Гетера. Любовный роман

Да, было рабство, было неравенство среди людей. Но именно в равенстве, как это тебе ни покажется странным, и заключается главное ярмо. Может, ты слышала такое выражение: «Все люди от рождения камешки, а так хочется сделать их кирпичиками, чтобы удобнее потом было укладывать в штабеля». Есть умный человек, красивый душой, и есть дурак дураком – как можно сделать их равными? Самый простой и действенный способ – прокрустово ложе, подстроенное, естественно, под дурака. Всё что сверх того, отрубается, отбрасывается как вредное, ненужное. И так происходит не только с отдельными людьми – с целыми народами и даже цивилизациями. Как можно, к примеру, внушить мусульманину, что законы, придуманные людьми, могут быть выше, главнее основ веры, ниспосланной ему Аллахом? Христианин привык: он просто раздваивается, живёт сплошь и рядом двойными стандартами, но в мусульманском мире такой фокус не пройдёт. Как мы, греки, можем жить здесь, в Европе, по одинаковому укладу с теми же шведами, эстонцами, немцами? У нас совершенно разные представления о любви, семье, жизни. Да взять хотя бы вас, русских: для вас духовное всегда было и пребудет вечно выше материального. Не удивительно, что вашу страну не устают гнобить по малейшему поводу, хотя веками питаются плодами её выдающихся умов. Хоть что-нибудь поняла?

Я лишь молча покрутила пальцем возле виска.

– Слушай, мальчик, твоё имя случайно не «Кузнечик» переводится? Что ты скачешь с одного на другое, как попрыгунчик? Давай лучше вернёмся к гетерам. Это для меня действительно интересно. А то, что ты сейчас мне наплёл, – чистейшей воды китайская грамота.

Олкимос вздохнул с лукавым сожалением.

– Эх, женщины, ничего-то вы не понимаете. Ладно, пусть будет по-твоему. Итак, гетера. Это не проститутка и даже не гейша – ничего общего. Уникальное явление, которого уже нет и которое, к сожалению, вряд ли когда-нибудь повторится. В Древней Греции были разные виды проституток, от дорогих до самых дешёвых, без затей, доступных даже нищему. Были порядочные уважаемые женщины, у которых, однако, не было никаких прав – выбирать себе супруга, участвовать в общественной, политической жизни своего государства. Мало того, по первому желанию мужья могли развестись с любой из них совершенно без повода и, естественно, после развода оставить себе детей. Какая участь её потом ожидала – лучше на эту тему не рассуждать. То есть во всём полнейшая беспросветность. Но были гетеры: не проститутки, как ты их назвала, а богини ума, красоты, эротики. Лучшие из них навсегда остались в мировой истории, наравне с самыми выдающимися людьми своего времени, очень часто являясь их любовницами, подругами, вдохновительницами одновременно. За близость с ними люди платили огромные деньги. Они во всём являли собой совершенство. На равных беседовали с философами, политиками, по красоте, ухоженности тела им не было равных, а уж наслаждения в сексе они могли подарить такие, что даже самые суровые правители теряли голову. Повторяю, никто из великих не мог без них обойтись. Археанасса вдохновляла Платона. Аспазия в конце концов женила на себе правителя Афин Перикла и прожила с ним добрых два десятка лет. Кстати, именно с неё начался отсчёт феминизма в истории человечества, она очень много сделала для того, чтобы хоть как-то освободить греческих женщин, внушить уважение к ним. Во всяком случае, в Древнем Риме положение в этом плане резко переменилось. Жёны там обладали гораздо большими правами, свободами и возможностями. Какие тебе ещё привести примеры? Знаменитая Фрина вдохновляла художника Апеллеса, в частности именно с неё он писал свою знаменитую «Афродиту Анадиомену» (ну ту твою «Афродиту, выходящую из моря»), и скульптора Праксителя, который изваял по её подобию Афродиту Книдскую. Таис Афинская была долгое время любовницей Александра Македонского, а потом вышла замуж за египетского царя Птолемея I Сотера и родила ему сына и дочь. А Феодору, которую иначе как заурядную шлюшку поначалу никто не воспринимал, в итоге мир увидел византийской императрицей, когда она стала супругой Юстиниана. И проявила себя впоследствии образцом государственной мудрости, справедливости, решительности. Ладно, я умолкаю, ты ведь совсем не для подобных лекций меня наняла. Перейдём ближе к делу.

Мы гоняли с утра до вечера на мотоцикле Олки, использовали каждую свободную минуту для того, чтобы поупражняться на подиумах, часами наблюдали, сидя в маленьких уличных кафе, с какой грацией преподносят себя в походке местные красавицы, шлялись по киношкам, лавчонкам, магазинам. Но ничто не длится вечно.

