Сладкая боль

Каролина застонала и попыталась высвободиться из рук Ринка, но он не позволил.

– Скажи, что ты видишь во мне только сына Роско – твоего пасынка. И даже думать забыла о том дождливом дне. Скажи, чтобы я никогда больше не целовал тебя! Что тебе противны мои прикосновения. Ты можешь сказать мне все это, Каролина?

В ответ она медленно покачала головой, глядя на него испуганными глазами.

– Так я и думал, – заключил Ринк, властно привлекая ее к себе.

Каролина беспомощно взмахнула руками, словно птичка, пойманная в силки, и… уперлась ладонями в плечи Ринка.

– Поцелуй меня, Каролина! Ты же хочешь. Я вижу, ты этого жаждешь.

И он был прав. Покорно вздохнув, Каролина обвила руками шею Ринка и разомкнула губы. Язык Ринка принялся осторожно обследовать каждый закоулочек теплой, уютной пещеры ее рта, и это был такой возбуждающий призыв, что остатки сопротивления Каролины были сломлены в одну секунду.

Ринк неумолимо звал ее за собой каждым жестом, каждым движением. Его поцелуи становились все более долгими и призывными. Она умирала от желания. Только он, он один мог заполнить эту ноющую пустоту, которая ширилась и готова была поглотить Каролину без остатка.

Рука Ринка проникла в лиф ее платья. Пальцы сжали тонкий шелк ее комбинации, прикрывающей трепещущую грудь.

Его медленные, томные ласки действовали на Каролину завораживающе.

С губ Ринка срывались то слова восторга, то проклятия, и это странное, удивительное сочетание было для нее сладостней самой прекрасной любовной песни. Она слышала в его голосе собственное отчаяние, неутоленный голод и горечь подавленного желания. Ласки Ринка доставляли Каролине невыразимое удовольствие.

Она содрогалась всем телом, словно от разрядов электрического тока, и чувствовала, что, если это продлится еще хотя бы минуту, пути назад уже не будет.

– Нет, Ринк! Нет! – вскричала Каролина, прикрывая грудь ладонями. – Не надо! Мы не можем.

Сердце Ринка готово было вырваться наружу. Волосы разлохматились, зрачки расширились, в глазах потемнело.

– Почему? Из-за моего отца?

– Нет, нет, – жалобно прошептала она, застегивая платье, – Из-за этих сплетен. Я не хочу оправдывать ожидания обывателей. Не хочу давать им повод говорить, что я соблазнила сначала Роско, а потом и его сына.

– Да плевать мне на их мнение!

– А мне нет, – Каролина неожиданно осознала, что слезы залили ее лицо. – Ты сам сказал, что от своих корней нам никуда не деться. Твои предки – Уинстоны и Ланкастеры. И потому все твои поступки в глазах окружающих безупречны. Никто не дерзнет тебя критиковать. А я… я родилась на помойке и не могу наплевать на общественное мнение.

Ринк чертыхнулся:

– Но пойми, я не могу жить с тобой под одной крышей и делать вид, что мне безразлично твое присутствие.

– Я понимаю.

Он вдруг рассвирепел:

– Ты добивалась, чтобы я тебе в этом признался? Да? Надеюсь, теперь ты довольна?

– Я не добивалась. Я и так это знаю, – опустив голову, пробормотала Каролина и еле слышно добавила:

– Я ведь тоже хочу тебя, мне трудно быть рядом с тобой и не быть с тобой вместе.

Ей показалось, что глаза Ринка подозрительно увлажнились. А может, в них просто отразился свет луны?.. Ринк раскрыл рот, но из него не вылетело ни звука. Кулаки его судорожно сжимались и разжимались. Он весь был как натянутая струна.

Каролина вытерла слезы.

– Теперь ты понимаешь, почему я не могу быть с тобой, Ринк? Эти женщины правы. Я хочу тебя. Но никто из нас никогда не забудет, что я была женой Роско.

