скачать книгу бесплатно
Легко было так рассуждать, когда впереди ждало невероятно длинное лето. Тогда идея о «возвращении» была абстрактной, а не реальной. И как в идею я в это по-прежнему верила. Моя вина лишь в том, что я любила Ника и ненавидела наших мучителей, и я не собиралась сбегать и прятаться от людей, считающих меня виноватой в чем-то еще. Однако сейчас мне предстояло воплотить идею в жизнь и я не просто боялась – я была до смерти перепугана.
– У тебя было целое лето для раздумий, – заметила мама.
Сжав зубы, я повернулась к комоду и достала чистое белье. Затем порылась в куче на полу в поисках джинсов и какой-нибудь футболки.
– Ладно. Сейчас соберусь.
Я бы сказала, что мама улыбнулась, если бы ее улыбка не походила на болезненную гримасу.
Она сделала пару нерешительных шагов к двери, а потом быстро пересекла оставшееся пространство. Видимо, пока решила оставить меня в покое. Ее руки судорожно сжимали телефон. Мама так с ним сроднилась, что как бы не потащила с собой на работу.
– Хорошо. Подожду тебя внизу.
Я натянула мятые джинсы и первую попавшуюся под руку футболку, не заботясь о том, как в них выгляжу. Никакой наряд не уймет моего страха, и я в любом случае буду привлекать внимание, как бы ни оделась. Я поплелась в ванную и прошлась расческой по грязным волосам. Заморачиваться с макияжем тоже не стала. Не помню, где лежит косметичка. Летом прихорашиваться не приходилось. Большую часть времени я даже ходить не могла.
Обувшись в балетки, подхватила новый рюкзак, купленный мамой несколько дней назад. Он так и валялся пустым, пока она сама не набила его тетрадками и письменными принадлежностями. Старый рюкзак – окровавленный… она, наверное, отправила на помойку вместе с футболкой Ника, найденной в моем шкафу, когда я лежала в больнице. Вернувшись домой и обнаружив пропажу футболки с эмблемой Flogging Molly[2 - Flogging Molly – ирландско-американская группа, исполняющая кельтский панк.], я рыдала и обзывала маму стервозой.
Мама никак не хотела понять – эта футболка принадлежала не Нику-убийце, а Нику-моему-парню. Нику, который раздобыл билеты на выступление Flogging Molly и у которого я сидела на плечах, когда они пели песню «Factory Girls». Нику, которому пришла в голову мысль купить одну футболку на двоих и который, недолго ее поносив, отдал мне и больше никогда не просил назад.
Мама уверяла, будто выбросила футболку по совету доктора Хилера. Не верю. Порой мне кажется, что она все свои идеи выдает за его наставления, чтобы я не перечила ей. Доктор Хилер понял бы, что эта футболка не принадлежала Нику-убийце. Я даже не знаю, кто был Ником-убийцей. Доктор Хилер понимает и это.
Собравшись, я оцепенела, охваченная тревожным волнением. Коленки подгибались от страха, ноги отказывались повиноваться, шея покрылась испариной. Я не смогу пойти в школу. Не смогу ходить по ее коридорам и смотреть в лица одноклассникам. Мне не хватит на это духу.
Дрожащими руками я кое-как вытащила из кармана мобильный и набрала номер доктора Хилера. Он сразу ответил.
– Простите, что беспокою вас, – сказала я, опускаясь на постель.
– Не извиняйся, я сам просил тебя звонить. Забыла? Я ожидал твоего звонка.
– Кажется, я не смогу это сделать. Я не готова. И не знаю, буду ли когда-нибудь готова. Наверное, это была плохая идея…
– Перестань, Вал, – прервал меня он. – Ты справишься. Ты готова. Мы с тобой говорили об этом. Будет трудно, но ты выдержишь. За последние месяцы ты пережила вещи поужасней тех, которые тебе предстоят. Ты очень сильная.
На глазах выступили слезы, и я вытерла их пальцами.
