скачать книгу бесплатно
– Она решила, что мы предали наши идеи и продались золотым, – рассказывает Танцор, – что слишком часто идем на компромисс. Поэтому просто пошла к Шакалу и все ему рассказала.
– Значит, когда я приехал к нему с подарком, он уже обо всем знал…
– Да, – устало кивает Танцор. – Твой приезд лишь подтвердил, что Гармони говорит правду. Поэтому Шакал позволил нам спасти ее и остальных. Мы отвезли ее на базу, но она сбежала за час до того, как туда прибыл убойный отряд Шакала.
– Фичнер погиб из-за нее! А ведь он объяснил ей, в чем смысл жизни… Понимаю, почему она заложила меня, но как она могла предать Ареса?!
– Она узнала, что он золотой, и выдала его Шакалу. Сообщила координаты базы.
Арес был ее героем, ее божеством. После того как дети Гармони умерли в шахтах, она сломалась, а он спас ее, научил бороться. Но Гармони узнала, что он из рода врагов, и помогла убить его. Мне больно думать о том, что причиной смерти Фичнера стало предательство.
Танцор молча смотрит на меня оценивающим взглядом. Он явно не ожидал увидеть такое. Мама и Нэрол наблюдают за ним так же пристально, как он за мной, понимая, о чем он думает.
– Я уже не тот, что прежде, – медленно говорю я.
– Нет, парень. Ты прошел через все круги ада. Дело не в этом.
– А в чем?
– Ты уверена? – спрашивает он у моей матери.
– Скажи ему, он должен знать, – отвечает она.
Нэрол согласно кивает, но в глазах Танцора – неуверенность.
Он оглядывается по сторонам, ищет, куда сесть. Нэрол тут же приносит ему стул и ставит рядом с моей кроватью. Танцор благодарно кивает, а потом наклоняется ко мне, крепко переплетая пальцы рук в замок.
– Дэрроу, всю твою жизнь люди много чего скрывали от тебя. Поэтому отныне я хочу быть с тобой предельно откровенным. До недавнего времени мы считали тебя погибшим. Узнали, что это не так, всего пять дней назад.
– Так я и правда почти что умер.
– Нет, не в этом смысле. Девять месяцев назад мы просто перестали искать тебя, – произносит он, и мама крепко сжимает мою руку. – Через три месяца после того, как тебя взяли в плен, золотые казнили тебя за измену. Казнь транслировалась по голографической сети. Они выволокли на ступени цитадели Эгеи какого-то парня, похожего на тебя как две капли воды, и зачитали список твоих преступлений. Все до сих пор думают, что ты золотой. Мы пытались освободить тебя, но это была ловушка. Мы потеряли тысячи людей, – продолжает он, переводя взгляд то на мой рот, то на волосы. – Такие же глаза, шрамы, то же лицо, черт возьми! Мы ничего не могли сделать, стояли и смотрели, как Шакал отрубает тебе голову, а потом сносит твой обелиск на Марсовом поле.
Я в шоке смотрю на них, не в силах осознать, о чем они говорят.
– Мы оплакали тебя, малыш, – едва слышно произносит мать. – По тебе скорбели весь клан, весь город. Я лично возглавила погребальную процессию, и мы похоронили твои ботинки в глубоких тоннелях в недрах Тиноса.
– Он выглядел точь-в-точь как ты. – Нэрол, скрестив руки на груди, вздыхает, с болью вспоминая тот день. – Такая же походка. Одно лицо. Я думал, что снова увидел, как ты умираешь.
– Скорее всего, народу показали биомаску, а может, ваятели потрудились или были использованы какие-то новые цифровые технологии, – объясняет Танцор, – но это, в общем-то, уже не важно. Шакал убил аурея, а не алого. С их стороны было бы очень глупо рассказать всем, кто ты такой на самом деле, это сыграло бы нам на руку. Так что вместо тебя, чтобы другим неповадно было, казнили очередного золотого, возомнившего себя претендентом на трон.
Шакал говорил, что причинит боль тем, кого я люблю, и теперь я вижу, что ему это удалось. Моя мать выглядит совершенно разбитой. Все это время она скрывала тяжкое горе, а сейчас оно сквозит в ее взгляде. Мамино лицо искажается от чувства вины.
– Я потеряла надежду. Сдалась, – тихо говорит она надтреснутым голосом. – Я сдалась.
– Ты ни в чем не виновата, – утешаю ее я, – откуда тебе было знать?
– А вот Севро не сдался, – произносит она.
– Он ни на день не прекращал поисков, – объясняет Танцор. – Он будто сошел с ума, все повторял, что ты жив. У него это не шло из головы. Дескать, он почувствовал бы, если бы ты умер. Я даже просил его отдать шлем кому-нибудь другому, потому что он бросил на твои поиски все силы.