Он резко отвернулся, а когда наконец снова посмотрел на Каролину, лицо его было суровым и решительным.

– Что ты намерена делать, когда завещание будет оглашено?

Она уже не стыдилась своих слез.

– То, что я с самого начала считала для себя единственным выходом. Я уеду отсюда.

Ринк молча кивнул и зашагал прочь. Каролина же опустилась на качели и зарыдала, уткнувшись лицом в ладони.

И никто из них не заметил, как чья-то тень промелькнула за деревьями и исчезла.

10

– Стив? – Свет в комнате конюха не горел, но черно-белый телевизор работал, и экран отбрасывал на стены серебристые отблески.

– Лаура Джейн? – недоверчиво переспросил Стив.

– Тут так тихо, мне даже показалось, тебя нет. Ты что, спал?

Стив смущенно натянул простыню на обнаженную грудь. Он уже лежал в постели и, когда девушка вошла к нему в комнату, приподнялся на локте.

– Нет, я не спал. Но что ты, скажи на милость, здесь делаешь? Если твой брат тебя здесь обнаружит…

– Не обнаружит. Он только что куда-то уехал на новом грузовике. О, Стив! Они с Каролиной… Господи, я ничего не понимаю!

Лаура Джейн зарыдала и бросилась к нему на шею. Стиву ничего не оставалось, кроме как обнять ее.

– В чем дело? Что случилось? Чего ты не понимаешь?

– Не чего, а кого. Я не понимаю Ринка. Совершенно не понимаю! Тебе он не разрешал со мной целоваться, как будто это ужасно стыдно. И даже подрался с тобой, помнишь? А теперь они с Каролиной делают то же самое. Но если нам так вести себя нельзя, почему им можно? Они ведь тоже не женаты.

– Разве ты видела, как они целовались?

– Да. Возле качелей. Они меня не заметили.

Стив в волнении провел рукой по волосам. Опасаясь еще больше расстроить Лауру Джейн, он медлил с ответом. Потом осторожно произнес:

– По-моему, ты увидела что-то недозволенное.

Лаура Джейн вскинула голову.

– Ты хочешь сказать, мне не надо было смотреть? Хейни говорит, подслушивать и подглядывать плохо.

– Да, Хейни права. Воспитанные люди так себя не ведут.

Лаура Джейн смущенно теребила край простыни.

– Я знаю, что поступила нехорошо. Но понимаешь, я услышала их голоса, а когда подошла, Ринк уже целовал Каролину. Они стояли так близко друг к другу. Мне даже показалось, что это один человек.

Лаура Джейн запустила руку в густые волосы на его груди, и Стив вдруг вспомнил, что на нем нет даже майки. Лаура Джейн сидела на самом краешке кровати, касаясь бедром его ноги.

А девушка тем временем как ни в чем не бывало продолжала свой рассказ:

– Каролина сказала, что они не должны целоваться, иначе люди будут говорить о них плохо. Ринк стоял тихо-тихо. Как будто хотел ударить кого-то. Но только не Каролину! Ее он, по-моему, хотел поцеловать еще раз. – Голос Лауры Джейн дрогнул. – А Каролина сказала, что, как только завещание будет прочитано, она уедет. Но я не хочу! Не хочу, чтобы она уезжала! Я люблю ее. И Ринка люблю. И хочу, чтобы мы всегда жили вместе.

Стив погладил ее по руке. Из разрозненных элементов складывалась довольно стройная картинка. Он вспомнил, как Каролина сказала Ринку о том, что Роско когда-то разлучил их. Значит, когда-то они были близки, однако потом Ринк уехал, и Каролина вышла замуж за его отца. Но сейчас они снова встретились, и их потянуло друг к другу…

– Да… Ну и дела… – прошептал Стив, ловя губами прядку волос Лауры Джейн.

– Знаешь, о чем я мечтаю? – спросила она.

