скачать книгу бесплатно
– Да, не важно. Так вот, говорит, жид этот говорил мол, что упало, то еще и пнуть надо, и еще, это, мол, человек, то есть Коля, висит над пропастью, мол, он, этот, канат между зверем и суперменом. Псих, короче. Канат …
Долговязый хрипло захохотал. Его поддержали все, кроме женщины с опухшим лицом. Она вытаращилась на него ничего не понимающими глазами.
– Ты расскажи лучше, что он со жмурами делал, – подбодрил рассказчика голос из-за «толстухи».
Fast
–
food
Снежана отложила телефон и придирчиво посмотрелась в зеркало. Вчерашние процедуры дали незначительный результат: кожа не щеках по-прежнему казалась дрябловатой, веки сохранили паутинки морщинок, а складка на лбу выделялась больше. «Сволочь, – подумала она о враче. – Им лишь бы денег срубить!» Само собой виноват был врач. Все эти фразы: «Снежаночка, вам двадцать четыре, и выглядите вы изумительно!» или «Природа еще не успела вас испортить. Все в порядке, идите домой, и продолжайте ослеплять нас своей красотой!» – банальные комплименты. Сама видела, природа, точнее роды изрядно испортили ее внешность.
Она скинула легкий шелковый халат. Повернулась. Влево, вправо. Зеркало не врало. «Да, – саркастично подумала она, – живот подровняла, а задница, как контрабас. Еще этот чертов апельсин!» Женщина с раздражением сжала пальцами кожу на бедре. Напрасные страхи комплексовали ее. Любой мужчина, да и некоторые женщины, увидев ее обнаженной, стройной как струна, с небольшой высокой грудью, аппетитными бедрами, готовы на все, лишь бы поднять обворожительное тело на руки и переместится на широкую, неубранную кровать.
«Все-таки, не надо было рожать!» – решила Снежана. Бирюзовые глаза впились в отражение. Без сомнений, в целом, если не сильно приглядываться, красота еще не успела улетучиться окончательно. «Да, – согласилась она с очевидным, – не все потерянно». Молодая женщина наклонилась к зеркалу и потрогала кожу на щеке. Затем на второй. Осмотрела брови. Вдохнула и с неохотой принялась готовиться к вечернему выходу. Розик пришлет водителя через три-четыре часа. До прихода парикмахера оставалось всего два. Так что времени в обрез. Подбирая в ящике комода подходящее белье, продолжала с сожалением размышлять о своем «изуродованном» теле. «Нет, – думала она, – по-другому я бы его не удержала. Эта стерва в Испании просто так его не отпустит».
Розик – отец ее дочери, формально, дома в Испании, состоял в браке. Но уже шесть лет, с тех пор как расширил свой бизнес за пределы Евросоюза, жил со Снежаной, как с законной женой. Именно так хотела она думать. На самом деле, до рождения Полины, он снимал квартиру ей, также, как и еще двум или трем девицам. Южная кровь делала Розика темпераментным и любвеобильным мачо. И только после рождения дочки, богатый любовник купил фаворитке просторное жилище в элитном новострое. Как и раньше, обнадеживал наивную девицу обещаниями о скором браке. Но шансы Снежаны отбить его у законной испанской супруги, как были, так и оставались ничтожными. Тем временем новоявленная мать продолжала упорно добиваться штампа в паспорте, а возможно и самого паспорта. Европейского. Она ни секунды не сомневалась в скорой, очень скорой победе.
«Например, сегодняшний прием, – самонадеянно рассуждала Снежана, – вся элита с супругами. И Розик с супругой, то есть со мной. Посмел бы он вытащить в свет свою испанскую «клюшку»? Подняли бы на смех. Эти иностранки любят только себя. А я люблю его, – она улыбнулась. – И Полю родила тоже ему. Куда он теперь от нас денется?»
Розик – Руиз Перес никогда никого не любил. Естественно, кроме себя, власти и денег. Писклявый комок, который вышел вместо месячных из тела любовницы, стал возможностью лишний раз утвердить в обществе статус – силу, щедрость и здоровье. Все-таки года свое берут, и не любой мужчина под шестьдесят может похвастаться молодой, страстной любовницей, родившей от старика ребенка. Именно из-за престижа он великодушно не вышвырнул из своего маленького гарема Снежану и ее отпрыска. Наоборот, купил ей квартиру, обеспечивал. Нанял няню. А супруга? Пиллар Перес далеко, в знойной Испании. Эту женщину он уважал по-настоящему. А она за это и, разумеется, за определенную сумму, делала вид, что не догадывается о похождениях мужа.
