Бычья гора

– Ближе к делу, помощник шерифа.

– Да-да. Короче, можно было догадаться, что тут что-то не так, но я просто протупил.

– Как лучший в мире детектив.

– Неважно. В общем, подъезжаем мы туда, и Честер протягивает мне деньги и просит сходить, будто я ему мальчик, чтобы бегать. Но я-то знаю, что он лентяй тот еще, поэтому соглашаюсь.

– А Честер где остается?

– В машине.

– Ты оставил Честера одного в полицейской машине?

– Ну, я же доверяю этому парню, шеф. – Чокто с великолепной искренностью не понимал, в чем проблема. – В общем, я выхожу и оставляю мотор включенным.

– Ты оставил включенным двигатель патрульной машины, где находится гражданское лицо?

– Да, шеф. Ну, будто вы никогда так не делали.

Шериф дернул себя за бороду.

– Продолжай.

– Ну, вот, я захожу, и вы не поверите! Внутри стоит какой-то тупорылый утырок с дробовиком 22-го калибра в руках и держит под прицелом все заведение. Думаю, ну попадос! Смотрю на него и понимаю, что он не здешний, – он посмотрел на шерифа и поднял брови, подчеркивая расовую принадлежность правонарушителя. – Черный, наверное, решил срубить немного бабла по пути в Атланту.

Потому что все черные из Атланты. Ну общеизвестный же факт.

– Ну повезло так повезло, ничего не скажешь. С ходу нарваться на утырка. Короче, он вдруг видит копа, его начинает неслабо крыть, и он целится в меня из этого своего игрушечного ружьишка. Я ему такой: «Чувак, какого хрена? Я полицейский. Так что положи эту штуку на прилавок, подставляй свой зад и маленько наклонись!» Уверен, ему не впервой. Небось, всю жизнь только этим и занимается.

– Знаешь, Чокто, для представителя меньшинства ты как-то крутовато зашел.

– Так я только на пятьдесят процентов индеец, босс. А в остальном стопроцентная белая деревенщина.

– Получается сто пятьдесят процентов.

– Точно.

Шериф снова вздохнул. Он подозревал, что никакими индейцами там и не пахло. Чокто был чуть смугловат, но заметить это можно было, только если уж ну очень присматриваться. Разве что мексиканец. Хотя какая, в общем, разница.

– Так ты в него выстрелил?

– Не успел. Когда я приказал ему опустить пушку, он психанул и начал херачить куда-то в потолок. Сверху посыпалась известка, пылища поднялась, вообще ничего не видно. Так что я вытащил пистолет, но стрелять не стал.

– А потом что?

– Во время всего этого шухера мудила ухитрился сбежать. Я не успел толком сообразить, что к чему, а он проскакивает мимо меня и бежит наружу. Оказалось, этот черт еще и пешком пришел, вот и полез в первую попавшуюся машину…

– В твою патрульную машину, оставленную с включенным мотором?

– Ага. А когда я выбежал, он уже рванул с парковки.

– А друг твой где был?

– Честер?

Шериф уставился на свои колени.

– Да, Честер, – произнес он.

– Честер вообще без понятия, что происходит, потому что сильно занят своим планом мести за ту надувную бабу, – помощник шерифа наклонился вперед в своем кресле. – Прикиньте, Честер заранее припрятал два мешка пенопластовых шариков за ледогенератором на бензоколонке. Поэтому ему и было надо, чтобы мы подъехали поближе. Как только я зашел внутрь, он притащил их и кинул ко мне в машину.

Тишина заполнила кабинет шерифа, как океанская вода.

Шериф прищурился.

– Шариками?

– Такие белые, для упаковки. Ну, знаете, которые на почте есть.

– Хорошо. Значит, шарики, – у него начала болеть голова.

– Ну. В общем, этот дебил умудрился угнать полицейскую тачку, полную упаковочных шариков. Ему, видать, по жизни не везет. Он успел разогнать мой «краун вик» до почти семидесяти, а потом машина превратилась в снежный сугроб.

Шериф с трудом подавил смешок, получился судорожный кашель. Чокто присоединился к нему.

– Я не прикалываюсь, шеф. Шарики начинают летать, этот мудак ни хрена не видит, и – бум, прямо в столб. Мне бы самому такой херни никогда не выдумать, даже если бы я попытался. Вот почему в камере номер один лежит слегка отмудоханный чернокожий чувак, а машина номер три находится в ремонте. Вот, короче, такая история, шеф. Чистая правда.