Бекешин так и не решился на расширенный показ в Афинах. Как и планировал, он организовал лишь пару дефиле для самой избранной публики, коллег, журналистов. Что было тому причиной, я так и не поняла: может, он боялся провала? Но, собственно, так и задумывалось с самого начала: Арнольду важен был лишь сам факт нашего старта из Афин.

Как-то вечером ко мне подошла Оксана и со счастливым видом хлопнула меня по тому месту, откуда ноги растут.

– Ну что, подруга, а не пора ли нам обмыть договорчик?

У меня хватило ума не задать так и просившийся вопрос, что за договор она имеет в виду, но Оксана сама по моему ошарашенному виду моментально обо всём догадалась и прикусила язык.

– Я в том смысле, не пора ли нам присоединиться к фуршету? Завтра ведь мы отсюда уезжаем.

– Конечно, пора, – с трудом сумев взять себя в руки, улыбнулась я. – Ты уже собрала вещи?

Оксана махнула рукой.

– Не всё, осталось ещё. Но у меня нет желания сегодня напиваться.

Мы влились в общую компанию. Были только свои, поэтому никто особенно не наряжался. Царило всеобщее благодушие, граничившее с ликованием. Обычное для людей, измученных ожиданием. В какой-то момент я всё-таки не сдержала обиду и, не сумев как следует разобраться в происходящем и отложить эмоции на потом, ринулась к Арни, чтобы высказать ему всё, что я о нём думаю.

– Ну а что ты хотела, Анюта? – спокойно ответил Бекешин на вопрос о моей дальнейшей судьбе. – Ты сама подложила себе свинью. Зачем надо было приглашать с собой подругу? Вакантное место было только одно, конкуренция тоже свободнее некуда. А победа достаётся сильнейшим. Но ты не беспокойся о себе: ты будешь с нами всё турне. Разумеется, только на подхвате. Считаю, тоже неплохо. Для начала.

– То есть, «подай – принеси»? Каждой бочке затычка? Или, пардон, наоборот – каждой затычке бочка?

Но Бекешина было не смутить.

– Всё будет нормально, Анюта. Кстати, вот деньги, их надо передать Олкимосу. А это твоя доля, тут даже небольшая премия. Вы хорошо поработали, вполне поощрение заслужили.

– Спасибо и на том, – холодно ответила я, но деньги взяла, разумеется.

Бекешину явно не понравился мой тон.

– В принципе, если не хочешь ехать с нами, наш «драный модельный бизнес», как ты в прошлый раз выразилась, прекрасно обойдётся и без тебя, – процедил он сквозь зубы, с трудом сдерживая ярость.

Я тут же постаралась стушеваться.

– Простите меня, Арнольд Евгеньевич. Конечно, вы правы, я сама во всём виновата.

– То-то же, – милостиво согласился умерить своё негодование «мэтр».

Поцелуйчик ждал меня на нашем условленном месте.

– Аня! Я не узнаю тебя, – покачал он головой сокрушённо. – Ты впервые за всё время нашего знакомства опоздала – на целых пятнадцать минут. Да ещё умудрилась отключить телефон! На тебя такое совсем не похоже. Нас ведь ждут. Ты не забыла? Завтра ты уезжаешь, а сегодня твои проводы.

Я расхохоталась. Пятнадцать минут опоздания! В стране, где могут не только опоздать на час или два, а и вообще забыть о назначенном свидании. И кто бы делал мне замечание? Сколько я своего греческого друга на сей счёт дрессировала и сколько раз он сам меня подводил?

– Прости, Олки, – со вздохом проговорила я наконец, чувствуя, что мой смех вот-вот перейдёт в истерику. – Я никуда не поеду сегодня, совсем нет настроения. Извинись за меня перед ребятами. И… давай прощаться. Вряд ли нам когда-нибудь ещё доведётся свидеться. Я просто пришла тебе деньги передать от Арнольда, а так всего лишь позвонила бы по телефону. У нас там тоже междусобойчик, я обязана присутствовать на нём. Пока!

Я вручила конверт с деньгами, развернулась, но Поцелуйчик задержал меня и искренне изумился, увидев на моих глазах слёзы.

– Анюта! Анечка! Что с тобой?

У меня не было никакого настроения обсуждать с кем-либо свои проблемы. Пока я шла к Олкимосу, уже практически успокоилась. В поведении Бекешина действительно не было ничего для меня оскорбительного. И вообще, что такого непоправимо страшного произошло?

Я хотела исчезнуть на время? Меня никто не отправлял обратно.

Я рвалась начать выполнять свою новую работу в Фонде? Руки у меня теперь, наоборот, были развязаны, – просто идеальный вариант.

Возможность лишний раз поучиться стильно, со вкусом одеваться, поднатореть в искусстве макияжа, чтобы затем подняться ещё на ступеньку выше уже в своём ремесле? Да ради бога!

Что на другой чаше весов?

Одни только эмоции, какие-то совершенно необоснованные обиды, построенные на таких же непомерных, ничем не подкреплённых амбициях. Хотя… почему бы не поделиться всем этим с человеком, который так хорошо ко мне относился, фактически стал моим другом и которого я никогда больше не увижу?

– Ты знаешь, что самое обидное, – закончила я свой рассказ, не удержавшись всё-таки от того, чтобы не разреветься, – я хотела им замечательную идею предложить: взять тебя и троих-четверых твоих ребят в команду. Арнольд всё построил в своём показе на Греции, но где она? Да, я понимаю, конечно, ваших знаменитых манекенщиц нанять никаких денег не хватит, они и так нарасхват, но вы, вот вы могли бы произвести прекрасное впечатление.

Олкимос усмехнулся.

– Анюта, какая же ты наивная девочка. Нет Греции в этом турне Бекешина? Посмотри внимательнее свои портфолио. Там Грецией дышит каждая фотография. Да, ты не Жизель Бюндхен, ты вообще не модель. Над тобой в этом смысле надо работать и работать, а возраст уже не тот. Но тебя обокрали, Анчик. Всё оформление, рекламная компания закручены на тебе, но от тебя в них только образ, лёгкая дымка, самой тебя нигде нет и в помине. Я не знаю, как Бекешин будет расплачиваться с Минкиным, но если по справедливости, им совершенно невозможно договориться в данном случае, минуя тебя. Я промолчал в прошлый раз, когда ты выкладывала передо мной свои богатства, но руку Марка Минкина не только я – многие в мире знают. Он фотограф от Бога, входит в десятку лучших в своём бизнесе. Да, конечно, ты совершила большую ошибку, не скрепив ваши отношения с Бекешиным договором, прежде чем ехать в планировавшееся турне, оставив всё на потом. Но и Минкин опростоволосился, дал маху, не оформив договор на свои услуги. Я понимаю, он не хотел платить налоги и, как у вас говорят, откат бандитам, полагал, что делает свои уникальные портфолио для проститутки и твои фото никак не попадут на столь высокий уровень. После скандала с вашим киллером Александром Солоником и его подругой, моделью Светланой Котовой, мы здесь, в Греции, узнали много из того, как у вас в России ведутся дела. Но как бы то ни было, все фотографии теперь твоя полная собственность и при случае ты можешь доставить Бекешину немало неприятностей.

– Господи! Котова, Саша Македонский – когда это было? – мрачно усмехнулась я. – Вы что же, до сих пор судите о России по столь отдалённым временам? А может, ты не случайно упомянул имена этих людей? Хочешь пожелать мне их участи?

Поцелуйчик пожал плечами, сильно раздосадованный. Пожалуй, таким я его видела впервые, да и вообще представить себе раньше не могла.

– Ладно, проехали, – вздохнул он наконец и поцеловал меня на прощание в щёчку. – Удачи тебе во всём!

– Стоп! – остановила я разобиженного грека. – Ты что-то конкретно хотел мне поведать?

Олкимос не мог так быстро справиться со своей обидой. Я его не торопила, давала время прийти в себя.

– Я просто хотел предложить тебе бизнес… – ответил он наконец не очень уверенно.

– Бизнес? – насторожилась я. – Ну так бы сразу и сказал. Зачем тянул кота за хвост? Бизнес – это как раз мой мир.

– …на котором ты не заработаешь ни копейки…

Да, с ума сойти, действительно бизнес! Просто спал да упал! Я даже присвистнула от удивления.

– Ну, Поцелуйчик, ты не просто красив, как бог, ты ещё бог по части сюрпризов. Разве это бизнес? У нас, русских, это называется надувательство, мошенничество, ну а если по новомодному – «разводка».

– …но зато тебя будет знать каждая собака в Греции, – сумел-таки закончить Олкимос свою трёхступенчатую мысль. Этим он меня окончательно добил.

– Слушай, ну и зачем мне ваши греческие собаки, которых ты собрался всех мне на шею повесить? У нас и в России такого добра без счёта.

Конечно, Олкимос не понимал и половины моего фразеологического юмора (он слишком плохо знал для этого русский язык), но парень он был упрямый и продолжал гнуть свою линию.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.