Из соседней комнаты послышался детский плач. Маленькая Полина снова хотела есть. Снежана, опасаясь за форму и упругость грудей, кормила малышку своим молоком всего лишь однажды. В клинике. В момент, когда в палату наведался Розик. Она изобразила сцену: мать, кормящее грудью чадо. Это умиляет любого мужчину. Как только престарелый отец удалился, молодая женщина передумала. «Кормящая мать умиляет мужчину однажды, а классная грудь возбуждает всегда, – решила Снежана и навсегда оторвала новорожденную Полину от сиськи. – В конце концов, сексуальные буфера прокормят нас лучше, чем молочные железы». Расчет оказался верным. Розик, без колебаний, раскошеливался на лучшие смеси для искусственного кормления. Из них Родика, нанятая няня, готовила еду для крохи Полины.
– Родика, – крикнула Снежана, – Что там у вас?
Тишина. Ребенок, покряхтев, перестал плакать. Но, няня!? Эта ленивая кобыла, даже не удосужилась отозваться на зов хозяйки. Снежана не любила эту женщину. Конкуренток и так хватало. Хоть нинера и была не молода, молодая мать ревновала. Не без оснований. Снежана знала, Руиз несколько раз переспал с няней. Иначе быть не могло. Иначе он бы потерял самоуважение. Но Снежана боялась не этого. «Старая сучка, – думала она, – вбивает клинья в наши отношения. Шансов у нее, конечно, нет. Гадить она из женской зависти» То, что шансы у них одинаково равны нулю, Снежана и предположить не могла. Биться с подлой нинерой девушка решила насмерть.
– Ты что оглохла? – запорхнув халат, Снежана вышла из спальни в комнату.
В просторной гостиной, на уютной софе нежно-персикового цвета, расположилась Полина. Она только научилась сидеть. Под ней няня предусмотрительно расстелила пестрое непромокаемое одеяльце. Сама Родика устроилась на полу, перед ребенком. Подобрав под себя ноги, она энергично размешивала пластмассовой ложечкой серую массу.
– Кашку кушала Полина, – приговаривала женщина, нежно улыбаясь, – Каша вкусная малина. Ложку съела, съела две … – няня сделала серьезное лицо, утопила ложку в банке и, освободившейся рукой принялась щекотать младенца. – Потекла по бороде.
Девочка загоготала, на время забыв о голоде.
– Родика Васильевна, – грозно начала Снежана. В моменты недовольства, она всегда обращалась к няне по имени-отчеству, подчеркивая, в своем понимании, дистанцию, прежде всего возрастную. – Игноришь меня? По-твоему я пустое место?
Женщина кинула на хозяйку быстрый, осуждающий взгляд. По опыту она знала: сейчас будет скандал и истерика. Тем не менее, заботливая нинера наполнила ложечку фруктовым пюре и поднесла ее к голодному ротику Поли.
– Я не слышала. Поля хныкала, кушать просила, – ответила няня, ни на секунду не отрываясь от процесса.
– Ты хочешь сказать, мне насрать на своего ребенка? – закричала молодая мать.
– Нет, Снежана, я ничего не хочу сказать. Не кричите, пожалуйста. Вы пугаете Полю, – тихо, почти шепотом, попросила Родика.
И действительно, девочка оторвалась от вкусного полдника. Уставилась голубыми глазками на орущую мать.
– Не смей мне затыкать рот! – продолжала Снежана. – Ты кто такая? Незаменимая?
– Давай еще ложечку, – сюсюкала нянечка, пытаясь скормить перепуганному ребенку очередную порцию пюре. – Ути, Поличка, ути, умничка.
Холодное безразличие бесило Снежану.
– Одевай Полину! – приказала она. – Мы идем гулять. Нет, стой! Я сама.
Роль хлопотливой матери показалось в тот момент Снежане как нельзя кстати. Она вернулась в спальню. Нервное состояние и желание утереть нос наглой прислуге, заставляло ее торопиться. Почти наугад, схватила спортивный костюм. Раздраженно натянула его на себя. Немного макияжа. Через десять минут дама была готова к прогулке.
