Гетера. Любовный роман

– Ладно, – вздохнула я, – будем считать, что ты меня убедила. Вот только одна я этого старого кобеля не потяну, тем более бесплатно.

Иннуля рассмеялась.

– Ну, во-первых, какой же он старый? А во-вторых, он что, должен за какие-то совершенно ничтожные услуги тебе ещё и деньги платить? Да, ты правильно определила: он не просто кобель – жеребец даже, не знаю уж, откуда в таком возрасте силы берутся, но для серьёзного дела можно и потерпеть.

– Просьба: дай мне Оксану в помощь. Я с ним договорилась.

Инна задумалась.

– Оксану? С чего бы вдруг? Девчонка хорошо работает, не просто с огоньком, а проявляет порой чудеса изобретательности. Впервые в жизни вышла на хорошие деньги, оделась, обулась. Ты её давно видела? Теперь и не узнать. Да и прореху подобную в своём штате я так просто не залатаю. Ты уверена, что именно она тебе нужна? Может, подберёшь какую-нибудь другую кандидатуру? Картотека к твоим услугам.

Я присмотрелась внимательнее к своей «товарке» и успокоилась. Понятно, розыгрыш. Вот если бы она говорила серьёзно, я бы её прибила. Ей-богу!

Инна, наконец, не выдержала, расхохоталась. В сущности, плевать ей было на какую-то там Оксану. Во всяком случае, вовсе не повод для того, чтобы конфликтовать с закадычной подругой. Добра этого – пруд пруди.

– Ладно, я, конечно, утрирую, но давай на совесть: я её уговаривать, а тем более руки ей выворачивать, не стану. Сможешь сама убедить – никаких возражений, а если нет – увы!

Я кивнула, такой расклад меня вполне устраивал, в моей сумочке было более чем достаточно аргументов.

– Ещё один вопрос, не менее важный. Насчёт Фонда Магдалины ты не передумала?

Инна насторожилась.

– Предположим, нет. Но мне там один раз отлуп уже дали.

– Ну и что, ты такая вся гордая из себя, злопамятная? Во-первых, с тех пор у тебя изменился статус, за тобой теперь ого-го какая фигура стоит, а главное – освободилось место. И мне очень не хотелось бы, чтобы его кто-то с боку припёка занял.

– Считай, негордая и незлопамятная. Вот только не верю, что тебе удастся меня пропихнуть. А так… кому не хочется стать «золотой рыбкой»?

Начать я решила с Немальцыной, предполагая самое худшее, однако та на удивление легко восприняла как мой неожиданный отъезд, так и вариант замены, который я себе подыскала.

– И вы действительно не держите зла на меня? – недоумевая, решила я всё-таки уточнить.

– Зла? За что? – удивилась моя начальница. – У тебя появилась возможность повысить свой статус – ну так это не только для тебя, но и для всех нас прекрасно. Плюс – он всегда плюс. Более того, ты давно уже просила расширить твой участок работы в Фонде – считай вопрос решённым, можешь хоть сейчас закатиться в ближайший ресторан и отпраздновать своё повышение. Ты нашла себе идеальное прикрытие. Там, в Европе попытаешься осуществить то, что не могла здесь: искать попавших в беду девчонок. Список имён, фотографий, особых примет я тебе дам и буду дальше подсылать регулярно. Всё, что от тебя требуется – отыскать их, буквально достать из-под земли, как свинья трюфель, остальное уже не твоя работа. Мы найдём способ вернуть их на родину, система давно отлажена. Но учти: получать будешь сдельно. Нет результатов – нет и оплаты, а расходы все на тебе самой. И ещё: там таких, как ты, хватает, так что конкуренция будет весьма жёсткая, а список на всех один. Кроме того, желательно было бы пройти тщательный инструктаж. Время у тебя будет, надеюсь? За пару часов тут не уложиться.

– Найдётся, конечно, – радостно отозвалась я. Такого варианта развития событий я никак не предполагала.

Всё оказалось совсем наоборот. Вопреки моим предположениям, камнем преткновения оказалась не Немальцына, а Оксана. Её возмущение было настолько бурным, что я впервые усомнилась. Зачем я придумала себе лишнюю заботу?

«Этой непроходимой дуре такой шанс предлагают, а она упёрлась в какие-то жалкие гроши. Квартиру ей хотя бы в ближайшем Подмосковье, видите ли, захотелось! Почему сразу не коттедж в своей „незалежной“. К пенсии как раз получится».