Он осторожно дотронулся до лица девушки, восхищаясь ангельской красотой ее черт, чистотой помыслов, простодушием и благородством. Ему редко доводилось встречать такие качества в людях. Честно говоря, до знакомства с Лаурой Джейн он вообще считал всех, в том числе и себя, негодяями.

– О чем ты мечтаешь? – тихо переспросил Стив.

– Чтобы они любили друг друга, как мы с тобой.

Ему захотелось и засмеяться, и заплакать, и поцеловать ее. Но сделал он только третье.

– Стив! – прошептала Лаура Джейн.

– Да? – откликнулся он, изумляясь тому, какая тонкая у нее кожа.

– Ты снял протез?

Он резко остановился и бросил взгляд на пластмассовую ногу, прислоненную к кровати.

– Да, снял.

– Можно мне посмотреть? – Лаура Джейн потянулась к простыне. – Пожалуйста.

– Нет, – никогда еще он не говорил с ней так жестко и холодно.

Она даже испугалась, но только на мгновение.

– Ну пожалуйста, Стив! Прошу тебя.

Стив сердито насупился и убрал руки. Да пусть смотрит в конце концов! Лучше пусть отшатнется от него сейчас, чем потом, когда он еще сильнее в нее влюбится. Да-да, лучше пусть она сейчас убежит прочь, задыхаясь от ужаса и отвращения, чем через несколько месяцев. Он жалкий урод, калека, и чем скорее Лаура Джейн это осознает, тем лучше будет для них обоих.

Простыня соскользнула на пол. Из окна повеяло прохладой. Стив стиснул зубы и уставился в потолок. Он не желал видеть, как на лице Лауры Джейн отразится ужас. И с огромным удовольствием заткнул бы уши, чтобы не слышать ее испуганных восклицаний, но не решился, побоявшись обидеть девушку.

Он ее, разумеется, ни в чем не винил. Лауру Джейн с детства ограждали от всяческого уродства и безобразия. Ее мир всегда был прекрасен, сплошная нежность и изящество. В этом мире не было места ужасам и жестокостям, с которыми пришлось столкнуться ему.

Однако этой реакции он не ожидал. Лаура Джейн затаила дыхание и смотрела на его ногу с благоговением. Потом осторожно погладила пальчиком розовую культю. Стив не верил своим глазам.

– Какой ты красивый!

Глаза ее были полны слез. Сколько ни старался, Стив не мог найти в них отвращения или жалости. В них сквозила только безграничная любовь.

Стив судорожно вздохнул и прижал Лауру Джейн к своей груди.

Никогда еще он не целовал ее с такой пылкостью. Язык его нырнул к ней в рот и закружился там, словно пчела, собирающая с цветка сладкий нектар. Лаура Джейн, подражая Стиву, принялась легонько покусывать его губы.

– Боже мой! Милая… – Стив положил голову Лауры Джейн к себе на плечо, пытаясь остановить ее и себя, перевести дух и обуздать себя. Трусы его, казалось, вот-вот лопнут. Кожа пылала, особенно в тех местах, к которым прикасалась Лаура Джейн. Он принялся гладить ее грудь, надеясь таким образом хоть немного выплеснуть свою страсть, но это лишь еще больше распалило его желание.

– Мне почему-то здесь щекотно, – призналась девушка, указывая на свою грудь и низ живота.

Стив невесело усмехнулся:

– Мне тоже.

– Послушай, как сердце бьется, – Лаура Джейн приложила его руку к своей груди.

Стив ласково погладил нежный холмик и, стиснув зубы, пробормотал:

– У меня тоже.

– А когда занимаешься любовью, оно тоже так стучит?

Стив в ответ лишь кивнул.

– Но мы не можем этим заниматься, потому что мы не женаты, да?

– Да, малышка. Не можем. Это нехорошо.

Для нее, но не для него! Для него это, наоборот, было бы высшим блаженством. Стив не сомневался в том, что, вкусив этой радости, он не пресытился бы ею до конца своей жизни.