– И где сейчас твой друг?

– Честер?

На этот раз шериф просто ждал.

– Он у меня дома, до смерти перепуганный, что вы собираетесь посадить его за препятствование правосудию или вроде того. Или заставите оплатить ущерб, нанесенный машине.

– Ну, можешь сказать ему, чтобы он успокоился, ремонт машины не его проблема.

– Спасибо, шеф, я знал, что вы…

– Потому что заплатишь за него ты.

Чокто сдулся, как надувная игрушка, из которой выдернули пробку. Он прищурился и начал изучать бородатое лицо шерифа в поисках намека на сарказм. Может, шутка? Но нет.

– Да ладно вам, Клейтон. Это же были неподконтрольные мне обстоятельства…

Речь помощника шерифа была прервана гудком внутренней связи, и они услышали из динамика робкий голос Крикет с регистрационной стойки:

– Шериф Берроуз, к вам федеральный агент.

3

Шериф посмотрел на часы.

– Еще только восемь тридцать.

– Я в курсе, сэр, – раздался по внутренней связи голос Крикет.

– Воскресенье.

– Это я тоже знаю, сэр. Сказать, чтобы приходил завтра?

Шериф задумался, сработает ли такое. А может, просто выпрыгнуть в окно?

– Сэр?

– Нет. Нет. Впусти его.

Шериф надел шляпу и взглянул на своего помощника. Тот пожал плечами. Через несколько секунд дверь открылась, и вошел красивый мужчина лет сорока пяти, а может, моложе, с резкими чертами лица, темными, коротко остриженными волосами и яростными серыми глазами. Крикет, обычно зачесывающая волосы назад, успела распустить их и даже сняла очки, чтобы улыбнуться агенту, прежде чем закрыть за ним дверь. Клейтон нашел это забавным. Чокто беспокойно заерзал на стуле.

Агент был одет в темно-синий блейзер, галстук в тон и накрахмаленную белую рубашку, заправленную в синие джинсы. Ношение галстука с джинсами кое-что говорило о нем, но Клейтон решил считать это просто попыткой выглядеть по-деревенски. Большинство федералов, заходя в кабинет Клейтона, даже не снимали своих дизайнерских солнцезащитных очков.

Агент протянул руку и одарил шерифа жемчужно-белой улыбкой торгового агента. Клейтон подумал, что это делает его похожим на акулу из детского мультика, но все равно встал ему навстречу. Его помощник и этого не сделал. Чокто просто уставился на агента с таким выражением, будто только что съел ложку дерьма.

– Шериф Клейтон Берроуз? – спросил агент.

– Наверное. Если я не украл у кого-нибудь этот значок.

Шериф ответил на крепкое рукопожатие агента. Каждый федерал, когда-либо входивший в эту дверь, считал необходимым продемонстрировать мощь своего рукопожатия. И этот ничем не отличался.

– А вы кто такой? – спросил Клейтон, выдергивая руку и объявляя ничью.

– Меня зовут специальный агент Саймон Холли.

– Можно посмотреть ваше удостоверение?

– Конечно. – Холли протянул свою корочку, и шериф кивнул. Чокто попытался тоже сунуть свой нос, но Холли демонстративно отвернулся от него и сунул удостоверение обратно в карман блейзера.

– Спасибо, что приняли меня так рано… и в воскресенье, – он подмигнул шерифу, давая понять, что слышал разговор с Крикет по внутренней связи. Конечно, слышал. В здании же всего две комнаты. Клейтону не очень понравилось это подмигивание, но он сел и жестом предложил Холли сделать то же самое.

– Без проблем, специальный агент Саймон Холли. Я ничем особо не был занят. А мой помощник как раз собирался уходить.

Чокто медленно, будто отдирая пластырь, отвел глаза от агента, сообразив, что это намек.

– Верно, шеф. – Он направился к выходу, потом остановился и обернулся. – Это, что ли, из-за черного чувака, которого я запер в камере?

Клейтон тоже посмотрел на Холли, ожидая ответа на этот вопрос.

– Нет, помощник шерифа Фрейзер, – сказал Холли, – не из-за него.

Кровь отхлынула от лица Чокто. Он стоял в дверном проеме, мысленно прокручивая все свои делишки, из-за которых федералы могли бы знать его имя. Холли расплылся в акульей ухмылке. Шериф наблюдал, как его ошарашенный помощник корчится, будто ребенок, пойманный на магазинной краже, пытаясь прикинуть, сможет ли выкрутиться. Клейтон почувствовал, как в глазных яблоках нарастает боль. Он сделал еще один глоток кофе. Холодный. Оттолкнул от себя кружку.