Наконец Ксана немного успокоилась и спросила меня напрямую:

– А в чём, собственно, дело?

– Да тут одна английская старушка детектив неплохой написала. «Десять негритят» называется. Так вот, сюжет там состоит в том, что десять человек собрались вместе и постепенно их становится в живых всё меньше и меньше, а трупаков – то не было ни одного, а тут вдруг всё больше и больше. Хорошая книжка. Я специально для тебя экземплярчик купила – вот, забери. Заодно и сама лишний раз перечитала. Но это я так, забочусь о твоей эрудиции, чтобы было о чём при случае с клиентами поговорить. Скажем, гонорар тебя не устроит или ещё что. А вообще я пришла сюда по твоей просьбе: ты интересовалась, помниться, судьбой своей закадычной подруги Вики. Мне вот тут дали кое-какие фотки, хочешь посмотреть, нет ли её среди них, случайно?

Дойдя до цели, Оксана побледнела, но пролистала тем не менее всю пачку до конца.

– Узнала? – на всякий случай уточнила я.

Ксана молча кивнула.

Я мрачно усмехнулась:

– Было нас трое, осталось двое, или как в книжке написано: «Трое негритят в зверинце оказались, одного схватил медведь, и вдвоём остались». (Перевод Л. Беспаловой). – Я посерьёзнела, мне самой было не до смеха. – Я что ещё хотела спросить… Среди этой мертвечины Вика самая свеженькая, остальные в земле гораздо дольше пролежали, да и закопаны были, видать, понадёжнее. Среди них тебе никто не показался знакомым?

Оксана подняла взгляд и ответила твёрдо, зло глядя мне в глаза:

– Нет. Никто. Да и с Викой у меня нет уверенности. Шляется где-нибудь, наверное. Я-то умнее оказалась, далеко никогда не уезжала, а этой шалаве всё равно было: хоть на Кавказ, хоть на Колыму. Очень хотелось белый свет посмотреть. Посмотрела. Ну а ты как, узнала кого-нибудь?

– Да как их узнаешь? – пожала я плечами. – Одно слово: мешки с костями. Мама родная – и то не различит.

– Понятно, а что там дальше было? В книжке, я имею в виду.

– Так, ерунда: «Двое негритят легли на солнцепёке, один сгорел – и вот один, несчастный, одинокий». (Перевод Л. Беспаловой).

Оксана кивнула.

– Понятно. Момент подоспел, слишком жарко стало? Когда едем?

– Да можно хоть завтра, но тебе ведь ещё паспорт надо сварганить.

– Зачем? Он у меня уже есть.

Я так и присела: вот тебе и квартирка в Подмосковье, коттедж в «незалежной». Мысли-то у нас, оказывается, давно уже в одинаковом направлении работали.

– Обратно вернёмся?

– Я – точно. А ты уж решай, как знаешь.

– Хорошо, я согласна. Ну а тот, последний, какова его судьба? Раз уж начала, колись по полной программе. – Ужас! Кошмар! Врагу не пожелаю. «Последний негритёнок поглядел устало, он пошёл повесился, и никого не стало!» (Перевод Л. Беспаловой).

– Ну уж этого они не дождутся, – хмуро пробормотала «гарна украiнська дiвчина». – Если только рак на горе свистнет.

– Я тоже так думаю, – охотно присоединилась к её мнению я.

Я не удержалась всё-таки от того, чтобы не порадовать Иннусю. И не по телефону – лично. Та, хитро прищурившись, внимательно посмотрела на меня.

– Ну и как Оксана?

– В полном порядке. – Я вынула из сумочки злополучную пачку фотографий и протянула её моей спасительнице. – Такие аргументы! Не хочешь взглянуть?

– Боже упаси. – Иннуся побледнела, но тут же перестроилась на деловой лад. Жизнь продолжалась. – Кстати, тебе не приходила в голову мысль организовать помимо основного, свой, точнее теперь уже наш маленький бизнес?

Мы давно уже понимали друг друга с полуслова.

– Ты просто угадываешь мои мысли, не знала только, как к тебе с таким вопросом подступиться, – спокойно ответила я. – Только учти: в этом деле главное – не переборщить. Ребята из наших, да и не только наших, детективных агентств, не раз ко мне с подобными предложениями подкатывали, но я не дура: спалиться можно в два счета, а такую непыльную работёнку не хотелось бы терять.