Лаура Джейн выпрямилась и погладила Стива по щеке. Логика ее была предельно проста и понятна.

– Ну что ж. Если так, то давай поженимся. Я не могу больше терпеть.

Люди, собравшиеся в гостиной, были подавлены серьезностью происходящего. День выдался под стать их тревожному настроению. Грозовые облака нависали над горизонтом, но дождь никак не начинался. Его ждали с нетерпением, ибо духота стояла невыносимая.

Этого дня в Укромном уголке и ждали, и боялись. Чтение завещания дважды откладывалось. Первый раз из-за Ринка, который был вынужден неожиданно улететь в Атланту по делам своей авиакомпании, а во второй раз из-за Грейнджера.

Каролина втайне была этому рада. Она уже давно собиралась подыскать себе другое жилье, какой-нибудь небольшой, но симпатичный домик, не в городе, но и не очень далеко от него, чтобы было не страшно жить там одной. Однако никак не могла собраться с духом и постоянно откладывала осуществление своего замысла. Мысленно оправдывая свое бездействие тем, что фабрика поглощает все свободное время и силы, Каролина на самом деле пользовалась этим как прикрытием.

Впрочем, они действительно обработали в этот сезон очень много хлопка. Каролина и Ринк уезжали на фабрику ни свет ни заря и возвращались на ночь глядя. Почти весь хлопок был уже расфасован и лежал на складе, готовый к отправке в разные фирмы. Ну а «Дельта Милс» давно получила свою партию товара. Ринк сам перевез его на грузовом самолете.

Совместная работа доставляла Каролине и Ринку величайшую радость. Однако к ней примешивалась горечь предстоящей разлуки. Оба понимали, что заботы о фабрике – это для них единственный предлог побыть вместе. После сцены у качелей Ринк ни разу не пытался обнять Каролину, но страсть по-прежнему сжигала обоих, не давая им ни минуты покоя.

Грейнджер кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.

– Надеюсь, все готовы? Можно начинать?

Он сидел за маленьким столиком, на котором лежал большой коричневый конверт.

Лаура Джейн и Ринк примостились на кушетке, нежно держа друг друга за руки. Каролина села слева от них, Хейни, которую тоже пригласили, справа.

Грейнджер вынул из нагрудного кармана пиджака очки в металлической оправе и водрузил их на крупный нос. Потом вынул из конверта многостраничное завещание, расправил сложенные вдвое листки и начал читать.

Роско никогда не был филантропом. В свое время он страшно злился на Марлену, которая оставила небольшую сумму денег на благотворительность. Если он и делал при жизни какие-то пожертвования, то только ради уменьшения налогов. Однако в завещании он отписал довольно большие деньги церкви, в которую почти не заглядывал при жизни.

Грейнджер выдержал паузу, налил в стакан воды из графина, который Хейни специально для него поставила на стол, сделал несколько глотков и принялся читать дальше. Голос его звучал бесстрастно, но в нем чувствовалась нерешительность. Мало-помалу всем стало ясно, что смущало адвоката. Дочитав завещание до конца, Грейнджер убрал листки обратно в конверт и снял очки.

Молчание повисло в комнате. Даже Лаура Джейн, не до конца понимавшая смысл завещания Роско, почувствовала его несправедливость.

– А Ринку? Ринку он ничего не оставил? – Лаура Джейн обратилась к Грейнджеру, но взгляд ее упал на брата, лицо которого казалось высеченным из камня или изо льда.

– Старый мерзавец! – возмущенно прошипела Хейни и метнулась из комнаты, решив отказаться от денег, которые Роско завещал ей «за долгую и преданную службу мисс Лауре Джейн».

Каролина медленно встала и нерешительно шагнула к кушетке.

– Ринк, мне очень жаль…

Он вскочил, бросил на нее уничтожающий взгляд и стремительно вышел из комнаты. В его движениях вдруг появилась какая-то зловещая грация. Словно у пантеры. Каролина растерянно оглянулась. Лаура Джейн нервно теребила в руках носовой платочек.