– И маленький засранец таки нашел тебя! – восклицает Нэрол.
– О да, – продолжает Танцор, – нашел! Я ошибался. Мне надо было верить в тебя. Верить в него.
– Но как же вы отыскали меня?
– Операцию спланировала Теодора.
– Она здесь?
– Работает в нашей разведке. У этой дамы повсюду уши. Кто-то из ее информаторов в клубе «Жемчужина» подслушал разговоры о том, что всадники-олимпийцы прибыли с Луны на Аттику, чтобы забрать какую-то загадочную посылку для верховной правительницы. Севро решил, что ты и есть эта посылка, поднял почти все наши резервы на атаку, рассекретил два ценных источника…
Он все говорит и говорит, а я смотрю на мать. Та отстраненно уставилась на потрескивающую под потолком лампу дневного света. Что мама сейчас чувствует? Каково матери глядеть на искалеченное врагами тело своего ребенка? Видеть, как ему больно, пересчитывать его шрамы, внимать безмолвным страданиям, пытаться прочесть мысли в опустошенном взгляде? Сколько матерей молились, чтобы снова увидеть своих сыновей и дочерей, но, когда те возвращались с поля битвы, понимали, что война забрала их, отравила их душу и они уже никогда не будут прежними?
Девять месяцев мать оплакивала меня. Теперь она охвачена чувством вины из-за того, что сдалась. Ее терзает отчаяние – ведь война вот-вот поглотит меня, и материнские руки бессильны удержать сына. Я слишком часто пренебрегал желаниями других, чтобы добиться мнимой цели. Если жизнь дает мне второй, а может, последний шанс, то я должен все сделать правильно. По-другому.
– …Но самая большая проблема даже не в материальных ресурсах – нам нужны люди…
– Танцор… Подожди, – перебиваю его я.
– Подождать? – недоуменно хмурится он, поглядывая на Нэрола. – А что не так?
– Все так. Но мы обсудим все эти дела завтра утром.
– Завтра утром?! Дэрроу, да у нас земля из-под ног уходит! Мы не контролируем другие отряды алых! Сынам не продержаться и года! Я должен ввести тебя в курс дела! Ты должен вернуться и…
– Танцор, я жив, – говорю я, стараясь не думать обо всех вопросах, которые мне хочется задать о войне, о моих друзьях, о том, как я чуть не умер, о Виргинии, – это все не срочно. – Ты хоть понимаешь, как мне повезло? Я снова вижу всех вас в этом мире, а не в загробном! Я не виделся с братом и сестрой шесть лет. Так что дебрифинг подождет денек. Завтра я снова уйду на войну, а сегодня вечером я хочу побыть со своей семьей.
Из-за двери доносятся детские голоса. Мне кажется, что я незваный гость, без приглашения явившийся в чужой сон. Гость, которому нет места в мире детства. Но у меня нет выбора: мать толкает вперед мое инвалидное кресло, и я оказываюсь в крошечной спальне. Повсюду металлические тазы, дети, запах шампуня, шум. Пятерых ребятишек, моих родных племянников, только что искупали, судя по влажным волосам и стоящим на полу маленьким сандалиям. Двоим – около девяти, еще двоим – лет по шесть. Девочка-ангелочек уткнулась головой в ногу старшему мальчику, но тот не обращает на нее внимания. В комнате есть и еще один ребенок. Девчушка, которой не спалось в ту ночь, когда я пришел к матери в Ликосе, одна из дочерей Кирана. Она наблюдает за остальными детьми, выглядывая из-за яркой книжки со сказками, и замечает меня первой.
– Пап! – кричит она, широко распахнув глаза. – Папа!
Киран играет в кости с Лианной. Обернувшись, он вскакивает и бросается ко мне, Лианна не поспевает за ним.
– Дэрроу! – восклицает он и останавливается прямо перед моим креслом.
Киран отрастил бороду, ему лет двадцать пять или около того. Плечи стали широкими, расправились. Глаза светятся добротой, которую я раньше принимал за глупость, а сейчас считаю безрассудной смелостью. Придя в себя, он подзывает к себе детей:
– Риган, Айро, детки, познакомьтесь с моим младшим братом! Это ваш дядя!
Дети смущенно выстраиваются в ряд. Из дальнего угла комнаты разносится детский смех, молодая мать встает с кровати, на которой кормила малыша.
– Эо? – шепчу я.
Эта женщина похожа на призрак из прошлого. Личико сердечком. Копна густых спутанных волос. В дождливые дни волосы вьются мелкими кудряшками, совсем как у Эо. Но глаза не такие большие, нос изящный, словно у эльфа. В ее взгляде больше нежности, чем огня. Она женщина, а не девочка, какой была моя жена. По моим подсчетам, ей сейчас должно быть лет двадцать.