– Подключим Егорку, – усмехнулась Иннуся, по-прежнему нахально глядя мне прямо в глаза.

– И что потом? – не на шутку разозлилась я. – Ты так стала доверять Егорке? Или хочешь отжать бизнес у Немальцыной и занять её место? У меня к тебе только одно предложение. Не усложняй то, чем я сама занималась: качай информацию из девчонок, с которыми будешь общаться, на всю катушку, но Немальцыной сбрасывай из просеянного строго то, что проходит по её списку. Остальное – наше. Если я их там, за границей, отслежу, продадим координаты кому скажешь и половина гонорара твоя. В остальном всё по-честному: работаем только на Любовь Викторовну и ни на кого больше.

– Ладно, ладно, – криво улыбнулась Иннуля. – Будем считать, что я просто неудачно пошутила.

Неудачно пошутила! Вот тебе и десять негритят! Даже с лучшими подругами всегда нужно ухо востро держать. Впервые у меня закралось подозрение, что с Комягиным Иннуся связалась не просто для того, чтобы меня выручить, а желая закрутить какую-то свою, ей одной ведомую интригу.

II – Поцелуйчик

Глава 1

При всём желании я не могла понять, зачем я потащилась в эту чёртову Грецию. Просто спасалась бегством? Что ж, и такое не исключено: в свете моих недавних похождений я была бельмом на глазу у всех, кого только знала.

А может, наоборот, мной двигало намерение как следует подготовиться к тому, что меня дальше ожидало? Но на Кипре я тоже о многом мечтала, а что получилось в итоге?

Клин клином вышибают. Хоть я и боялась себе признаться в этом, но пребывание в психиатричке в чём-то очень помогло мне: я полностью избавилась от невесёлых своих воспоминаний, вообще от всех комплексов. Однако потрясение было слишком сильным, и, как результат, сработал эффект замещения: появились новые воспоминания и новые комплексы, от которых мне теперь, в свою очередь, предстояло избавляться, причём «долго и больно».

Что человек может чувствовать, стоя на краю уютной могилки, заботливо вырытой для него в самой чаще леса, если его предварительно избили до полусмерти и чуть было не задушили? Может быть, облегчение? Я испытываю до сих пор запоздалую ярость, но, с другой стороны, и удовлетворение на уровне оргазма: я ведь победила. А уж какой ценой… Важнее всего результат.

Но вот потом, когда самое страшное, казалось бы, осталось позади…

Я понимала, конечно, что меня надо было спрятать так, чтобы ни одна собака не разнюхала и уж тем более не раскопала. И тем не менее…

Психиатрия по большей своей части не лечит: всё, на что она способна, если болезнь прочно угнездилась в человеке, – снять на время приступ, отпустить дэшку (больного, состоящего на диспансерном учёте) домой, чтобы потом, через какое-то время, в карете с бравыми санитарами вернуть его в родную обитель. Как ни странно, к «хроникам» относятся в «психушках» с уважением. Они, как правило, держатся вместе, не терпят «чужих» в своих палатах, соблюдают относительную чистоту, порядок, знают свои права и конфликтуют с медперсоналом лишь в исключительных случаях.

Есть допризывники, которые хотят «откосить» от армии, уголовники, мечтающие улизнуть тем же макаром от тюрьмы: и те, и другие по большей части беспредельщики, боже упаси связываться с ними.

Всех прочих валят в общую кучу: в одной палате могут быть и шизофреники, и депресушники, и маразматики, и алкоголики, и наркоманы, и вполне здоровые люди, которые редко вырываются оттуда без потерь.

Не верьте, если вас будут убеждать, что психические болезни не заразны. Общение с представителями вышеперечисленных категорий, которые постоянно капают вам на мозги своими рассказами о киллерах, которые на них годами охотятся (но почему-то не убивают); вампирах, которые присасываются к ним по ночам и пьют из них кровь (почему именно к ним, а не к другим людям? Что у них за кровь, интересно, такая?); «голосах», которые ими управляют и открывают им космические, великие тайны бытия, другим людям неведомые, подкрепленное соответствующими таблетками и уколами, очень быстро начнёт разрушать структуру вашей личности. И если уж вы сподобились каким-то образом попасть в этот рай, не надейтесь на то, что вас оттуда сразу выпустят. Вас могут держать там месяцами и даже годами. Но и когда выставят за ворота, непременно поставят на учёт и не устроиться вам потом на приличную работу.