Грейнджер догнал Ринка в холле.

– Погоди! – Адвокат схватил Ринка за рукав. – Поверь, мне очень неприятно, что так получилось. Я пытался переубедить Роско. Ей-Богу, пытался.

– Ну и зрят, – горько усмехнулся Ринк.

– В свое время я убеждал Марлену, чтобы она не переписывала на его имя дом и землю. Но она меня не послушала. После ее смерти все отошло к Роско. Я и тогда не был от этого в восторге, а уж теперь…

– Теперь у Укромного уголка будут другие хозяева. Отныне он переходит от Уинстонов к Доусонам.

Надо было видеть, с каким отвращением Ринк выговорил девичью фамилию Каролины!

– Ты ошибаешься, если думаешь, что Каролина имеет хоть какое-то отношение к завещанию Роско.

– Неужели?

– Да! Она ничего не подозревала. И учась в колледже, понятия не имела, кто за нее платит.

Ринк изумленно вскинул брови:

– Ты знаешь?

– Знаю, – тихо ответил Грейнджер. – Я был в курсе того, как много Роско для нее делал. И меня всегда это поражало. Я бы, конечно, решил, что она его любовница, если бы… короче, этим он занимался с другими… – Грейнджер бросил на Ринка проницательный взгляд и добавил:

– А недавно я догадался, где собака зарыта. Он хотел досадить тебе, да?

Ринк понял, что адвокат догадался о многом, но не обо всем. Самый важный элемент головоломки отсутствовал, и Ринк не собирался посвящать Грейнджера в свою тайну.

Вместо этого он сказал:

– Что ж, в таком случае мой отец преуспел. Большей свиньи он мне подложить не мог.

И выбежал из дома, оглушительно хлопнув дверью.

Каролина была в полном отчаянии. Она заполучила то, о чем мечтала всю жизнь. Но какой ценой? Ценой утраты любимого человека!

– Да, но зачем мне фабрика, Каролина? – внезапно раздался недоуменный голос Лауры Джейн. – Что мне с ней делать? Я же и была-то там всего пару раз.

Каролину захлестнула жалость к милой глупышке, и это даже отвлекло ее на время от печальных мыслей.

– Не волнуйся, дорогая. Отец завещал тебе только доходы, все остальное не должно тебя тревожить.

– А как же ты?

– Я буду управлять фабрикой вместо тебя и получать зарплату. А Грейнджер будет давать нам советы. Так что не тревожься, все останется по-прежнему.

– И ты никуда не уедешь? Да?

– Ты же слышала, что сказал Грейнджер. Твой папа подарил мне этот дом, – Каролина закрыла рукой глаза, в которых заблестели предательские слезы.

Она не обманывалась на счет Роско. Стариком двигало отнюдь не благородство. Просто он понимал, что нет лучшего способа заставить Ринка ее ненавидеть, чем подарить ей Укромный уголок. Ведь это дом Maрлены, его матери, самое дорогое, что у него есть!

– Ты останешься, а Ринк уедет, – жалобно всхлипнула Лаура Джейн.

– Уедет, – не менее жалобно откликнулась Каролина и поспешила отослать девушку к Хейни, чтобы можно было дать волю слезам.

– Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя.

– Вероятно, я должен быть польщен столь высокой честью…

– Я думаю, нам надо поговорить.

– О чем?

– Не строй из себя дурака.

– Вот как? – Темные брови Ринка поползли вверх. – А ты, как я погляжу, осмелела. Ну еще бы, владелица особняка!

В холле царил полумрак. Было уже поздно. На ужин Ринк не явился, и Каролина не была уверена, что он вообще вернется. Она лишь надеялась, что ему захочется попрощаться с сестрой. Не мог же Ринк уехать, даже не сказав ей «до свидания»! Каролина решила перехватить его у лестницы. Наконец к дому подъехал грузовик. Каролина застыла как изваяние, на второй ступеньке. Ринк встал на первую и… столкнулся с ней нос к носу. Вид у него был воинственный.