Родика, не раз наблюдавшая истеричные порывы хозяйки, не спеша докормила Полину. Поменяла свежий подгузник. Одела девочку в светло фиолетовый костюмчик с капюшоном. К тому моменту, когда Снежана вышла в прихожую, ребенок полусидел в коляске и внимательно изучал пеструю полосу погремушек. Не говоря ни слова, молодая мать взялась за ручки. Выкатила коляску к лифту.
На улице стоял теплый осенний день. Солнце совсем по-летнему рассыпала жгучие лучи, и Снежана пожалела, что не надела солнечные очки. Возвращаться не хотелось. «Представляю, что подумает эта старая ведьма, – фантазировала молодая мать, – «Ох уж эта молодежь! Хорошо, что голову не забыла!» Нет. Не вернусь, – решила она». Докатив коляску до угла, Снежана снова остановилась. Раздраженно похлопав себя по карманам плотно обтягивающих спортивных штанов, раздосадованная воскликнула:
– Твою мать!
Телефон. Она оставила мобильный телефон на трюмо. «Если припрусь обратно, – думала молодая мать, – эта стерва, наверняка спросит: «Что, нагулялись!?». Снежана представила себе ехидное лицо нинеры. От раздражения ее передернуло. «Нет! И так, старуха от рук отбилась. Я ей такой радости не доставлю! Переть наверх с коляской не вариант»
Женщина осмотрелась. Впереди, метрах в пятидесяти, детская площадка. Именно туда она и направлялась. Под крики и завывания детишек, пообщаться с другими мамашами. Обратно, до подъезда, шагов десять. «Идти на площадку? А если позвонит парикмахер? – рассуждала она. – Не отвечу, подумает, все отменилось, и я попрусь на прием как непричесанная шмара!?» Снежана минуту сомневалась, нервно постукивая ладонью по ручке коляски. Мастер могла позвонить в любую секунду. Время шло, а решение не находилось. Глаза оценивающе бегали от входа в подъезд к игровой площадке. Наконец они остановились на лице дочери. Полина притихла. Широко открытыми глазами наблюдала за сомнениями матери. Взгляд ребенка говорил: «Ну, мать, решайся. Я приму любое твое решение!»
– Доця мамина, – нежным голосом заговорила Снежана. – Ты же у мамы взрослая, да? Посидишь тут две секунды. А за телефоном. Поднимусь, и сразу обратно.
Личико младенца скривилось в недоумении. Еще секунда, и ребенок заплачет.
– Нет, нет Поля, не плач, – продолжала мать. – Я быстро. Маме надо. Посидишь?
Ребенок замер. Судьба маленькой Полины предрешена.
У дверей подъезда молодая мать обернулась в последний раз:
– Я быстро, доця. Бегом!
Девочка проводила мать обреченным взглядом. Будь у Снежаны немного больше сердца, этот прощальный взгляд дочери преследовал бы ее всю жизнь. Всегда и везде. А ночью глаза Полины светились бы адским огнем из-под светло фиолетового капюшона.
***
«Десант! Гребаный десант! Они высадили передовые отряды!» Рыжий с тревогой смотрел на пацанов лихо крутящие педали велосипедов. «Основная волна интервентов пойдет позже! Моя задача – остановить ее!» Рыжий достал из внутреннего кармана потрепанного пальто деревянный брусок. В его воспаленном мозгу, в беспокойном вымышленном мире это был спутниковый телефон, лежащий в кармане военной куртки. В этой нездоровой фантазии ему звонил главный. Не самый главный, конечно. Где он, Коля – диверсант, и где вождь – сам генералиссимус. Непосредственный командир Рыжего – Че Гевара. В самом начале приказы отдавал Фидель, но генералиссимус вскоре арестовал его. И, конечно же, по законам военного времени, поставил к стенке. Коля сам видел, как вождь самолично, заточенной арматурой проколол потухшее и провонявшееся сердце экс-команданте. Его даже не стали ассимилировать, дабы вонь и холод не проникли в тела бойцов.
Если на чистоту, Че, нравился Коли больше. Конечно, приказ есть приказ, и командиров, как и отцов не выбирают. Но солдат революции может иметь свое мнение. Написать его на клочке бумаги, завернуть в трубочку и спрятать в анальном отверстии. Бумага постоянно промокала, и Коля стал записывать рапорты на клочках старых обоев из мусорного бака. Свертки получались внушительными и «укромный» тайничок все время зудел. Но это было ничто, по сравнению с предстоящим нашествием интервентов.