– У тебя на нашивке написано «помощник шерифа Фрейзер», – сказал Клейтон Чокто, испытывая явное неудобство, что приходится такое объяснять.

Холли кивнул в знак согласия, поджал губы и сцепил пальцы на коленях.

– Вот тут, прямо на вашей рубашке, помощник шерифа.

– Точно, – сказал Чокто, растягивая это слово, все еще в сомнениях, но уже готовый уйти. Он отсалютовал шерифу, коснувшись шляпы, и выскользнул за дверь, как тень.

– Лучший детектив в мире, – сказал Клейтон.

– Наверное, трудно здесь найти хорошего помощника.

– Он не так уж плох, как кажется.

Холли посмотрел на дверь кабинета, затем снова на шерифа.

– А кажется он полным идиотом.

– Ну, что тут можно сказать. Он старается. Но вы правы, выбор невелик.

– Готов поверить вам на слово, шериф.

– Вы не обязаны ничему верить. И в любом случае мне наплевать. Я знаю этого парня с детства. Он мне как родной, так что я был бы признателен, если вы воздержитесь от подобных оценок в моем офисе.

– Не хотел вас обидеть, шериф. Уверен, у вас прекрасный помощник.

Клейтон отмахнулся от светской беседы, как от комара, жужжащего перед носом, и откинулся на спинку стула.

– Так вы здесь с кадровой проверкой, или, может, расскажете все-таки, чего от нас хочет ФБР?

– Я из Управления по борьбе с незаконным оборотом алкоголя, табака и оружия.

– Ясно.

Холли немного напрягся и угостил Клейтона хорошо отрепетированным суровым взглядом. На шерифа это не произвело никакого впечатления.

– Избавьте меня от этого цирка, агент. Вы выглядите как-то глуповато. Я знаю, почему вы здесь. Хотел бы, чтобы это было иначе, но увы. Как всегда. Просто приступайте к делу.

Пульсация в районе Клейтоновых глаз была уже на грани полноценной головной боли, и он чувствовал, как его воскресное утро катится к чертовой бабушке.

– Сразу к делу. Вот это я понимаю. Если в двух словах, то я здесь, чтобы вывести вашего брата из игры.

Клейтон снова отхлебнул кофе, забыв, что тот остыл, и выплюнул его обратно в кружку.

– Это, конечно ловко сказано, поздравляю. Вижу, ты старался, готовился, небось. И теперь сидишь тут и из штанов готов выпрыгнуть от радости, что можешь сказать мне такое в лицо. Даже понедельника дождаться не смог, ага.

– Видимо, вы не совсем…

– Позвольте уж прервать вас и продолжить, – сказал Клейтон и выудил из своего стола пузырек с аспирином. Он бросил в рот две белые, как мел, таблетки и проглотил их всухую, не переставая говорить. – Каждые несколько лет молодой агент ФБР или этого твоего агентства, один в один типа тебя, появляется в моем кабинете, сверкая выпученными глазами и выпячивая накачанную грудь, чтобы упечь кого-нибудь из моих братьев. Единственная разница, что на этот раз не надо спрашивать, о каком брате речь, после того как один из ваших застрелил Бакли в прошлом году, – Клейтон сделал паузу. Произнесенное висело между ними в воздухе. Потом поднял полные гнева глаза на агента. – Кстати, это как вообще, помогло вам?

– Мы не имеем к этому никакого отношения, шериф. Насколько я понимаю, это результат неразберихи на уровне штата. Полагаю, этим занималось Бюро расследований Джорджии.

– Да мне-то какая разница. ФБР-ДБР, для меня вы все одинаковые, – голос Клейтона был грубым, как руки строителя.

– Очень сочувствую вашей утрате.

– Уверен, что прямо очень сочувствуешь. Но что я хочу сказать вам, ребята, у вас и тогда-то ничего толкового не получилось, и сейчас, уверен, вы добьетесь лишь того, что под пули опять попадут невиновные.

– Вы вот сказали: «вы, ребята».

– Ну и что?

– Вы шериф. Принимали присягу соблюдать закон, так же как и я. Разве это не делает вас одним из нас?