Все странно смотрят на меня.
Думают, в себе я или нет.
Все, кроме сестры Эо, Дио, чье лицо расплывается в улыбке.
– Прости, Дио, – бормочу я, – ты так на нее похожа…
Она машет на меня руками, запрещает извиняться и сглаживает мою неловкость, говоря, что это лучший комплимент на свете.
– А кто у нас тут? – спрашиваю я, показывая на малышку, которую Дио держит на руках.
У девочки просто нереальные волосы. Рыжие густые локоны стянуты в хвост, который торчит вверх на макушке, будто маленькая антенна. Она с любопытством разглядывает меня темно-красными глазами.
– Ты про эту пигалицу? – спрашивает Дио, подходя к моему креслу. – О, я мечтала познакомить вас с тех самых пор, как Дианна рассказала нам, что ты жив, – продолжает сестра Эо, глядя на моего брата с такой любовью, что я ощущаю укол ревности. – Это наша младшая. Хочешь ее подержать?
– Подержать? – переспрашиваю я. – Нет… Я не…
Девочка тянет ко мне пухлые ручонки, и Дио сажает ее мне на колени, прежде чем я успеваю сказать «нет». Малышка цепляется за мой свитер, урчит, вертится, пока не устраивается поудобнее. Она хлопает в ладоши и смеется. Это маленькое существо понятия не имеет, кто я такой и почему у меня на коже столько шрамов. Ей просто нравятся мои огромные руки и знаки золотых, поэтому она хватает меня за большой палец и пытается укусить его беззубыми деснами.
В ее мире нет места ужасам, среди которых я живу. Ребенок повсюду видит только любовь. У нее бледная нежная кожа. Она соткана из облаков, а я… я высечен из камня. У девчушки большие яркие материнские глаза, а губы тонкие, как у Кирана. И гримаски отцовские. В другой жизни она могла бы быть нашей с Эо дочерью. Моя жена рассмеялась бы мне в лицо, если бы узнала, что в результате родителями станут мой брат и ее сестра. Наша с Эо любовь была подобна урагану, а ураганы быстро проносятся мимо. Надеюсь, у Дио и Кирана все сложится по-другому.
Повсюду уже давно погасили свет, чтобы сэкономить энергию генераторов, а я все еще сижу с дядей и братом за столом в дальнем углу комнаты. Киран рассказывает мне о своей новой работе – оранжевые учат его обслуживать истребители и челноки. Дио уже давно легла спать, оставив мне малышку, которая крепко спит у меня на руках, время от времени ерзая туда-сюда, когда сны уносят ее в неведомые мне миры.
– Здесь не так уж и плохо, – говорит Киран. – Лучше, чем внизу. У нас есть еда. Душ с водой! Говорят, мы находимся под озером. Охрененно крутая штука этот душ! Дети просто обожают купаться! – рассказывает он, глядя на спящих в полумраке ребятишек: они лежат по двое в кровати и тихонько ворочаются во сне. – Но вот знаешь, что тяжело? Мы не знаем, какое будущее ждет их! Побывают ли они когда-нибудь в шахте? В ткацкой? Другое мне даже в голову не приходило. Я надеялся передать им ремесло, показать цель в жизни. Понимаешь? – спрашивает он, и я киваю. – Хотелось, чтобы мальчики стали проходчиками. Как ты, как папа. А теперь… – Он растерянно пожимает плечами.
– Зато теперь у нас открыты глаза! – возражает дядька Нэрол. – Невозможно жить как прежде, зная, что о тебя вытирают ноги!
– О да, – отзывается Киран, – умереть до тридцати, чтобы эти ребята могли жить до ста лет! Это охрененно неправильно! Я просто хочу, чтобы моим детям жилось лучше, брат.
Он внимательно смотрит на меня, и я вспоминаю, как мама спрашивала, что будет со всеми нами после восстания. Какой мир мы хотим построить? О том же спросила и Мустанг. Эо об этом не задумывалась.
– Они достойны лучшего! И Ареса я люблю, как и все остальные, ведь я обязан ему не только своей жизнью, но и жизнью моих детей, однако… – Он качает головой, собирается сказать что-то еще, но умолкает под тяжелым взором Нэрола.
– Продолжай! – подбадриваю его я.
– Но я не уверен, что Арес знает, чем все обернется. Поэтому я очень рад, что ты вернулся, братишка. Знаю, у тебя есть план. Ты сможешь спасти нас! – говорит он с искренней верой и преданностью.
– Конечно есть, – отвечаю я, потому что именно это он хочет услышать.
Брат с довольным видом наполняет свою кружку, а дядя ловит мой взгляд, и я понимаю: он видит меня насквозь и знает, что я солгал. Мы оба ощущаем присутствие тьмы.
9. Город Ареса
Рано утром я пью кофе и ем зерновую кашу. Мама принесла завтрак из пищеблока. Мне еще тяжело находиться среди толпы. Киран и Лианна уже ушли на работу, поэтому я остался с Дио и матерью, а дети собираются в школу. Что ж, хороший знак. Когда люди перестают учить своих детей, это означает: они сдались. Допиваю кофе, и мама тут же подливает мне добавки.
– Ты взяла целый кофейник? – спрашиваю я.
– Повар настоял. Пытался мне два впихнуть.
– Почти как настоящий, – говорю я, делая очередной глоток.
– А он и есть настоящий, – улыбается Дио. – Один пират присылает нам контрабандные товары. Этот кофе с Земли, кажется с Ямаки, – морщит лоб она, и я не поправляю ее.
– Эгей! – доносится из коридора чей-то крик, и мама подскакивает от неожиданности. – Жнец! Жнец! Выходи, повеселимся!
В коридоре – шум, громкий топот сапог.
– Помнишь, Дианна велела обязательно стучаться! – гремит другой раскатистый голос.
– Какой ты зануда! Ну ладно, – произносит первый голос, и в дверь вежливо стучат. – Сюрприз-сюрприз! К вам тут дядя Севро и в меру дружелюбный великан!
– Элла, будь добра, – кивает мать одной из племяшек, которые хлопают в ладоши и прыгают от восторга.
Элла несется к двери, чтобы впустить Севро. Он ураганом влетает в комнату и подхватывает девочку на руки, а та визжит от радости. На нем нательный, пропитанный по?том комбинезон из черной ткани, который солдаты надевают под импульсные доспехи, под мышками – темные круги. Севро видит меня, в глазах загораются огоньки. Мой друг швыряет Эллу на кровать и бросается ко мне с распростертыми объятиями. Он разражается чумовым хохотом, ястребиное лицо расплывается в кривой ухмылке. На голове у него грязный, мокрый от пота ирокез.
– Севро, полегче! – пытается осадить его мама.
– Жнец!
Он кидается ко мне, с лету разворачивает мое кресло так резко, что у меня щелкают зубы, и почти что поднимает меня на руки. Он стал сильнее, чем прежде, весь пропах табаком, топливом для двигателей и по?том. Прижавшись ко мне, словно собака, радующаяся приходу хозяина, он то ли смеется, то ли плачет и сбивчиво бормочет:
– Я знал, что ты жив! Знал, и все тут! Этим эльфийским сучкам меня не провести! Ах ты, засранец хренов! – восклицает он, отстраняется и смотрит на меня с широкой улыбкой рикши.
– Следи за языком! – резко перебивает его мать.
– Севро, ребра! – морщусь я от боли.
– О черт, прости, братишка! – извиняется он, опускает меня обратно в кресло и встает на колени, чтобы мы могли смотреть друг другу в глаза. – Как-то раз я сказал одну умную фразу и теперь намерен ее повторить. Есть две вещи на свете, которые ничем не убьешь, – это грибок у меня между ног и Жнец с чертова Марса! Ха-ха!
– Севро!
– Ну прости, Дианна, прости!
– Севро! От тебя жутко воняет! – отстраняюсь я.
– Так я не мылся пять дней! – гордо заявляет он и хватается за свою промежность. – Тут просто настоящий Севро-суп, парень! А ты… – Он упирает руки в бедра. – Ты выглядишь… э-э-э… просто жуть, – откашлявшись, произносит Севро, заметив многозначительный взгляд моей мамы.
Комнату накрывает тень, так как вошедший загораживает висящую рядом с дверью лампочку. Дети с радостными воплями сгрудились вокруг Рагнара и не дают ему и шага сделать.
– Здравствуй, Жнец! – говорит он, перекрикивая детский гомон.
Я с улыбкой смотрю на Рагнара. Его лицо, как всегда, бесстрастное, покрыто татуировками. Бледная, задубевшая от арктического ветра его родины кожа напоминает шкуру носорога. Белая борода заплетена в четыре косички, голова побрита налысо, оставлен лишь хвост на макушке, перевязанный красными ленточками. Дети спрашивают, принес ли он им подарки.
– Севро, твои глаза! – наклоняюсь вперед я.
– Нравится? – Он придвигается вплотную.
С ухмыляющегося угловатого лица на меня смотрят уже не грязно-золотые, а красные, точно земля Марса, зрачки. Чтобы я разглядел их получше, Севро оттягивает веки. Да, это не контактные линзы, а правый глаз – не биопротез.
– Охрененно! Ваятели потрудились?