– Ты имеешь полное право сердиться на меня.

– Спасибо за разрешение. А то я уж не знал, как мне быть.

– Ринк, не надо… Прошу тебя.

– Что «не надо»?

– Обвинять меня в том, что Роско составил такое завещание! Я тут ни при чем. Я была поражена не меньше тебя. Мне кажется, тебе следует его оспорить.

– Чтобы он, где бы ни витала сейчас его душа, а заодно с ним и весь город порадовались? Нет уж, спасибо.

«Но Роско же умер! Какое нам дело до, него!» – хотелось воскликнуть Каролине.

Когда наконец прекратится эта затяжная война между отцом и сыном?

– Мало ли что говорится в какой-то бумаге, – изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, сказала она. – Укромный уголок принадлежит тебе, Ринк. И всегда будет принадлежать. Если захочешь, ты можешь жить здесь до конца своих дней.

Ринк горько усмехнулся:

– Завещание предусматривает такое право только для Лауры Джейн. Твое великодушие похвально, мамуля, но мы как-нибудь обойдемся. Нам не привыкать.

Каролина растерянно заморгала, опешив от его враждебности, но тут же гордо вздернула подбородок.

– Я вижу, тебе очень хочется меня обидеть. Хорошо. Продолжай, если тебе от этого станет легче. Не стесняйся в выражениях, я разрешаю.

Ринк схватил ее за поясок и рванул на себя. У Каролины прервалось дыхание. Он намотал пояс на одну руку, а другую, зажмурившись, положил ей на грудь.

Но тут же отпрянул.

– Извини, Каролина. Ты права, я чертовски зол. Но не на тебя. Понимаешь, самое ужасное, что с ним уже не побороться. Он ускользнул от меня, и я ничего не могу с этим поделать.

Ринк в сердцах стукнул кулаком по дубовым перилам. Каролина инстинктивно потянулась к нему, чтобы утешить, но он отдернул руку, приняв выражение любви за унизительную жалость.

– Куда ты сегодня ездил? – тихо спросила Каролина.

Ринк глубоко вздохнул. Его рубашка распахнулась, и Каролина увидела мужественную волосатую грудь.

– Да никуда… Просто мотался по городу. – Ринк посмотрел на нее с тоской. – Я родился в этом городе, Каролина. И я люблю этот город, хотя люди тут далеки от совершенства. Но ведь я и Лауру Джейн люблю, а она уж тем более не идеал. Когда я уеду, мне будет очень не хватать всего этого.

– Значит, ты твердо решил уехать?

– Да. Утром.

Каролина невольно схватилась за сердце. Так скоро?! Господи… Он больше не вернется… Теперь, соскучившись по Лауре Джейн, он будет приглашать ее к себе в Атланту.

– Как он чудовищно поступил с тобой, Ринк! Он ведь ничего не оставил тебе… ровным счетом ничего!

В глазах ее блеснули слезы. Слезы жалости, любви, тоски по несбывшемуся. Ринку вдруг захотелось обнять ее, прижаться головой к ее груди, потрогать губами ароматную кожу. Ее ласки послужили бы ему утешением… Хотя бы временным…

Окрыленный этими мыслями, Ринк чуть было не высказал их вслух, но тут на память ему пришли слова, которые он хотел бы позабыть навсегда:

«Ты никогда не прикоснешься к этой женщине, Ринк. Я тебя знаю. Ты из породы Уинстонов, и гордость не позволит тебе доедать мои объедки. Ведь Каролина принадлежала мне. Я был ее первым мужчиной. И ты этого не забудешь по гроб жизни».

– Нет, кое-что он мне все же оставил, Каролина, – хрипло пробормотал Ринк. – Да-да, весьма своеобразное наследство…

И, не сказав больше ни слова, Ринк направился к себе в комнату. Каролина медленно поднялась в свою спальню, разделась и легла в постель, не сомневаясь в том, что в эту ночь ей заснуть не удастся.