Клейтон встал со стула и подошел к маленькому кофейнику, стоящему у раковины. Он вылил остатки из кружки и наполнил ее заново, не предлагая гостю, и подумал о том, что, ах, как неплохо было бы добавить в нее на пару сантиметров виски. Сравнительно недавно он так и поступал по утрам, и до сих пор из его кружки иногда попахивало спиртным. Он сделал не принесший ему удовольствия глоток и вернулся в свое кресло. Наклонился вперед, впервые за утро ощутив, насколько устал, и произнес Холли назубок заученную речь, которую произносил уже по меньшей мере шести другим агентам.

– Слушай меня внимательно, Холли. Я не такой, как ты. Я просто парень, родившийся и выросший менее чем в двадцати километрах от места, где ты сейчас сидишь. Я не крутой служитель закона, стремящийся спасти мир от зла, которое творят другие, – сарказм сочился из его голоса, – и меня не очень волнует, что происходит в вашем мире, агент Холли. Я провинциальный шериф в маленьком городке, делаю все возможное, чтобы уберечь жителей этой долины, всех хороших людей, от бесконечной реки дерьма, текущей с этой горы, и от всяких борзых сопляков, которым кажется, что они могут приехать сюда и показать нам, деревенщине, какие они охренительно крутые. По мне, так что вы, копы, что бандюки представляете собой одинаковую угрозу для моего округа, что отлично подходит под описание «у нас с вами ничего общего».

Клейтон откинулся на спинку стула и подул на свой кофе.

– Шериф, разве ваш округ Макфоллс не граничит с Парсонсом? Тем, что выше Черной Скалы?

– Так.

– И ваш полицейский участок отвечает за охрану порядка во всем Макфоллсе?

– Уверен, ты знаешь, что так оно и есть.

– Итак, это означает, что не только долина Вэймор, но и вся Бычья гора находится в вашей юрисдикции. А еще это значит, что всё, спускающееся с этой горы, попадает прямиком к вам. И не в моих принципах было бы не прийти сначала к вам и не спросить об этом. Не как полицейского-деревенщину, а как коллегу – сотрудника правоохранительных органов. Многие считают, что вы марионетка своих братьев и через вас они контролируют этот полицейский участок. Но я так не думаю. Я думаю, что жители этого округа проголосовали за вас, несмотря на историю вашей семьи, и это кое о чем говорит. Например, что они хотят, чтобы на этом месте были именно вы. Что вам доверяют, а для меня это важно. И нет, я не из тех, кто станет мазать собачьим дерьмом коврик под вашей дверью.

– Ничем не могу помочь, – в который уже раз устало произнес Клейтон.

– Понимаю, шериф. Извините, если повел себя как козел. Вошло в привычку. Позвольте мне начать сначала.

Аспирин не помогал. Клейтон вертел в руках пластиковый пузырек с защищенной от детей крышечкой, гадая, сколько таблеток придется съесть, чтобы избавиться от головной боли. Он ждал, что Холли сейчас встанет, ткнет пальцем ему в лицо и начнет нести выспренную чушь о том, что его «долг перед народом» и «родным округом» остановить злоумышленников – бла-бла-бла. Обычно эти парни так себя и вели, но Холли остался сидеть. Проявил уважение. Клейтон подумал, что Холли, по крайней мере, достаточно умен, чтобы играть по правилам шерифа, пока тот не скажет свое слово.

– Ничем не могу помочь, – повторил Клейтон.

– Я не прошу вашей помощи, шериф.

– Тогда чего же вы хотите, агент Холли?

– Зовите меня Саймон.

– Давайте уже, произносите свою речь, агент Холли.

– Хорошо, шериф. Как я уже сказал, я приехал не для того, чтобы просить вас о помощи. Но, возможно, вы сможете помочь себе сами, и это принесет пользу нам обоим.

Клейтон молча почесал бороду.

– Может, если я начну сначала, вам будет легче понять, о чем речь.

– Хорошая идея.

– Я работаю в Агентстве уже два года. Все это время я занимался одним делом.

– Видимо, делом Хэлфорда Берроуза.

– Нет, ваш брат не привлекал моего внимания до недавнего времени. Два года я вел дело против преступной группировки в Джексонвилле, штат Флорида, которая, помимо прочего, снабжает вашего брата и его людей оружием. Большим количеством оружия. И за несколько последних лет они стали источником сырья, которое ваш брат использует для изготовления метамфетамина.

Клейтон почувствовал, как давление в голове ослабло. Уже кое-что.

– А на вершине пищевой цепочки там находится джентльмен по имени Уилкомб. Вы слышали о нем?

– Нет.

– Для перевозки товара они используют работающих задешево байкеров, которые называют себя «джексонвиллскими шакалами». Они отморозки, неглупые и преданные, но отморозки на все сто. И занимаются этим уже давно. Я проследил их связи с вашей семьей еще с тех пор, когда ваш отец торговал травкой в начале семидесятых. Вы понимаете, о ком я?

– Нет, – на этот раз ответ Клейтона звучал менее убедительно.

– Что ж, тогда вам повезло. Этих людей лучше не знать. Они по уши во всякой дряни. Наркотики, деньги, оружие – все подряд. Недавно мы получили информацию, что они занимаются еще и торговлей людьми, благодаря чему их дела пошли в гору. Ваш брат Хэлфорд хорошо их знает. Он в курсе всех этих дел, и они ему безоговорочно доверяют.

Намерения Холли стали кристально ясны. Все. Ему уже незачем было продолжать.

– Ты хочешь, чтобы он их сдал, – Клейтон почти рассмеялся. – Ты хочешь, чтобы Хэл сдал тех парней из Флориды и ты закрыл дело этого Уилкомба.

– Да, – сказал Холли.

– В обмен на что?

– На условное освобождение от ответственности.

– Условное – это как?

– Он должен прекратить торговлю метамфетамином.

– Не получится, – сказал Клейтон. – Хэлфорд не просто наркодилер. Это противоречит его извращенному чувству чести. Он скорее умрет, чем предаст тех, кого считает за своих. А если эти байкеры имели дела с моей родней так долго, как ты говоришь, они попадают в эту категорию. Он никогда их не сдаст. Никогда.

– Ну, если чувство чести так важно ему, тогда мы надавим на другую его больную точку.

– На какую это?

– Деньги.

– Хэлфорда не волнуют деньги.

– Не будьте таким наивным, шериф. Деньги рулят миром. Деньги – самое важное.

Клейтон покачал головой.

– Нет, агент Холли, не самое, и именно поэтому вы, парни, всегда будете проигрывать. Потому что не понимаете, как это работает у нас. Деньги – не конечная цель для моего брата. И никогда ею не были. Они просто следствие его образа жизни, того, как воспитал его наш отец. – Клейтон откинулся на спинку кресла, поднял руки и сплел пальцы на затылке. Он с удовольствием почувствовал, как растягиваются мышцы его спины, и задумался, как ему вести себя с этим федералом. Чаще всего, когда он пытался что-то объяснить, им было на это совершенно наплевать. Они просто сидели, прятались за своими темными очками, притворялись, что слушают его, а самим просто не терпелось побыстрее выпалить то, что им так хотелось сказать. Клейтон опустил руки и стер указательным пальцем пыль с края маленькой фотографии в рамке, стоящей на столе. На ней они с Кейт были сфотографированы случайным прохожим во время их медового месяца на острове Тайби. В их первый и последний раз на пляже. Не то что он был большим любителем поваляться на солнышке, но это был хороший день. Он улыбнулся и решил пойти долгим путем. – Вы женаты, агент Холли?

– Был. Долго это не продлилось.

– А девушка есть?

– Вроде еще да, – сказал Холли, тоже откидываясь на спинку стула и настраиваясь на пустую болтовню.

– Девушка, значит, отлично, – Клейтон протянул руку и взял фотографию, на которой были они с Кейт. – А вы когда-нибудь с ней или с женой, когда вы еще были вместе, сваливали из города на несколько дней? Отвлечься от рутины, забраться куда-нибудь в глушь, просто расслабиться, порадоваться друг другу? – Клейтон скорее разговаривал с фотографией, на которой были они с Кейт, чем с Холли.

– Наверное. Не так часто, как хотелось бы им. Но да, я пытаюсь несколько раз в год куда-нибудь сбегать.

– Ладно, хорошо. Во-о-от, значит, мы тут потихоньку продвигаемся. А теперь вспомни, что ты чувствовал, когда в последний раз взял несколько выходных, загрузил машину, посадил в нее девушку, может, прихватил с собой пива и фотоаппарат и отправился на поиски уединенного места в горах или у тихой запруды, или у озера. Следишь за тем, что я говорю?

Холли кивнул, ожидая, что будет дальше.

– Это такая пауза в жизни большинства людей, ради которой стоит терпеть заботы, которые мы взваливаем на себя в остальное время. Согласен?

– Конечно, шериф. Каждому иногда нужен отпуск. Что делает…

– Потерпите, агент Холли. Теперь представьте все то же самое, красивую картинку, которая возникла у вас сейчас в голове, и представьте, что это происходит с вами каждый день. Представьте ее смыслом своей работы, основой семьи, источником любви, мудрости, боли – всего. Это другой склад ума. Для этих людей это не отдых от жизни. Это и есть жизнь, и желание защитить ее может быть очень яростным.

Холли начал что-то говорить, но Клейтон перебил его.

– Существует очень тонкая взаимосвязь между этой землей и людьми, которые называют ее своим домом. И люди, подобные вам, не способны это понять, сколько бы книг вы ни прочитали и тренингов ни прошли. Это не ваша вина. Вы просто не отсюда. Потому что здесь это выходит за рамки обычной гордости или чести. Обычно гордость – это про красный мотоцикл последней модели или хорошо оплачиваемую работу. Здесь, наверху, все по-другому. Тут это в крови. И этого не заработать и не добиться как-то еще. Они просто родились такими, и когда кто-то угрожает отнять это у них, они станут бороться до последней капли крови. Это их неотъемлемая часть. Неотъемлемая часть нас.

Клейтон вытер оставшуюся на пальце пыль о штаны, отвел взгляд от фотографии и вновь перевел его на Холли.

– Важно понять одно – деньги не важны. Дело не в том, что я такой наивный, я просто объясняю, как это здесь работает. Никто не имеет права указывать им, что можно и чего нельзя на их собственной земле. Никто не смеет забирать то, что дал им Бог. На их горе так нельзя. И уж поверьте, Хэл считает гору своей. Он скорее сожжет свои деньги, чем откажется от своего дома или своих людей. Хреновый, в общем, у вас план. Он никогда не сдаст своих.

– Даже вас? – спросил Холли.

На это у Клейтона не было ответа.

– Позвольте объяснить это по-другому, – сказал Холли. – Правительство Соединенных Штатов создало межведомственную группу, состоящую из более чем ста человек – ФБР, наше Агентство, Управление по борьбе с наркотиками, вплоть до полиции штата. Включая даже органы внутренней безопасности. Они образованны, высококвалифицированны, мотивированы и способны сжечь всю Бычью гору. Это не угроза, шериф. Это факт. Мы знаем расположение всех шестнадцати лабораторий и знаем маршруты, ведущие во Флориду, Алабаму, обе Каролины и Теннесси. Палец уже застыл на спусковом крючке, они намеренно оставляют вас в неведении, и в результате много людей погибнет. Это новая игра по новым правилам. Принятые после 11 сентября[1] законы позволяют нам сделать это практически ни на кого не оглядываясь. На самом деле, эта операция уже должна была произойти. Она разрабатывалась с тех пор, как был убит ваш брат Бакли и обнаружена связь Хэлфорда с Уилкомбом. Сильные мира сего так сильно хотят заполучить доходы, которые приносит эта гора, что скорее сожгут ее дотла, чем станут смотреть, как ваш брат будет плевать на них.

– И что же их останавливает? – спросил Клейтон.

– Я. Я останавливаю. – Акулья улыбка Холли вернулась снова, и он сделал паузу, чтобы его слова прозвучали весомей, а потом закинул крючок. – У меня есть план получше, и именно поэтому я здесь, шериф.

– Я слушаю, – сказал Клейтон.

4

– Когда речь идет об огромной куче денег, у любого федерального агентства США начинают обильно течь слюни. А у меня для них во Флориде огромнейшая куча денег. И если мы сможем до нее добраться, то до ваших мест никому уже не будет дела.

– И что помешает Хэлу просто найти новых поставщиков?

– Конечно, он мог бы, но захочет ли? Вы сами сказали, что бизнес с этими типами из Флориды он получил по наследству. Ему не пришлось для этого пройти сквозь кровь и ложь, как пришлось бы другим предпринимателям. Чтобы завоевать такое доверие, требуется много времени, а ваш отец просто взял и передал его. Как вы думаете, способен он пройти через это в его-то возрасте? Пятьдесят три – не время садиться за парту. Насколько я знаю, детей у него нет. Ничего не слышал и о юных дарованиях, стремящихся занять его место. Так что династия прервется на нем. – Холли сделал паузу и поправился: – Ну, не считая вас, конечно.

Клейтон кивнул и покрутил пальцем в воздухе, давая знак Холли продолжать.