Там, в лесу, могилки я избежала, но здесь, когда в первый день попыталась доказать, что я не верблюд (верблюдица), меня тут же упекли в «надзорную» (наблюдательную) палату на место «экса» (покойника) – только что умершей бабульки. Можете себе представить, на каком матрасе я лежала, сколько поколений по-большому и по-маленькому справляло на него нужду.

Не знаю, выкарабкалась бы я оттуда вообще со своим вздорным характером, если бы не мой ангел-хранитель – медсестра, которую я прозвала Ангеликой (не путать с Анжеликой), так как её спокойствие и доброжелательность поражали настолько, что казалась она не от мира сего. Настоящее её имя я так никогда и не узнала, нанял её в какой-то частной клинике неврозов всё тот же Леонард Чупилин, который, собственно, вместе с Игорем Карловичем и упёк меня сюда.

Что я ещё помню? Тем миром, в котором я пребывала, управляли в основном три вещи: продукты, курево и деньги. Ещё, конечно, знание, опыт, но они управляют всем.

К примеру, если вы сами не принесёте себе еду из столовой, никто кормить вас не будет.

Таблетки, уколы, которые применяются в подобных заведениях, вызывают, ко всему прочему, неутолимый голод, а в меню присутствуют по большей части капуста да подкрашенная водичка вместо чая, всё остальное с воодушевлением и азартом разворовывается персоналом, да и вообще – на всех не напасёшься.

Туалет – отдельная песня, так как никаких кабинок, стульчаков там не предусмотрено, просто род насестов вдоль стены с дырками в полу. Если надеть на тапочки бахилы, можно, конечно, добраться туда и обратно без последствий, в противном случае ничего не остаётся, как шлёпать по зловонной жиже, которая потом разносится по коридору и палатам.

Насилие? Не верьте! Страшилка! Зачем, если за две-три сигареты желающих удовлетворить вожделение какого-нибудь дебила-санитара и так хоть отбавляй. Соответственным образом, только дороже, от притязаний можно и откупиться.

Ангелика приходила каждый день: запастись чем-то впрок было совершенно нереально, крали, отбирали всё, что только возможно.

Холодильник? О чём вы? При таком-то «коммунизме»? К чему? Устроить очередной Бермудский треугольник? Их там и так пруд пруди.

Ангелика совала деньги медсёстрам, санитарам и санитаркам, тихо, но очень убедительно о чём-то с ними беседовала, но это не всегда спасало. Если уже через несколько часов после её ухода я оставалась без того, что она приносила, то легко могла нарваться на укол, наглотаться таблеток, и тогда память как отшибало.

Если возникало подозрение, что вы только делаете вид, что таблетки глотаете, а на самом деле потом незаметно их выплёвываете, вам могли расковырять весь рот грязными или наманикюренными (в зависимости от пола) пальцами, а потом с победным криком, найдя искомое, всадить вам взамен укол. Неважно чего. И бесполезно допытываться, чем вас лечат, это вообще тайна из тайн, а излишнее любопытство заканчивается, как правило, двойной дозой. Куда проще знать некоторые незамысловатые хитрости: например запивать таблетки молоком – ищи потом чёрную кошку в чёрной комнате, то бишь белую таблетку в белом кефире или молоке.

Но самое страшное – это зараза: вши, грибок, «тубик» (туберкулез), любой из гепатитов на выбор, а то и все сразу, полный комплект.

Собственно, рассказывать можно и дальше до бесконечности, но – что самое странное – когда перед отъездом я решила оживить в памяти свои воспоминания, пройдясь по местам «боевой славы», медсестра, которую я упросила быть моим Вергилием, с ловкостью фокусника упрятав (я даже не поняла куда) сунутую ей денежку, провела меня по маршруту, не имеющему ничего общего с тем, что был в моих воспоминаниях. В чистых просторных палатах мужчины играли в домино и шахматы, читали, женщины вязали, смотрели телевизор. Конечно, все ходили обколотые, заторможенные, порой даже по стеночкам, но туалеты были вполне приличные и даже можно было каждый день принимать душ. Я даже врачей, трезвых и благожелательных, сподобилась увидеть, что вообще было чудом из чудес. Вот таким образом в одном и том же помещении соседствовали ад и рай – божественная комедия. Просто я, волею обстоятельств, оказалась не на той стороне Луны.

Глава 2

Только здесь, в Афинах, мне стало ясно, зачем я сорвала с места, потащила за собой Оксану. Меня иногда так переклинивало – хоть криком кричи, да и без «фени» (феназепама), я ещё долгое время не засыпала. Ну а с Бекешиным всё сбылось, будто цыганка нагадала. И конечно, Оксана здорово скрашивала мне тоску отношений с немолодым похотливым самцом, да ещё творческой личностью (то бишь наделённым безграничной изобретательностью). Как ни странно, для Оксаны такие вещи были внове и она во всём шла Арнольду навстречу с большим энтузиазмом.

Переговоры по части запланированного дефиле раскручивались медленно: греки вообще в основном народ на редкость неторопливый и необязательный, они только по части обещаний всегда сама любезность и готовность. Однако Бекешин был не новичок в своём деле: у него хватало и необходимых знакомств, и денег, и времени, чтобы особенно не торопить события.

Надо отдать ему должное – он хорошо знал европейскую специфику, не подкладывал нас под нужных лиц, как это сплошь и рядом принято в России, а даже наоборот – тщательно оберегал от нежелательных контактов. Загреметь здесь в тюрьму или нарваться на огромный штраф за нелегальное занятие проституцией было совершенно естественным явлением. Тем более что одного только слова «русский» достаточно было, чтобы изначально подозревать человека во всех смертных грехах. Причём, что самое смешное, здесь «русскими» называли всех кого ни попадя, даже армян и киргизов. Как и всех наших проституток неизменно величали Наташами.

Слава богу, Оксана вовремя поняла правила игры и вела себя, с этой точки зрения, безукоризненно. То есть с первых же часов пребывания в Афинах мы полностью «забили клин» на мужчин. Да, собственно, и времени у нас свободного почти не было: постоянно какие-то вечеринки, презентации – мы даже не женщинами были, а скорее живыми манекенами. Я, конечно, не упускала ни одной возможности познакомиться с местными достопримечательностями, но знаменитый город, когда-то «столица мира», меня сильно разочаровал: грязный, непритязательный, больше азиатский, чем европейский. Конечно, если хорошо подготовиться, обладать богатым воображением и соответствующими знаниями, можно было бы увидеть немало интересного, но порой эти великие в далёком прошлом развалины надоедали до зубной боли, буквально осточертевали.

Бекешин быстро раскусил во мне деловую хватку, поэтому я всё больше и больше времени занималась переговорами, разъездами, составлением бизнес-планов, выстраиванием рабочих графиков. Но кое-что выкраивалось и для того, чтобы подтянуться в той профессии, которую мне моя лучшая подруга подсуропила: я не упускала ни одного модного показа, решила взять несколько уроков у какой-нибудь из местных профессионалок. Однако особенно меня заинтересовала коллекция дефиле Бекешина на дисках, с которой он в своих поездках никогда не расставался. Если быть честной до конца, я её у него просто спёрла, то есть скопировала на внешний жёсткий диск и изучала при каждом удобном случае, забив ею даже свой смартфон.

Наши отношения с Оксаной день ото дня становились всё напряжённее. Я не понимала, откуда у неё вдруг взялся тот соревновательный дух, который буквально обуял её. Она стремилась напрочь вытеснить меня из наших интимных отношений с Бекешиным, быстро поняла суть работы на подиуме, которая ей предстояла, и вскоре (даже с большой форой) обогнала меня, несмотря на все мои усилия. Была лишь одна сфера, в которой она ничего не смыслила, – бизнес, но она в него и не лезла, хватало ума.

Я решила поделиться своей идеей насчёт уроков с Арнольдом, но тот в ответ на мою просьбу лишь скептически покачал головой.

– Гиблое дело. Ты просто здешний модельный мир не знаешь. Такая ревность к славянкам! Считается, что за одну русскую трёх местных дают. Да и вообще, по пальцам можно пересчитать гречанок, которые известны в Европе, я бы даже меньше назвал – двух-трёх, не больше. Могу дать совет: возьми лучше в учителя какого-нибудь парня.

Арнольд хотел было удалиться, потом задумался.

– Слушай, я даже готов оплатить тебе твои уроки. Ты ведь по-гречески ни бум-бум, а дела вести надо. Вот тебе и готовый переводчик заодно, при условии, конечно, если он ещё и языки знает. Только сама не парься, я с ребятами поговорю, кто-нибудь да отыщется.

Олкимос материализовался словно из воздуха. Я, как часто в последнее время бывало, ужинала в одиночестве в кафе «Мелина», на которое давно глаз положила: уж больно приветливый был здесь хозяин, такие комплименты мне делал, что я совершенно не чувствовала себя при нём «Наташей».

Ко мне подсел невероятно красивый парень, на вид лет двадцати трех -двадцати пяти, почти двухметрового роста. Он постоянно улыбался, не упуская ни одного случая лишний раз показать свои безупречные зубы, и вообще был на редкость смешлив. Ещё бодр и очень приветлив. Я почувствовала, что мы с ним сработаемся, однако вечером нас с Оксаной ждал сюрприз.

– Всё, девочки, отдых закончился, – Бекешин был и обрадован, и угнетён одновременно. – Предлагаю закатиться на пару-троечку дней поближе к морю, в Лутраки, затем сюда прилетит моя команда в полном составе. Ну а дальше сами всё увидите: наша профессия – тот ещё дурдом.

Я вздохнула с облегчением: трудностей я никогда не боялась, а хотелось наконец проявить себя в деле по-настоящему.

Глава 3

Приехала «команда», о которой говорил Бекешин. Нам пришлось перебраться на специально снятую загородную виллу. С одной стороны, чтобы пожалеть сердца горячих афинских мужчин (кого-то и инфаркт мог хватить!), с другой – чтобы не дразнить гусынь, я имею в виду местных конкуренток. Я и сама просто с ума съехала от такого обилия женской красоты, нарядов, косметики. И тут же скукожилась похлеще серой мышки. Что интересно: я ждала этого дня как манны небесной, чтобы хоть в какой-то степени свести на нет козни Оксаны, но оказалось, что все мои предыдущие невзгоды были лишь семечками.

«Пара-троечка дней на море» в прекрасном местечке Лутраки (80 км от Афин), достались в основном всё той же «гарной украiнськой дiвчине». Я же постоянно сидела на телефоне, в перерывах моталась в Афины, договаривалась там по всем вопросам (в том числе и о вилле). Пару раз мне, правда, удалось искупаться, но не загореть.

Сейчас же я вдруг оказалась вообще никому не нужна, ощутив свою полную ничтожность.

Моя деловая хватка? Здесь были такие зубры, которые могли маме родной глотку перегрызть.

Мои уроки, попытки чему-то научиться по дискам? Моделями рождаются и только потом становятся.

Между тем колесо закрутилось так, что чертям тошно стало. Нескончаемые фотосессии, переговоры чуть ли не по всему миру, реклама в газетах, журналах, на телевидении. Спонсоры, поклонники, презентации, визиты звёзд. Был даже арендован частный самолёт.

К счастью, меня выручил Поцелуйчик (Олкимос раскрыл мне прозвище, которым его называли в узком кругу самые близкие его друзья и знакомые). Он помогал мне до приезда «команды Арни», но не оставлял без внимания и потом. Представлял всем подряд, прежде всего коллегам по модельному бизнесу, даже своей многочисленной родне. Ну и конечно, учил меня, как мог, профессиональному мастерству. Как-то он увидел в моём портмоне ту знаменитую фотографию, сделанную на Кипре, и попросил разрешения переснять её. Я не удержалась от того, чтобы показать ему свои знаменитые портфолио, от которых он вообще пришёл в дикий восторг. Пришлось даже подарить ему несколько фотографий (копии, разумеется).

Пыльные камни вдруг ожили благодаря рассказам Поцелуйчика, и Афины (в первую очередь Акрополь, Парфенон), как и вообще вся Греция, вдруг открылись для меня, словно по волшебству, во всей своей красе.

– Гетеры – проститутки? – удивился Олкимос, когда зашла речь о моём первом прозвище. – Аня, я удивляюсь, ты такая эрудированная девушка, и вдруг столь удручающая безграмотность. Ладно, на твоё счастье ты в Греции, и рядом с тобой твой верный Олки. Так что слушай внимательно. Начну издалека, по-другому не получится. Люди почему-то думают, что в древности человек был закабалён до предела и только постепенно, путём жесточайшей борьбы, пришёл к современному состоянию: свободе, защищённости, демократии. На самом деле всё как раз наоборот. Никогда ещё человек не был в таком беспросветном угнетении, как сейчас, и кабала его становится всё более и более невыносимой.