Туман сигарного дыма много лет укрывал Остров Свободы. Не многие знали, Куба последнее прибежище интернационала. Но беляки не дремлют. Какая-та гнида проболталась о секретной маскировке. Вождь призвал всех. Кто трудился в тылу, дымя сигарами, кто работал на заводах, кто неустанно искал новые виды маскировок. Коли выпала доля диверсанта. Ему, как и другим бойцам стерли в спец лаборатории память. Противная процедура. Выдержали не все. Коля помнил некоторых дуриков. Они бродили по лаборатории и занимались ерундой. Некоторых закрывали. Привязывали к кровати. Ученные в белых халатах делали все, чтобы вернуть их в строй. Адский труд белохалатых контролировал сам генералиссимус. Об этом Рыжему, по секрету, рассказал один очкастый толстяк, перед тем как запихнуть в рот горстку разноцветных камушков. Камушки – синтетический сигарный дым, с которым в лаборатории был полный дефицит. А без дыма никуда. Без дыма одна дорога – в Гуантанамо. А там для революционера верная смерть.
Коля первый и пока единственным натасканный диверсант. Накануне отправки в тыл врага, ему прокачали мозг, так чтобы он забыл обо всем, кроме своей миссии. И он растекся. Как насекомое протаранил лобовое стекло грузовика. Его размазало, но не смыло. Теперь он мог протечь везде. Был бы приказ.
Рыжий смутно помнил, как оказался на передовой. Спрятанная куртка американского образца и спутниковый телефон нашлись сами собой. Команданте звонил регулярно. Сам. И ужасно не любил, когда Коля проявлял инициативу и набирал его первым. Ругался, называл буржуазным отсосом, дыркой коммандос или вообще – рыжим кхмером.
Каждый день Коля рисковал жизнью. Что поделать. Как говаривал Дэн Сяо Пин, либо ты мудрец, либо шпион. А мудрый шпион – диверсант. Рыжий ходил по краю. Рисковал жизнью. Да что такое жизнь революционера в гуще интервентов? Он осознал это недавно. Команданте Че отдал приказ добыть для ученных двухколесный танк. Коля, по неопытности, дождался пока враги отошли от брошенных на асфальт машин и пытался утащить одну. Белогвардейцы погнались за ним, отобрали трофей, а потом, долго кидались камнями. Было больно и обидно. Проваленная миссия научила Колю разбираться во вражеской иерархии. Самые мелкие – самые опасные. Однажды, кажется команданте Че, назвал их СС – овцами. Да, да, сокращение от «Суки Сопливые». Аббревиатура как нельзя лучше подходила к описанию. Сделав выводы, Коля принялся следить за старыми «танкистами». Как же раньше об этом не догадался? Старые ездили поодиночке, оставляли танки у магазина без присмотра, да и попадись он им, вряд ли бы стали закидывать камнями.
Служба отнимала все силы. Каждую секунду Рыжий был настороже. От постоянно витавшей угрозы сводило тело и ум. Враги всюду. Везде. Опасные и коварные. Часто притворялись классово сознательными, косили под рабочих и крестьян. Иногда, совсем редко, Коле казалось, что это действительно так. Что многие из них такие же революционеры, борцы за свободу, как и он сам. А малолетние СС – овцы сбивают их с истинного пути. Заставляют служить мировой контрреволюции. Готовить вторжение на Остров. Да, многие из них угнетены, сами того не понимая. Рыжий объяснял реальное положение вещей. Но команданте категорически запретил это делать.
– Ты забыл о своей миссии, боец? – орал тот в телефон. – Каждый должен заниматься своим делом. Отсутствие сигарного дым плавит твою идею, твое призвание, твои мозги. Ежедневно, боец, повторяю ежедневно, дыши дымом. Ешь его, глотай!
И Коля опустился. Стал попрошайничать. Унижаться, просить у врагов. Гордость воина легла на алтарь революции. Он ходил по улицам вражеского города и умолял дать ему сигару.
– Дай, сигару. Дашь? Ну, дай. Дай сигару.
В конечном итоге, кто-то брезгливо доставал из кармана белую палочку и протягивал Рыжему. Да, сигареты ничтожные заменители сигар. Но уж лучше они, чем ничего. Затягиваясь пряным дымом, Коля чувствовал Кубу. Остров Свободы убаюкивал его, возвращая все, что забрала у него борьба. И, черт возьми, эти ощущения стоили унижений челобитья.
В нескончаемых блужданиях и просьбах Рыжий и узнал почему СС-овцы были СС- овцами.
– Хочешь сигару? – спросил однажды СС – овец из тех, кто постарше. Остальные противно заржали. – Пойдем за гаражи, я дам тебе свою. Настоящую Гавану!
Настоящая Гаванская сигара, зарядит Рыжего дымом. Надолго освободит от необходимости унижаться. Ему и в голову не пришло убедиться в ее существовании или хотя бы спросить, откуда она взялась у несовершеннолетнего, которому даже сигареты не продают. Ослепленный и подталкиваемый надеждой, наивный побрел за подростком.
За гаражами, в узком загаженном проходе между металлическими стенами и каменным забором, пацан спустил штаны:
– Отсосешь, дам пачку сигарет и десятку денег.
Блеснула вспышка. Дежа вю. В стертом в лабораториях прошлом, такое уже происходило. Также перед лицом нагло маячил набухающий член. Рыжий вспомнил, как закрыл глаза, представляя, что это всего лишь ночной кошмар. Но нет, это был не сон. Коля попытался вырваться. Несколько пар крепких рук держали его. Когда он заплакал, его стали бить. Затем долго делали больно. Забытая боль прошлого накрыла его. Рыжий не хотел это вспоминать. Ему не нравилось. Он не хотел.
– Пикнешь, уроем!
Коля обернулся. За спиной стояли другие. СС – овцы нагло улыбались. В глазах малолетних садистов блестел не огонь страсти. Бликовал ледяной наст надменности. Рыжий испугался. Белохалатые в лабораториях хорошенько потрудились над его мозгами. В минуты опасности он уже не думал. Он опирался на звериные инстинкты. Его снова будут бить и сделают больно. Спасение пришло само, изнутри, из собственного сознания. Разум автоматический включил режим защиты. Избавление в компромиссе. Сделка между инстинктом и достоинством.
«Это и есть моя миссия. Да, да. Остров Свободы будет спасен. Тяжелый, жидкий дым ублюдков накормит революцию, – думал Коля, муссируя во рту вражескую «сигару». – Они дураки. Добровольно отдают силу врагам, моим братьям – сынам революции!»
СС – овиц застонал. Рябь конвульсивной дрожи прокатилось по телу. Пацан удивленно опустил глаза вниз, на Рыжего. Громко засмеялся:
– Прикиньте, пацаны. Придурок проглотил. Фу. Контаченый.
Подростки заржали. Коле тоже стало смешно. Не вынимая «сигару», он криво улыбался. Его смешила глупость врагов. Эти идиоты не понимали, их ассимилируют. Да, да. Их просто едят.
Были и другие СС – овцы. Не все. Некоторые просто смотрели. Его не били. Просто оставили за гаражами, стоящим на коленях среди подсыхающих кучек говна.
– Ты не просто поглотил тяжелый, жидкий дым, – объяснял ему позже, по спутниковому телефону команданте. – Жидкий дым – начало начал. Сок жизни. Он, как и обычный дым, попадая в тебя, делает настоящего революционера, защитника свободы.
СС – овцы главные враги. Коля об этом не забывал. Он умолял Че разрешить активные действия. Но команданте был не приклонен:
– Диверсия, всего лишь искра революции. А нам нужен огонь. Ассимиляция превращает наших врагов в топливо. На этом этапе штаб санкционирует исключительно наблюдение. Ждите приказа и продолжайте собирать сведения, агент.
Рыжий самозабвенно, забыв о сне и отдыхе, следил за вражеской ордой. Записывал, классифицировал, анализировал и ежечасно докладывал. Ситуация стремительно менялась и командование должно оставаться в курсе.
– Ассимиляция – это особая акция, – разговорился как-то команданте. – Она сделает из тебя сверхчеловека. А ты, боец, честно скажи: готов ли ты превратиться в сосредоточение витальных аффектов бытия? Готов стать творцом благословенной жизни? Идеального мира? Готов, как и мы, нести ношу ответственности за будущее всех цветочков, зверьков и человечков на обглоданной планете? Готов стать вектором развития?
Коля отвечал честно: «Нет. Еще нет»
– Жди приказа, – обнадеживал его Че. – Разрешить ассимиляцию компетенция вождя.
Рыжий ждал. Продолжал вести наблюдение. В свободное от службы время, по собственной инициативе, затеял любопытное исследование. Секретное. «Чем человечишка старше, – рассуждал он, – тем он безобиднее. Чем моложе, тем эгоистичнее и злее. Значит, иерархия в стане врагов напрямую зависит от роста. А рост и возраст связаны! Вот я вас и раскусил!» Дальнейшие наблюдения подтвердили догадки. Рыжий подробно вел возрастную – ростовую статистику. Особенно интересно военная субординация наблюдалась в троллейбусе. Те, что помоложе, уступали место тем, кто постарше. Но не всегда. Иногда наоборот, старики уступали место совсем мелким. Парадокс! В чем логика? Мотив? Днем и ночью ломал он голову над этим вопросом. Ответ был где-то совсем рядом. Притаился, наблюдает и посмеивается над усилиями искателя. Усилия делались все более и более значительными. Иногда Рыжему казалось, что начальство стало догадываться о его несанкционированной активности. Все равно, напрямую докладывать, агент не смел. Пока. Следовало, для начала, собрать доказательную базу.
Практическое подтверждение сырой теории нашлось неожиданно. Так бывает всегда.
– Пошел вон, алкаш! – орала жирная тетка.
Подключились другие пассажиры троллейбуса.
– Фу, бомжара. Провонял здесь все, – подначивал тетку старикашка с тростью.
Сильные, обижая слабого, вдруг делаются солидарными.
– Позорище! Молодой же еще. Иди работай, лодырь! – орал здоровенный мужик, брезгливо подталкивая Рыжего к дверям.
Дверь троллейбуса отворилась. Мужик, легким пенделем, столкнул бомжа вниз, на асфальт. Коля упал и больно ударился коленом. Но продолжал упрямо молчать. Он знал, если заговорит, они узнают в нем шпиона. Тогда ему конец. Гуантанамо.
– Помогите, пожалуйста, – прозвучал над головой женский голос.
Коля поднял глаза. Плотная женщину средних лет держалась за детскую коляску. Здоровенный мужик, тот, что столкнул Колю с подножки, как по команде, сошел сам. Схватил коляску и поднял ее наверх. На мгновение, перед Колей промелькнул совсем крохотный СС – овиц. Двое взрослых, с почетом и благоговением, с уважительной аккуратностью подняли коляску младенца в троллейбус. И остальные пассажиры как-то засуетились. Наверняка и до этого, и после мелкого будут катать на собственной колеснице, носить на руках и до смерти за него волноваться.
«Вот оно! – осенило Рыжего. – Вот кто у них самый главный. Как же я раньше не догадался!? Идиот!»
Тем не менее, теория оставалась теорией. Для научного обоснования Коля нуждался в чем-то более весомом. А предпринимать что-либо без санкции «Центра», равносильно предательству. И он решился. Решился доложить Че Геваре о своих исследованиях.
– Что вы предлагаете, агент? – спросил команданте, внимательно его выслушав.
Коля отметил для себя, как в один миг вырос в глазах Че. К нему обращались на «вы» и с необычайным уважением.
– «Язык», команданте! Предлагаю взять пленного.
– Мы подумаем! – сухо ответил начальник.
Коля занервничал. Напряжение и фанатичная самоотдача пошатнули его здоровье. А тут еще нерешительность «Центра». Он не выпускал из рук спутниковый телефон. Метался по скверу как тигр в клетке. Наконец телефон зазвонил.
– Позывной «Рыжий», – ответил Коля, почувствовав костным мозгом, что звонит Он.
– Товарищ Рыжий, – заговорил вождь с кавказским акцентом.
– Да, товарищ главнокомандующий. Агент Рыжий на связи! – с трудно скрываемым волнением отметился Коля.
– Перейдем сразу к делу, – Коля услышал, как вождь затянулся из огромной трубки и выпустил струю маскировочного дыма. Даже через трубку телефона Рыжий почувствовал запах ядреного кубинского самосада. – Товарищ Че мне доложил о ваших наблюдениях. У нас возникли сомнения. Скажите вы ?bermensch? Только честно, товарищ Рыжий. Нам врать не надо.
– Нет, товарищ С ..
– Обойдемся без имен, – перебил вождь.
– Так точно, товарищ главнокомандующий. Разрешите продолжить?
– Я вас слушаю.
– Нет, – уверенно сказал Коля. – Я не сверхчеловек. Пока. Но я чувствую, что готов. Определенно готов.