Но когда через некоторое время зазвонил телефон, она уже крепко спала.

Нашарив в темноте трубку, Каролина сонно произнесла:

– Алло!

Впрочем, в следующий миг сон как рукой сняло. Каролина бросилась к двери, даже не потрудившись накинуть халат и обуть шлепанцы. Она ворвалась к Ринку и затрясла его за плечо.

– Ринк! Ринк! Вставай!

Он повернулся на спину и непонимающим взглядом уставился на Каролину.

– Но что случилось?

– Фабрика горит!

Ринк спрыгнул с кровати, чуть не сбив Каролину с ног, и схватил джинсы, висевшие на стуле.

– Откуда ты знаешь?

– Только что позвонил Барнес.

– Это серьезно?

– Пока не ясно.

– Он вызвал пожарников?

– Да.

– Что у вас тут за шум? – В дверях комнаты появилась Хейни, завязывая на ходу пояс халата.

– Фабрика горит.

– Милостивый Боже!

Каролина опрометью бросилась к себе. Ринк уже оделся, а значит, и ей следовало поторопиться, если она собиралась поехать вместе с ним. Она надела то, что попалось под руку: старую ковбойку, шорты и сандалии. Ринк уже спускался по лестнице. Каролина бросилась за ним.

– Ринк! Подожди!

– Ты оставайся, здесь, – бросил через плечо Ринк.

– Еще чего!

– Что случилось? – На лестнице показалась Лаура Джейн.

Бледно-розовая ночная рубашка, широко распахнутые глаза – ни дать ни взять говорящая кукла с фарфоровым личиком.

– На фабрике пожар. Ринк с Каролиной сейчас едут туда.

– На пожар?

Ринк матерился как сапожник – новый грузовик упорно не желал заводиться. Хейни и Лаура Джейн стояли в обнимку на крыльце. Каролина потребовала, чтобы Ринк открыл пассажирскую дверь.

– Никуда ты не поедешь! – рявкнул Ринк.

– Если ты не возьмешь меня с собой, я поеду на своей машине.

Ринк выругал ее на чем свет стоит, но все-таки открыл дверь.

На ходу надевая майку, на шум приковылял Стив.

– Что случилось?

– Пожар! Фабрика горит! – крикнула Каролина.

– Я с вами.

– Нет, Стив! – испугалась Лаура Джейн.

– Стив, ты лучше оставайся с Лаурой Джейн и Хейни, – сказала, выглянув в окошко, Каролина.

– Да, останься с ними, – буркнул Ринк.

Грузовик уже завелся, но Ринк не мог тронуться с места, потому что Стив держался за ручку двери.

Стив напряженно произнес:

– Вам моя помощь нужнее. Я поеду с вами.

– Стив! – Лаура Джейн пулей слетела с крыльца и припала к Стиву. – Не уезжай. Я боюсь за тебя.

– Не бойся, крошка, – ласково сказал он. – Ты ведь остаешься за главную. Будешь успокаивать Хейни и приготовишь к нашему возвращению завтрак. Договорились?

– Договорились, – просияла Лаура Джейн. – Только будь осторожен.

– Не волнуйся! – Стив поцеловал девушку в губы и сел в кабину рядом с Каролиной.

Ринк смерил его суровым взглядом, но от комментариев воздержался.

Грузовик рванул с места.

К счастью, пожарные прибыли быстро и сумели обуздать пламя, пока оно не охватило все здание. Старый Барнес сработал оперативно.

Едва переступив порог фабрики, Каролина кинулась в свой кабинет – больше всего ее волновало, целы ли бухгалтерские счета. Однако Ринк схватил ее за руку и потащил к выходу. Каролина вырывалась, возмущенно кричала, но Ринк был неумолим. А когда она немного успокоилась, сурово сказал: