Сага о силе и любви. Она

– Хватит, – прорычал он. – Я сказал, с меня хватит. Можешь жить, как хочешь. Прощай.

В глазах Азаира пылала ярость, его верхняя губа дернулась. Выдав свою тираду, мужчина развернулся и быстрым шагом покинул дом. Громко хлопнувшая входная дверь вывел женщину из шокового состояния. Опомнившись, Айда выбежала за мужчиной в сад. Но Азаира нигде не было видно.

***

– Мама, охранник сказал, отец здесь, – Сэйт ворвался в гостиную и замер, увидев Айду, неподвижно стоявшую у окна. Женщина, как во сне, повернулась к сыну.

– Уже нет, – проронила негромко.

– Что ты ему сказала?! – прошептал тот в ужасе.

Айда пожала плечами:

– Просто попыталась объяснить…

– Зачем? – Сэйт схватился руками за голову и сел на пол. – Почему ты просто не сказала, что любишь его. Неужели ты не понимаешь. Он не как все. Он… Мы были с ним…

– Где вы были? – негодуя произнесла Айда. – Почему вы постоянно всё скрываете? А потом требуете, чтобы я верила и понимала без слов?! Я устала.

Сэйт махнул рукой и стремглав убежал к себе.

Часть 4 – Глава 7

Он был в клетке на площади. Вокруг бродил народ, бросался в него чем попало и сквернословил. Забавлялся. Каждое утро ему пускали кровь, чтобы не было сил сопротивляться. Впрочем, об этом он и не думал, ему хотелось пить, хотя бы один глоток, всего лишь несколько капель дождя на щеках. Но солнце палило нещадно, уступать облакам не собиралось и жара не спадала даже ночью.

Сначала он безвылазно сидел на своем Созвездии. Дел, как всегда, было предостаточно и это его устраивало. Занять мозги, не думать о ней, выкинуть из головы все воспоминания о женщине, всю её – вот о чем он мечтал больше всего. И на какое-то время ему это даже удалось. Погрузился в работу. Занял каждую свободную минуту советниками, военными, жрецами. Возобновил связь с Кругом Силы… А вот последнее оказалось огромной ошибкой. Во время одного из безобидных рутинных ритуалов его взорвало. Такого просто не должно было случиться по определению. Они даже не начали. Внезапно на примитивнейшем подготовительном этапе сила захлестнула его естество до предела. Мозг окатило яростью. Оковы и амулеты, предназначенные для блокировки перемещения, рассыпались в прах, а самого мужчину отбросило в пески. В тот самый дом, где он рос. Но если тело по крайней мере находилось в настоящем, то его разум так и норовил нырнуть в прошлое. Любимые женщины попеременно лишали сна. А к ним прибавлялся маленький Сэйт. Окровавленный, с резаной раной на шее… Картинки были столь реалистичны, что порой он не был уверен, где явь, а где видение. Это было как наваждение, как старая заезженная пластинка, застрявшая на одном аккорде. Он слонялся по саду, подолгу закрывался в зале, бродил по пескам. Но ничего не помогало, видения настигали его повсюду.

«Тебе нужно выпустить пар, иначе ты окончательно свихнешься», – придя в себя после одного из приступов, решил он и покинул свое убежище.

*****

И вот он здесь, вдоволь повоевав, заработал рану, и его – окровавленного и без сознания – заперли и выставили на показ, как зверя. Он мог бы позвать Гала, Гонца, но ему не хотелось.

«Они все думают, что ты живучий. Посмотрим, так ли это… Гал. Он останется жить и после тебя. А значит, вся эта ерунда с наследниками не так уж и важна. Сэйту будет только лучше без всей этой мерзости в твоих мозгах.»

– Сколько он стоит? – раздался женский голос.

Азаир скривился в усмешку.

«Тебя продают. Кому-то понадобилось это мясо.»

Женщина поторговалась немного, и его, всё также в клетке, сгрузили на повозку и повезли прочь. Повозку трясло, солнце сжигало кожу, горячий ветер бросал гости песка, острого словно иголки. А мужчина постепенно проваливался в спасительную темноту.

Вода. Вода струится по его лицу, плечам, торсу… Кто-то моет его, мягко и заботливо. Он поднял веки. Перед ним сидела на коленях темноволосая женщина. Молодая, красивая, в дорогих шелках и украшениях.

– Адель… – выдохнул Азаир.

– Ты меня помнишь, – улыбнулась она. Смочила полотенце и приложила ко лбу мужчины. – Теперь моя очередь спасать. Надеюсь, ты не перебьешь моих слуг? Они в шоке от того, что я тебя развязала.

Адель говорила шутливым тоном, не останавливаясь ни на секунду. Избавляла от лохмотьев, осторожно омывала раны. А Азаир чуть кивнул и вновь прикрыл глаза.

– Я буду паинькой, – шепнул он чуть слышно.

*****

– Я вышла замуж. Правда, мой муж быстро умер, но зато теперь я богата. И помирилась с отцом, – рассказывала Адель за завтраком.

– И теперь я твой раб, целиком и полностью принадлежу тебе, – с усмешкой произнес мужчина.

Он уже совсем не походил на того оборванца из клетки. Выбрит, пострижен и хорошо отдохнувший… Адель поглядывала из-под приспущенных ресниц на мужчину, пока тот пил чай, и украдкой любовалась. Памятуя о его пристрастии к холщовым одеждам, она приказала подать своему новому приобретению льняные рубашку и брюки. Покрой был простой, но и самом дорогом костюме мужчина не мог выглядеть лучше. Высокий, широкоплечий, закатанные рукава открывали сильные мускулистые руки и ужасно красивую татуировку. Этот рисунок Адель рассматривала много раз там, в лачуге, и узнала сразу, как только ее взгляд упал на руки пленника. Сначала не поверила своим глазам. А после едва не кинулась к нему в порыве радости. Но вовремя опомнилась. Отбить пленника ей вряд ли удалось бы, а вот купить… Деньги порой творят чудеса.

Услышав знакомую реплику из уст мужчины Адель коротко рассмеялась и ответила в тон:

– Ну, да. Теперь ты в моем распоряжении. Помнишь тот разговор?

– Еще бы. Я ответил, что ты мне не нужна, – отозвался Азаир.

Адель чуть закусила губу и посерьёзнела.

– Вообще-то, этот ответ мне сейчас не очень подходит, – произнесла она задумчиво.

Он поднял бровь:

– У тебя планы на меня?

Женщина состроила жеманную физиономию и бросила на него многозначительный взгляд. Мужчина усмехнулся, догадываясь, о чем речь.

– Тебе нужен мужчина? – несколько удивленно поинтересовался он. – Но зачем такой, как я? Ты найдешь моложе, лучше.

– Те, что моложе и лучше хотели бы распоряжаться здесь, – заявила Адель. – Мне это не нужно. Я лишь хочу ребёнка и всё. Потом ты свободен.

Мужчина взглянул на нее испытывающим взглядом и после заключил:

– А ты маленькая хищница, Адель.

В его голосе прозвучало нечто вроде уважения.

– Возможно, – не стала отрицать женщина и чуть нетерпеливо потребовала ответа: – Так ты согласен?

– Как у раба, у меня нет другого выхода. Остается только подчиниться, – заявил он, почтительно склонил голову, а через мгновение снова попивал свой чай, словно никакого разговора и не было.

На следующий день Адель вызвала его в спальню. Играла в высокомерную госпожу, а у самой внутри все дрожало от ожидания и предвкушения. Но «аудиенция с рабом» прошла не так, как она задумывала.

Приблизившись, мужчина взял женщину за плечи и пристально посмотрел в глаза, медленно опустился на колени, ведя пальцами по её бокам, впитывая в себя её запах, слушая участившееся дыхание и чувствуя, как она задрожала. Его внутренний зверь молчал.