– Сосредоточься на настоящем, – продолжил доктор Хилер. – Не ищи скрытого смысла в том, что будет происходить. Воспринимай действительность такой, какая она есть, безо всяких домыслов. Хорошо? Позвони мне, как вернешься домой. Если у меня будет пациент, с тобой поговорит Стефани. Договорились?
– Да.
– Если же тебе понадобится поговорить со мной во время школьных занятий…
– Знаю. Я могу позвонить.
– Помнишь наш разговор? Если ты продержишься хотя бы половину учебного дня, это уже будет победой.
– Мама возвращается на работу. На полную ставку.
– Потому что она верит в тебя. Но она придет домой, если будет тебе нужна. Однако я думаю, этого не случится. А ты знаешь, что я всегда прав. – В его голосе послышалась улыбка.
Я тихо засмеялась, шмыгнула носом и снова вытерла слезы.
– Ну да. Ладно. Мне пора.
– У тебя все получится.
– Надеюсь.
– Я в этом уверен. И помни: если не выдержишь, всегда можешь перевестись в другую школу в конце семестра. А значит, сколько надо потерпеть? Дней восемьдесят?
– Восемьдесят три дня.
– Видишь? Всего ничего! Ты справишься. Позвони мне потом.
– Обязательно.
Я нажала отбой и подхватила рюкзак. Уже выходя за дверь, остановилась. Чего-то не хватает. Я вернулась в комнату, выдвинула верхний ящик комода, пошарила за ним и нащупала то, что спрятала подальше от загребущих рук мамы. Вытащила снимок и взглянула на него в миллионный раз.
Это была наша с Ником фотография на Голубом озере, снятая в последний учебный день десятого класса. Он сидел с пивом в руке, а я безудержно хохотала. Мы устроились на большом валуне прямо у озера. По-моему, нас снимал Мейсон. Никак не могу вспомнить, что меня тогда рассмешило, хотя бессонными ночами не раз пыталась выудить из памяти то мгновение.
Мы выглядим такими счастливыми. И мы были счастливы. Какие бы выводы ни делали из нашей имейл переписки, обсуждения самоубийства и Списка ненависти.
Я коснулась пальцем смеющегося лица Ника. Я все еще отчетливо слышу его голос. Слышу, как он в своей типичной манере просит меня стать его девушкой – одновременно робкий и смелый, заносчивый и романтичный.
– Вал, – сказал Ник, соскочил с валуна и нагнулся за бутылкой пива. Свободной рукой он подхватил с земли плоский камешек и, пройдя несколько шагов вперед, запустил его в озеро. Тот подпрыгнул три раза по водной поверхности и ушел под воду. В лесу поблизости засмеялась Стейси, а за ней следом – Дьюс. Близился вечер, и где-то слева раздалось кваканье лягушек. – Ты когда-нибудь думала о том, чтобы оставить все это позади?
Я подтянула на валун ноги и обхватила колени руками. Мне вспомнилась вчерашняя ссора родителей. Из гостиной доносился голос мамы – слов я не разобрала, но тон был злой. Ночью папа ушел, тихо прикрыв за собой дверь.
– Ты о том, чтобы сбежать? Конечно.
Ник долгое время молчал. Подобрал еще один камешек и снова кинул в озеро. Тот дважды отрикошетил от воды и потонул.
– Вроде того, – проговорил Ник. – Или о том, чтобы без оглядки рвануть на машине со скалы.
Я задумчиво уставилась на заходящее солнце.
– Да. Такая мысль, наверное, многим приходила в голову. Как в «Тельме и Луизе»[3 - Отсылка к фильму «Тельма и Луиза», в котором девушки решают покончить с собой, сорвавшись на машине в пропасть.].
Ник хмыкнул, повернувшись ко мне, допил пиво и бросил бутылку на землю.
– Не видел этого фильма. А помнишь, мы читали «Ромео и Джульетту» в прошлом году?
– Ага.
Он наклонился ко мне.
– Как думаешь, мы похожи на них?
– Не знаю, – сморщила я нос. – Наверное, да.
Ник снова отвернулся и устремил взгляд на озеро.
– Похожи. Правда похожи. У нас с ними сходятся мысли.
Я поднялась и отряхнула попу, на ощупь бугристую после долгого сидения на неровном камне.
– Ты просишь меня стать твоей девушкой?
Он резко повернулся, обхватил меня за талию руками и поднял. Мои ноги заболтались в воздухе, и я взвизгнула, а потом захихикала. Ник накрыл мои губы своими, и все тело будто прошило током. Казалось, я вечность ждала, когда он меня поцелует.
– Если бы попросил, ты бы ответила отказом? – спросил он.
– Да ни за что, Ромео! – воскликнула я и поцеловала его сама.
– Тогда я прошу тебя об этом, Джульетта.
Касаясь лица Ника на фотографии, я слышу вновь его голос и эти слова. Чувствую его рядом с собой. В прошлом мае он для всего мира превратился в чудовище, но в моих глазах остался тем самым парнем, который поднял меня над землей, целовал и называл Джульеттой.
Я засунула снимок в задний карман.
– Восемьдесят три дня. Время пошло, – произнесла я вслух, сделала глубокий вдох и вышла из комнаты.
* * *
2 мая 2008
6:32
«Увидимся в столовой?»
* * *
Чирикнул мобильный, и я поспешно схватила его, чтобы не услышали мама, брат или, не дай бог, папа. Было еще рано и сумеречно. Таким утром тяжело просыпаться.
До летних каникул, суливших три месяца отсыпания и передышки от школы, осталось всего ничего. Нет, я не ненавидела школу, просто Кристи Брутер постоянно доставала меня в школьном автобусе, я забыла подготовиться к тесту по естествознанию и получила двойку и в конце года предстояли экзамены.
Ник в последнее время затаился. Пару дней он вообще не появлялся в школе, а мне строчил эсэмэски, спрашивая про «говнюков с биологии», «жирнюх с физ-ры» и «придурка Макнила».
Он весь месяц провел со своим новым дружком Джереми и, казалось, с каждым днем все больше и больше от меня отдалялся. Я боялась, что он бросит меня, поэтому не показывала, как сильно расстраиваюсь из-за того, что мы редко видимся. Мне не хотелось давить на него. Он легко раздражался, а я не хотела с ним ссориться. Я не спрашивала, чем он все эти дни занимался, вместо этого отвечая на его сообщения «с удовольствием бы окунула говнюков с биологии в раствор формальдегида», «ненавижу этих жирнюх» и «Макнилу повезло, что у меня нет ствола». Последнее сообщение потом аукнулось мне. Да и не только оно. Но последнее… при мысли о нем меня еще долго мутило. Из-за него детектив Панзелла провел со мной трехчасовую беседу, а папа стал смотреть так, будто видел спрятавшегося внутри меня монстра.
Джереми, с которым сдружился Ник, было за двадцать. Он закончил школу несколько лет назад, но в университет не поступил. Не учился и не работал. По-моему, он занимался только тем, что избивал свою подружку, курил дурь и круглыми сутками смотрел мультфильмы. Пока не встретил Ника. Тогда он бросил смотреть мультфильмы, начал курить дурь с Ником и избивать подружку только по ночам. Днем он забывал о ее существовании, так как торчал в гараже Ника, играя на барабанах и укуриваясь в хлам. Когда я изредка заглядывала в гараж и натыкалась на Джереми, Ник был сам не свой. Я едва узнавала его.
Долгое время я думала: может быть, я никогда толком и не знала Ника? Может быть, смотря с ним телевизор или плескаясь в бассейне, я не видела его – настоящего? И этот настоящий Ник – с тяжелым взглядом, эгоистичный – показывался только в присутствии Джереми?
Есть женщины, которые не обращают внимания на тревожные знаки, явственно говорящие – их мужчина либо извращенец, либо чудовище. Но я не такая и в обратном вы меня не убедите. Когда Джереми рядом не было… когда мы с Ником оставались наедине и я смотрела ему в глаза… я видела в них только хорошее. Он был хорошим. Иногда он по-дурацки шутил, но мы все грешим этим. Поэтому порой мне казалась разумной мысль, что это Джереми надоумил Ника устроить в школе расстрел. Не я. А Джереми. Он плохой парень. Он – преступник.
Я юркнула с мобильным под одеяло, из-под которого не спешила выбираться. Предстояло пережить очередной школьный день.
– Да?
– Детка, – хрипловато приветствовал меня Ник.
Я подумала, что он еще не до конца проснулся, так как уже отвык вставать рано.
– Привет, – прошептала я. – Решил ради разнообразия сходить в школу?
Он тихо засмеялся. У него было хорошее настроение.
– Ага. Меня Джереми подбросит.
– Здорово. – Я села в постели. – Вчера о тебе спрашивала Стейси. Она видела, как вы с Джереми ехали в сторону Голубого озера. – В воздухе повис не заданный вслух вопрос.
– Ага. – Послышались щелчок зажигалки и шуршание сигаретного фильтра. Ник вздохнул. – Нужно было кое-что сделать.
– Что?
Он не ответил. До меня доносились лишь равномерные выдохи Ника и треск тлеющей сигареты.
Я почувствовала сильное разочарование. Ник не собирался мне ничего рассказывать, и это бесило. У него никогда не было от меня секретов. Мы говорили с ним на любые темы, даже самые неприятные: об отношениях между родителями, о наших школьных прозвищах, о том, как порой мы ощущаем себя пустым местом, если не чем похуже.
Мне захотелось вытянуть из него ответ на свой вопрос, сказать, что я заслуживаю знать правду, но вместо этого я сменила тему – если я наконец-то увижусь с ним, то нет смысла терять время на ненужные ссоры.
– Кстати, я бы пополнила кое-кем наш Список.
– Кем?
Я потерла пальцами уголки глаз.
– Теми, кто говорит «прости», сделав гадость. Рекламщиками фастфуда. И Джессикой Кэмпбелл.
А еще Джереми, – хотелось добавить мне, но я промолчала.
– Тощей блондинкой, которая встречается с Джейком Дилом?
– У-ху, только Джейка не пиши. Он немного грубоват, но не достает меня, как она. Я вчера на уроке о чем-то задумалась, глядя в ее сторону, так она мне такая: «Что уставилась, Сестра смерти?». Скорчила рожу, закатила глаза и велела не пялиться на нее. Естественно, я ответила, что плевать на нее хотела. Тогда она съязвила: «Ты на похороны не опоздаешь?». И ее тупые подружки заржали, словно она у нас сраный комик. Сучка.
– Ты права. – Ник закашлялся. Раздался шорох переворачиваемых страниц, и воображение нарисовало, как он, не вылезая из постели, делает записи в красном блокноте. – Все эти белобрысые курицы должны сгинуть.
Я тогда засмеялась. Смешно же. В тот момент я действительно была с ним согласна. И, смеясь, не чувствовала себя ужасным человеком, потому что считала ужасными их. Они заслуживали этого.
– Чтоб их родители переехали на собственных тачках! – в сердцах добавила я.
– Шел я тоже в Список добавил.
– Правильно. Она без конца трещит о том, как попасть в спортивную команду. Заколебала уже.
– Точно.
Мы с минуту помолчали. Не знаю, о чем думал Ник. Тогда я приняла его молчание за безмолвное согласие со мной, словно мы с ним настроены на одну волну и слова не нужны. Но теперь я знаю – это были всего лишь «домыслы», о которых любит рассуждать доктор Хилер. Люди часто предполагают, будто «знают», что творится в чужой голове. Но знать это невозможно и убеждение в обратном – ошибка. Большая ошибка, способная сломать вам всю жизнь, если вы еще и беспечны.