке блондин держит увесистый камень. На нём кровь. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что она принадлежит мне. Вот же зараза! И откуда он только взялся?! Блондин поднялся, смерил меня взглядом и замахнулся снова, но тут же был остановлен другом.
– Дэвид, перестань! – дрожащим голосом шептал брюнет. – Уходим! Давай же!
Сознание стремительно покидает меня. Перед тем как отключиться, я услышал возгласы Паттерсона. Неужели оторвался от сигареты и, наконец, обратил внимание на место преступления?!
– Ни с места! – кричал он. – Ни с места!
Я пришёл в себя уже в больнице. Голова раскалывается. Рядом с моей постелью сидит Рут. Она заметила, что я очнулся, поднялась со стула и позвала врача.
– Как себя чувствуете, мистер Хилл?
– Лучше всех.
Я не сдержался и усмехнулся, но в следующую секунду пожалел об этом: короткий смешок отозвался невыносимой болью в левом виске. На сей раз я зашипел и прижал ладонь к месту удара.
– С чувством юмора всё в порядке, – сказал доктор и сделал какую-то пометку на своём планшете, – это отлично. – мужчина перевёл взгляд на мисс Дэвис. – Князь всегда выбирает крепких ребят. – негромко сказал он. – Мистеру Хиллу очень повезло. Если бы удар пришёлся на пару сантиметров ближе к виску… – доктор поджал губы и покачал головой. – Сейчас это просто сотрясение. К счастью, лёгкое, но, судя по снимку, у Вашего друга была не одна травма головы. Это может замедлить восстановление.
– Когда я могу забрать его?
– Я смогу сказать точно только завтра. – ответил доктор. – Нужно сделать ещё несколько тестов и понаблюдать за динамикой.
Рут ушла ближе к вечеру. За ней зашёл Сесто. Похоже, Алекс решил максимально обезопасить жизнь драгоценной супруги. Одно из немногих его решений, которое я полностью поддерживаю. Заботился бы он так ещё и об Эйдене…
Сутки медленно подходят к концу. Десятый час, а я не могу ничего, кроме как пялиться в потолок. Голова раскалывается от любой более-менее сложной мысли, что уж там говорить о простых движениях и разговоре.
Шум в больнице стих. Тишину нарушают лишь писк аппаратов и негромкие разговоры врачей. Я почти уснул, как услышал шаги. Это явно не медперсонал. Шаги, я уверен, принадлежат мужчине. Он точно знает куда ему идти, а потому, скорее всего, не смотрит по сторонам. Навстречу ему прошли две медсестры. Судя по тому, что я не услышал ни одного вопроса к нему и ни одной попытки остановить позднего посетителя, вышеупомянутый мужчина хорош собой, а также, вероятно, имеет особые привилегии.
Это не полицейский, иначе бы он представился.
От простейшего анализа голова снова начал болеть. Так, что я имею? Мужчина, хорошо выглядит, имеет привилегии, потому находится как посетитель в неурочное время, и пришёл он конкретно по чью-то душу.
Чёрт, это Тозер!
Логика меня не подвела: Винсент появился передо мной в следующую минуту. Он очаровательно улыбается и с тщательно скрываемой брезгливостью рассматривает меня с ног до головы. Детектив аккуратно поставил себе стул и сел, сложив руки на груди. Сумку он поставил на пол.
Чего это он такой довольный? Улыбка не сходит с лица Тозера, и это не может не озадачивать меня. Такой прохвост, как Винсент, не будет лыбиться просто так. На это есть веская причина, которую ему не терпится озвучить и не попасться на глаза нашим общим знакомым. В противном случае, Тозер бы не заявился ко мне в больницу поздно вечером.