«Да, она хороша, но не твоя. Сделаешь, что просят и разбежитесь.»

Он снова встал.

– Через два дня. Сейчас ещё рано. И скорее всего это будет девочка.

Поцеловал женщину в лоб и вышел. А та, еле живая от волнения, упала на кровать. Почему не сейчас? Почему девочка? Как пережить эти два дня, постоянно находясь рядом с ним? И почему ее так трясёт от одного прикосновения мужчины, имени которого она даже не знает?

*****

Последующие два дня мужчина был предоставлен самому себе. Маленькая своенравная госпожа определенно избегала его общества. Ограничивалась коротким приветствием, парой вежливых слов и исчезала где-то в доме. Да и обед подавали мужчине отдельно. Из совместных трапез – лишь послеобеденный чай. И все же, довольно часто мужчина чувствовал, что не один. Кожей ощущал ее взгляд. А во время тренировок, вообще, казалось еще чуть-чуть, и он загорится как факел, под горячем взглядом женщины. Но Азаир не прерывал занятий, позволяя вдоволь налюбоваться его телом, не подавал вида, что вычислил присутствие женщины и лишь понимающе усмехался про себя. Адель, похоже, чувствовала себя не в своей тарелке после собственного дерзкого предложения, раз шла на такие ухищрения.

За чаем женщина была подчеркнуто вежлива, как радушная хозяйка или милостивая госпожа. Но, по сравнению с предыдущим днем, облик ее слегка изменился. Все тот же стиль, только вот украшений и ткани стало немного меньше. Вырез на груди чуть глубже, разрезы откровеннее, а крой выгодно подчеркивал соблазнительную фигуру изящной женщины.

«Ах, маленькая Адель, неужели ты думаешь, что недостаточно хороша для своего раба», – недоумевал про себя мужчина. Да, его женщина другая. Да, он обычно предпочитал не связываться с молоденькими девчонками, у которых лишь романтическая муть в прелестных головках. До Айды он всегда избегал серьезных отношений. Редко встречался с одной женщиной больше одного раза и, все же, предложения, вроде озвученного Адель, периодически настигали его. «Только малыша и больше ничего не надо. Ах, какая красивая девочка получилась бы с таким отцом», – слова, как правило произнесенные с мечтательными интонациями и характерным болезненным блеском в глазах, указывали как раз на обратное. Стоит согласиться, и все только начнется. А это в его планы никак не входило. Поэтому, услышав подобное, мужчина лишь усмехался и молча уходил. Навсегда.

Но ради этой женщины он был готов сделать исключение. Сам удивлялся, почему, однако решение согласиться пришло тут же, без малейших колебаний. Возможно, потому что в нем как раз не было характерного для романтики придыхания. А может, потому что у него уже сто лет не было женщины… После разрыва с Айдой ни одной… Не считая той, о которой вспоминать не хотелось вовсе.

Часть 4 – Глава 8

Черное Созвездие, Столица.

Тогда он вновь вернулся на Созвездие и, полностью отдаваясь работе, почти не спал. Покончив с делами глубокой ночью, отправлялся в самое сердце черной долины. Играл с потоком, медитировал и лишь ранним утром возвращался назад в замок, чтобы вздремнуть час-два, а чаще, просто снова заняться делами. Той ночью в горы совсем не хотелось. Накануне уйти в себя не удалось, а поток искрил, срывался, словно издевался, и это до нельзя наэлектризовало его и без того оголенные нервы. Весь день плохо скрываемое раздражение рвалось наружу, хлестало без разбору по подданным, заставляя их вздрагивать и вытягиваться в струнку. Князь еле дождался, когда, наконец, этот бестолковый день закончится. Прогнал секретаря и вышел на балкон. Но одиночество долгожданного облегчения не принесло. Зло стиснув челюсти, мужчина некоторое время смотрел на раскинувшийся внизу спящий город. Потом вернулся в кабинет, накинул черный длинный плащ без знаков отличия, натянул капюшон, полностью скрывая лицо, и вышел. Он перенесся в сад, раскинувшийся между замком и храмовым ареалом. Брел по темным аллеям, не опасаясь быть замеченным. Такой плащ мог носить любой жрец, да и при необходимости всегда была возможность исчезнуть, испариться, стать невидимым. То, что не могли делать в пределах Замка другие, ему не составляло труда – Замок признавал его, сам защищал своего повелителя и беспощадно уничтожал любого, кто пытался проникнуть с оружием, а остальных «непосвященных» выталкивал за свои пределы. Посторонние здесь не встречались, лишь высшие чины и жрецы имели право свободно передвигаться по этой территории. У остальных шанса для проникновения просто не было.

Изначальной мыслью мужчины было отправиться в Храм Главного Жреца, поднять чертова раба с постели и заставить хорошенько потрудиться. В конце концов, это его прямая обязанность – следить за мозгами своего Хозяина. Но прежде, чем отдаться в руки своего личного жреца, Князь просто хотел пройтись по спящему саду. Вдохнуть его аромат, забыть о делах, да и о самом себе тоже. Вдоволь попетляв в темноте по тропинкам, он вдруг обнаружил себя стоящим у Малого Храма, главной обители лучших жриц Созвездия.

Малый храм, в соответствии с названием, был действительно меньше по размеру, чем храм Верховного Жреца, но ненамного. Гораздо больше строения отличала сама архитектура. Если формы последнего были грубоваты – массивные и пугающие, под стать самому жрецу, – то владения Верховной Жрицы отличали изящность линий, воздушность и тепло. Здесь хотелось расслабиться, полностью довериться его нежным и внимательным служительницам.

Вообще, жриц было много и все они делились на разные категории: те, что служили и общались с простым людом или же другие, остававшиеся при высших храмах и участвовавшие в особых ритуалах. Девственницы, умудренные опытом, давшие обед воздержания или же, наоборот, обучающиеся искусству любви. Князь усмехнулся, правильнее было бы сказать: искусству секса, но звучало б это не столь божественно – а массы любят красивые сказки. Да и сам Князь был далек от того, чтобы принижать значимость храмовых женщин. То, что пара умелых жриц гораздо эффективнее может подготовить к некоторым ритуалам, чем длительные, изнуряющие обряды, было известно каждому владеющему силой. Вот только он никогда не пользовался их услугами. Абсурдность ситуации заключалась в том, что здесь любая – абсолютно любая – была в полном его распоряжении, а ему до них всех не было вообще никакого дела. Ни до, ни после Айды и уж точно не в тот период, когда он считал женщину своей, у него даже в мыслях не проскальзывало воспользоваться услугами жриц, которыми заправляла Каро. Верховная Жрица. Самая могущественная женщина на Созвездии. Эталон красоты и силы. Богиня Любви, как называли ее в народе…

«Что ж, раз ноги сами принесли сюда, стоит познакомиться с храмом поближе», – решил Князь, даже не в состоянии припомнить, когда в последний раз посещал эту обитель.

***

В поздний час храм был пуст. Свет свечей отражался в настенных инкрустациях из драгоценных камней и отбрасывал блики теплых оттенков от светло желтого до насыщенно багрового. Благодаря игре света и тени пространство казалось живым. Словно дышало. Князь подошел к возвышению в восточном конце зала. Прямоугольный, массивный жертвенный камень, древний как мир. Тонкие золотые линии переплетались в затейливый и безупречно-красивый рисунок. Деревья, листья, цветы. Но стоило присмотреться и тут же становилось ясно: экзотические цветы служили оковами, а прекрасные стебли, искусно выбитые в камне, проводниками, по которым некогда стекала кровь жертвы, тонкими струйками вливаясь в круговой желобок, описывающий сам камень. На самом деле, настоящих жертв здесь уже давно не приносили, но посвящения жриц и прочие ритуалы проводили постоянно. И по старинному обычаю, кровь тоже проливалась.

Поддавшись порыву, Князь положил ладонь на гладкую поверхность в изголовье и вздрогнул. Все вокруг покачнулось, а мертвый, казалось бы, камень вдруг обдал жаром. Алтарь помнил все, каждую каплю крови, боль, жизнь, смерть. И теперь, не спрашивая разрешения, делился своими воспоминаниями с ним. Мужчина сам не заметил, как обе ладони скользнули в углубления на горизонтальной поверхности. Пространство вокруг словно расширилось, ожило, а откуда-то издалека раздалось тихое пение арфы. А вскоре сознание заполонила какофония из звуков, стонов, желаний, надежд. Мужчина прикрыл глаза. Чувствовал энергию, скользнувшую от кончиков пальцев вверх, мягко и требовательно обволакивающую всего его, проникающую под кожу и разжигающую нестерпимый огонь внутри его естества. Камень делился силой. Мощной и всепоглощающей. Дыхание Князя участилось, по линиям татуировки словно лезвием резануло, а вслед за этим по телу пробежал холодок. Верхняя губа дернулась. И в тот же момент мужчина почувствовал, как по правой щеке растекается свечение, скользит по руке, достигает кончиков пальцев, медленно и неумолимо ползет по торсу вниз. «Черт, снова вывернет наизнанку», – в мыслях выругался мужчина и тяжело задышал. Его восприятие обострилось.

Легкий, словно весеннее цветение, аромат опалил ноздри. Жрица. Это могла быть только она. Ему не нужно было смотреть на женщину, чтобы знать, как она выглядит. Он слышал шелест ее туники, шаги, дыхание, легкий стук кинжала о бедро и лишь сильнее стискивал челюсти, чтобы не сорваться. Вечера жрица обычно проводила со своими временными рабами, а следовательно, и одета была соответствующе. Длинные густые волосы собраны в тугой хвост, а черная туника из тончайшей кожи идеально сидела на красивейшем теле Созвездия: две длинные полосы, накинуты на плечи, скрещены чуть ниже талии и перехвачены под грудью и на животе поперечными тонюсенькими ремешками. Вырез на спине и впереди (от груди до самого низа живота) – как лезвия обоюдоострого клинка. Бедра жрицы оставались открытыми, а из украшений лишь узкая лента на лбу, обруч на предплечье да ритуальные клинки на поясе. И судя по поступи, босиком. Мужчина четким, неторопливым движением спрятал руки в плащ и замер, как изваяние, выжидая. Надеясь, что женщина не задержится надолго. Пройдет мимо. Но не тут-то было. Аромат усилился. Легкой поступью жрица направлялась в его сторону.

***

Каро действительно направлялась к своим мужчинам. Как обычно зашла в келью, взяла изящную золотую чашу и неторопливо зачерпнула из источника. Отпила, слегка коснувшись губами прохладного металла, произнесла ритуальные слова, прощаясь с Храмом до утра. На этом с обязанностями было покончено и, предвкушая скорую встречу с двумя служителями из своей свиты, жрица направилась было в свои покои. Но остановилась и напоследок почему-то вдруг решила заглянуть в зал. Там у жертвенного алтаря стоял мужчина. Черная тень, с ног до головы в плаще, замерла словно статуя. Жрица даже моргнула, но видение не исчезло. Не спеша, она приблизилась к возвышению, надеясь распознать, кто бы это мог быть. Но безуспешно. Гал, Верховный жрец, гораздо крупнее – его не спутаешь ни с кем. Рэй, его помощник? Но тот не столь внушителен, как тень у алтаря. Да и зачем бы Рэю устраивать этот театр. Кому еще понадобился алтарь в это время суток, женщина не смогла придумать.

– Я могу Вам помочь? – поинтересовалась она привычным, чуть снисходительным тоном властительницы храма, и вдруг ее откинуло на камень. Все произошло так молниеносно, что женщина оторопела. Мужчина в одно движение перемахнул через алтарь. Грубо толкнул, прижав к камню своим телом, ладонь легла на шею женщины, а другая рука удерживала заломленные за спиной руки. Жрица попыталась воспользоваться силой, откинуть незнакомца, но все ее усилия отскакивали от железной глыбы, сжимавшей ее горло. Здесь! В ее собственном храме! Каро задыхалась от гнева… и, все же – на то она и Верховная Жрица – постаралась откинуть эмоции и, если уж не увидеть, то прочувствовать с кем имеет дело. Огонь, желание и ненависть, исходящие от незнакомца, обожгли сознание. Его аура подавляла, заставляла сжиматься от страха, дрожать от властных прикосновений и одновременно желать их. Подобных ощущений Каро не испытывала никогда.

«Кто-то, кто смог обойти блокировку. И ужасно могущественный… Не может быть…»

Она собралась с силами, извернулась и – о, удача, – сдернула капюшон. Женщина замерла, ее глаза округлились. Правая сторона лица мужчины светилась, а вместо привычных иссиня-черных глаз, в темноте сверкали вертикальные зрачки. И лишь седые волосы затянуты на затылке, как обычно.

Ошарашенный взгляд Жрицы отрезвил Князя. Оскалившись напоследок, он выпустил женщину из своих тисков и отступил. Не произнеся ни слова, развернулся, пошагал прочь, но, едва спустился с постамента, как предплечье резануло. А в нескольких метрах от него об пол звякнул ритуальный клинок. Мужчина развернулся и в один прыжок вновь оказался рядом с женщиной. В ярости сверлил ее взглядом, но жрица не дрогнула. На удивление спокойно смотрела в глаза и даже чуть улыбнулась.

– Играешь со мной, – процедил он с нескрываемой злостью.

– Тебе это нужно, – негромко отозвалась женщина. – Не уходи просто так. Возьми, что хотел.

– Ты не понимаешь, во что ввязываешься, – прохрипел Князь, вновь опустив ладонь на её шею.

– Покажи, – ровным голосом потребовала жрица.

Его светящаяся рука скользнула от шеи вниз и женщину словно током пробило. Боль и желание, заставляющие содрогаться, сводящие мышцы, словно ломка. Не давая опомниться, Князь провел ладонью по волосам жрицы, схватил за хвост и резким движением дернул на алтарь. Развернул спиной к себе, развел руки так, что те тут же скрылись в цветах-оковах, и рванул полы ее туники. Толчок и Каро вскрикнула, изогнулась под мужчиной. Но Князь уже отключился. Не слышал ничего и никого. Ненормальный, неистовый, ненасытный. Грубо и по-хозяйски распоряжался ее телом. Заставляя забыть обо всем на свете. О том, что вообще существует что-то еще, кроме него… Он покинул храм с первыми лучами солнца, оставив изнеможённую женщину на алтаре под собственным плащом. Шепнул: «Войдут, когда разрешишь», коснулся губами лба и испарился.

А Жрица еще долго не могла прийти в себя. Дрожала, как от холода, и пыталась совладать с обессиленным телом. Следы на коже побагровели и грозились превратиться в кошмарные синяки, но женщину это не волновало. На животе и груди саднила пара неглубоких порезов от ритуальных клинков – когда они оказались в руках Князя, она не заметила. Но готова была сама себе резать вены, если прикажет. Да и приказа не надо, лишь бы продолжал, лишь бы не останавливался. Его свечение завораживало, притягивало. Она ползала вокруг мужчины, отдавала все, что умела, полностью и без остатка. И это пугало. За свою жизнь в храме Каро испробовала все, получала удовольствие от многого. Думала, ее уже ничем не удивить, но такое… Наверное, так оно и должно быть. Ведь он их повелитель. И ее предназначение – служить ему. Что она и делала. Ему хотелось боли, и она с радостью подставляла грудь под его клинок, а сама вгоняла мужчине лезвие в плечо. Ласки – и женщина вылизывала все, до чего ей только позволяли дотронуться. Вся ночь прошла, как одна долгая сладко-мучительная судорога. Как наркотик. А теперь пришло отрезвление. И осознание, с кем она была.

Каро еле сползла с алтаря, наглухо укуталась в плащ, еще хранивший аромат мужчины. От запаха ее вновь бросило в дрожь, колени подогнулись, и женщине пришлось опуститься на ступени, чтобы перевести дух. Кое-как совладав с собой, она осмотрелась вокруг. Пояс и клинки – чистые, без единой капли крови, словно только что из огня – лежали в двух шагах. Остальных вещей не было. Лишь небольшая горсть пепла. По лицу Верховной Жрицы скользнула улыбка. Князь навел порядок, а заодно и избавился от улик. Довольно рационально для безумца, с которым она по неосторожности связалась этой ночью.

Весь последующий день женщина провела у себя. Нужно было избавиться от отметин на стратегически важных местах и, главное, набраться сил. Сейчас она даже на ногах толком не стояла, какие уж обязанности и выход на публику. Жрица запретила ее беспокоить, и, все же, неугомонный Рэй не преминул нарушить запрет (он, видите ли, не в ее подчинении и может делать что и когда хочет). Передал что-то не особо важное от Верховного Жреца, а сам выпытывал все ли в порядке, скользнул взглядом по шее жрицы (следы от светящихся пальцев ей замаскировать сразу не удалось), многозначительно усмехнулся и, кажется, немного помрачнел. Но Каро было не до него. Ей пришлось даже повысить голос, чтобы выставить наглеца. А после упав на подушки, по новой пережить всю предыдущую ночь. Она с кропотливостью и дотошностью Верховной Жрицы по секундам перебирала все, что было между ними. Вспоминала мельчайшие детали. Вновь загораясь, куталась в плащ, вдыхала дурманящий аромат, но продолжала копаться в мелочах. И не могла представить, где и что ей следовало сделать иначе. Он приказывал, а она подчинялась. Все, как хотел. И даже больше. Но, все же, что-то неуловимое, какой-то неприятный осадок, терзал ее душу. Мужчина хотел, был доволен… И это звучало гораздо холоднее, чем то, что испытала она сама. Он должен был жаждать, наслаждаться, обожать, молиться на нее. Хорошо, последнего от самого Князя ожидать было бы глупо и самонадеянно. Но ведь довести мужчину до чего-то более страстного, чем простое «доволен», она способна? И он был страстен до безумия, но какой-то ледяной страстью, к которой она, Верховная Жрица, не имела никакого отношения.

За раздумьями Каро сама не заметила, как провалилась в тяжелый беспокойный сон. Воспоминания переросли в видения. Глаза с вертикальными зрачками, нож у груди и свечение преследовали ее всю ночь. Женщина металась, стонала, как в горячечном бреду, вымокла насквозь и, тем не менее, по утру чувствовала себя гораздо лучше. Настолько, что смогла вернуться к своим обязанностям. А вечером ее ждал щедрый дар. Не ей лично, а храму, но сути это не меняло. Правитель выражал благодарность. У женщины сердце сжалось от тоски… и облегчения. Принимая дары через посланника, она вдруг отчетливо поняла: повторения не будет. И от осознания этого Каро хотелось разреветься, как маленькой девочке, которой показали и тут же спрятали конфетку. Но, с другой стороны, разумом женщина понимала: самое лучшее – прекратить все, пока не успела подсесть на этот наркотик. А она непременно подсядет и очень быстро. Станет зависимой и лишится всего. Потому что Ему такая женщина и жрица не нужны. Так что, проглотив подкатывающие слезы, Верховная Жрица приветливо улыбнулась посланнику и произнесла те самые слова благодарности, которые и следовало произносить, когда правитель проявляет милость к своим подданным. Спокойно, с достоинством и без каких-либо завуалированных намеков на произошедшее. То, что их ночь должна остаться лишь между ними, было само собой разумеющимся. Каро чувствовала, что воспоминания об этом безумии будут терзать ее еще очень и очень долго, но делиться ими с кем-либо, даже если бы и захотела, вряд ли смогла. Это было не для чужих ушей.